В твоей коже

Алрой Я очнулся от того, что на лицо мне капало что-то холодное. Это был конденсат. Не знаю, сколько времени он вот так капал на меня сверху, но все мои волосы стали влажными. Оказывается, мы спали в какой-то каморке, заблокировав дверь битой. Я вообще не помнил момент того, как мы попали сюда, и как отключились, но сейчас мне было жутко холодно. Зак спал сидя, похрапывая и подёргиваясь во сне, я же лежал прямо на полу, положив голову ему на колени. Милая идиллия, которая нарисовалась на фоне огромного стресса, и которая разрушится сразу, как только он откроет глаза. Я поднялся на ноги, ёжась от сырости и холода, и огляделся по сторонам. Каморка оказалась небольшой комнатой с тусклым светом единственной лампы в углу на стене и всё таким же влажным ковролином на полу с бурыми гнилостными пятнами. Больше всего на свете мне хотелось выбраться из этого ужасного места. Оно давило на меня, заставляя задыхаться и нервничать. «Послушание — самое первое, что ты должен усвоить!» — Заткнись! Я не хочу слышать тебя! — я осознал, что злобно сказал это вслух и оглянулся на Зака, боясь разбудить его. Но он продолжал храпеть. Я осмелился вынуть биту и выйти из комнатушки без Зака. Знаю, его бы такое решение сильно разозлило, но внутренняя тревога заставила меня сделать этот шаг. Я снова ничего не помнил, только какие-то смутные куски. На всякий случай, проверив наличие ножа, я шагнул за дверь и попал в кромешную тьму, оставляя за собой еле подсвеченный прямоугольник дверного проёма. «Тебе же нравилось это, помнишь?» Я шарил рукой перед собой в надежде наткнуться на новую дверь, пусть там окажется кто угодно, хоть тот монстр, хоть безликие, хоть гора трупов, только не этот голос. «Признайся, чего ты хотел больше всего?» Я вынул нож, и готов был вонзить его в глаз любому чудовищу, но чудовища были в моей голове. «Скажи это вслух, Алрой!» Наконец я наткнулся на выход из этой пугающей ледяной мглы, в которой гнездились все мои страхи. Потянул железную дверь на себя, и она поддалась. Жёлтый мерцающий свет залил меня, оставляя все страхи позади, они визгливо скрылись обратно в сумрак. Я шагнул в объятия электрического света, но тут же замер в изумлении. На секунду мне показалось, что мне всё привиделось, но чем больше глаза привыкали к свету, тем страшнее мне становилось. Напротив меня, спиной к стене, скрываясь в том месте, где света было меньше всего, стоял ОН. Но как такое было возможно? — Какого чёрта? — прошептал я, чувствуя, как потеют ладони. — Зачем ты пришёл сюда? — голос его был хриплым, словно… «Словно ему горло перерезали, да?» Тошнота подступила к самому горлу, я еле сдерживал позывы выворачивающегося наизнанку желудка. Но я сделал вид, что ни капли не боюсь, я умел… лгать. — Он меня сюда притащил, потому что увидел свои дурацкие знаки, это ты их нарисовал? Ты заманил нас сюда? Он ухмыльнулся и вышел на свет, и теперь я мог рассмотреть ужасающие шрамы на его шее. Будто голову его пришивали к телу толстыми холщовыми нитками. — Может и я, зная, что твой непослушный, но верный пёс всегда идёт по следу, даже чуя, что он ложный, а может, и нет… Думаешь, я один хотел найти тебя? — он сделал шаг в мою сторону, и еще один. Мне хотелось бежать, но я стоял на месте, гордо задрав голову. Наконец, он вплотную приблизился ко мне, от него несло кровью, да, это определённо был запах протухшей крови. — Я вижу, у тебя множество вопросов, у меня тоже, твой нож здесь не поможет, не в этот раз. Он взял мою руку с ножом и поднёс к своему лицу, его побелевшие мутные глаза пожирали меня ненавистью. — Ты убиваешь всё, что любишь, потому что на самом деле ты любишь только себя, Алрой Блейк! Он ухмыльнулся и схватил меня второй рукой за промежность. Я вздрогнул, но старался оставаться