— Смерть наступила в двенадцать часов сорок две минуты, — проговорил Джон. Он старался не смотреть в лицо Мориарти, настолько безумные и пугающие гримасы сменялись на нем.
— Ошибаешься, докторишка. Это остановка сердца наступила в двенадцать часов сорок две минуты, а его гениальный мозг еще жив. И будет жив, пока я не разрешу его отключить. А я пристрелю каждого, кто решит это сделать. Включая тебя.
Этот чертов детектив. Он все-таки нарвался. Догнал свою судьбу. Или это она догнала его?
— Джеймс… Мне тоже… Жаль. Это не то слово! Нет слов в английском языке, чтобы выразить что я сейчас чувствую! — Ватсон сорвался практически на рыдания. — Но нет смысла его держать! Его сердце похоже на муравейник, все в дырах. А на пересадку его даже рассматривать не хотят.
— Что, даже всесильный братец помочь не хочет?
— Хочет. Но консилиум врачей заключил, что операцию ему не пережить.
— Это уж пусть эскулапы раньше времени не ноют. Я правильно понимаю, что вся загвоздка в доноре? Значит, я эту проблему решу. Добуду ему хоть грузовик сердец.
— Ты меня слышишь? Не только в этом дело. Сосуды, мышцы… он весь как швейцарский сыр! Ни один хирург не возьмется. Никто не знает, что это за неведомая хворь.
Джим сел на банкетку, запрокинул голову. И видел не люминесцентные лампы, а слепящее, белое, южное солнце. Три… нет, уже почти четыре года назад.
— Я тогда помоложе был, побезрассуднее. Ни в бога, ни в черта не верил. Решил добыть одну священную фигулину у какого-то племени то ли индейцев, то ли бушменов. Не особо ради денег, а скорее для драйва. Добрался, нашел. И там меня твой дружок сцапал. Мы повыясняли отношения, а потом я слег. Блевал кровью. И не только блевал. Можешь догадаться что еще я делал этой благословенной жидкостью.
Капельниц у них там не изобрели, но прямое переливание от человека к человеку практикуют. Сказать, чью мне кровушку вливали или сам догадаешься?
— У Шерлока первая отрицательная. Он идеальный донор.
— Именно. По возвращении выяснили, что и я тоже. Между переливаниями он с их местным шаманом танцевал голышом с бубном, упрашивая разгневанных духов пощадить меня. Кажется, у них там дождь еще пошел, впервые лет за пять. И духи меня простили. Но шаман предупредил, что расплата все равно будет. И заплачу я — сердцем. И похоже… время пришло.
— Джеймс, мы оба разумные современные люди. Ты же понимаешь, что это безумие?
— А кто и когда считал меня нормальным?
— Никто не будет делать пересадку от живого донора, тем более в такой ситуации. Есть законы, правила, медицинская этика…
— Тебе сказать на чем я все это вертел, или ты поднабрался ума за годы, что бегал за своим гением?
— Даже если ты каким-то чудом это провернешь, он тебя никогда не простит!
Джим помолчал. Перевел взгляд на бледное до синевы лицо Шерлока. Скулы выступили еще резче, рот был упрямо сжат. Нет, он не умрет. Он еще не готов сдаться.
— Пусть уж он лучше ненавидит меня живым, чем обожает мертвым.
***
— Шерлок? Моргни, если слышишь. Слава богу. Нет, не пытайся ничего говорить, у тебя трубка в горле. И не только в горле, — Джон, суеверный как все врачи, впервые за долгое время позволил себе поверить, что все обошлось. Что все действительно будет хорошо. — Ты поправляешься. Дыры в сосудах и мышцах закрылись, осталось чуть в сердце, но это временно. Знаешь, к тебе заходил Мориарти. По правде, это он не дал тебя отключить от системы жизнеобеспечения, когда я уже… Он рассказал про твою поездку четыре года назад. Я предположил, что там ты и заразился.
Майкрофт поднял всех, кого можно, и мы нашли то племя, того шамана. И тот согласился попросить духов о твоем исцелении. Дал какие-то снадобья, взамен попросив пролоббировать очередной закон о спасении тропических лесов. Твой брат решил, что может он и заразил тебя нарочно, ради этого, но я думаю, что в этом случае выбрали бы что-нибудь с менее длительным инкубационным периодом, так что они сейчас за столом переговоров. А Мориарти… Он сердце свое был готов тебе отдать. Для пересадки. И пообещал меня побить, если я тебе расскажу. Так что сохрани это в тайне.
***
— Джим? — Шерлок едва разглядел давнего соперника в табачном (и не только табачном) дыму за столом для бильярда.
— О, какие люди и без охраны. Все — брысь.
— Не нужно. Давай выйдем на воздух.
Они вышли через черный ход, устроились на заднем дворе, неподалеку от мусорных баков.
— Что хотел? — спросил Джим, забрасывая в рот жвачку и глядя куда-то мимо детектива.
— Так, ничего. Увидеть тебя.
— Полицейских сводок недостаточно?
— Не паясничай, — Холмс наклонился и чуть коснулся губ Мориарти. — Клубничная?
— Ага. Презервативы такие же предпочитаю, если что. И у меня запас. Тут, на втором этаже. Ты спешишь?
— Не особо.
— Тогда… может заглянешь? На часок? На два?
— Могу и до утра.
Джим усмехнулся.
— Тогда идем. Еще не разучился по пожарным лестницам лазить?
***
— Джим… — шептал Шерлок, лежа на спине и проводя руками ему от бедер до талии.
— Ты один меня так зовешь… — Мориарти прикрыл глаза и чуть замедлил темп, чтобы продлить удовольствие. — Ты один…
Он был прав, этот чертов шаман. Мориарти действительно заплатил. Сердцем.
