С миру по нитке

— Джон… — Шерлок! Два часа ночи! Твой телефон вне зоны сети! Нет, я всё понимаю, срочные дела плюс твоя эксцентричность… следовало бы уже привыкнуть, но… — Ты можешь испечь печеньки? — … всё же старайся находить время и предуп… что? — Я буду дома часа через полтора. Может раньше. И мне очень хочется печенек. Но не покупных. Да и закрыто уже всё. Джон, зажимая телефон ухом, нашарил банкетку и сел. — Что у тебя там случилось? — Джон… — У тебя голос как на похоронах. — Мы искали пропавшего ребенка… девочка, четыре года. — Не нашли? — голос доктора стал тише. — Нашли. Девочка была у её настоящей матери. Развод с мужем, новая пассия. Мать не видела дочь три года. Новой пассии чужой ребёнок не нужен, отцу чисто для престижа, девочка сидит с нянями и гувернантками, а маму малышка забыла, быть с ней не хочет, ревёт и простится к няням. Мама ревёт, что муж грозит засадить в тюрьму и дочь для неё снова будет потеряна. Пассия ревёт — это она отдала ребёнка, чтобы всем было хорошо, а муж её за это вышвырнул из дома, забрав все подарки. Словом… все три барышни ревут, а мужик рычит что «все бабы — стервы». Напуганная дочка потянулась к отцу, а он врезал ей по лицу, так, что та упала… и заявил, что сдаст её в детдом, потому как тоже стервой вырастет. — Холмс… — Ты знаешь, я далёк от страстей человеческих, и это был мой клиент… но… я тоже ему врезал. Он заявил, что закатает меня в бетон. Предварительно отсудив за оскорбление последние трусы. — Какое печенье ты хочешь? — Любое. Лишь бы ты и лишь бы сладкое. — Хорошо. Но ты знаешь, я не пёк раньше никогда. — Ничего. Как сумеешь. Я еду. — Я жду тебя, Шерлок. Джон не видел этого, но ощутил улыбку. Холмс вошёл в квартиру, когда Ватсон ещё возился с тестом. Доктор слышал, как детектив раздевается, моет руки, умывается. А после и вообще забирается под душ. Наверняка, пытаясь смыть с себя прошедший день. Вот он появился на пороге, в синем пушистом халате, который ему недавно подарил Джон, взамен вконец замызганного фиолетового, который осел в недрах шкафа Шерлока, ибо выбросить его сыщик не позволил. — Как ты? — спросил Джон. Детектив молча подошёл к своему другу, медленно взял его за запястье и поднёс ладонь доктора к своему лицу. А потом осторожно затянул измазанный тестом указательный палец в рот. Ватсон ахнул, но протестовать не стал. Холмс закрыл глаза и, продолжая удерживать доктора за запястье, нежно посасывал его палец, чуть поглаживая языком и вбирая всё глубже. Джон стоял почти не дыша. Вокруг них разливалась тишина, неловкость и… нежность? Очистив от теста указательный, Шерлок, так же не отрывая глаз, занялся средним. Когда он заканчивал с мизинцем, Джон понял, что жар внизу живота ему далеко не мерещится. Член пульсировал в такт движениям губ, будто Шерлок ласкал его, а не пальцы. — Холм-м-м… Холмс… — Ммм? — тот отрыл глаза, выпустив на волю уже большой, и явно примерялся к ладони. Джон хотел что-то сказать, как-то прояснить ситуацию. Но вместо этого резко подался вперёд, вжимаясь своим возбуждением в ту же точку на теле Шерлока, услышал сдавленный вздох, ощутил, что на сыщика это подействовало аналогичным образом, несмотря на постоянно заявляемую асексуальность. — Я с тобой, мой гений, — прошептал Ватсон, обнимая и чуть покачивая Холмса. — Я знаю, — тихо ответил тот. — Прости, если я был… — Ничего. — Но к большему я пока не готов… не сегодня. — Понимаю. — Постой со мной так ещё. — Сколько захочешь.

***

Печенье они всё-таки допекли. Уже вместе. Формочек в их доме не нашлось, так что Шерлок приволок свои самые большие мензурки, уверяя, что яды он в них не синтезировал. Про чашки почему-то никто из них не подумал. Чай пить решили уже утром. Прежде чем разойтись по спальням, Шерлок опять поймал руку Джона, чуть поцеловал его в ладонь. — Спасибо. — Не за что… Шерлок… — Да? — Хочешь, сегодня я лягу с тобой? Или ты со мной. — Джон… я… — Будем только спать. — Ты меня обнимешь? — Конечно. Так они и сделали. Спальня Холмса была ближе, но постель шире у Ватсона, поэтому к нему они и пошли. Прижав детектива к себе, доктор сам не заметил как стал поглаживать его по спине и чуть целовать лоб, как раз по линии роста непокорных кудряшек. Холмс в его руках дрожал. — Зачем… зачем нужны все эти чувства, если они превращаются вот в такое?.. — тихо вопрошал Шерлок. Джон ничего ему не отвечал, продолжая крепко обнимать, успокаивающе гладить и целовать. Лоб, щеки, иногда — сомкнутые губы. Не интимно, а нежно и успокаивающе. — Спасибо, — выдохнул детектив, устраиваясь поудобнее, прижимаясь к Джону так плотно, как только мог, и облегчённо выдыхая. Его дрожь прошла. Мышцы расслабились. — Я с тобой, — услышал сыщик прежде, чем заснул, мягко, спокойно, как уплыл по тёплой и ласковой реке. А доктор ещё долго смотрел в лицо этого удивительного человека. Холодного, безэмоционального… но самого мудрого, чуткого, и лучшего из людей, кого Джон только знал. И был горд и счастлив встать с ним рядом против любых невзгод. И значит — они со всем справятся.