«Хвост Феи»: ЦИРК САМОУБИЙЦ

      К тому времени, как Локсар удалось отвязаться от рабочих, которые, не успевала она закончить одно поручение, как они давали ей другое, Грей совсем заскучал. Его много раз звал в палатку Гажил, не единожды звала перекусить Леви, постоянно упрашивала поиграть Венди, но мужчина отказывался даже сойти с места. Он ждал Джувию и не желал покидать место, где она его оставила, пока хозяйка не придет за ним.       Грей не всегда замечал, что продолжает называть ее в своем подсознании хозяйкой, и на этот раз не стал себя поправлять. Он не решался без ее ведома разговаривать о Леоне с кем-то из ребят.       К слову, Бастия не попадался ему на глаза с тех пор, как у них состоялся недолгий, но крайне необычный разговор.       — Грей!       Парень резко очнулся от своих мыслей и улыбнулся от уха до уха, радостно взяв за руку прибежавшую Джувию. Она выглядела взволнованной и запыхавшейся.       — Наконец-то ты пришла, я так ждал!       — И стоял здесь все это время? — удивилась она. Он был без футболки, хотя жара давно спала. Вместе с сумерками на их лагерь опустились облачка комаров, которые, судя по всему, уже успели неплохо полакомиться его спиной. — Ну ты даешь, давно надо было идти в палатку, комары же сожрут!       — С шерстью с ними было меньше мороки, — согласился он.       Джувия огляделась, не смотрит ли кто на них, и убедилась, что они с Греем были единственными, кто не был столь разумен, чтобы сейчас же спрятаться от комаров в палатке. Тогда она чуть понизила голос и спросила:       — Леон в шатре с остальными?       — Не думаю. Если честно, давно его не видел.       — Насколько давно?       — С тех пор, как ты ушла.       — А до этого?       Грей потупился.       — Что такое? — нахмурилась она. — Что он делал?       — Ничего особенного, просто помогал ставить палатки, но… Мы с ним разговаривали.       Брови Локсар взлетели ко лбу.       — Что он сказал?..       Грей коротко изложил ей суть диалога. Джувия прибывала в замешательстве.       — Не рассматривать только один вариант ответа? Так и сказал?       — Ну да.       Джувия нахмурилась:       — По его логике, пребывание в ЦИРКЕ САМОУБИЙЦ идет мне на пользу? И остальным, получается, тоже?       — Или он хочет, чтобы мы так думали, — пожал плечами Грей.       — Ладно… Что бы это ни значило, нам нужно поговорить с остальными. Если Леон не в общей палатке, то сейчас как раз подходящий момент.       Грей и Джувия откинули полог и вошли к ребятам. Гажил, в последнее время очень пристрастившийся к кулинарии, готовил ужин, остальные же развлекались, кто во что горазд. Они увидели Нацу и Люси в обществе друг друга, которые просто нежились в кресле без лишних слов. Кана играла в карты с Венди, обещая девочке, что не станет поддаваться. Эльза же и сейчас не тратила времени впустую: она сидела в сторонке от всех на поперечном шпагате и разминалась. Леви писала что-то в своей толстой тетради, низко склонив голову.       Когда они вошли в палатку, мы первым делом поинтересовались, не знают ли они, где Леон. Но Грей и Джувия не только не знали местонахождение босса, но и поделились с нами такой информацией о нем, что все мы были, мягко говоря, огорошены.       Грей и Джувия рассказали о том, как на самом деле Фуллбастер попал в цирк. Рассказали о своих соображениях по поводу того, собирается ли Бастия вслед за друзьями расстаться с жизнью. Рассказали и о том, что Джувия Локсар отныне не хотела умирать.       Последняя новость поразила труппу больше всего. Все до единого в палатке уставились на подругу, даже Гажил отвернулся от кастрюли, рискуя проворонить блюдо.       — Но… почему ты передумала сейчас? — недоуменно охнула Эльза.       Джувия и Грей, чуть улыбаясь, медленно протянули друг другу руки и взялись за ладони. Это действие было понятнее любого слова.       — О, вот как, — неловко почесал в затылке Нацу. — Хотя, это было не так уж неожиданно.       — Ты все-таки нашла свою любовь, а значит, у тебя больше нет причин хотеть смерти. — Эльза встала. — Но к нам это не относится. Мы — другое дело.       — Но… — начала было Джувия, но Люси остановила ее:       — Нет. Эльза права. Мы понимаем, к чему ты начала весь этот разговор. Легко тебе судить… Ты решила свою проблему, а мы…       — А разве и вы не решили? — выступил вперед Грей, начиная раздражаться. — Я был шокирован, когда узнал, что вы все, все до единого не хотите жить. Да я никогда не видел сборища счастливее вашего! Вы так дружны, занимаетесь тем, что вам действительно нравится…       — В этом и был смысл ЦИРКА САМОУБИЙЦ, — грустно улыбнулась Венди. — Прожить последние дни счастливо, словно ада за нашими плечами и не было…       — Вот именно, — горячо сказал Фуллбастер. — Если вы столько времени не думали о прошлом, то почему бы не продолжить в том же духе?       Нацу вздохнул, приобняв Люси, губы которой дрогнули:       — Это не так просто, друг. Мы жили счастливо в ЦИРКЕ САМОУБИЙЦ только потому, что успокаивали себя мыслю о смерти. Только вместе с ней наше прошлое окончательно исчезнет.       Джувия тревожно переглянулась с Греем, но тот не разделял ее испуганного настроения. Он был зол на ребят, которые не ценили своей обновленной жизни. Все взгляды в шатре были направлены на него, но он не чувствовал, что его слова могли как-то изменить поехавшие умы этих… этих скотов, из-за которых так переживала его хозяйка.       Он опустил подбородок, взгляд его превратился во взгляд исподлобья. Эльза спокойно наблюдала за ним, скрестив на груди руки, другие также стояли в непреклонных позах. Однако все до единого так или иначе отводили от него глаза.       — Знаете, за что я ненавижу свой человеческий облик? — тихо, но ясно проговорил Грей сквозь плотно сжатые зубы. — За речь. За саму возможность говорить. Из-за этой роскоши у вас, людей, повелось все решать при помощи этих дурацких слов. Знаете, как было в моей семье? — Фуллбастер вскинул голову, сурово оглядев с высока каждого самоубийцу подле себя. — Я прекрасно помню самцов той стаи, которой держалась моя мать, и в которой я состоял бы, вероятно, до сих пор, если бы не Леон. Вожак все решал схваткой. Если у кого-то из ирбисов вдруг возникали неугодные ему намеренья, которые могли навредить как стае, так и им в частности, альфа наказывал их. Всего несколько укусов — и конфликт исчерпан. Никому не надо ничего доказывать, взывать к благоразумию, просить остаться в стае или не убивать своих детенышей в порыве раздражения. Неразумные мысли. Укус. Порядок. В таком ритме всю жизнь.       — Ну что ты городишь, а… — мрачно, но неуверенно проворчал Гажил, отвернувшись обратно к плите.       — А то, — вскричал вдруг Грей так, что все подскочили, словно очнулись ото сна, в два прыжка преодолел расстояние между ними и с силой, от которой здоровяк покачнулся, развернул Редфокса к себе. — А то, что вы сами не понимаете, что творится в ваших головах, и я готов силой навести порядок, если понадобится. И еще… НЕ ПОВОРАЧИВАЙСЯ КО МНЕ СПИНОЙ, КОГДА Я ГОВОРЮ О СОХРАННОСТИ СВОЕЙ СЕМЬИ, ТЫ ПОНЯЛ МЕНЯ?! ВЕДЬ ТЕПЕРЬ ВЫ — МОЯ НОВАЯ СЕМЬЯ!       Эти слова прозвучали как гром среди ясного неба. Ребята застыли, не в силах пошевелиться. Единственными звуками в палатке были скрежет зубов и тяжелое дыхание решительно настроенного Грея. Редфокс, возвышающийся над Фуллбастером на целую голову, широко раскрытыми глазами таращился в прищуренные очи того, кто ничтожное время назад был заточен в тело зверя, того, кто, будучи неразумным снежным барсом внутри, был тем не менее разумнее всех их. Того, кто крикнул прямо в ухо его разуму, которое долгие годы он считал глухим.       Грей не сводил со здоровяка кровожадного взгляда. Его хозяйка… его самка была членом цирковой семьи, а значит, и он тоже. Гажил, Леви, Кана, Эльза, Нацу. Люси, малютка Венди, Джувия — они были его новым прайдом. Как член семьи, как самец… как альфа, если угодно, он не мог позволить случиться беде.       Что сказала бы его мать, узнай она, что ее выживший сын допустил вымирание своей семьи?       — Эльза, — воззвала тихо Джувия к девушке, что с трудом повернулась к ней и обратила на нее растерянные глаза, — ты хотела смерти, чтобы смыть со своих рук кровь девушек, которых пришлось тебе убить в Колизее под взглядами бессердечных богачей… Но ведь, совершив обряд харакири, ты лишь угодишь им. И нарушишь просьбу своей первой невинной жертвы: выжить, во что бы то ни стало. Помнишь? Лишь так ты можешь победить виновных в смерти твоих подруг, и многих девушек после них. Приняв смерть… ты примешь и поражение.       Скарлетт отшатнулась. Глаза, почти такие же алые, как ее волосы, расширились от ужаса.       — Кана! — Джувия подошла ближе к Альбероне. — Разве ты не достигла того, чего так хотела? Люди восхищаются тобой, твоими талантами, а не телом, и не желают опорочить тебя. Твой отец никогда до тебя не доберется. Ты — чистейшая из дев, навсегда избавленная от нищеты, грязи, неуважения… Ты непорочна, и ты в силах распоряжаться своей судьбой, как всегда и хотела.       Девушка сглотнула, не найдя слов возражения.       Почувствовав прилив вдохновения, Джувия Локсар указала пальцем на Нацу и Люси:       — А вы? А что же вы?! Вы уже давно избавлены от преследования полиции, которая и убивала вас!       — Н-но ведь это… г-грим…       — Грим?! — вскричала Джувия. — Не смешите меня! Полиция давно узнала бы вас и наказала, если бы могла…или хотела. За вами нет погони, нет уже давно, вы свободны и ЛЮБИМЫ друг другом. Как вы можете смириться с мыслью, что ваш любимый человек наложит на себя руки? И как не можете осознать свободу, которая давным-давно пришла на смену гонениям полиции?!       Они содрогнулись как от крепкой пощечины.       — Венди, — нежно прошептала Локсар. По щекам девочки уже вовсю текли слезы. — Люди были так жестоки с тобой, так несправедливы… Но ведь теперь у тебя есть мы. И ты знаешь, что ты — полноценный член нашей большой семьи. К тому же, разве можно забыть, что именно ты заступилась за Грея впервые, даже раньше меня? Что именно ты открыла нам глаза на наше к нему отношение? Что именно благодаря тебе мы с Греем приняли друг друга, и все с ним подружились?.. Это твоя заслуга. Ни к кому мы еще так не прислушивались, как к тебе, наша милая сестренка.       Венди, даже не стараясь скрыть рыданий, бросилась на Джувию с объятиями. Локсар крепко прижала ее к груди и поцеловала густые волосы самой юной циркачки.       Джу повернулась было к Гажилу, но лишь улыбнулась, не сказав ни слова. В горле ее застрял ком, а к краю век подступили слезы.       — Не только я готов взять ситуацию в свои руки. Не только Леон альфа в нашей стае, — прошептал Грей ему в лицо, — но и ты, Гажил. Ты. Всегда был и будешь тем альфой, который заботиться о своей семье. Тем, кто уделяет внимание благополучию труппы больше, чем кто-либо еще. Ты заботишься о нас. И твоя семья нуждается в этой заботе.       Глаза Гажила блестели от влаги. Едва владея охрипшим голосом, Редфокс прошептал:       — Я… забочусь…       Именно об этом он, человек, страстно любящий близких, но страдающий от неимоверной силы, которую не мог контролировать, мечтал. А он и не заметил, как его грезы, казавшиеся недостижимой мечтой, стали вдруг явью.       Я не хочу отвлекаться сейчас на то, что Джувия и Грей сказали мне, чтобы вернуть тягу к жизни. К этому еще будет время вернуться, и я обязательно это сделаю, но чуточку позже. Важнее всего сейчас было запечатлеть момент, повисший в нашей общей палатке.       Мы в абсолютном безмолвии собрались в узкий круг, словно нас притянуло друг к другу незримым магнитом. И обнялись. Крепко сжали плечи всех, до кого могли дотянуться.       Кто-то вздрагивал от слез. Кто-то чуть пошатывался. Я же, как одна из самых низких членов цирковой семьи, была тесно зажата между грудными клетками своих лучших друзей. И со всей уверенностью заявляю: сердца всех до одного участников труппы бились гулко, мощно и звучно.       Кажется, в тот день все мы могли запросто справить второй, истинный день своего рождения.       Леон Бастия, не нарушая воцарившейся тишины, осторожно отодвинул полог и вошел.