Чувства и разум

      После того момента, как Акаши пошёл в сторону, прошло уже полчаса, а Фурихата всё медленно брёл вдоль леса, то и дело озираясь. Ему очень нравилось, как выглядел заброшенный город, но раньше он на это не обращал внимания. Когда рядом находится кто-то, то невольно не так сильно чувствуется гнёт пустоты и одиночества. Даже представлять не хотелось, каково было бы Коки, будь он единственным живым. Хорошо, что он не один. Знание, что где-то в парке ходит ещё один живой человек, а также Акаши ходит не так уж и далеко — если брать масштабы города, то парк в три-четыре улицы был действительно не таким огромным, — это успокаивало его.       Вокруг было серо, и Фурихата чувствовал себя героем какой-то неизвестной хоррор-новеллы. Правда, он не был главным героем — он много книг читал, состоял в читательском клубе в школе и был уверен, что герои с таким складом характера, как у него, умирают первыми от какой-то неприятности либо нашествия монстров. И хоть теория с какими-нибудь мутантами была абсурдной и глупой, но наивный страх заставлял то и дело озираться вокруг и чуть ускорять шаг, заметив среди полуразрушенных стен блики теней.       Он решил немного сократить путь и пересечь парк сразу за парком Мидори — вряд ли тот, кого парни искали, находился в узкой части парка, где были лишь станции и рельсы дорог. Парк Умекоджи внутри делился на небольшие территории, которые, в свою очередь, были «парками внутри парка» — таким был и Мидори Яката. Это был комплекс с небольшим храмом, беседками, искусственным прудом, милых деревянных мостиков и вымощенных округлыми камнями дорожек. По крайней мере, Фурихата так запомнил эти места, хотя был в них и довольно давно — ещё задолго до катастрофы. Было бы, наверно, неплохо как-нибудь выбраться сюда, если бы ничего не было, но и в Токио были парки, поэтому парень особо не рвался в такие места. Да и посидеть в тишине можно было в школьной библиотеке, а прогуляться — после занятий.       Дорожки угадывались только из-за покрытых мхом и обросших вокруг травой, которая была немного ниже растительности вокруг, валунов. Идти напролом не хотелось, но Коки чувствовал, что пройти лишний километр до станции Умекоджи просто не сможет. Он чувствовал себя уставшим, как после тройной тренировки, и опасался, что это как-то пагубно отразится на его здоровье, которое и так было не ахти. Да и отправитель сообщений не стал бы ждать их где-то на краю — если только не была подготовлена ловушка. Но — серьёзно, кто бы стал проворачивать такое? Двое парней, не знающие толком, что делать, куда пойти, где достать необходимые вещи, где жить — не самые опасные создания на Земле.       По заросшей тропинке идти было трудно, но в прошлом она была довольно широкой и убранной, а потому и не исчезла полностью. Ноги в стёртой обуви неудобно соскальзывали с краёв валунов, пальцы то и дело больно ударялись о землю, и шёл Фурихата гораздо медленней, чем хотелось. Идти предстояло недолго — где-то на середине пути уже можно было рассмотреть крыши домов и линии электропередач, которые лишь чудом не рухнули. Деревья тихо шелестели, и даже создавалось впечатление, что он находится не в паре метров от человеческих построек, а глубоко-глубоко в лесу. Жаль, конечно, что, кроме шелеста листвы, не было никаких звуков, но так было даже спокойно. Воображение немного убавило обороты, и теперь в каждой тени не мерещились мутанты да безумцы.       Это было похоже на простую прогулку — правда, если не брать в расчёт усталость. В здравом уме Коки ни за что бы в таком состоянии не выбрался на улицу, но сейчас ситуация немного другая — бездействие грозит накоплением проблем, неожиданными форс-мажорами и опасностью остаться ночью неизвестно где. И хоть сейчас был предположительно полдень, но какое-то первобытное волнение точило изнутри.       Слева показалось небольшое светлое пространство среди деревьев — раньше здесь была чистая свободная поляна. Точнее, она была расчищена под небольшую аллею, что вела к храму неподалёку. Небольшие колонны, что раньше служили клумбами, сейчас были частично разрушены. По ним, вытягиваясь к солнцу, вились плети каких-то растений; парочка колонн были свалены выросшими возле их основания раскидистыми кустами, то и дело валялись щепки лавочек — возможно, ударная волна от взрыва разломала некоторые из них. Хотя, какая закономерность, что осталось цело, а что — вывернуто вверх тормашками?       