***
— Шо, после съёмок «Очарованного странника» ты сам не свой. Это из-за Кёко-чан? — спросила Шоко, войдя в комнату Фувы. Шотаро не ответил. Он просто её не услышал. «Я смотрел на неё раньше и не видел. Она всегда была такой? Или ненависть ко мне сотворила с ней это. Девушка, о которой я всегда мечтал, была рядом со мной, но я лишь сейчас смог себе в этом признаться. Теперь она с Цуругой Рэном, и для меня в её сердце больше нет места… Нет! Я не сдамся! Я заставлю её полюбить меня снова. Могами Кёко будет моей!» — О! Так дела налаживаются, — сказала Аки, увидев решительность на лице своего подопечного. «Но что я должен делать? Мне надо как-то перед ней извиниться. Но она такая упрямая. Кёко меня даже слушать не станет. Нужно что-то придумать.» — Ладно, я зайду позже, когда ты придёшь в себя, — и Шоко вышла из комнаты, оставив Фуву наедине со своими мыслями. Рабочий день уже закончился. Рэн забрал свою любимую из «Дарумая». Всю дорогу загадочная улыбка не сходила с его лица. Когда дверь в квартиру открылась, Могами застыла на пороге. Посреди гостиной стоял накрытый стол, на котором горели две свечи. Горячий ужин наполнял своим ароматом комнату, и еле слышная музыка довершала волшебную картину. — Мы что-то празднуем? — Да. Ты, должно быть, забыла. Я говорил, что у меня для тебя есть новость. — Точно! Совершенно вылетело из головы. Когда влюблённые прошли в комнату, Цуруга протянул Кёко конверт. — Что это? — Открой. Могами достала из конверта странную бумагу. — Это решение суда. Ты эмансипирована. — Это правда?! Не веря своему счастью, Могами бросилась Рэну на шею. — Поздравляю, моя дорогая, — прошептал Цуруга и нежно её обнял. — Спасибо! Это, и правда, отличная новость! Значит, теперь я могу сниматься в «BJ»?! — Это значит, что ты теперь можешь делать всё, что захочешь, — улыбнулся он, — как полноправный гражданин Японии. — Спасибо, Рэн, — Могами заглянула ему в глаза, — без тебя у меня ничего бы не вышло. — Это неправда. Ты сильная, и можешь всё сделать сама. Но позволь сегодня мне накормить тебя ужином. Когда ужин подошёл к концу, Рэн взял Кёко за руку: — Кёко… — и замер в нерешительности. Чуть сжав тёплую ладошку, он прикрыл глаза и вздохнул. — Рэн? Он открыл глаза, посмотрел на неё так, как будто хотел навсегда запечатлеть в своей памяти её сияющее лицо, и уже решительно продолжил: — Кёко, милая, давай присядем. Я должен кое-что тебе рассказать. Они сели на диван. — После того, что ты сейчас услышишь, твоё отношение ко мне может измениться. В худшую сторону. Прошу тебя только об одном, выслушай меня до конца. — Рэн, ты меня пугаешь. Что-то случилось? — Да. Случилось. Мне следовало давно тебе всё рассказать, но я боялся — не знал, как ты к этому отнесёшься. Сказать по правде, я и сейчас боюсь, но больше не могу что-то от тебя скрывать. — Ты можешь рассказать мне всё, — мягко ответила Могами. Рэн глубоко вздохнул и начал свой рассказ: — Моё настоящее имя Куон Хизури. Куу Хизури мой отец. Цуруга ожидал бурной реакции, но Кёко не произнесла ни слова. — С детства я мечтал стать великим актёром, и меня бесило, что я не мог выйти из отцовской тени. Из-за этого чувства уязвлённого самолюбия, я стал совершать необдуманные поступки. Я познакомился с парнем, которого звали Рик. Он был хорошим человеком, но часто попадал в неприятности. Я хотел доказать отцу и самому себе, что я не тень Куу Хизури, что я личность. Так я и попал в мир Рика. Рэн перевёл дыхание и продолжил: — Рик многому научил меня. Как драться, как быть сильным. Мы то и дело ввязывались в драки и чужие разборки, но всегда выходили сухими из воды. Как-то раз, когда мы подходили к дому