Для неё кошмары стали явью, а магия — судьбой

      Треск пламени в камине вселял умиротворение в душу обеспокоенного воина. Лишь одна навязчивая мысль вытесняла остальные, более разумные: почему ведьма оставила его в живых? Джерар поклялся себе, что вернётся на север в скором времени, увидит эту нечисть в облике Королевы — пусть даже эта встреча сулит ему гибель — и узнает истину. А терять, собственно, было нечего; рыцарь когда-то давно лишился семьи, свою собственную так и не обрёл, предпочитая оставаться свободным и вольным человеком, вдали от истерик суженной и криков младенцев, а теперь ещё потерял доверие товарищей, которые также недоумевали насчёт чудесного спасения Фернандеса и обвиняли его в сговоре с ведьмой. Нехорошие слухи витали вокруг его благородного имени.       — Вина? — Шарли с графином учтиво наклонилась из-за мужской спины к столу, на котором покоился нетронутый ужин. Фернандес, выйдя из оцепенения от звонкого мелодичного голоса служанки, мотнул головой. В своих раздумьях он вовсю мчался к дикому северу, холодному и мёртвому, но такому манящему, взглядом искал встречи с загадочной ведьмой; ему даже казалось, что он слышит хруст снега под сапогами, покрытого тонкой плёнкой льда, и лязг стали, однако... В реальности он угрюмо сидит в своих покоях, предаваясь глупым мечтам.       — Не до выпивки, — мужчина нахмурился и недоверчиво покосился на сочное мясо в посеребренном блюде. Джерар презирал роскошь — почти всю сознательную жизнь он провёл в походных условиях, жестоких, однако с воинами, верными своим идеалам.       — Поможет согреться, — растерянно хмыкнула девочка и поставила графин на бордовую скатерть. — Вы чем-то встревоженны, сэр. Позволите узнать причину?       — Сядь и поешь, иначе мой ужин пропадёт. Я не хочу.       Девочка от удивления приоткрыла рот, но не успела опомниться, как её за рукав платьица бесцеремонно усадили за стол и придвинули наполненное ароматным кушаньем блюдо. Шарли засуетилась, начала что-то бессвязно бормотать, вежливо отказываясь. Фернандес недовольно вскинул бровью:       — И почему? Уверен, придворные повара постарались на славу. Ты хорошо знаешь меня — я тебя не обману и никому не скажу.       — Это не то, чего я желаю, сэр, — скромно пролепетала служанка и принялась тонкими пальцами теребить пояс, подвязанный на точёной талии. И отказ заключался действительно не в привитых ей правилах этикета, согласно которым она не имела права усаживаться за один стол с человеком более высокого сословия, а в банальном «не хочу». Шарли не интересовали ужины, она благодарила Всевышнего за то, что имеет, и считала великой наглостью по ночам вымаливать у Богов спасение для своей души. Души ведьмы.       — Думаю, в чём-то мы похожи, — усмехнулся рыцарь.