Храм был в плачевном состоянии. Издали было видно обвалившуюся крышу, сгнившие и покрывшиеся мхом и лишайником балки и карнизы. Крыльцо прогибалось внутрь, везде были сырые пятна. Фурихата решил осторожно заглянуть внутрь — вряд ли он что-то полезное там найдёт, но, во-первых, можно попытаться, а во-вторых, это было по пути. Мало ли — вдруг именно здесь будет тот таинственный некто, которого они ищут?       Половицы натужно скрипели под его ногами, и парень с усмешкой подумал, что от этого кажется сам себе слишком тяжёлым, хоть это и было не так. Внутри всё было намного плачевнее: различная атрибутика, важная для храмов, была опрокинута, раскидана, разбита и испорчена. Рисунки на стенах, значки на балках и тканевых плакатах — всё стёрлось со временем и прогнило, и невозможно было определить, какому богу здесь поклонялись. Вместо свечей и бумаг на деревянных столах были лишь огрызки — видимо, насекомые постарались. От лёгкого прикосновения одна из свеч сломалась и с громким стуком упала под стол. Коки вздрогнул и тут же неосознанно обтёр руку об одежду — воск был рассыпчатым на ощупь, но при этом холодным и склизким, как и полагается воску. Но ощущения остались неприятные.       Возле центра, где, как он знал, священник молился перед изображением бога, доски были слишком сухими и потрескавшимися, и Фурихата, не заметив этого, сделал хоть и осторожный, но опрометчивый шаг. Древесина не выдержала давления и с громким хрустом разломалась. От неожиданности Коки негромко вскрикнул и свалился на колени. Щиколотку ободрало жгучей болью, в ладонь упирался острый кусок сломанной доски, какая-то щепка забилась под ноготь мизинца, но, слушая стук перепуганного сердца, парень не обратил на это внимание и пару секунд пытался прийти в себя.       «Что-то мне везёт на падения в самый неожиданный момент и на слабый пол. Может, я реально так много вешу?» — неловко улыбнувшись пришедшей на ум мысли, Коки выполз из дыры и быстро осмотрел себя. Нога была цела, до вывиха дело не дошло, но штанина была немного ободрана в районе бедра. Ран не было — это безумно радовало, — но острая боль в пальце заставляла морщиться. Заноза неприятно торчала из мизинца и раздирала половину кожи под ногтем. Даже шевелить всей кистью было больно, но Коки заставил себя поднять руку и чуть дрожащей рукой рывком вытащить кусок пола. Палец под ногтем тут же потемнел, наливаясь кровью, часть стала сгущаться возле самого края и заполнять всё пространство подногтевой пластины. Зрелище не из приятных, и Фурихата, сморщив нос и отведя взгляд, осторожно сжал кулак, тем самым прижимая пострадавший палец к ладони. Стало больнее, но теперь он не двигал им, поэтому был шанс, что постепенно боль уйдёт.       — Ещё бы заразу не занести какую… — это было бы плохо. Лекарств, возможно, не было нигде — он не видел ещё аптек на своём пути. Но, даже если найдётся что-то, то с явной просрочкой, а сделать всё ещё хуже тем, что должно помочь, желания не было.       В храме ничего полезного не было, поэтому парень направился к выходу. Возле самого порога его взгляд привлекла небольшая тумбочка, которая обычно стояла для цветов либо журналов. Она выглядела точно так же, как и всё вокруг — ветхо, гнило, тёмно, — но в наполовину провалившимся верхнем ящике глаз резало что-то красное. Было интересно, что это, а достойного повода бороться со своим любопытством Коки не видел, поэтому решил потратить пару минут на исследования.       Внутри была бумага — уже бурая от времени, мягкая и легко рвущаяся от влаги, пахнувшая плесенью и слипшаяся. Внутри всё переворачивалось от омерзения, и Фурихата, морщась, отпустил её на пол. Было много листов — ими была забита вся тумбочка, — но в самой глубине была найдена красная нить, которая и привлекла внимание парня. Ниточка лишь слегка выбивалась из-под бумажной волокиты, поэтому пришлось погружать нераненную руку внутрь и выгребать гнилой мусор. Стоит, наверно, потом сходить к ближайшему водоёму, если таковые ещё остались. Хотя, если там развелась тина, а вода стала зелёная, то Коки немного потерпит и оботрёт руку об себя. Хуже уж точно не будет от этого.       Нить оказалась тремя браслетами, что были, вероятно, спрятаны. Один от влаги сгнил почти полностью, и лишь металл с выцарапанным символом храма были целыми. Другие были не такими плачевными на вид, разве что узелок второго держался на честном слове. Такие талисманы были частыми сувенирами в подобных храмах — товар для туристов, а по преданиям японцев — неплохой оберег от дурного глаза и талисман на удачу. И хоть Коки в такое не верил, но у самого дома был такой же. Только синий — брат купил по дороге домой с очередной командировки, и время от времени Фурихата носил подарок. И не сказать, что он работал, но непонятная вера в то, что при помощи кусочка металла и пары нитей боги следят за твоей судьбой и помогают тебе неплохо поддерживала и придавала сил.       