Деревья, домики и алхимические круги

Первый тот самый опыт вышел...странным. Не то чтобы все было катастрофически плохо, нет, вовсе нет. Наверное, нет. Очень вероятно, что нет. Девяносто процентов на то, что Эдвард врал сам себе. Зарывшись в одеяло с головой и не желая никуда больше из-под него выходить. Желательно, остаться под ним на всю жизнь. Его уверенность в реальной возможности остаться здесь существенно ломали вкусные запахи завтрака с кухни, звук льющейся воды и звон посуды. И голос... – Ты собираешься вставать? Лучше бы он молчал. – Нет. – Завтрак в постель предлагать не буду. У тебя есть последний шанс согласиться и составить мне компанию. – Я никуда не пойду. Голос все приближался и приближался. Само собой вместе с тем телом, которое носило в себе голосовые связки. Весьма отличным телом. Которое вчера… Боже. Эдвард пожалел, что у него нет еще одного одеяла, в которое можно было зарыться еще глубже. Обладатель голоса устроился у изголовья кровати, через ткань Эдвард ощутил теплую руку, которая почти безошибочно нашла его голову внутри одеяльного комка в центре кровати, попыталась погладить его, но получилось как-то странно. – Может, выглянешь? Поговорим? – Нет. Совершенно точно нет. Рой театрально вздохнул, в своем "городе одеяла" Эдвард представил, как выглядит его недовольное лицо. Судя по голосу, однако, он все равно улыбался: – Пока ты здесь прячешься, завтрак остывает. – Я не прячусь. – Ну да, оно и видно. – Сказал же, что это не так! – выпалил Эдвард, скидывая с себя своего рода защитный плащ-невидимку, который ничерта не работал, бросил на одного конкретного провокатора рассерженный взгляд, тот только развел руки в стороны, мол, сам повелся, сам и мирись теперь с этим, и смотрел весело. Конечно же, ему нравилось, он же за все время их неформального общения только и занимался провокаторством. Эдвард, правда, делал то же самое. Но разве это не значило, что друг друга они стоили? Сидел Рой, закинув ногу на ногу, опирался на спинку кровати и смотрел насмешливо, но не холодно-насмешливо, а как-то с нежностью. Ударить его от этого хотелось не меньше. Вообще, было бы отлично даже автопротезом, чтобы не думал еще издеваться. Он даже молча умудрялся издеваться, какого же черта. Лишив себя одеяльной линии фронта, Эдвард неожиданно понял, что не готов морально мириться с последствиями. С воспоминаниями о событиях недавней ночи, которые были весьма смущающими. И события, и воспоминания. Зарыться обратно захотелось еще больше, когда Эдвард воочию увидел...все, в общем-то. С другой стороны увидел, с наложением кадров из его же головы, резко отвернулся в сторону и все же потянулся за одеялом снова, потому что смотреть в глаза Мустангу, да и в принципе смотреть хотя бы в его направлении, оказалось как-то неловко. Только одеяло у него отобрали весьма оперативно. В свою защиту он мог сказать только один неоспоримый аргумент: – Разве лейтенант не обещала, что совершит нечто страшное, если ты еще раз опоздаешь? – Я не опоздаю, если ты перестанешь здесь прятаться. И черт с ним. – Ладно...Ладно! Но только из уважения к лейтенанту! – он стремительно вылетел из комнаты в сторону... любой другой комнаты. Холодная вода должна была помочь. Умыться, освежиться и перестать думать о всяком.