***

      Дреяр без устали вглядывался в сосредоточенное лицо ведьмы, искусно игнорировавшей его пристальное внимание за наблюдением необузданных волн с сыплющегося края обрыва. Эрза правой рукой придерживала перекинутый через одно плечо плащ с бронзовой застёжкой, развевающийся под мощными порывами ветра, другой — густые алые волосы, доходившие ей, наверное, до поясницы. Мужчина не мог прочитать жрицу, как открытую книгу, и понятия не имел, какие эмоции скрывались за маской безразличия. Шум ветра, бывало, закладывал уши, а солёные ледяные брызги с примесью мельчайших осколков льда окропляли её коричневые сапоги. Может, и выглядела девушка строго, но она поистине наслаждалась ощущением свободы, несмотря на угрюмый пейзаж в виде бушующего моря и острых выпирающих скал...       И даже раздражающий Король не мог разрушить эту идиллию, пока молчал.       — Ты хочешь, ведьма, чтобы я отправил своё войско на верную смерть? — монотонно начал Лаксус. — Фиор силён. Мои варвары, как ты любишь говорить, не знают рыцарского кодекса, сражаются дико, словно звери, играют не по правилам, однако есть одно «но», милая. Ирен воспитала под своим крылышком сильных командиров и стратегов. Генерал Редфокс трижды разбивал моих людей в пух и прах, дважды за последние полгода наступлением руководил некий Драгнил, которому чудом удавалось обращать солдат в бегство. Мне проще сохранять нейтралитет и собирать новую армию! Уйдут годы, прежде чем я буду готов к войне.       — Все действия Бельзерион более предсказуемы, чем тебе кажется, — Скарлет направилась вниз по склону, к обширному каменному плато, откуда до грозных стен крепости было несколько минут ходьбы, что заставило Дреяра терпеливо последовать за своенравной гостьей. — Она бросает все силы туда, где появляюсь я. Мне необходимо узнать, сможет ли всемогущая Королева вести войну на два фронта. С её отрядами мы и так прекрасно справляемся, но в столицу путь пока закрыт, а бросаться в самое пекло я не собираюсь. Я щедро вознагражу тебя за помощь, Дреяр, — ведьма поумерила шаг, после чего вовсе остановилась в ожидании нервного Короля, который до неприличия сильно желал послать наглую воительницу на все четыре стороны, но попросту не мог — игривая улыбка на её устах отбивала у него запал и дар речи.       — Какое? — брезгливо выплюнул Король, приблизившись вплотную к гостье. — Что ты можешь мне предложить? Чего нет у меня, у Короля?       — Трон Фиора, или я, — томно прошептала в самые губы ведьма, — подарю тебе бессмертие, силу, власть, себя... Мне золото без надобности, всё, что награблю... — отрывисто и приглушённо, — всё тебе отдам. И ещё, — с вызывающим смешком отстранилась от почти что рычавшего Короля, у которого (она была готова поклясться) черти заплясали в глазах от обещанных даров, — по поводу некого Драгнила. Нацу Драгнил. Младший брат одного из моих соратников, предатель и трус, но сильный колдун. Скрывает свою личность и делает всё, что ему велит Ирен. Как видишь, Бельзерион уже не способна отличать друзей от врагов, она позволяет магии жить в самом сердце Фиора. Она глупа, и бояться её — глупо.       — Нацу Драгнил? — уточнил блондин, расплывшись в хищном оскале. — Интересно. Я придумаю что-нибудь насчёт него.       Ведьма согласно кивнула, довольная податливостью Дреяра.

***

      Список жертв Сильвера Фуллбастера был огромен — Нацу не рискнул разворачивать старый выцветший свиток целиком, а ограничился именами своих родителей где-то на одной третьей. Изучение самих архивов он отложил — там не нашлось ничего интересного — но от количества имён убитых становилось жутко. Страх пробирал парня также из-за того, что тот понятия не имел, откуда в расположении королевских писарей столь точные сведения.       А видеть там свою фамилию было невыносимо горестно.       Глаза жгло то ли от недосыпа (а время близилось примерно к четырём утра), то ли от обиды и нахлынувших воспоминаний; в такие моменты ему казалось, что вновь лёгкие заполняет едкий дым, отчего перекрывает дыхание, а в горле застревает нечеловеческий крик. Драгнил мотнул головой и стеклянным взглядом уставился в чуть набухшую от сырости в замке бумагу. Сжечь, чтобы не видеть среди прочих невинных имена отца и матери? Опасно терять такой свиток. Оставить у себя и не возвращать его Леви? Ну не любоваться же им каждый день. В конце концов, Нацу простой поданный. Верный слуга Ирен, и заниматься подобным своеволием не следовало бы.       — Нацу? Ты когда ляжешь спать? — Хэппи не мог разлепить глаза от усталости. Нацу по-доброму улыбнулся: его непутёвый слуга — совсем ребёнок. Впрочем, слугой Драгнил мальчишку никогда не называл, для него Хэппи был другом, которому он хоть и не мог доверить свои самые опасные тайны, но которого сильно любил за детскую наивность и искренность.       — Я думал, что ты давно ушёл, — Драгнил растерянно привстал, — не мучай себя. Вечером увидимся. В обед обойдусь как-нибудь, а ты лучше поспи.       — Можно у тебя остаться? Шарли будет злиться, если сейчас заявлюсь... Я... Я, боюсь, скрипеть дверью буду... Остальных слуг разбужу, — мальчик неловко потрепал синие волосы, ощущая, как от стыда его лицо обдало жаром.       — Конечно, — Нацу ободряюще похлопал мальчика по плечу, с лёгкостью забывая о недавних переживаниях.       Свиток он сложил настолько аккуратно, насколько позволяла испорченная временем бумага, однако оставил среди вороха прочих пергаментов, не переживая насчёт того, что кто-то посторонний его прочтёт. Хэппи же мертвецки спит, верно? И никакому дураку не придёт в голову врываться в покои первого Советника Бельзерион. После потушил свечи, пройдясь поочерёдно через каждую, без привычных фокусов. Драгнил уснул сразу же, как его напряжённое тело ощутило мягкость шёлковых простыней.