nae mam daero

      — Значит, пацанов любишь в жопу пердолить?! Ну, твое дело. Тем более на мою задницу ты точно не станешь покушаться.       Именно с этих слов началась странная дружба Пак Чимина и Хван Минхо.       Хван Минхо была резкой на слова, грубой в общении и любила мастурбировать на гейское порно. Вместо дорам смотрела хентай, черпая вдохновение для своих порно-фанфиков. А еще девчонка пиздила всех тех, кто поднимал руку на ее лучшего единственного друга. И это было ее самым впечатляющим и незаменимым качеством, благодаря которому лицо Чимина не приобретало красочные багрово-фиолетовые оттенки.       Пак Чимин был геем-пацифистом. И он не знал, что из этого было хуже. И за что именно огребал постоянные пиздюли. Футболки не скрывали огромные бицепсы, джинсы обтягивали мощные бедра. Направь свой гнев Чимин на агрессоров, давно бы уже избавился от терроризирования со стороны главных институтских уёбков. Вот только насилием против насилия ничего не добьешься, поэтому «Чимчим, желейная мармеладка, где бинты и перекись?» слышалось от Минхо очень и очень часто.       — Хэй, детка, сегодня наша годовщина! — Чимин подошел сзади, положив руки на плечи сидящей девушки. Хван испуганно ойкнула, с перепуга двинув парню локтем в живот. Пак болезненно застонал, приземляясь на стул. Реакция отменная, как всегда. Чимин разочарованно надул губы, когда в чужих глазах напротив проскользнуло недоверие и искреннее непонимание.       — Чего? Какая годовщина?       — Ровно два года нашей дружбы. Третий пошел, представляешь, — Чимин откинулся на спинку, заложив руки за голову. Мечтательная улыбка расплылась по лицу, — какими же мы были молодыми, эх.       Девушка фыркнула себе под нос, пододвигая книгу ближе. Все-таки, Пак был более сентиментальной личностью, чем она.       — Нужно отправить благодарственное письмо в издательство журнала «Молодые жеребцы». Не думаешь, Чимчим?!       Пак отвернулся от этого ехидного насмешливого взгляда, скрывая румянец на щеках. До сих пор обстоятельство их знакомства вводило бедного парня в состояние безграничного стыда. И хорошо скрываемого возбуждения. Это был первый и последний раз, когда он попался. Чимин одновременно и страдал и наслаждался своей странной зависимостью: дрочить в общественных местах, испытывая острые эмоции из-за постоянного страха спалиться. Та аудитория стала судьбоносным местом встречи надрачивающего себе Пака и прикорнувшей под партами Хван.       А тот журнальчик девушка прикарманила себе, как сувенир на память.       — Ну, так что, затаримся всякой гадостью, завалимся на мою квартиру и будем смеяться над ужастиками?       — Заманчиво, — протянула девушка благоговейно, и после громко вздохнула, — как тебе мой вариант: заваливаешься в «Shameless» и набухиваешься у барной стойки, развлекая меня пошлыми рассказами о том, в каких позах ты бы хотел быть выебанным?       — У тебя смена? — разочарованно простонал Пак. Получив положительный кивок, Чимин надул губы, — ну ладно, приду к тебе, раз других вариантов нет. - Короткий взгляд на наручные часы. - Так, у меня сейчас пара начнется. И, кстати, к твоему сведению, я сверху, — хмыкнул парень напоследок, вставая со стула и закидывая на плечи рюкзак.       Девушка улыбнулась, провожая фигуру парня. С такими мощными руками и сексуальной лавиной во взгляде Пак действительно мог нагнуть кого угодно. В этом она ни капельки не сомневалась.       «Shameless» не был самым элитным клубом Сеула, но что-то такое заставляло людей возвращаться сюда вновь и вновь. Возможно, интерьер чем-то цеплял, либо качество соответствовало цене, которая не кусалась…ну либо атмосфера вседозволенности в виде трах-кабинок на верхних этажах, сексуальных полураздетых танцоров на сцене и продаваемых «интересных» таблеток из-под полы. Хозяин заведения отвалил нехилые суммы на откупы, поэтому полиция даже и не думала соваться в этот уголок Содома.       Минхо познакомилась с этим местом на первом курсе, когда их группа решила, так сказать, отметить начало новой взрослой жизни. В ту ночь ее облизали комплиментами со всех сторон пьяные альфа-самцы, опоили и чуть не изнасиловали в туалете. Свалить от недонасильников помог ее коронный хук справа, вот только из-за рекоординации и мошок в глазах из-за выпитого блевала она дальше, чем видела. А видела девушка лишь раковины и краны. Уйти, а точнее выползти из этого места помог ей староста. Ли Хёнвон, памятник тебе при жизни надо было поставить!       