***
Холмс вспомнил, как стоял в комнате пропавшего парнишки. Идеального хорошего молодого человека. Чисто, уютно. Всё выверено и одобрено родителями: папой-военным, мощным мужчиной ростом под потолок, и уютной такой мамой, что пряталась за его спиной, комкая в руках кухонное полотенце. Папа глядел хмуро, мама утирала слёзы. Единственное, что тут бросалось в глаза и явно было сделано волей самого пропавшего — фотографии на специальной стойке. Снимки команды спортсменов. Синяя форма, подкачанные подростки. И ни на одной нет самого обитателя комнаты. Его фото обнаружились только в телефонах родителей с разных семейных мероприятий. Мобильник самого сбежавшего остался на письменном столе и в нём не обнаружилось ни одного снимка с ним самим. Зато почти на всех присутствовал один и тот же парень, часто явно пойманный врасплох. Его же изображение украшало комнату пропавшего. — Вы поругались? — спросил Холмс, закончив осмотр комнаты, и неожиданно впившись взглядом в маму. — Да не то что бы… — всхлипнула та. — Послушайте, это не праздный интерес. Чтобы найти вашего ребёнка, нужно понять, почему он сбежал! — Мы… он очень хороший у нас, учится, и в спорте. Но… вот… — Сын признался вам, что он не по девочкам? Папаша без лишних слов трахнул кулачищем по косяку двери. Обернулся к жене: — Всё твоё воспитание! Говорил, драть надо! А ты… — Гомосексуальность побоями не лечится, — ледяным тоном остановил словоизлияния Шерлок. — Да какое там гомо… — ручищи отца сжались в кулаки, — не мог у меня пидор родиться!!! Это мода всё эта! Вы, главное, найдите его, а там уж из него вся эта дурь повыветрится! — Мальчик признался вам, что влюблён в одноклассника, и что вы ему сказали на это? — Он сказал, что признался другу в чувствах, а тот ему: «Не приближайся… гомик». И толкнул, — едва слышно проговорила мама. — Наш мальчик упал. А остальные… и этот… бывший лучший друг, пинали его ногами, пока не увидел тренер… Я его в постель уложила, думала — поспит, поговорим утром… — Но вы решили поговорить с сыном сразу же? — детектив повернулся к отцу. Ответа Шерлок не дождался, да это и не требовалось. — Ладно, — он ещё раз осмотрел комнату, полистал фотографии в телефоне пропавшего. Вторым по популярности объектом был Тауэрский мост. Его парнишка фотографировал с разных ракурсов, в разное время суток. Не факт, конечно, но почему бы не проверить догадку. Если тебя отвергает одна любовь, ты пойдёшь к другой…***
— Знаешь парень, всё в этом мире временно. Лишь одна вещь навсегда. — Знаю. Смерть. — Именно, — ещё одна затяжка. — Банально прозвучит, но я примерно представляю твои ощущения сейчас. Я, знаешь ли, тоже признался однажды лучшему другу, что люблю. Парень опять глянул на Холмса. И на сей раз в его глазах вспыхнул интерес. — Времечко я выбрал так себе… минуты за три до начала его свадебной церемонии. — Ещё затяжка. — И что он… что он вам сказал? — А ты не хочешь узнать, что сказал я? Сколько готовился, настраивался. Передумывал, потому что уже ничего не изменить, маятник запущен… И всё же… не сдержался. Подошёл, когда мы оба уже в костюмах были и с бутоньерками, взял за плечи и выдал: «Желаю счастья с избранницей и искренне рад за тебя, но должен сказать. Я люблю тебя, Джон. Давно полюбил. Возможно, с первой встречи, ещё этого не понимая, потому что не понимал что такое вообще — любить». — А… он… что? — парень чуть развернулся и смотрел уже не на воду, а — во все глаза — на Шерлока. — Ничего. Развернулся и ушёл жениться. Больше мы с ним не разговаривали. Со свадьбы я ушёл. Через общих знакомых узнавал, что вроде у него счастливый брак. Дочери полтора года. Поздравлял со всеми праздниками через сообщения. Он писал «спасибо» и поздравлял в ответ. И всё. Мы не виделись. — Это… это очень больно, понимаю вас, — парнишка прижался грудью к перилам моста. Теперь Темза была у него за спиной. — Так больно, что в ночь после его свадьбы, я тоже вот также стоял… только не у моста, а на крыше одного памятного мне здания… И был уверен, что вниз уже не спущусь. — Но вы… вы… не сделали это. Почему? Шерлок сделал ещё одну затяжку. Последнюю. — Спешить мне было некуда, можно было подумать. Скольким людям вообще не везёт полюбить. У скольких эта самая любовь проходит, сменяется разочарованием, болью, обидой, да и ещё бог знает чем ещё… Скольких их любовь бросает, предаёт… Моя всего лишь не ответила взаимностью. Но сам я любить не перестал, — Шерлок усмехнулся. — И я подумал, что, умерев, потеряю и это. — Это… что? — Всё