2000-е годы, Рим
В Риме не бывало дождей летом, а если и перепадало, то лишь пару капель, чтобы вызвать только раздражение и принести чуток влаги, как будто недостаточно было Тибра. И никакие мольбы римского мальчишки, вперемешку со смачными словами, о ливне который снизил бы температуру на пару градусов (возможно, если бы добрался до полностью закрытого помещения), не возымели эффекта. Он высунул язык, глядя на бледно-серое небо и надеясь на летний моросящий дождь которого жаждал его горячий рот, но лишь только для того чтобы горло пересохло в доли секунды, а раскаленный воздух вмиг наполнил щеки, раздутые постоянными затяжками. Брусчатка была раскалена и когда, не дай бог, нога Фабрицио, в открытой обуви, касалась ее пяткой или пальцем, он не удерживался от ругательств, продолжая бежать несмотря ни на что. Соломенная шляпа на волосах цвета воронова крыла, часть прядей собранная в хвост, глаза полузакрытые и измученные, но начеку, два свежевыжатых, из под железного пресса, апельсиновых сока соломинки в которых откалывали еще те шутки, грозя выплеснуть все на землю, широкая майка зеленого цвета милитари, шорты до середины колен бывшие тогда в моде, и пара изношенных коричневых сандалий на ногах: даже туристы пропускали его в общую атмосферу суматохи коей являлась Кампо де Фьори*, от статуи Джордано Бруно воспламеняющейся от римской жары до ресторанчиков с нагло выставленными на тротуар стульями, сужающими проход еще больше. Фабрицио был вынужден пройти через весь этот круг ада только ради встречи со своей группой, часы уже отметили его опоздание и, мысленно и нет, он перебирал четки с проклятиями на самого себя, потому что он снимал квартиру в пригороде и добираться оттуда было смерти подобно: «Да чтоб я сдох и где была блядь моя башка когда я сам предложил это время?! Ну почему я не думаю прежде чем говорить? Посмотрите, я это делаю только потому что болван и втрескался по уши». Ну и в том же духе еще с четверть часа. Потому что если он и опаздывал и перевалило уже за три пополудни, его друзья, даже зная его давно, все равно никогда не приходили позже него. Но в любом случае, Фабрицио уже осушил до последней капли оба бумажных стаканчика с соком, прислонившись к ступенькам, где среди множества туристов выделялась девчонка с русским акцентом и каштановыми волосами, очень даже ничего.—
- В любом случае ты сумасшедший, это я тебе скажу точно. Да здесь больше полицейских чем христиан. Недалеко от Виа делла Кроче, в шаге от Вертекки** и в двух шагах от фонтана где Фабрицио снял шляпу прежде чем подставить голову под струи воды чтобы освежиться, один из его друзей сунул ему в задний карман шорт дозу, не слишком хорошую, но дешевую, кокаина или чего-то наподобие. Фабрицио предпочитал ловить кайф от амфетамина или, когда бывали лишние деньги, колоться вместо того чтобы нюхать, потому что от этого были проблемы с носом, а соответственно и с голосом, да и эффект был более эфемерным, но может это потому что он больше привык и ему больше нравилось чувствовать эйфорию и эмпатию которую давал МДМА*** или же контроль над поршнем шприца. Это было интимнее, по его мнению, и куда более в его характере, чем дорожки на столе, употребляемые в компании. Но доза есть доза, и мелочи у него было ровно столько сколько было, особенно когда приходилось сводить концы с концами между музыкой, квартирой и Фиатом который определенно ездил не на мечтах и надеждах, а на бензине. - Не благодари меня, и будь осторожен! - посмеиваясь, сказал второй, хватая очередной флайер с рекламой открытия нового магазина комиксов на одном из перекрестков Виа дель Корсо и начиная обмахиваться листком как веером. - Ну и круг мы сделали, я даже увидел полностью весь маршрут 492-го автобуса. - Это все ваша вина: и струны для инструментов Фабрицио хочет покупать только в том магазине потому что малыш делает ему скидку и кисти ты хочешь брать только тут так как у тебя есть дисконтная карта. Скучаю по своей бабушке с ее карточкой в супермаркет, - ответил третий. Фабрицио засмеялся, мысленно подсчитывая хватит ли ему в бумажнике денег на дозу или же он отдаст их завтра вечером после того как выступит в той помойной яме называемой клубом, в которой их принимали потому что у него был Санремо «Новые имена» и Санремо «Новые имена» звучало здорово даже тринадцатым в рейтинге. - Нет, вы слышите этого парня? И если я учусь в Академии изящных искусств и я занятой человек, а ты все еще бездельник, так это не из-за меня и не из-за красавчика Фабрицио. Ради его здоровья друзья не упомянули, что уже неопределенное время он оставался на второй год, иначе бы увидели его плачущим.—
- Слушай, так почем ты продаешь эти струны, что мой друг приходит сюда за ними каждый божий день? - А кто твой друг? - Темноволосый**** такой, худющий, с татуировками и с дурацкой дурацкой улыбкой. Эрмаль, который как раз ставил на место синтезатор только что прибывший в магазин, постукивая по клавишам чтобы убедиться что в упаковке ничего не повредилось, поднял взгляд, а если б мог то и бровь. Но они у него были такими светлыми и почти невидимыми, спрятавшимися под темными курчавыми волосами, что ему всегда приходилось поднимать уголок рта в гримасе а ля Билли Айдол***** чтобы показать выражение чуть менее цензурное. - Даа, и имей ввиду, это мы каждый раз бросаем окурки прямо за дверью там, рядом с воздухоотводом! - Аа, так это вы. На стене есть пепельница. И по тону он звучал совсем не обнадеживающе.