Рика, на нас напала одна местная банда. Их было всего пятеро. Я знал, что мы без труда с ними справимся... Я был самонадеян и потерял бдительность. Один из них вытащил нож и попытался ударить меня со спины, но Рик закрыл меня собой. Я до сих пор чувствую запах его тёплой липкой крови, пропитавшей всю мою одежду, — он замолчал, почти физически ощущая горечь от своих слов. — На шум драки из дома выбежала его девушка. Рик истекал кровью у неё на руках, а она выкрикивала проклятья мне в лицо. Я был виновен в его смерти, и я знал это. Если бы не я, Рик был бы жив! Я убил его. Кёко была готова заплакать, но сдержалась. Взяв Рэна за холодную, как лёд руку, она тихо, но твёрдо сказала: — В этом нет твоей вины. — Рик умер из-за меня! — Но это был его выбор! От этих слов он застыл. Воспользовавшись его замешательством, Могами продолжила: — Рик любил тебя. Иначе, почему закрыл собой? Он, не раздумывая, бросился на нож, потому что ты был дорог ему. Рик пожертвовал собой, чтобы ты жил. Чтобы ты жил, так как ты всегда хотел. Чтобы ты вышел из тени отца. Чтобы ты был счастлив! Неужели ты думаешь, что он был бы рад, увидев, как ты винишь себя за случившееся? Ведя себя так, ты лишь оскорбляешь его память. Последние слова вонзились в сердце мужчины, словно нож. Кёко заметила это, но продолжала: — Рик давно простил тебя. Осталось тебе простить себя самого. — А как же ты, Кёко? Ты сможешь простить меня? — Ты открыл мне своё сердце. Разве я могу поступить иначе? — в её глазах заблестели слёзы, и она крепко обняла Рэна. Немного отстранившись, Цуруга опустил голову и посмотрел на своё запястье. — Это были часы Рика. Я ношу их как память о том дне. — Если ты готов расстаться с прошлым, тебе лучше снять их. Храни эти часы, как светлые воспоминания о друге, а не как свидетельство своей вины. Рэн посмотрел на неё, расстегнул ремешок и почувствовал, как тяжёлый груз боли, вины и страданий свалился с его плеч. Он вздохнул так, будто год не дышал. Рэн никак не мог поверить, что теперь Кёко знает его тайну и что, несмотря на это, девушка продолжает его любить. — Это ещё не всё, что я хотел тебе рассказать. Есть кое-что ещё. — Я слушаю. — Корн — это я. — Я знаю, — спокойно ответила Кёко. — Откуда? — изумился Рен. — Я слышала, как ты говорил с Такарадой-саном. И сделала выводы. Я решила ждать, пока ты сам будешь готов всё мне рассказать. — И ты не злилась на меня? — Поначалу очень. Но слова Мооко-сан заставили меня задуматься о причине, почему у тебя есть от меня секреты. — Канаэ-сан знает? — Нет. Я ничего ей не сказала, да она и не настаивала. — Кёко, ты удивительная. И подруга у тебя замечательная. — Могами слегка покраснела. — Я рад, что между нами больше нет секретов. — Я тоже, — улыбнулась Кёко. — Тебе надо отдохнуть — день был тяжёлый. Пообещай мне, что примешь душ и сразу спать. — Конечно, милая, и ты ложись, — Рэн поцеловал её в лоб. — Спокойной ночи, — пожелала она, скрываясь за дверью. — И тебе, дорогая. На следующий день начались съёмки «BJ». Первый день прошёл лучше некуда. Пара была вымотана сложными съёмками и двойной игрой, но чрезвычайно довольна результатом. Они уже возвращались домой, когда Рэну позвонил президент и попросил заехать в агентство. — Такарада-сан вызывал нас обоих? – спросила Могами, стоило им подъехать к LME. — О тебе он ничего не говорил. — Тогда я повидаюсь с Мооко-сан, она должна быть здесь. — Хорошо. Потом встретимся у выхода. Кёко первым делом решила заглянуть в отдел «Люби меня», и не зря — Канаэ была там. — О! Да ты прям сияешь, — лукаво улыбнулась Котонами, завидев подругу. — Неужели это, наконец, произошло? — О чём ты, Мооко-сан? — зарделась