nae mam daero

      На следующий день Чонгук видит Чимина в институте мельком пару раз, но подходить не рискует. Наоборот, скрывается за первым поворотом, как только в поле зрения появляется красноволосая голова. Ему стыдно. За то, что напряг совершенно чужих людей, за оказанный ему приют в виде чужой кровати…за заблеванные вещи. Не только Чимина, но и свои. Интересно, Минхо кривилась, когда закидывала его зачуханный пиджак в стиральную машину? И что теперь она о нем думает? А думает ли вообще? Единственная радость — теперь лиса хотя бы знает о его существовании.       Парень наблюдает издалека, ища рядом с ним невысокую рыжеволосую девчонку. Минхо нет, и Чон чувствует неудовлетворение. В курилке с утра она замечена тоже не была, парень не смог докурить сигарету. Выкинул, практически и не начав. Пустота внутри разрастается прожорливой черной дырой. Чонгук выбирает единственно верный способ — заполнить ее едой.       Чонгук редко питался в университете. И дело не в сопливо размазанном рисе на тарелке, или пибимпабе с микроскопическими кусочками мяса, просто денег у Чона было не так много, и намного рациональнее питаться дома. И средства сэкономишь, и навыки в кулинарии повышаются. В столовой так много народа, что яблоку негде упасть. Чон медленно набирает еду и также медленно бредёт вдоль столов, ища свободное место. А если точнее, свободный стол. Делить с кем-то пространство не горит желанием, особенно, с однокурсницами, чьи голоса раздаются со всех сторон, заставляя ускориться. В горле разрастается ком от их елейный голосков. Либо вчерашнее похмелье до сих пор накрывает, либо ему действительно плохо от их слащавости.       — Чонгукки, садись с нами!       — Чонгук~а, я взяла тебе двойную порцию кимпаба!       — Оппа!       Продолжительное визжание, выливающееся в столь ненавистное «оппа». Чонгука бросает в дрожь, лицо кривится от злости. Чонгук слишком молод для оппы, он точно не тянет на их старшего брата и…упаси боже, на их парня. Кто-то хватает его за руку и тянет, буквально кидая на стул. Так больно, что дыхание спирает, а запястье саднит. Чон уже открывает рот, чтобы разразиться разъяренной фурией, но тут же захлопывает обратно, рассматривая чужие красиво уложенные красные волосы.       — Ты снова в этих сельских вещах, Принцесска?! Эх, не ценишь свои аппетитные изгибы.       Чонгук молча выслушивает укоризненную тираду, рассматривая парня. Не в пример ему Чимин выглядит так, словно сошел с обложек модных журналов. С его внешностью ему бы в айдолы податься, а не в учебном заведении прозябать. Чона не смущают слова о его внешности и изгибах из уст парня, Пак — своеобразный, и несмотря на короткое знакомство, Чонгук свыкся с ним, словно вечность был закадычным другом красноволосому. Одно, но — Принцесска? Серьезно, за что?       — Потому что похож на принца Эрика из мультфильма «Русалочка», — Чимин коварно ухмыляется, — только слишком смущающаяся и застенчивая версия. Внешность Эрика, характер Ариэль.       Заметка на будущее: избавиться от привычки мыслить вслух, Чонгук. Следи не только за словами, но и за мыслями.       Чонгук не успевает спросить про отсутствующую Минхо, потому что за их стол (который, как не странно, был занят только Чимином) садятся его одногруппники. Ехидно скалящиеся и поглядывающие так, словно знают его самые грязные секреты. Чон напрягается, Пак слева от него излучает ауру невероятного спокойствия. Если Чонгук неистовая буря, то Чимин — безмятежное море.       — Чон Чонгук, вот мы и раскрыли твой главный секрет. — Гиены и то симпатичнее скалятся, чем это недоразумение по имени Чой Донг. С ним Чонгук имел несчастье пересечься еще в первый день учебы, случайно толкнув локтем, неудачно вывернув из-за угла. Вроде извинился, но Донгу этого оказалось недостаточно. Чонгук тогда впервые усомнился в его адекватности, потому что Чой буквально приказал ему просить прощение на коленях. Чон отказался, сдержавшись от красноречивого «пошел нахуй», ограничившись гордо удаляющейся спиной, а Донг запомнил.       