Поэтому наружу парень вышел, сжимая в руках два целых украшения.       Он этого не заметил, но в храме стоял затхлый запах, несмотря на отсутствие окон. Снаружи воздух был немного прохладнее и свежее, и Фурихата с чуть усталой улыбкой вздохнул, чувствуя, как лёгкие наполняются воздухом, а грудная клетка вот-вот лопнет, и только потом аккуратно сошёл с крыльца. Палец в кулаке постепенно онемел, но крови на ладони не чувствовалось — не было риска, что заражение пойдёт дальше. Хотя Фурихата не медик и не мог утверждать это с полной уверенностью.       Засунув браслеты в карман — а может, боги сжалятся и помогут им с Акаши справиться с бедой, что настигла их? — Коки вернулся к тропинке, по которой начинал идти. Разрушенный храм всё не желал выходить из мыслей, и парень шёл, задумчиво оглядываясь и размышляя. Подобные здания, погрязшие в запустении и погибающие от натиска времени, вызывали лишь грусть и суеверный страх, что боги прогневаются и нашлют кару за подобную халатность. Если бы Фурихата мог — ставил бы подношение в благодарность за браслеты, но у него не было ничего с собой — только несколько пачек лапши, которые остались у его товарища по несчастью.       При воспоминаниях о лапше живот неожиданно свело сосущей болью между рёбрами, и невольно парень чуть согнулся, но продолжил идти вперёд. Не стоило останавливаться — хотя бы потому, что так он позже встретится с Акаши. А чем быстрее он ни пересекутся, тем раньше можно попросить устроить привал и перекусить. Фурихата был не уверен, хватит ли у него смелости предложить такое, но, вспоминая их общение за эту пару дней, хотелось верить, что его не оценивают, как обузу и какого-то слабака. Страх перед красноволосым не убавился, но теперь к нему примешивалось чувство неловкости за своё поведение. Вот ну как воспринимать Акаши, как уверенного в себе капитана баскетбольной команды, хладнокровного человека и действительно Императора, когда они вместе сосуществуют, делят сухой паёк на двоих и разговаривают на совершенно нейтральные темы? А вспоминая недавние свои рассказы, парень чувствовал, как волна стыда на самого себя накрывала с головой. Это, кажется, было то, про что обычно говорят «лучше бы я молчал», хотя ничего непристойного и стыдного сказано не было.       Всё чаще под ноги стали попадаться выступающие из земли корни деревьев, и приходилось их либо обходить, либо поднимать ноги выше. Каменная кладка продолжала мутными пятнами указывать путь да впереди угадывалось здание местного музея поездов. Музеи Фурихате не особо нравились, и в этот он тоже не ходил — просто знал, что это за здание и что там было. Оно было в отдалении: сразу за парком начиналась главная линия синкасета Сайнин, которая шла в две широкие полосы. Чтобы добраться до конца парка, нужно было идти вдоль рельсов, и, уверенный в своих мыслях, Коки ускорил шаг. Он пойдёт быстрее, хоть это не меняет тщательность его поисков странного некто в худшую сторону.       Совсем рядом послышались тяжёлые удары, и парень, замерев, стал озираться вокруг. Это было похоже на походку тяжёлого робота — на ум пришли кадры из «Тихоокеанского рубежа», — но разве в настоящее время существуют роботы с ногами? Или он до этого видел только один их вид? Но, даже пусть будет это так — что тогда робот делает в лесу? Что-то ищет?       А может… ищет его?       — Какие вы долгие, серьёзно. Битый час жду, — механический голос прозвучал откуда-то справа, и, присмотревшись, Фурихата различил человеческий силуэт. Правда, голос был мало чем похож на живой — будто озвученный компьютером текст, разве что интонация угадывалась, — и человек — человек ведь? — выглядел обычно. Правда, из-за разбросанной тени деревьев о «нормальности» можно было лишь догадываться.       — Т-ты кто? — чувство тревоги грызло под сердцем, а повреждённая рука непроизвольно сильнее сжалась в кулак. Возникшая ситуация совершенно не нравилась Коки, он не знал, что ему делать. Говорить с этим «кто-то»? Сомнений не было — это был тот, кто отправлял сообщения, иначе причин его ожидания именно здесь не было. Он не внушал совершенно никакого доверия, и всё пугливое нутро Фурихаты кричало о том, что нужно валить отсюда. Но вдруг за ним погонятся? А если поймают? Драку или что-то подобное он вряд ли долго выдержит — нет таких сил и никогда не было. А вдруг это всё-таки какая-то ловушка?       