Кёко. — Ой, да брось. Тебе пора перестать краснеть, когда речь заходит о сексе. Ну, так что было? — Да нет же! — Очень жаль… — подруга нацепила кислую мину. — Но, если честно…— пролепетала она. — Так-так-так, а ну-ка выкладывай! — …Вчера это чуть не произошло. — И что же вам помешало на этот раз? — встрепенулась Котонами. — Мы были в «Дарумая» и в комнату постучалась хозяйка… — В «Дарумая»?! — искренне удивилась Канаэ. — А разве у Цуруги-сана не удобней? Что вообще произошло? И Могами всё рассказала подруге вплоть до того момента, как им помешала хозяйка ресторана. Котонами ахала и охала, а когда Кёко закончила, вынесла свой вердикт: — Я рада, что ты, наконец, разобралась с Фувой Шо. И кстати, я даже не подозревала, что ты можешь быть такой безрассудной, — лукаво улыбнулась Канаэ. — Вся эта провокация на съёмках клипа, да ещё так возжелать Цуругу Рэна в «Дарумая», где такие тонкие стены. Ах да, почему вы не завершили начатое дома у Цуруги-сана? — вдруг спросила подруга. — Понимаешь, вчера это было… не уместно. — Не уместно? — Вчера Рэн открылся мне. Он рассказал мне свой секрет. Он рассказал мне всё. И я подумала, что после всего этого ему стоит привести свои мысли в порядок, и поэтому я ушла к себе. — Учитывая все обстоятельства это было мудрое решение. Помолчав немого, Канаэ добавила: — Правильно ли я поняла: ты сказала ему, что готова? — Да. — Но это было в порыве страсти? — Да, но это не имеет значения… — Ещё как имеет! — Почему? — Если мне не изменяет память, Цуруга-сан говорил, что хочет, чтобы это было твоим осознанным решением. — Но оно осознанное! — и только теперь Кёко сама поняла это до конца. «Да. Это мой осознанный выбор. Сейчас моя голова не идёт кругом от его поцелуев, и его руки не ласкают так нежно мою кожу. Но стоит мне лишь подумать о нём, как я ощущаю огонь внутри. Я очень люблю Рэна и хочу его также сильно. А если наше желание взаимно…». — Э-э-эй! Земля вызывает Кёко! — Что?! — Могами очнулась от своих мыслей. — Прости Мооко-сан, о чём это мы? — О том, что возможно Цуруга-сан решил, что ты сказала это под влиянием момента, и воспринял твои слова не так как надо. Тем более после того, как ты ушла к себе. — Но я же уже сказала, почему я так поступила! — возмутилась она. — Да, только это ты сказала мне, а не Цуруге-сану. — А ведь, правда… Рэн мог истолковать мои действия по-другому, — вздохнула Кёко. — Ты должна дать ему понять, что действительно этого хочешь. — И я это сделаю. После разговора с Канаэ Могами встретила Рэна. Как выяснилось, президент вызвал Цуруга совершенно по дежурному вопросу, который не стоил внимание Кёко. Это она узнала за ужином, на которой её пригласил Рэн сразу после визита в агентство.***
— Спасибо за ужин. Он был восхитителен, — поблагодарила Кёко, когда они вошли в квартиру. — Восхитительна ты, а ужин просто был неплох, — ответил Рэн, целуя её. — Я пойду к себе, хочу принять ванну, а то всё тело ломит после сегодняшних съёмок. — Конечно, милая. «Как же хорошо после такой тёплой ванны, - думала она, вытираясь полотенцем. — Если я надену это, — она глянула на соблазнительный спальный комплект, — у Рэна не останется сомнений в серьёзности моих намерений. Я так его люблю, но мне всё равно немного страшно». Закончив все приготовления, Кёко вышла из ванной комнаты. Она уже сделала несколько шагов в направлении двери, когда дверная ручка опустилась, и на пороге появился Рэн. Его волосы были ещё влажные после душа. Одет он был лишь в пижамные штаны. О сорочке Цуруга, очевидно, забыл. Увидев Кёко, он просто онемел. На ней был чёрный кружевной топик на бретельках и подходящие к нему трусики. — Прости, — сказал