Истинная пара

— И снова мы здесь. Не верится, что все кончилось и что ты, Гарри, смог одолеть Волан-Де-Морта, — сказала девушка, развернувшись лицом к Поттеру. Тот попытался натянуть улыбку, показывая весь «восторг» и всю «радость», но юноша просто не смог по-настоящему улыбнуться. Раны ещё не зажили, и та боль, и та утрата ещё не прошла, ведь в ожесточенной схватке между Гарри и Волан-Де-Мортом погибло слишком много людей, которыми он дорожил. Не то чтобы ему было больно, просто слишком много эмоций, сил и терпения было вложено за последние годы. Это сильно вымотало парня, ослабило, сбило с толку, но стоя тут, он чётко осознавал, что пора бы и забыть, попытаться жить заново. — Уверен, что на этом наши приключения не закончатся, — сказал юноша и как-то тепло посмотрел на подругу. — Кхм. Кхм. Я вообще-то тоже не в сторонке стоял, — сказал Рон, переводя все внимание на себя. — Да? — решила язвительно ответить на слова Уизли девушка, приближаясь к своему избраннику все ближе и ближе. — И снова этот удивленный тон, — закатив глаза, проговорил Рон, притянув ближе к себе свою омегу. Привыкнуть к тому, что два твоих лучших друга в отношениях — было совсем непросто. Но Гарри был рад за них, ибо на шестом курсе, когда Рон прославился «лучшим вратарем», неожиданно даже для самого Рональда противоположенный пол резко заинтересовался им. Как у Уизли отбоя не было от омег, и как те бегали за ним. И Гарри помнил, как Гермиона ревновала альфу к каждой омеге и даже бете. Но больше всего Грейнджер бесила Лаванда. Если быть точнее, эта особа представляла собой очень заносчивую, доставучую, но привлекательную омегу, которая вешалась на Рона, только завидев его в коридоре, в столовой, да где угодно! Она всегда была поблизости. Гарри помнит, как Гермиона ревновала альфу к этой «прилипале» и бывало, иногда плакала тихими вечерами на Астрономической башне. Как легко стекали слезы по её щекам по неразделенной любви к Рону. Но жизнь непредсказуема и всегда подносит какие-то сюрпризы, ибо именно война, где каждая минута могла стать последней для них, сблизила их. И да, Гарри в каком-то плане завидовал Гермионе, но завидовал не потому, что у них любовь, вовсе нет, он видел то, как они подходили друг другу, их связь, их взаимоотношения. Они понимали друг друга с полуслова, с одного взгляда и жеста, ведь они оказались истинными, словно зов природы и судьба так задумывали.

***

После победы над самим Лордом, все курсы, начиная от первокурсников и заканчивая почти выпускниками, заново начали проходить пропущенные, из-за нападков пожирателей смерти и Лорда, курс, по распоряжению самой Минервы МакГонагал — нового директора школы чародейства и волшебства. Для Рона и Гермионы эта новость была превосходной, но не для Гарри. Не то чтобы Гарри не рад учиться в Хогвартсе, нет, он был счастлив. Ведь давно скучал по родным стенам замка, по друзьям, но никак не по его неприятелям. Как ни странно они оставались и по сей день, ибо вся школа знает, да даже первокурсники давно осведомлены об этой необычайно комично-трагичной истории разворачивающейся между Драко Малфоем и Гарри Поттером.

***

Дело в том, что с самого первого курса между ними зародилась вражда, и, о боже, как же доставал Драко Поттера. Но Гарри не из тех, кто заткнется и будет принимать унижения, в ответ Гарри отвечал вполне себе прилично, и с полной злобой и агрессией уходил подальше от слизеринца, дабы ненароком ему не врезать. Но комичное тут было то, что ближе к середине шестого курса обучения, Гарри начал ощущать очень приятный и слишком резкий запах, этот запах сносил крышу бедному гриффиндорцу. Почему бедному? В один из самых обыденно повседневных дней, Гарри как и обычно после уроков прогуливался по коридору, расслабленной и спокойной походкой он шагал к своим друзьям в общую комнату. После всех занятий, в коридоре никто почти не находился, кроме девочек, которые пошушукаливались друг с другом при виде какого-нибудь альфы, ну или омеги. Но в этот день не было никого. Было спокойно и очень хорошо. Гриффиндорец уже заходил за угол коридора, как неожиданно он чуть ли не столкнулся с кем-то. Этим кем-то, оказался Драко Малфой. — Поттер, тебе жить надоело? Или ты настолько незрячий, что очки уже не помогают?! — произнес слизеринец. — Уйди с дороги, Малфой! — довольно агрессивно выпалил гриффиндорец. — А то что? А? Что ты мне сделаешь, Поттер? Будешь тыкать в меня своей жалкой палочкой, да? — зарычал от злости альфа. — Не хочу своей палочкой тыкать в жалкого слизеринца, не очень-то хочется в свободное время отмывать ее, — съязвил Поттер, не сменяя позиции. — Как ты смеешь, поганая полукровка, лезть на меня, чистокровного мага. Мой отец… Не дав договорить, Поттер прижал к стене Малфоя, схватив его за жилетку. И подняв немного ввысь. — Мне плевать, что говорит или считает твой отец, Малфой, он злой и жестокий, а ты просто жалок! Гарри отпускает слизеринца, и тот чуть ли не падая, приземляется на землю. — Жалок, да? Я тебе покажу… — злой, очень злой, альфа, достает свою палочку и направляет на уходящего Поттера. Не успев промолвить заклинание, слизеринец слышит сзади себя голос. — Не сметь, Малфой, — говорит кто-то позади него. Развернувшись, Драко видит, как на него идет профессор Снегг. Резко отдернув руку, слизеринец смотрит на Снегга и уходит. Профессор уходит вслед за ним. Когда Гарри почти подошел к комнате, где его ждали Рон и Гермиона, к нему резко пришло осознание. Что это было? Малфой — носитель этого чудесно одурманивающего запаха? Черт подери, поганый Малфой! Этого не может быть! Властный аристократ, самодовольный тем, что он чистокровный, и при этом трусливый слизеринец! — мучил себя мыслями Гарри. Резко гриффиндорец почувствовал боль внизу живота. Не обращая на это должного внимания, Гарри терпел эту боль где-то пару дней… Долго скрывать это не удалось, просто потому, что если у тебя есть друг, который знает все, да и еще вдобавок, чуткий, бдительный, внимательный, то считай, зря скрывал. Одним из таких друзей была Гермиона, и уж поверьте это малый список того, насколько она «идеальна». После тотального занудства, приказов и наставлений со стороны Гермионы, Гарри пришлось пойти к мадам Помфри. Выйдя из кабинета медсестры, к Гарри подошла Гермиона. По лицу гриффиндорца можно было читать, что дела обстоят не очень-то хорошо. После долгого уламывания Гермионой, Гарри рассказал ей, что он — омега. Лицо девушки выдало непроизвольно счастливую улыбку, чего парень не очень то и понял. — Поздравляю, Гарри! — произнесла стоящая перед расстроенным гриффиндорцем омега. — Это не все, — сказал омега, уставившись в пол. — Что-то еще? И да, то, что ты омега, Гарри, не повод расстраиваться, — сказала Грейнджер, смотря на Поттера. — Гермиона… Я… я… — голос немного задрожал и был похож на полную растерянность.