Некто стал идти вперёд, выходя к парню, и постепенно он мог рассмотреть его получше. Одет он был гораздо лучше него самого, выглядел здоровым, хоть и очень бледным, шёл, чеканя шаг, словно знал, что это его место, а Коки здесь быть не должно. Это пугало.       Но потом, находясь на расстоянии в нескольких метрах друг от друга, Фурихата рассмотрел его лицо. Нет, оно не снилось ему никогда в кошмарах, не провоцировало такую же реакцию, как на Акаши, не напрягало (хотя это спорный вопрос). Это лицо должен был помнить его семпай — Теппей, потому что эти двое достаточно тесно взаимодействовали в прошлом. Причём пагубно для одного из них.       На него смотрел Ханамия Макото и, не отрывая взгляда, подходил ближе. От удивления, неверия, непонимания и потерянности в потоке информации Фурихата растерялся и замер на месте.       — А что, не признал? Не обольщайся, я тебя тоже не сильно-то запомнил, непосредственно друг против друга не играли, — Коки сглотнул. Наверно, выйди он играть напротив него — да даже против любого из команды… Кирисаки Дайчи, верно? Название уже из мыслей стёрлось, — то вряд ли бы не то, что целый вернулся, а живой в принципе. Выдержка Киёши, в то время центрового Сейрин и по совместительству одного из семпаев, действительно восхищала.       — А где Акаши? Кажется, вы друг за дружкой бродили это недолгое время, — Ханамия немного покрутил головой, выискивая второго человека, и только тогда Фурихата заметил то, что было причиной некоторых изменений.       Во-первых, это глаза Макото, на которые парень сначала не обратил внимание. Они были не совсем обычными — точнее, совершенно не обычными. С чёрными белками, сияющим зелёным цветом кольцом в центре, словно радужка, не подходящие ему совершенно, и не в плане «красиво-некрасиво» — просто, рассмотрев внимательней, было видно, что глаза были меньше, чем должны были быть. Они будто впали, веки тяжело нависали над ними, и казалось, что он смертельно устал от всей этой ереси, что творилась вокруг него.       Глаза пугали, и Коки сделал мелкий шаг назад. Но, когда его взгляд упал на шею Ханамии, он практически задохнулся воздухом. Там не было кожи, как будто кто-то снял пласт и оголил провода, что выглядели совсем как мышцы и связки в учебнике по биологии. Это уже было ненормально, и становилось ясно, что Ханамия Макото, старшеклассник, капитан баскетбольной команды, хитрый и просчитывающий многое парень — не человек.       В этот момент в голове Фурихаты что-то щёлкнуло — наверно, предохранитель аварийного спасения или какой-то рубильник со схожими функциями, — потому что, когда между ними оставалась пара метров и робот уже открыл рот, чтобы что-то сказать, как парень резво даже для самого себя сорвался с места и побежал к свету среди деревьев — туда, где предположительно был музей. Ноги тут же стянуло неприятным ноющим чувством, шаги отдавались мурашками по всему телу, но парень бежал, словно сдавал норматив по физкультуре. Он не думал о том, что сейчас неподходящее время для демонстрации своих способностей — просто внезапно он почувствовал дикий страх. Он даже не мог объяснить, из-за чего. Из-за сложившейся ситуации? Из-за вида Ханамии? Из-за его голоса? Он не знал, но чувствовал, что надо бежать.       — Ну и куда ты собрался? — за спиной стали раздаваться глухие удары металлических ног о мягкую траву, и Фурихата изо всех сил постарался ускориться, чтобы оторваться. К голове резко прилила кровь, щёки раскраснелись, дыхание сбилось уже после первых десяти метров — мда, Рико бы по головке за такие результаты его точно бы не погладила. В глазах стало плыть, но он продолжал бежать…       И, словно по постановке какого-то глупого сюжета или классического хоррора, его нога зацепилась за один из многих корней, что были кругом и что он обходил и переступал до этого. Как раз был край леса, парень уже хотел повернуть в сторону рельс и бежать дальше, но неожиданная проблема выбила его из колеи. Не удержав равновесия, Фурихата с громким вскриком — как у него хватило воздуха в лёгких хватило на такой отчаянный шаг — свалился на землю и по небольшому пологому склону скатился к территории железной дороги. Силы резко покинули его тело, в голове шумело и болело. Не то, что шевелиться — дышать было больно.       Раскинув руки и смотря прямо на серое светлое небо, Коки ощутил почти болезненное безразличие и смирение. Такое наступает только перед чем-то страшным или, как он думал, перед неминуемой смертью. Затылком он чувствовал тяжёлые шаги робота, а затем половину обзора неба заслонила тень.       — И куда ты надеялся убежать?