* * *
Шерлок сидел в своей гостиной и играл на скрипке. Точнее, играли его руки, разум же блуждал в неведомых далях. Он впервые признался себе, что испытал сексуальное возбуждение. И не от картинки в журнале, не от сцены в фильме, даже не от горячей дамочки — вчерашней клиентки, которая не могла быть более сексуальна, даже разденься она и станцуй. Нет, это случилось, когда он в очередной раз почти заарканил своего злого гения, подмял его под себя и уже почти дотянулся до наручников, но случайно прижался пахом к его бедру. В то же время он ощущал на шее его горячее дыхание, а одна рука извивающегося Мориарти скользнула по его груди, проведя по обоим соскам. Его так накрыло тогда, как никогда раньше. Впервые он ощутил этот жар, это покалывание в каждой мышце, этот бешеный галоп сердца… И, разумеется, дал противнику ускользнуть. Если бы тот узнал что послужило причиной… Скрипка издала какой-то совсем уж невозможный стон. В комнату заглянул Джон. — Прости если помешал. Но если бы я тебя не знал, решил бы, что ты занялся любовью с музыкальным инструментом. Тебя слушать невозможно, все встает… «Не у тебя одного», — мог бы сказать Шерлок. А так он только вздохнул, поднялся, провел рукой по изгибу скрипки (видя перед собой далеко не лакированное дерево), осторожно убрал ее в чехол. И бросил другу и коллеге: — Пойду проветрюсь. Тот предложил составить компанию, но Шерлок отказался. Это он тоже сделал впервые. Видимо, от удивления Джон не спорил. А потом, уже просто не смог бы догнать. Детектив знал, что возбуждение можно сбросить физическими нагрузками и собирался проверить это. Правда, хватило его ненадолго. Чуть пробежавшись, он остановил такси. Не называя адреса, просто указывал куда ехать. И добрался до того самого места, где его впервые накрыло.* * *
Ноги сами привели Мориарти к месту их последней встречи с Шерлоком. И криминальный гений совершенно не удивился, еще издали разглядев долговязую фигуру. Он шел вперед решительным шагом, его невозможно было не услышать. Но Шерлок не оборачивался. Будто узнал шаги. Будто ждал. Джим остановился слева от него на расстоянии вытянутой руки. Ни слова не говоря, они смотрели вдаль, на горизонт, что терялся среди давно заброшенных построек, как будто там шла лекция по основам бытия и разгадке тайны жизни. Кто-то должен был первым нарушить тишину. Сказать хоть что-то. — Слушай, — проговорил Шерлок. — Знаешь, — синхронно с ним бросил Джим. Они, наконец, посмотрели друг на друга. Мориарти хмыкнул и покачал головой, как бы с чем-то соглашаясь. Шерлок прищурился. А потом быстро преодолел то расстояние, что еще их разделяло. И чуть наклонился к Джиму. Гениальный преступник не упустил момент, чуть подался вперед и вверх, и вцепился в губы детектива, не столько целуя, сколько кусая. Застонал, слизывая кровь, и понял, что Шерлок не дернулся, не отстранился… а защелкнул на нем наручники. Ошарашенный Джим сделал шаг назад. Холмс провел языком по еще кровоточащим губам. Оба опять застыли, встретившись взглядами. Шерлок взял Мориарти за плечо и дал знак следовать за собой. И повел его, но не к дороге, а к одному из заброшенных домов. Он не тащил его силой, только чуть направлял. И криминальный гений шел. Привыкнув доминировать в любой ситуации, сейчас он впервые оказался в подчинении. И признался себе, что это его чертовски заводит. И хотел узнать, что задумал детектив. Наверняка это будет интересно. Комната в доме, куда привел Джима Шерлок, была вполне себе приличная на вид. Там даже была кровать. Без белья, правда, но явно крепкая, деревянная, и даже с матрасом. Холмс бросил на него свое пальто. Обернулся к Джиму. — Наверняка ты привык повелевать. Сегодня ты впервые подчинишься. Но это не будет насилием. Скажи, что ты не хочешь этого и я сниму наручники. — Смотря чего «не хочу». — Убивать я тебя не буду. Пытать тоже. Это не мои методы, ты знаешь. Я уложу тебя на эту кровать, раздену, и возьму столько раз, сколько у меня будет сил. Джим присвистнул. — Ничего себе заявочки. А что потом? — Если тебе не понравится, этот первый раз станет последним. А если зайдет — предложу новую встречу. И уже ты сможешь взять меня. Но можем повторить и как сегодня. Как захочешь. — Заманчиво, черт побери… — Джим подошел совсем близко, — но лучше я сразу отымею тебя так, чтобы ты знал свое место, ищейка! — он замахнулся руками, собираясь ударить Шерлока цепью от наручников, но тот ее перехватил, и каким-то почти танцевальным движением переместил Мориарти к кровати. Миг, и Джим уже лежал на спине, с руками, поднятыми над головой. Шерлок крепко держал его, но уже не за цепь, а за запястья. Ощущение тяжести и тепла его тела было самым крышесносным, что Мориарти только мог себе вообразить. Он чувствовал как у детектива бьется сердце, как тот дышит. Видел каждую крапинку в его радужках. Мог бы достать до губ, стоило только чуть приподнять голову. Шерлок был прав. Мориарти привык доминировать, всегда и везде. Никогда он еще не был в роли пассива. Приравнивал это к поражению, к капитуляции, что было совершенно не в его духе. Но теперь… на него снизошло странное спокойствие. Он понял, что Шерлок не расценит его согласие как слабость. Детектив смотрел на него без издевки, торжества или чего-то в этом духе. Его ладони не просто держали, но чуть двигались, ласкали. Обещали. — Только… с твоего… согласия, — прошептал Шерлок прямо в губы Джиму, осторожно целуя после каждого слова. Мориати ощутил, что кровь еще сочится из губ и провел языком по ранке, чтобы ее унять. Детектив не отстранялся, позволяя ему это. — Хорошо, — услышал Джим свой голос. — Давай попробуем. Все когда-нибудь бывает в первый раз. Детектив убрал одну руку с его запястья, провел пальцами по лицу пленника, по губам. И опять поцеловал. На сей раз пылко, страстно, проникая в самые потаенные глубины. — Джим… — Боже… можно кончить только от того, как ты это произносишь… — Не спеши. Расстегнутая рубашка. Руки Шерлока. Губы Шерлока. Его горячее дыхание. На шее, на груди. Возня с брюками и бельем. (Разумеется он все аккуратно свернул и уложил на поставленный тут для этой цели стул). Мориарти усмехнулся: такой правильный во всем, а творит настолько похабные вещи. Нет, Джим явно на него плохо влияет. Даже смазку не забыл. Даже презервативы. Он не спешил, приучая Джима к новой для него роли, и все же Мориарти застонал, ощутив его в себе. — Больно? — Тебе будет больно, если остановишься сейчас! Джим взял Шерлока за плечи (цепь от наручников наверняка оставит тому синяки на спине), а ноги скрестил у него на пояснице. Это было чертовски странно. Он к такому не привык. Не привык смотреть в глаза любовнику. Не привык слышать от него признания, о том, какой он красивый, какой необыкновенный, как с ним хорошо. Не привык, чтобы его целовали в процессе или чтобы он сам отвечал на поцелуи, уже не стремясь причинить боль, а только приласкать, выразить свою страсть. И пока Мориарти еще был способен думать связно, он успел выкрикнуть: — Черта с два первый станет последним. Черта с два, Шерлок!