С миру по нитке

Джон постарался войти в квартиру очень тихо. Шерлок, наверняка, спит. И уснул, конечно же, недавно и с трудом. Холмс никогда не жаловал сон, а в последние годы сон перестал жаловать его. Сняв мокрое пальто и хлюпающие ботинки, Ватсон остановился чуть отдохнуть. Неужели это подобралась старость, что у него нет сил даже просто до ванной дойти? Да, душ принять необходимо, но можно подождать с этим пять минут. Или семь. Или десять. Или… нет, завалиться спать таким, пропотевшим на работе и промокшим под дождём, решительно невозможно. Даже если он будет спать отдельно от мужа. Холмс, проснувшись утром в одиночестве, будет расстроен. Нет, он не будет бурчать и дуться, как в самом начале их брака, но наверняка навоображает себе, что его любят меньше и скоро бросят. Оставляя мокрые следы, Джон добрался до спальни и заглянул в неё. Может вид Шерлока даст ему сил пойти помыться? Темно, видно плохо. Нужно подойти ближе. И ещё чуть ближе. И ещё самую чуточку. Посмотреть на любимое лицо на подушке. Тихо-тихо провести ладонью по волосам. Всё ещё чернющим, без единого седого волоска. Везёт некоторым. Сам Джон уже давно полностью седой. Он вздохнул. Если самую чуточку наклониться, Шерлок же не проснётся? Если легонько-легонько коснуться губами его щеки… Сыщик не открыл глаз и даже его дыхание не изменилось, но он улыбнулся, протянул руки вперёд, и утянул своего блоггера в постель. — Мне нужно помыться, — прошептал Джон, лёжа на тёплом Шерлоке, обнимая его и целуя в шею, подбородок, ключицы, плечи, куда только мог дотянуться. — Завтра помоешься. Ты устал. Ножки болят? Первое время Ватсона смущало, что Холмс стал употреблять такие вот слова относительно его частей тела, но так как делал он это только тогда, когда они были наедине, и применительно только к некоторым частям, поэтому Джон смирился и даже начал получать от этого некоторое удовольствие. — Немного… — Джон уже знал к чему всё идёт и обрадовался. Шерлок не подвёл. Помог мужу улечься головой в противоположную от себя сторону, не забыв подложить подушку, сам сел и устроил ноги Джона под одеялом у себя на коленях. Стянул носки и бросил их на пол. И стал осторожно растирать по очереди каждую ступню, а потом массировать каждый пальчик. Ватсон блаженно закрыл глаза и улыбался, наполненный счастьем. Он очень полюбил такой массаж. Полюбил и очень дорожил такими вот проявлениями любви от Холмса. И знал, что Холмсу это нравится не меньше. Он так и говорил: — Обожаю твои пальчики, Джон. Такие милые, маленькие. Вообще твои ступни — настоящее чудо изящества. Ватсон только чуть улыбался при этих словах. Он уже давно не поднимал тему фут-фетиша. Знал — к ногам других людей Холмс равнодушен, он любит только ножки своего Джона, потому что любит в Джоне всё. И это сам Шерлок был чудом изящества. Любая его часть, что не возьми. — Ммм… Спасибо. Так хорошо, родной… Массаж и согревал, и расслаблял и чуть обезболивал. Джон не заметил, как уснул. Проснувшись утром, Ватсон привычно обнаружил Холмса у себя на груди. Зарылся обеими руками в его кудри. — Надо вставать, хороший мой. Сыщик только пробормотал что-то, потёрся носом о грудь доктора, и, кажется, заснул ещё крепче. Джон вздохнул. Ладно. Сегодня ему не нужно на работу, в планах только беготня с Шерлоком, так что вполне можно ещё немного вот так полежать. В тепле, уюте, любви и счастье. А уже потом — в душ и в проблемы грядущего дня. И туда, и туда — вдвоём с Шерлоком.