С миру по нитке

Джон постарался войти в квартиру очень тихо. Поставил в угол зонт, с которого моментально натекла лужа. В ботинках хлюпало. Он стянул их с ног, стащил носки, положил на тумбочку. Снял промокшую насквозь куртку, пиджак, брюки. Всё хоть выжимай. Надо развесить вещи на просушку, а завтра отнести в прачечную. Самому же сейчас пойти в душ, согреться. И спать лучше пойти в комнату Шерлока. Тот наверняка сейчас в комнате Джона, лучше его не беспокоить. Ватсон разделся полностью, но понял, что сил на мытьё у него нет. Постоял чуть, стащил с сушителя полотенце и завернулся, чтобы чуть согреться. Тёплая ткань по покрытой мурашками коже — то, что нужно. И, конечно, он взял полотенце Холмса. Приложил край к лицу, уткнулся и замер так на некоторое время. Нет, нельзя оставить его одного на всю ночь. Тот наверняка ждал, пока муж придёт с ночной смены. И обидится, проснувшись в одиночестве. Посмотрев на мокрый комок, ещё утром бывший отутюженным костюмом и накрахмаленной рубашкой, доктор печально вздохнул и пошлёпал к своей комнате, оставляя на паркете мокрые следы. Конечно, Шерлок обнаружился там. Свернувшийся, как кот, обнимающий подушку Джона, и крепко спящий. Ватсон ещё немного посомневался, посмотрел, любуясь, протянул руку и погладил непокорные кудряшки. До сих пор ни единого седого волоса, ну надо же. В то время как сам Джон уже давно не похож на Солнышко, как его звал только Шерлок и только наедине, а скорее на Луну. Сыщик моментально проснулся, но явно не до конца. Посмотрел на вернувшегося мужа, пробормотал что-то о спиртовых растворах катализаторов и гостеприимно приподнял одеяло, приглашая врача в мягкость и тепло кровати и своего тела. И Джон воспользовался приглашением. Холмс ойкнул, но не отстранился, а только крепче прижал к себе практически ледышку Ватсона, обвил всеми конечностями, укутал в одеяло, уткнулся в шею. — С возвращением, — едва слышно пробурчал детектив. — Я соскучился. Я тебя люблю… Джон пару раз успокоенно вздохнул, наслаждаясь этим теплом и их близостью. — Я тебя тоже. Спасибо. Доброй ночи. Ну… того, что от неё осталось. Нет, пойти досыпать одному была явно плохая идея. Утром Джон проснулся от возни Шерлока. Почувствовал, как тот встал, поцеловал его в ухо, завернул в одеяло и осторожно вышел из комнаты. Ватсон слышал, как тот босиком идёт в ванную, шум воды, щелчок электрического чайника. Убаюканный привычными звуками, он снова уснул. Его не будили, дав возможность проснуться самому. Второй раз это произошло почти в два часа дня. Зевая и покачиваясь, Джон дополз до кухни, где обнаружил термос с чаем, прикрытую крышкой от микроволновки свою порцию как завтрака, так и обеда, и записку: «Буду около семи. Вызвали на дело. Отдыхай». Ватсон опустился на табуретку и задумался. Точнее, его мысли пытались выстраиваться во что-то, но уплывали сквозь белый потолок и истаивали без следа, оставляя в голове странную пустоту. Ничего не хотелось. Он слишком устал. Выпив чай и чуть попробовав завтрак и обед, Джон вернулся в кровать. И проспал до возвращения Шерлока. Ощутил, как тот вошёл в спальню, сел на постель и чуть погладил по спине. — Из-за нее? — тихо спросил детектив. Врач открыл глаза. Долго смотрел на мужа. Кивнул. — Видимо. Тереза Ч. Двадцать восемь лет. Тебя на это расследование вызвали? — Да. Прыжок с моста. Но не в воду, а на шоссе. Никаких шансов. Типичное самоубийство. — Типичное… — Джон переместился так, чтобы уложить голову на колени Шерлока. — Была замужем. Пришла ко мне на приём по поводу быстрой утомляемости. Муж и свекровь упрекали в лени. Рак. Лечение могло отсрочить смерть, но не более того. На второй приём пришли уже трое. Муж при ней сказал мне, что лучше бы ей с моста прыгнуть, раз шансов нет. Тратить деньги зря, продавать ради неё дом они не собираются. — И она прыгнула. — Да. Только сначала в воду. Я как раз шёл со смены. Она дождалась меня и спросила, точно ли её случай безнадёжен. Холмс, мы не боги угадать судьбу человека, я старался говорить обтекаемо, но… но там метастазы уже и анализы такие, что непонятно как она ходит вообще. Мы договорили, она попрощалась со мной… взобралась на парапет и прыгнула. — А ты за ней. — Сам не понял, как это получилось… опомнился уже на берегу, к нам люди сбежались. Я нёс что-то о сборе денег, об уникальных случаях, о фондах помощи и ценности каждого дня… Её забрала полиция, а меня отправили домой. — Муж и свекровь не пустили её домой. Подруг после замужества не осталось — боялась уведут избранника, прекратила общение. С родителями — аналогично, те не одобряли её выбор. Я написал в отчёте, что это от осознания, что дорогой человек не любит тебя. Что ты ему не нужен, даже пока живой… Это убивает куда вернее и куда быстрее любой болезни. Джон подтянулся ещё выше, обхватил Шерлока за талию, уткнулся носом ему в живот. — Она думала, что муж её любит. Я… не должен был уходить тогда домой. Должен был добиться встречи с психологом сразу же, я… — Нет, Джон. Иногда… с такими вещами лучше не затягивать. — Шерлок! — Я поспорил бы про ценность каждого дня. — Но, Шерлок… — Это лишь моё мнение и здесь уже ничего не изменить. — Холмс… обещай мне, что если вдруг какой неприятный диагноз, ты не будешь прыгать с моста! Мне хватило прыжка с крыши! Сыщик некоторое время молчал, чуть поглаживая доктора по спине между лопатками. — Я вложил в твои ботинки сушилки, а костюм отнёс в прачечную. На обратном пути купил новую пластинку к патефону. У тебя найдутся силы потанцевать со мной, Джон? Доктор чуть повернул голову утыкаясь носом прямо в тепло паха сыщика. — Думаю, да. Как ты любишь, заперев дверь, отключив телефоны и без обуви? — Можно и без одежды. Джон чуть поцеловал Шерлока сквозь бельё. — Хорошо. Но… — Я не буду прыгать с моста. И буду с тобой каждый из представленных нам судьбой дней. А ты? — Я тоже. Каждый-каждый. А сейчас помоги мне встать. Твой блогер уже не так бодр, как когда-то. Но, поверь, его любовь не уменьшалось ни на йоту. — И он по прежнему моё солнышко, — сыщик помог другу перейти из лежачего положения в сидячее, затем в стоячее, и поцеловал в макушку. Очень скоро из окон на легендарной Бейкер-стрит полилась музыка. А если бы кто-нибудь сумел заглянуть в щёлку между шторами на втором этаже, увидел бы элегантно кружащую по комнате пару. И да, одежды на них не было совсем. Что очень помогало то и дело останавливаться, чуть гладить, целовать, замирать, грея друг друга объятиями. В этот день их жизни.