С миру по нитке

— Шерлок, ну давай. Будет весело и тебе полезно проветриться! — Джон, это глупо. Рождество это точно такой же день в году, как и все остальные. Просто люди придумали, что в нём есть что-то особенное, сакральное, и что они становятся добрее. Сплошное враньё и самообман! — Ну, Шерлок! Это единственный день в году, когда можно сменить род деятельности. — Меня моя деятельность устраивает! — Рад это слышать, но прошу. Ради меня! Джон посмотрел на Шерлока. Всего лишь посмотрел, чуть наклонив голову, но этого было достаточно. — Ладно, — пробурчал сыщик. — И в кого я должен нарядиться? — Ну… у нас тут два костюма. Один — рождественского ангела, а второй — оленя. — Гм… Из низенького, чуть пухлого Ватсона вышел бы замечательный ангел, а долговязая фигура Холмса уморительно смотрелась бы в обтягивающем коричневом трико и с рогами, они оба это знали. Джон посмотрел в хмурое и расстроенное лицо друга и возлюбленного. Тот никогда не признается, но ему было очень больно, когда над ним смеялись. Слишком много этого было в прошлом. Злого издевательского смеха. Шерлок вздохнул и протянул руку к красному оленьему носу, но был остановлен Джоном. А потом — его поцелуем. Мягким и утешающим. — Знаешь, Холмс, я думаю, что тебе куда больше пойдут крылья и нимб. — Но… — Ведь ты и правда ангел. Не только по внешности, но и по сути. — Разве? — Ты лучший из людей, которых я знаю. — Ты точно ничего не путаешь, Джон? — сыщик невольно улыбнулся, радуясь и этому тону, и теплу в глазах Ватсона, и искренней заботе в его голосе. — Все остальные считают меня тем ещё засранцем. — Они не заглядывали в твою душу. Да что там, даже в твои глаза, — Джон чуть провёл ладонью по волосам Шерлока. — И это даже хорошо. А то кто-нибудь увёл бы тебя у меня… — Ни за что, Джон. Ватсон рассмеялся и помог Холмсу с его костюмом. Потом подвёл к зеркалу и устроился позади, уложив голову на плечо. И они надолго так застыли, разглядывая чуть печального ангела в белоснежном, ниспадающем одеянии. Кудри Шерлока отросли так, что почти падали на глаза и обрамляли голову пушистым облачком. Он действительно выглядел мистическим созданием. — У твоих глаз просто волшебный цвет, — прошептал Джон. — Боже… не представляю как сейчас выпустить тебя из объятий и идти куда-то… — Так давай не пойдём, — Холмс развернулся, возвращая Ватсону поцелуй. — Останемся, — сыщик очень нежно провёл блоггеру по щеке тыльной стороной ладони. — Нельзя… — Джон закрыл глаза, надеясь, что это немного отрезвит его. — В этот день, нужно не только получать, но и отдавать. И преимущественно тем, кому повезло меньше чем нам… Выбор Ватсона пал на детскую больницу. Он всё подготовил. Получил все необходимые разрешения, закупил разрешённые специальной медицинской комиссией игрушки. Должно быть, ему представлялось, что всё будет как в семейных рождественских фильмах, но реальные дети, даже больные, дали фору киношным. И Джона, и Шерлока в момент засыпали саркастическими замечаниями, захватали и защипали. А парочка самых ретивых мальчишек попыталась пнуть. Пяти минут не прошло, как у Холмса оторвали его крылья, а Ватсону пушистый олений хвост. — Да они ненастоящие! — завопил кто-то из малышни, — этот рождественский ангел — подделка! А олень — просто кретинский мужик с дурацким носом! Пока Джон пытался найти с подрастающим поколением контакт, у Шерлока из рук вырвали мешок с подарками, высыпали всё на пол и принялись судорожно там рыться, вырывая друг у друга. — Рождество — время добра, — чуть задыхаясь говорил Джон, крутясь вокруг своей оси и пытаясь руками прикрывать дырку от оторванного хвоста, — важно это помнить, и… — Да тут только ерунда