вот это, — Шерлок чуть обвёл рукой вокруг себя. — Маленькие радости. Расследовать запутанное дело. Выкурить сигаретку ночью на мосту, дыша запахами воды и водорослей. Поболтать с тобой. Если бы я спрыгнул тогда, мы бы не познакомились. Шерлок Холмс, кстати. — Он затушил сигарету о парапет и убрал бычок в карман. — Тот… тот самый Шерлок Холмс??? Знаменитый сыщик? А ваш… друг, значит — доктор Ватсон? Ох ничего себе! — Точно. А ты — Джек Флай? Будем знакомы. — Да. Джек, — парень посмотрел на свои руки, сжимающие перила. — Любовь — штука важная, — продолжил детектив, — но не единственная. И если она способна тебя убить… значит, ты не ценил всего остального. А его ох как много вокруг. И ещё… вот если бы мне дали выбор: безответная или вообще никакой, знаешь, что бы я выбрал? — Безответную, конечно. Никакой… это вообще никак. А ваша будет гореть в сердце. Жить. Давать эти эмоции. — В точку. С ней я куда лучше понимаю мотивы поступков людей, а это очень важно для сыщика. Так что… простояв всю ночь на той крыше, утром я вернулся домой. — Но… даже если я вернусь… как я буду теперь… с отцом и в школе… — Трудно. Возможно придётся разбить парочку носов. Может, не парочку и не только носов… А года через три придётся прийти на этот же мост и отговорить какого-нибудь человечка от прыжка в ничто. Парень помолчал, глядя на Холмса. И принялся перебираться обратно. Шерлок внимательно за ним следил, но ничем не помогал. Оказавшись снова по эту сторону, снова утвердив себя в мире живых, Джек Флай обернулся, ещё раз взглянул на Темзу. — Спасибо, что не стали говорить, мол эта моя любовь фигня и ещё сто таких будет. Скажи вы это — я бы тут же прыгнул. Шерлок кивнул. Он мальчика вполне понимал. — Будь у меня с собой телефон… я попросил бы разрешения сфотографировать вас. — Я не оставляю фото поклонникам. Даже тем, кто стоял на самом краю и смотрел вниз. Джек откинул голову назад. — Он пинал меня ногами, а я всё равно люблю его. — Мой Джон однажды тоже… — Расскажете? — парнишка хмыкнул: — Кажется, у нас куда больше общего, чем кажется на первый взгляд. — Не то слово. Но я Джона с клиентами не обсуждаю. Идём? Вздох. — Идёмте. Но у меня есть идея: вернётесь домой — позвоните ему. Вот не откладывая на утро, на день — сразу! — Джек, ночь на дворе… — Для таких звонков именно ночь и подходит. Или… даже ещё лучше. Звоните ему прямо сейчас! — Это уже вообще… — Звоните! — Джек, позвоню как приду, обещаю! — Смотрите, вы дали слово! А слово Шерлока Холмса ведь нерушимо? — Само собой.***
Шерлок вошёл в квартиру, выдохнул. Несколько мгновений смотрел на противоположную стену, вспоминая, как они с Грегом полночи убеждали папашу не убивать сына сразу. Как Грегори пытался донести до грозного вояки мысль, что «пидорас» не означает «плохой человек». Лестрейд ещё оставался в гостях, когда Холмс, объявив, что его миссия тут завершена, всё же покинул милое семейство. Детектив повесил пальто на крючок, достал из кармана мобильник. Нажал на набор. Ответили после третьего гудка. — Привет, Джон. — Шерлок… — стон, шебуршание. Что-то упало. — Ты в курсе сколько сейчас времени? — Прости. Я обещал клиенту, что позвоню тебе. — Ладно… объяснишь завтра. Трудное было дело? — По исполнению не слишком, а вот эмоционально — весьма. — Тогда раздевайся поскорей и иди в спальню. Тебя ждут утешительные объятия. На большее я сейчас, уж прости, не готов. — Ладно, обойдусь малым. Только скажи — ты меня любишь? — Холмс, ну что за вопрос… — Ответь. Прошу. — Люблю, Шерлок. Очень-очень. — И ты помнишь, когда сказал мне это в первый раз? — Разумеется. Такое не забудешь. Минуты за три до начала церемонии развода. Взял пример с тебя. Шерлок в рекордные сроки избавился от верхней одежды, ополоснулся под душем, почистил зубы, и бесшумно пробрался в спальню, уверенный, что Джон уже снова задремал, но тот чуть повернулся и протянул к нему руки: — Залезай, чудо моё кудрявое. Шерлок забрался в согретую постель, вдохнул тёплый и родной запах, устроился поудобнее в сильных и надёжных объятиях. — Завтра мы идём навестить Рози, помнишь? Джон что-то пробурчал ему в плечо, засыпая. Шерлок сомкнул руки на спине доктора и закрыл глаза. Хорошо всё же, что второй раз стоя на крыше Бартса, он набрал его номер. И пусть даже Ватсон тогда ему не ответил, Холмсу хватило осознания того, что спрыгни он — даже этого сделать уже не сможет. — Всё в нашей жизни временно, Джон, — тихо проговорил Шерлок, — только одна единственная вещь навсегда.