Чой Донг оказался чеболем, и что еще хуже, его одногруппником.       — Сразу бы сказал, что ты по другую сторону палку кидаешь, — Донг скалится, а Чонгук медленно закипает, — изводишь наших девчонок. Они должны знать, что ты им не даешь, потому что уже нашел себе… — красноречивый взгляд на загадочно улыбающегося Чимина, — подстилку.       Чой не успевает договорить последнее слово, чужой рюкзак припечатывает его лицо о стол. Донг сдерживает стон, сцепляя зубы. Диким волком смотрит на приземлившуюся Хван, которая довольно дружелюбно улыбнулась ему, помахав ладонью. Злополучный рюкзак оказывается рядом на сидении, служа парню напоминанием об унижении.       — Ты охуела?       — И тебе привет, такая симпатяжка, и так сквернословишь, — Минхо наигранно покачала указательным пальцем. Донг зашипел от фальшивой доброжелательности в словах девчонки.       Чой грубо хватает ее за воротник, приподнимая вверх так резко и сильно, что ткань немилосердно врезается в мягкую область подмышек. Девушка слегка морщится, мысленно предлагая парню жвачку, ибо дыхание совершенно не пахнет мятой и ледяной свежестью. В глазах парня столько ненависти, плещется через край, грозя затопить Минхо в этой обжигающей лавине. Вот только не хватало ей еще всяких первокурсников шугаться. Хван не пугается: и не потому что такая до одури смелая и сильная, просто за спиной Донга стоит тот, кто имеет в институте намного больше веса и авторитета. Тот, кто может заставить чеболя заткнуться одним видом.       — Студент Чой Донг немедленно отпустите студентку Хван Минхо.       Столько официоза, столько силы в мужском голосе, что Хван внутренне млеет, на ватных ногах опускаясь на стул. Чой ее больше не держит за воротник, опора теряется. Минхо кожей чувствует исходящую от Ким Сокджина силу. Единственный, перед кем она теряется, ощущая себя вновь первокурсницей-замухрышкой. Ким Сокджин — студент факультета «Политической науки и экономики», председатель Студенческого совета и просто нереальный мужчина с внешностью Аполлона и легким характером. Вот только защитная реакция включается быстрее, чем мозг обрабатывает информацию, поэтому Минхо подбенечивается, наигранно фыркая, словно ничего не произошло. И лишь по лицу Чимина видно, что все ее эмоции он легко читает даже сквозь пальцы. Хван Минхо злится. Ей не нравится быть раскрытой книгой. Предсказуемой, неинтересной, посредственной.       — Опасайся ходить по темным переулкам, — тихо шипит Чой ей на ухо, склоняясь так низко, что дыхание опаляет шею. Бросает последний взгляд на напряженного Чонгука и миролюбиво улыбающегося Чимина. — Педики, — так по-детски зло и безысходно.       Чой Донг уходит, сквернословит, тычит своих шавок в спины, выплескивая гнев. Сокджин не улыбается снисходительно, словно только что не сделал одолжение для Хван. Минхо это подкупает, поэтому она ничего не имеет против, когда Ким садится рядом, достав папку с записями.       — Ким Сокджин, 2 курс магистратуры, факультет «Политической науки и экономики», — оценивающий взгляд скользит по Чонгуку. У Кима феноменальная память на лица, перед ним человек, которого он пару месяцев назад оформлял в приемной комиссии. Баллы у парнишки достойные, спортивные достижения впечатляют, большая активность в школьной жизни. Ему даже интересно, на какой курс записался этот занимательный студент. Сокджин мог похвастаться своей способностью разбираться в людях с первого взгляда. По убеждению Кима Чонгук может много добиться, если пойдет в верном направлении.       — Чон Чонгук, 1 курс, «Журналистика и международные коммуникации», — немного кисло сообщает парень. От него не ускользнули красноречивые взгляды, которые Хван исподтишка кидала на Кима. Чонгук чувствовал себя мальчишкой по сравнению с Сокджином. Уже состоявшимся мужчиной. И от этого сравнения он скрыться не мог, добивая и без того расшатанную самооценку.       — Забыл добавить «Бессменный Председатель студенческого совета на протяжении шести лет», — Чимин расслабленно откинулся на спинку стула, отодвинув порядком опустевший поднос. Минхо не растерялась, подтянув его к себе, став горстями пожирать недоеденную картошку-фри.       Пак беззлобно фыркнул.       — Обжора.       — Я предпочитаю «растущий организм», — Хван откинула длинные волосы назад, уже успевшие испачкаться в сырном соусе. Несмотря на вроде бы гаденькое такое зрелище, Чонгук не чувствовал отвращение. Наоборот, хотелось провести пальцем по губам девушки, стирая соус и преувеличенно пошло отправляя его в рот. В сексуальности Чонгук являлся профаном, зато в воображении ему не откажешь. А в своих фантазиях Чон Чонгук выступал еще тем ловеласом, похитителем женских сердец.       — С таким потенциалом, как у тебя, ты только зря теряешь время на журналистике, — Ким положил перед жующей Минхо исписанные листки, — тут пара вариантов сценария мероприятия. Посмотри, исправь, добавь свое, — Сокджин вновь перевел внимание на сидящего в ступоре Чонгука, — а тебе советую подумать над своим будущем. У тебя хорошие баллы, и времени прошло не так много, еще сможешь перевестись на другой факультет.       Хван подозрительно косится на Чона. Насколько большие баллы у салаги, раз сам Сокджин заинтересован в его персоне и так настойчиво заставляет пораскинуть мозгами над будущим. Ким встает, застегивая пиджак. Большие бледные руки со светло-голубыми венами. Как художник и конченная творческая личность, Хван постоянно подмечает даже мелкие детали, на которые остальные не обращают внимания. Весь холёный вид Сокджина, его манеры джентльмена, внешность диснеевского принца. Жаль только, что сексуального возбуждения у нее не возникало ни разу за годы знакомства, стало бы намного проще. Ким оказывал ей внимание еще два года назад. Она отказала, потому что рассматривала Сокджина лишь как объект для восхищения. Как идеальную модель для написания портретов. Нереальный, неземной, смотреть можно, трогать нельзя.       — Если надумаешь, найди меня, я помогу попасть тебе на бизнес или политику. Не растрачивай себя, — Ким Сокджин откланивается, оставляя в воздухе столь сильные слова и ауру.       Чонгук в замешательстве. Так непривычно, что кто-то о тебе заботится. Помимо семьи, конечно же. Он впервые видит Сокджина, тот ничем ему не обязан. Чонгук не верит, что люди способны с первого взгляда оценивать других, видеть насквозь, выцеплять суть сквозь многочисленные слои, срывать маски. Чон ищет подвох, но в глазах Чимина и Минхо столько уважения, что парень теряется.       — Ты и правда неограненный алмаз, салага, — вспоминая недавние слова Пака, хмыкает Хван. — Ты пока не понимаешь, что собой представляет Ким Сокджин. Но поверь нам, такое предложение поступает не каждому.       Минхо давится картошкой, Пак услужливо стучит по спине девушки, не рассчитав силы. Хван чуть не впечатывается в стол. Пряча покрасневшее лицо за волосами, девушка отодвигается, не рискуя больше попадаться под мощь Чимина. Гей геем, а силы у Пака, как у борца.       — Кстати, Чон Чонгук, — Чимину словно доставляет удовольствие произносить имя и фамилию парня. Он это не скрывает, даже сам как-то признался Чонгуку, что у того очень сильное и мужественное звучание. Теперь не упускает случая обратиться, при этом каждый раз протягивает «чо». — Сегодня у меня первое выступление в «Shameless», приходи, поддержи.       Чонгук переводит недоуменный взгляд на Хван, которая горько вздыхает.       — На сцене танцует он, пидр.       — Пидр?! А как же желейная мармеладка?! — возмущенно завопил Пак, скрестив руки на груди. Морщится, вспоминая вчерашнюю мозгоебку, устроенную Минхо. Она целый час в красках расписывала деятельность клуба, особенно выделяя толстые немытые члены гостей, которые скоро окажутся в его заднице, если Чимин переступит порог этого злополучного места. Как чужие скользкие губы будут проходиться по его ключицам, шее, слюнявить, вторгаться в рот. Вот только Пак Чимин не подписывал ничего о найме на работу, обо всем они договорились на словах с администратором. Поэтому Минхо пришлось прикусить свой длинный острый язык и молча плеваться желчью в его сторону. Чимин не был таким глупым, как, похоже, считала его лучшая подруга. И уж точно не находился в незнании о том месте, где уже два года обитала Хван. Она видела в нем светлое, невинное существо, не знающего грязи этого мира. Вот только до Сеула Пак жил в таком районе, что никто бы не позавидовал его участи. А настоящая мать вообще работала проституткой. Он с детства варился в этом дерьме.       — Я приду. — Чонгук нарушает длительное молчание, всеми силами скрывая широкую улыбку. Он не может поверить, что Минхо сама вписывает его в свой круг общения, и пусть инициатор всего Чимин. Хван не против, а этого Чону достаточно. Мог ли он подумать три месяца назад, что так все обернется? Украдкой выискивая в толпе рыжие волосы, знал ли он, что будет сидеть с ней на расстоянии вытянутой руки? Чуть поддаться вперед и можно коснуться губами теплой щеки, чуть вытянуть руку и можно пропустить длинные волосы сквозь пальцы.       — Если придешь в футболке оверсайз, я тебя раздену и сожгу ее, — предостерегает Чимин, но не успевает разразиться дальнейшей тирадой, так как Чонгука спасает звонок на пару.       Чонгук поспешно прощается, а парочка степенно поднимается со своих мест, медленно направляясь к выходу. Они третий курс, им все позволено. По крайней мере, так они тешат свое самолюбие.       — Решил сделать из алмаза бриллиант? — хмыкает Минхо. Не поддевает, беззлобно. Действительно волнует, откуда такая заинтересованность друга в этом первокурснике? И не только Чимин, даже Сокджин уделил время этому салаге, хотя более занятого человека она не знала.       — Ага, — беззаботно пожимает плечами Пак, — может, хоть так ты обратишь на него внимание.       Минхо раздраженно цыкает и скрывается в аудитории, избегая нотаций. И нет, это не похоже на побег.       Чонгук не приходит в клуб, но Минхо не успевает об этом задуматься. Сегодня народа много, и в баре полная запара. Хван удается отдохнуть только тогда, когда на сцену выходят танцоры. Девушка не сдерживается от ехидной усмешки, лицезрея лучшего друга в одних кожаных штанах. Таких обтягивающих, словно вторая кожа. Эх, таким орехом даже многие девушки похвастаться не могут. Несмотря на то, что за два года она нашла своего любимчика среди полуголых танцующих мужиков, сегодняшняя ночь — ночь Пак Чимина, поэтому девушка не сводит с него взгляд. Пусть друг-то оказался с подарочком в виде голубого прицепа по жизни, ничто не мешает ей на ночь глядя помастурбировать с мыслями об этой трясущейся попке и мощных аппетитных бедрах. Танец заканчивается быстро, Минхо хлопает от души, но хмурится, когда замечает кислого и расстроенного Чимина, уходящего со сцены. Все же было идеально, что не так?!       Чимин уже минут пятнадцать не двигался, уткнувшись лицом в барную стойку, изредка приподнимая голову, чтобы стукнуться лбом о твердую поверхность. Минхо морщилась при очередном глухом стуке, но упорно молчала — Пак не настроен на разговор. Точнее, на мозгоёбку. Ибо Хван планировала именно это. Когда Чимин глухо простонал, девушка поняла — настало время.       — Мармеладка, хватит. Ты своими слезами мне всю стойку залил.       — Уже не пидр, — невесело усмехается Чимин. — Я налажал с танцем и все это видели. — Пак поднял голову, во все глаза уставившись на нарочито незаинтересованную подругу. Хван заполняла отчетный лист, сверяя оставшийся алкоголь. Смена закончилась полчаса назад. Бар вылизан, и только незаполненные бумажки красной тряпкой мелькали перед лицом.       — Успокойся и не заморачивайся. Неудачи это нормально, — девушка громко вздохнула, обнаружив недостачу виски. Кто-то сегодня неплохо так облажался. Придется Сехуну в завтрашнюю смену постараться «недоливать» в чьи-то виски/кола алкоголя. — Не вини себя за них.       — Тебе легко говорить, не у всех, знаешь ли, врожденный пофигизм! — голосом обиженного ребенка простонал Пак, прикусив свои губы. Девушка в очередной раз обратилась к Богу с мыслями о несправедливости. Где ее столь прекрасные пухлые губы?!       — Не существует врожденного пофигизма. Это результат многолетней работы над собой. — Последняя точка в документе, слабая улыбка на лице.       — Ммм, и в чем секрет? Забить на все огромный хуй и плыть по течению?       Минхо умилялась каждый раз, когда Пак матерился. Словно маленький несмышлёный ребенок, набравшийся плохих слов в детском саду, и теперь веселящий родителей. Мелет чепуху, не понимая смысла. И пусть ребенку за двадцать, чушь порет ничуть не меньше мелких человечков.       — Чимин-щи, — Хван посмотрела другу прямо в глаза, ласково погладив по щеке. Мягко провела большим пальцем по губам, не вкладывая в это какой-либо эротический подтекст. Пак привык, любовь Минхо к его губам не являлась чем-то скрытым. — Людей, которые вообще не заморачиваются, не существует. Как бы тебе не доказывали обратное. Всего лишь парься о действительно важных вещах, вот и все. — Рыжая пожала плечами.       — Так просто? — в глазах сквозило подозрение и неверие.       — В этом-то и суть: чем проще действия, тем сложнее их выполнить. Люди во всем ищут скрытые смыслы, придавая даже самым обычным вещам веса, облекая в мистическую и таинственную обертку. Иногда дерьмо это просто дерьмо, и ничего более.       — Господи, Хван, засрать последней фразой такие глубокие изречения, — Пак покачал головой, но улыбнулся, забыв про кислое выражение лица. Минхо этого и добивалась. Чимин склонен к самокритике, превращавшейся зачастую в самоуничижение. Хван не знала, чем последнее вызвано. Чимин так боялся нападок со стороны общества, что решил вместо этого самого общества унижать себя сам? Минхо на психолога не училась, поэтому своим выводам не доверяла, полагаясь на внутренние ощущения. А они говорили, что Пак Чимина нужно спасать от него самого.       Чонгук спешил в общагу. Он задержался в институте, в клуб собираться уже через пару часов, а ему еще нужно шкаф перебрать. Найти такой наряд, которым был бы доволен Чимином. Все-таки, предупреждение о сожжении одежды прозвучало действительно угрожающе. Да и пощеголять перед Минхо хотелось. Ким Сокджин выглядел идеально в своем отглаженном костюме, девушка с него глаз не сводила. А на Чона взглянула пару раз, и то — мельком. Чонгук не считал себя красавчиком, хотя с младших классов не обделен женским вниманием, жаль, что на самооценке это никак не сказывалось. Барьер в общении с девушками оставался непреодолимым, вырастал перед глазами каждый раз при встрече с нравящейся ему особой.       — Какого хуя?! — Чонгук расширенными глазами смотрит на погром в комнате. Руки нервно подрагивают от желания въебать.       Многочисленные коробки заставили весь пол, вешалки с вещами лежали на его сука кровати, рядом с холодильником след от разлитого молока на полу блестит от солнечного света раздражающей лужицей. Чон преодолевает расстояние за пару шагов и, не жалея сил, толкает в спину развалившегося на соседней кровати, парня. Незнакомец нерасторопно поворачивается, широко зевая. Сонные карие глаза медленно приоткрываются, парень хмыкает, лицезрея пышущего гневом Чонгука. Безмятежность злит Чона еще больше.       — Ким Тэхён, твой новый сосед. — Тэхён встает с кровати, разминая плечи, совершенно игнорируя недовольство нового знакомого. Не ожидал, что гашиш так разморит его. Вообще-то, он собирался разбирать вещи, но стало скучно, дело не двигалось с мертвой точки. А в первой разбираемой сумке оказался бульбулятор. Судьба, не иначе.       — Чон Чонгук, — сквозь зубы цедит парень, мечтая треснуть по этому правильному носу с родинкой на кончике. У Чонгука нос шире и больше, у Кима чуть длиннее и острее. Более утонченный. Да и сам Ким Тэхён представлял собой воплощение элегантности и эфемерности: серые волосы, хорошо очерченные губы, модная одежда, подчеркивающая фигуру. Лукавый взгляд и эти дерзко блестящие в ушах кольца, два с одной стороны и черная сережка-гвоздик с другой. Будучи парнем, Чонгуку сложно оценить внешность нового соседа, но внутренний голос гадко сообщил, что на такого Хван Минхо точно бы запала. По сравнению с ним Чон выглядел бродячей дворняжкой. Случайно забежавшей в элитное общество породистых собак. Но разозлился он не из-за этого: Чонгук — закоренелый чистоплюй, и не собирается терпеть неряшливую свинью в одном с ним пространстве. Делить квадратные метры с Чоном трудно из-за сложного характера, он не спорит, но и от соседа ему многого не надо — лишь бы не свинячил. Ким Тэхён в первую встречу уже совершил большую ошибку.       Ким внимательно следит за гневно раздувающимися ноздрями Чонгука, за бегающим взглядом по разбросанным вещам, чутко подмечая злость и раздражение. Чон даже не пытается это скрыть, поджимая губы.       — Прости за бардак, я сейчас все уберу, — примирительно говорит Тэхён, делая шаг вперед, но Чон обходит его.       Чонгук игнорирует, пробирается через коробки к своей кровати и демонстративно сбрасывает чужие вещи. Хорошо, что не на пол — они приземляются прямо на стул около стола. Тэхён хмурится, если так пойдет дальше, отношения у них точно не заладятся. Им еще четыре года коротать под одной крышей. Тэхён щелкает пальцами, чем привлекает внимание залипшего в телефоне Чонгука, который, между прочим, старательно игнорирует чужое присутствие. Ким роется в сумках, доставая оттуда еще шмотки, гору коллекционных игрушек, комиксы, мангу. Уровень в чаше терпения Чонгука с каждой вынутой вещью повышается. Он приехал в Сеул с одним чемоданом, причем наполовину заполненным маминой едой. Количество барахла Тэхёна доводит до точки кипения.       — Нашел, — самодовольно улыбается Ким, доставая на свет большую прозрачную бутылку, заполненную светло-белой жидкостью. — Не с того у нас началось, приятель, как смотришь на то, чтобы выпить за знакомство?       — Виски? — подозрительно тянет Чонгук. Желудок делает кульбит от одного произнесенного слова. По шее неприятно скатывается пот. Фух, как его до сих пор не отпустило после той веселухи в клубе. От одного воспоминания тошно становится.       Тэхён хмыкает, бесцеремонно прыгает на кровать Чонгука, пододвигая того задницей. Чон даже не успевает возмутиться нарушению личного пространства, Ким впихивает в его руки бутылку. И лыбится так довольно, словно конфетку ребенку дал. Которую до этого сам же и отобрал.       — Ошибаешься, саке высшего уровня, прямиком из Японии. Отец вернулся недавно из командировки, вот я и обчистил его запасы перед тем, как меня в общагу выперли. Моральная компенсация, все такое, — парень разводит руками, попутно оглядывая комнату в поисках стаканов. Находит холодильник и довольно лыбится, — отлично, сначала его охладим, а потом приступим к нормальному знакомству. А я пока приберусь, чтобы барахло глаза не раздражало. Знаешь, я на самом деле чистоту люблю, просто переезд выматывает, а еще с документами весь день бегал. Перевод в университет и прочая чепуха, — Тэхён частит, оправдывается.       