всякая, ни одного телефона или планшета! Только игрушки и книжки! Даже конфеты зажилили! — Фуфло, — заключил тот же мальчик, что оторвал хвост. — Настоящие принесли бы что-нибудь стоящее! Тихо стоящая девочка, пришедшая из другого отделения, вдруг взяла с пола мишку, что очень понравился самому Джону своей нежной окраской — мятный зелёный, один из его любимых оттенков, и с силой запустила Ватсону в голову. Вышло у неё довольно метко. Правда, реакция сыщика не подвела. Он поймал медведя, подобрал распотрошённый мешок и сунул игрушку внутрь. — Да, вы правы, я не настоящий рождественский ангел! — сказал Шерлок как-то так, что дети притихли и даже прекратили разламывать игрушки. — На самом деле я — Ангел Смерти! И моя работа — убивать таких паршивцев, как вы! Только одну ночь в году мне разрешается сменить род деятельности и попробовать принести в мир немного добра! Секунду стояла тишина… а потом грянул невероятной силы рёв. Всё же эти дети не понаслышке знали, что такое смерть. Кое-кому из них пришлось уже потерять друзей и, по отчаянию в глазах родителей, понять, что и их лечение идёт не так хорошо, как хотелось бы. Через полчаса незадачливый ангел с перекошенным нимбом, держащий в руках крылья и олень с обломанным рогом, стояли на улице, в растерзанных костюмах, с полным мешком разорванных книг и поломанных игрушек. Персонал больницы не вызвал полицию только потому, что Шерлок пригрозил встречным иском — за испорченную одежду и подарки. — Знаешь… я где-то обронил бумажник, — сказал Джон, по-прежнему пытаясь прикрыть дырку на заднице и чувствуя, что краснеет, под взглядами прохожих. — У тебя цел? Найдётся на что вызвать такси? — Найдётся. И твой у меня. Его вытащил один из этих малолетних паршивцев. Держи. — Давай ты вернёшь мне его дома. Тяжело, знаешь ли, держать мешок и готовые разойтись дальше штаны… — И ты не будешь ругать меня за этот позорный срыв? Говорить, что они всё же дети, и их нужно пожалеть, понять и всё такое прочее? — А зачем? Ты ответишь, что если человек паршивец, то неважно сколько ему лет и возраст не оправдание мерзким поступкам… Сыщик хмыкнул. — Надень куртку, Джон. Хоть ты олень и северный, но весь дрожишь. Длины куртки как раз хватило, чтобы прикрыть злосчастную дырку, и Ватсон почувствовал себя лучше. К тому же, Шерлок забрал у него мешок и стало куда удобнее и свободнее. Пока Холмс ловил такси и всю дорогу до дома Ватсон молчал, глядя куда-то перед собой. Дома же он первым делом забрал у друга мешок, высыпал на пол подарки и опустился на пол, оценивая урон. — Ни одной целой игрушки или книжки, — печально доложил он. — Посмотри, сборник сказок будто обкусали. — Джон… — Я… я хотел совершить хороший поступок. Порадовать детей и показать тебе пример добра. Что я сделал не так, Шерлок? — Разве ты? Разве это не я всё испортил? Джон вздохнул. — Я был бы полным идиотом и худшим бойфрендом, если бы обвинил тебя. Да, ты сказал им жёсткую вещь, но и они вели себя… — Ватсон замолчал, встал, шагнул к Холмсу и успокоено вздохнул в его объятиях. — Мы починим всё что можно починить и попробуем отдать это на продажу одному моему знакомому бакалейщику. Люди сейчас ценят только то, что достаётся им за деньги. Ну, чаще всего. Подарки найдут тех, кто их оценит. И порадуется им. А тот мятный мишка останется в нашей спальне. Предлагаю посадить его между нашими подушками. Ватсон улыбнулся, блаженно закрывая глаза. — Спасибо, Шерлок. Как ты посмотришь на то, если мы пойдём в спальню не снимая наших костюмов? Должна же быть хоть какая-то польза от этой дырки на заднице… — Только «за», мой любимый оленёнок. С Рождеством. — С Рождеством, мой ангел. И спасибо тебе.