На следующий день Минхо вернулась сюда и своей лисьей кривой ухмылкой выбила себе место официантки. Зачем она сделала это — не знала. Говорила Чимину, что «оставила в клубе частичку себя», хотя на деле причин, почему выбрала «Shameless» назвать не смогла.       Может, интерьерчик и правда был хорош.       А может неебически большие чаевые. Косые взгляды в папки со счетами помогли ей в этом убедиться пару десятков раз. В ее же кармане — нихуя. От слова совсем.       За пару месяцев усиленной работы в коллективе и умелого флирта с начальством девушка поднялась до бармена. Ей претила мысль подлизывать жопу менеджеру, но свои корявые хлопанья глазами и тошнотворно-милые улыбки она в один ряд с жополизством не ставила. Так что душенька была спокойна. Да и за почти два года она стала достойным профессионалом своего дела, язвительные комментарии коллег давно остались позади.       Сейчас только редкие смены в виду занятости на учебе, все-таки третий курс был не таким халявным, как первый. В институте не как в школе — репутация на тебя не работала. Приходилось пахать все больше и больше, участвовать в студенческой жизни, хотя активистом она не была. Обязательства накладывали. А если точнее — неплохая такая ежемесячная стипендия на карточке. К тому же, кроме клуба Минхо фрилансила — занималась веб-дизайном, не зря же на факультете дизайна училась. Но стоит заметить, что учеба была не такая сложная, да и свободы больше, чем в школе. Много проектов, пусть и не запарных, но все же количество иногда пугало. Да и это, скорее всего, было связано со специализацией факультета. Насколько она знала, на "государственном управлении" вообще все халявили.       Если бы не ее неуемная тяга к деньгам, давно бы бросила эту ночную работу и занялась бы одной удаленкой. Да только Хван была скупердяем до мозга костей, считая каждую копеечку. Пока не появлялось альтер-эго в лице транжиры, и тогда воны с карточки улетали, как крыши домов во время урагана. И так по кругу. А ведь Хван Минхо копила на курсы тату-мастера и свою квартирку. Да так, чтобы в хорошем районе и двухуровневую. И чтобы бар в стене встроенный, и огромная барная стойка и собственная библиотека. И ничего для ее душонки алчной больше не надо.       На часах почти четыре утра. Минхо четкими движениями протирает стакан, краем глаза скользя по неутихающей толпе. Выцепляет среди неуклюжих тел красно-огненные волосы и голый торс. Коротко усмехается. Она пропустила момент, когда это чудо расстегнуло все пуговицы на рубашке. Последние пять шотов, выпитые подряд с интервалом в секунду были для Чимина лишние. Его движения такие развязные и пошлые, что Минхо успевает даже намокнуть, несмотря на то, что это ее друг так призывно качает обтянутыми черной кожей бедрами. Да и заднеприводный, к тому же.       Неплохо они справляют годовщину. В ее глазах абсолютная трезвость, потому что на работе не пьет. Принципы. А бухого, но все еще стоящего на ногах Чимина тащит куда-то администратор. Минхо напрягается, кивает сменщику и выходит из-за бара. Сехуну побоку, он так же часто сваливал на короткие перекуры, да и за стойкой не такая уж и запара.       Хван не успевает испугаться за задницу судьбу Чимина, как находит того выходящим из кабинета администратора. Довольного и шкодливого. Минхо молится всем богам, чтобы внутри не происходило того, о чем мог подумать ее извращенный больной разум. Не то, чтобы она была против такого развлечения для своего желейного мишки. Просто администратор далеко не обаятельное создание. Склизкое и противное существо с огромной манией величия и такого же размера пузом. А Пак пьяный, сильно.       — Скажи, что эти минетные губки не пострадали? — девушка цепляет друга за локоть и орет ему на ухо, перекрикивая громкую музыку.       Пак наигранно удивленно приоткрывает рот и качает пальцем, а в глазах столько веселья и скрытого удовлетворения, что Минхо мысленно засучивает рукава. Эти губы выглядели бы очень сексуально…будучи разбитыми.       — Отныне мы с тобой коллеги, моя конфетка, — парень прокрутился пару раз, умудрившись не шататься, — встречай нового танцора, Чимчима.       