С миру по нитке

— Джон, — Шерлок заглянул в комнату, где его друг работал над своим блогом, — давай если у тебя будет ханахаки, ты не станешь молча страдать, а сразу расскажешь мне, хорошо? — Шерлок, — Ватсон не сразу сумел переключиться с описываемого расследования на переживания друга, — ханахаки — выдуманная болезнь. Её не существует. — Ты в этом уверен? — Конечно. Я же врач. — Не убедительно. Долгое время врачи считали, что микробов не существует. Что они выдуманные. — Хорошо, — Джон улыбнулся и потянулся, — если я безответно тебя полюблю, я расскажу. — Ватсон поймал взгляд, который Холмс бросил на его торс, который тонко обтянуло трикотажем при потягивании. Он ловил такие взгляды уже не раз, но убеждал себя, что ему кажется. Что его холодный в эмоциональном плане друг не может… Да и он сам не может… — Шерлок, — хрипло позвал блоггер в уже почти закрывшуюся дверь. Как-то очень медленно она закрывалась. — Да? — вихрастая голова снова возникла в проёме. — А ты… Если ты полюбишь меня… ты мне об этом… скажешь? Голова исчезла и скоро вошёл сам Шерлок. С ворохом розоватых лилий в руках. Более сочных к середине цветка и почти белых к краю лепестков. Очень красивых, но совершенно не пахнущих. Он движением головы попросил Джона пересесть из-за стола на диван, а потом очень красиво и аккуратно осыпал парня цветами. Опустился рядом на пол. Взял за запястья. — Я… люблю тебя, Джон. Уже очень давно. И поверь мне, ни одну из этих лилий я не покупал. — О… Боже, — глаза Джона распахнулись во всю ширь небесную, — ты же не хочешь сказать… — Это… не взаимно? — тихо спросил Холмс, всё также, снизу вверх глядя на своего блоггера. — Вза… взаимно, Шерлок, уверяю тебя! — Джон притянул детектива к себе на диван, с тревогой вглядываясь в его губы и совершенно по-врачебному ощупывая грудь. Он уже хотел прослушать его лёгкие, хоть так, без стетоскопа, но был остановлен ладонями Холмса, что обхватили его голову. — Могу я поцеловать тебя? — Конечно! Куда хочешь и сколько хочешь! Шерлок внимательно посмотрел на Джона. На его так мило порозовевшие щёки, на чуть подрагивающие пальцы, что уже поднялись к плечам Шерлока. — Ты ведь мечтал не о поцелуях? Розовый цвет перешёл в алый. — Я… — Скажи мне, — выдохнул Шерлок. Так горячо и так близко. — Это… очень неловко, — Джон закрыл глаза. Ещё более неловко, чем признание. — Я пойму. Ватсон ткнулся головой в плечо Холмса и чуть задрожал. — Я хотел… уже давно я мечтал… — Да? Джон сглотнул. Похоже, у него совершенно пересохло во рту. — Твой язык, Шерлок. Я мечтал чтобы ты… как бы полизал мой рот. Губы. Снаружи. И проникая внутрь. Просто проводя им. Таким чуть влажным и приятным. — Хороший мой. Не дрожи так, — детектив прижал Джона покрепче и успокаивающе погладил его по телу, сверху донизу и обратно, куда только смог достать. Затем осторожно уложил его на спину, на этом же узеньком диванчике. — Я извращенец, да? — прошептал Джон, не открывая глаз и отставляя рот приоткрытым. Шерлок наклонился и медленно провёл по нему языком, приласкав снаружи и скользнув внутрь. — Нет. Ты мой любимый. Как тебе? — Замечательно. Сделай так ещё. — Конечно. Сколько хочешь. Вскоре Джон стал чуть постанывать и тереться пахом о бедро Шерлока. — Хочешь мой язык где-нибудь ещё? — Везде. О Боже, я хочу его везде! — Без проблем. Я тоже хочу попробовать тебя. Везде. Вскоре, Джон уже был готов забыть обо всём на свете, но всё же нашёл в себе силы спросить: — Но где ты взял эти лилии, Шерлок? Неужели… — Я вырастил их сам, Джон. Для тебя.