Рэн, придя в себя. И отвёл глаза, — мне следовало постучать. Он уже собирался закрыть за собой дверь, когда Кёко его остановила: — Нет. Рэн медленно вошёл и снова посмотрел на свою девушку. — С этого дня тебе не придётся стучать ни в одну дверь в этом доме… — Кёко? — он был немного удивлён её словами. — Я хочу сказать, что вчера в «Дарумая», я была серьёзна, когда сказала, что… готова, — с трудом закончив фразу, Кёко залилась краской. Услышав эти слова, Цуруга в два шага сократил расстояние между ними и тихо прошептал: — Я надеялся на это. Он нежно поцеловал её и подхватил на руки. Кёко доверчиво прижалась к обнажённой мужской груди и затаила дыхание. Рэн понёс её к себе. Когда они вошли в его комнату, Могами еле слышно ахнула. Десятки зажжённых свечей и головокружительный аромат розовых лепестков, рассыпанных по полу и кровати… — Рэн, — чуть слышно выдохнула Кёко. — Тебе нравится? — так же тихо спросил он. — Очень... — Я счастлив, — улыбнулся он. Рэн занёс Кёко в комнату и бережно уложил на шёлковые простыни. — Ты прекрасна, — прошептал и провёл тыльной стороной ладони по её щеке. Он навис над ней и поцелуй не заставил себя ждать. Цуруга прильнул к нежным губам. Ощутив тепло его языка, Кёко почувствовала, как желание растекается по её телу. «Почему он не целовал меня так раньше?» — промелькнула в голове досадная мысль. Она ответила на этот ранее не знакомый ей поцелуй. Её смелость ещё больше возбудила его. Каждое прикосновение было наполнено страстью. Она почувствовала, как напряглось его тело… Рэн целовал её губы, шею, плечи… Кёко наслаждалась каждым моментом. Он опустился ниже и поцеловал нежный живот. В ответ раздался почти неразличимый стон. Рэн целовал её всё выше и выше, медленно, по сантиметру, поднимая края ажурного топика. И наконец, лёгким движением руки, стащил его, обнажив её грудь. Цуруга прильнул к ней губами и Кёко снова застонала. Услышав это, он осмелел. Положив руку ей на бедро, он осторожно снял с чёрные трусики. Она слегка вздрогнула. Тогда Рэн поднёс свои губы к её уху и томным голосом прошептал: — Кёко, милая, мы можем остановиться, если ты передумала. — Нет… Я хочу этого… Я хочу тебя... — задыхаясь от желания, ответила она. Когда Рэн, одурманенный страстью, осознал смысл её слов, ему показалось, что он оказался на небесах. Ему уже не надо сдерживаться. Она желает его… Уже через мгновение Кёко видела своего возлюбленного во всей красе. В этот раз ей удалось разглядеть всё. Её заворожил вид его обнажённого тела. Цуруга бережно раздвинул ей ноги… Кёко почувствовала лёгкую боль, смешанную с наслаждением… Рэн был очень бережен и нежен, он не спешил, давал ей возможность привыкнуть к новым ощущениям. Она отдавала ему всю себя. Страсть стирала границы между ними. Могами ощущала, какой жар исходит от него. Его тело становилось все горячее, хотя это казалось невозможным, а движения быстрее… От наслаждения у Кёко кружилась голова. Оба мечтали о том, чтобы это никогда не заканчивалось. Они хотели вечно любить друг друга. Никто не знал, сколько времени они предавались страсти. Но увидев, как Кёко выгнула спину и закусила губу, Рэн понял, что и ему пора довести дело до конца. Спустя пару минут она лежала на его груди и пыталась выровнять дыхание. Цуруга бережно прижимал её к себе и целовал рыжие волосы. — И ты отказывал себе в этом ради меня… — тихо сказала она. — Теперь ты можешь в полной мере оценить мою жертву, — пошутил Рэн. Кёко улыбнулась и поцеловала его в губы. — Со мной никогда не случалось ничего прекрасней. — Я счастлив, что ты выбрала меня. — Я люблю тебя, Рэн. — Я тоже тебя люблю, моя милая. И их губы снова встретились…