Чонгук позволяет себе легкую улыбку. Ким Тэхён — забавный, много болтает, что может раздражать, но Чона, который три месяца жил практически вообще без общения, это устраивает. Комната больше не выглядит такой пустой и неуютной, постепенно заставляясь безделушками Тэхёна. А его пустой трёп обо всем и ни о чем вытесняет из головы мысли о времени. Спустя n-ое количество рюмок Чонгук забывает, что собирался в клуб, а когда мельком смотрит на часы, то понимает, что все проебал. Пока оденется, доберется, «Shameless» уже закроется, да и он явно не в том состоянии. Образ рыжеволосой в голове разочарованно качает головой. Все веселое настроение Чонгука сходит на нет, теперь он пьяными осоловелыми глазами прожигает пол, не обращая внимания на зудящего над ухом Тэхёна. Ким подливает саке, громко размышляя над тем, станет ли зомби оборотнем, если укусит оборотня, или оборотень станет зомби. Спор выходил жарким и…односторонним.       — Что-то не так, ты чего грузишься? — Тэхён хлопает соседа по плечу, — тошнит?       — Да нет, — Чонгук отмахивается и громко вздыхает. А в глазах столько невыраженных чувств, что сломаться можно. Ким закатывает глаза к потолку, знает он таких крепких орешков, которые в жизни строят из себя железных мужиков, а как только нажрутся, превращаются в сопливых страдающих мозгоебов. Тэхён осведомлен не понаслышке, сколько раз выступал в роли жилеток. И вроде бы хочется свалить подальше от чужих проблем, но отношения с соседом выстраивать надо, поэтому Ким мысленно соглашается стать той самой жилеткой.       Перед обаянием Тэхёна трудно устоять, особенно, если он смотрит прямо тебе в душу с таким пониманием и сочувствием, что даже самые закоренелые суровые мужики готовы открыться нараспашку, буквально вываливая горы скелетов из шкафов. Чонгук не устоял, поведал о своих проблемах с женским полом, рассказал о болезненной влюбленности. Несмотря на алкогольное помутнение, личность незнакомки не раскрыл, оставив инкогнито. Даже внешности не описал, а то Тэхён еще встретит Минхо в курилке. А парень то еще трепло, так что в рассудительности Чонгуку не отказать. Пьянь пьянью, а мозг соображает.       Тэхён молчит долго, потягивая сигарету. Чонгук даже не возмущается тому, что в комнате накурено. Он погряз в своих чувствах, ему не до внешнего мира. Сероволосый коротко хмыкает и щелкает пальцами перед лицом Чона, вытягивая того из омута мыслей.       — Знаешь, я, конечно, не хвастаюсь, но девчонки на меня пачками вешаются. Опыта много, да и паре приемам могу обучить, чтобы ты красотку свою обольстил. Готов помочь тебе с твоей мадамой совершенно бескорыстно, чисто по-дружески.       Чонгук сам не понял, как согласно кивнул. Тэхён выдохнул дымные кольца и лукаво улыбнулся. Лицо парня скрылось за стеной дыма, серые волосы слились с фоном. Словно аура вокруг Кима изменилась, сгустела и помрачнела. Чон вздрогнул, мурашки прошлись по спине. Сам дьявол во плоти.       — Завтра и начнем. Я надеюсь у тебя найдется пара тысяч лишних вон.       — Зачем? — Чонгук насторожился. Для чего Тэхёну его деньги? Ким не выглядит особо нуждающимся в средствах, да и сам голосом выделил «бескорыстно». Чон уже даже успел расстроиться — не все в этом мире люди делают просто так.       — Расслабься, не нужны мне твои гроши, — Тэхён хохочет, совершенно не думая, что может обидеть пусанского парня. Сам он никогда в деньгах не нуждался, поэтому и не представляет зацикленности на них тех людей, у которых их нет. — Во-первых, нам необходимо сменить твой стиль. Да и прическу неплохо бы сделать более современной.       Ким перечисляет, а Чонгук не слушает. В голове только мысль о том, во сколько ему это все выльется? Лишних денег у него нет. На рамен насобирать хотя бы.