Минхо не знала, за что хотела ударить его, да так, чтобы яйца зазвенели. За конфетку, за елейное «Чимчим» или за новость о том, что это конфетно-ванильное чудище умудрилось вляпаться в затягивающее душу болото под названием «Shameless».       Танцоры здесь не просто торговали своими умелыми, развратными движениями. Они продавали свое тело. И Чимин только что собственноручно поставил подпись в договоре с неоновой надписью-заголовком «продажная шлюха».       Девушка разочарованно стонала сквозь пальцы ладоней, пока Пак толкал ее обратно к барной стойке, напевая что-то о продолжении банкета, о приключениях, которые еще впереди. С этим Хван решила разобраться завтра, когда жертва ее мозгоебства будет в нужном состоянии.       — Закончится смена, поедем ко мне, а то меня раздражает, что я пьяненький, а у тебя ни в одном глазу, — обиженно протянул Чимин, садясь на стул, случайно толкнув сидящего по соседству незнакомца.       И тут же рассыпался в извинениях, на которые незнакомцу, в общем-то, было наплевать. Хван скосила взгляд на красавчика, нахмурившись. Этот парень сидел здесь почти с самого открытия и накидывался крепким алкоголем медленно, но верно. На вид он был моложе Минхо, поэтому мысленно его окрестили салагой.       Салага выглядел не лучшим образом. Весь раскраснелся от выпитого алкоголя, глаза затуманенные и расфокусированные. Движения смазанные, видно было, как трудно ему давалось удержаться на стуле. Судя по выделяющимся пятнам на его пиджаке, он уже успел прочистить желудок и вернулся обратно. Минхо поджала губы, скрупулёзно вытирая перед парнем стойку. Наклонилась и помахала перед его лицом, оценивая положение. Тот очнулся и даже осознанным взглядом посмотрел на бармена, отчего Хван скривилась еще больше.       «Соображает, значит, охрану звать еще рано».       Оставшееся время до конца смены Минхо не подливала ему больше, да и Чимин постоянно отвлекал внимание на себя, так что со временем Хван вообще забыла про салагу. Что не сказать о Сехуне, который быстро реагировал на поднятую в призыве вверх руку гостя.       Минхо вспомнила о парне только тогда, когда при выходе из клуба под руку с горланящим во все горло песни Чимином, наткнулась взглядом на не двигающееся тело. Хван вздохнула. Зло и обреченно.       — Эй, салага, вставай!       — О, а кто это здесь? — Пак наклонился над парнем, чуть не свалившись на него. Ноги пародировали макаронины и стоять не хотели совсем.       — Чон, — тело приоткрыло правый глаз, разлепив пересохшие губы, — Чонгук.       — Чон Чонгук, — протянул Чимин, потянув того за руку, Хван подхватила парня с другого бока, помогая принять Чонгуку вертикальное состояние. Сам Пак слегка пошатнулся, находя опору в виде земли. Только неустойчивая какая-то попалась. Своей вины он здесь не видел, искренне веря в собственные несгибаемые ноги. И великолепное чувство равновесия. Руки Чонгука были такими холодными, что Минхо удивилась тому, сколько он уже здесь лежит. И никто ведь не помог, — скажи адрес дома, мы тебе такси вызовем.       Минхо не успела поразиться членораздельной речи Чимина, потому что Чон невнятно проблеял и смачно так блеванул прямо на кроссовки Пака. Чимин заверещал, отпрыгнув назад. Замахал руками, брезгливо наморщил нос, осматривая любимые штаны, на которые попала субстанция непонятного цвета. Чимин обреченно простонал. Тяжелый Чонгук потянул за собой Хван, показав девушке удивительный мир зеленой травы и холодной земли. Свой недавний мир.       Хван никогда еще так не была рада такси. При виде автомобиля сердце радостно заколотилось, на губах сама собой расцвела улыбка облегчения. Вот только Чонгук не приходил в себя, даже от похлопываний по лицу, а бросать его около клуба на произвол судьбы не хотелось.       Хотелось, конечно, вот только совесть бы потом замучила. Когда в сводках новостей Минхо увидела бы мертвое тело салаги. Изуродованное, и не дай бог перед смертью изнасилованное. А судя по тому, сколько он здесь провалялся в одиночестве, вряд ли какой-то проходящий мимо самаритянин доведет его до дома. После того, как Минхо и Чимин бросят парня здесь. Если бы бросили...       — Едем ко мне.       Пак Чимин избавил ее от мук совести и от тяжелого тела проблемного Чон Чонгука. Против воли злорадная усмешка проскользнула на губах, когда Минхо наблюдала за двумя тюленями, переваливающими через порог квартиры Пака. Она не завидует этим двоим, когда они проснутся.       Особенно, когда они проснутся в одной постели.