невозмутимым. — О, этот безумный мир, где преступники гуляют на свободе, где монстры носят обличье людей, а люди страшнее монстров. Что ты чувствуешь? — он провёл лезвием моего ножа себе по щеке, оставляя тонкий порез. Но из него не потекла кровь, словно… «Словно он труп, приятель, поэтому не истекает кровью, поэтому глаза его белые и мутные». Его рука поползла на внутреннюю часть моего бедра, я отчаянно боролся с желанием внешне выдать ужас, охвативший меня. — Мне нравится, как ты держишься, Алрой, но я чувствую твой страх, я бы хотел попробовать с тобой так, как делал он! Ты помнишь это? — он сильнее сжал пальцы на моём бедре, — Встань на колени! — Нет, я… Он процедил воздух сквозь зубы, словно он был невероятно вкусным. — Твой страх, как музыка, твоя беспомощность заводит, теперь я понимаю его… — Ты ничего не знаешь, ты… не можешь знать! — дрожь проникла в каждую клетку моего тела, я начинал терять контроль. — Самое прекрасное, что я не чувствую боли, а всё остальное да, а ещё появилось нечто новое — запахи: запах страха, запах возбуждения… запах смерти… Ты многое знаешь о смерти, да, Алрой? Каково это было убивать его, зная, что его голос навсегда останется с тобой? На колени, мразь! Он пнул меня прямо в кость голени, и ноги мои подкосились. Я упал на пол, выронив нож, и корчась от боли. Он навалился на меня всем весом, схватив за горло и прижав к полу. — Я хочу, чтобы ты рассказал, что ты чувствовал тогда, что? Страх, боль, ненависть? А может тебе нравилось послушание? Так он тебя учил? В память полезли острые осколки, разрывая все преграды, что я создавал годами, пряча каждую мелочь так глубоко, как только можно. Всё погрузилось в бездну, в хаос, во тьму. «Послушание — самое первое, что ты должен усвоить!» Только резкая боль заставила вернуться в реальность. — Ты делал это когда-нибудь с трупом? — рычал он мне в лицо. — Я прошу тебя… — Ты плачешь? Расслабься, мы десятки раз делали это, пока я был жив, да, малыш? — Я не понимаю, что происходит? Прошу тебя, отпусти меня… — сознание опять начинало мутиться. — Расскажи, это похоже на то, как ОН делал это? Скажи мне! — он сильнее сдавил горло. Я стал бить его кулаком по спине, хватая воздух ртом, и он ослабил хватку. — Я хочу, чтобы ты звал его, соберись с силами, зови его, пусть он придёт! — Нет, — слёзы текли горячими ручьями по щекам, меня сильно тошнило, тело сводило судорогами. — Зови, я сказал, кричи, или я задушу тебя, мерзкий выродок! — он скалил зубы с запёкшейся на них кровью, и губы его трескались, на них лопалась кожа, свисая лохмотьями. — Нет, я прошу тебя… Остановись, Ник… Он на секунду замер, впившись в меня своими безжизненными глазами. — Я любил тебя, мразь, и во что ты превратил меня за это? Нравлюсь я тебе таким теперь? Это чудовищное место, именно здесь из трупов делают живых, но жив ли я? Посмотри на меня! Я чудовище? Я чудовище, Алрой? — Нет, — захлёбываясь в слезах, прошептал я. — Чудовище здесь только одно — ты! Он резко подался вперёд, и я прикусил губу, чтобы не закричать. — Зови своего пса, я хочу видеть его! — Нет, я не могу! — Пусть он придёт, или я убью тебя! — Я прошу тебя, Ник, мне больно! Я не хотел, чтобы так всё вышло! — Страшно тебе? Ты знаешь, что это за место? Знаешь? — он встряхнул меня. — Нет! — Твой пёс искал его, обезумев от одной этой идеи, но это самое страшное место, которое только можно представить. И здесь ты не встретишь ни одного живого существа. С него всё началось, здесь всё и заканчивается! Расскажи мне, что он делал с тобой? И как твоё пёс, твой монстр, которого ты приручил, сам боясь его до безумия, как он помогал тебе? — Нет, мне больно, отпусти меня, если ты хотя бы ещё чуть-чуть тот Ник, которого я знал, прекрати! Сознание снова начало покидать меня, но Ник шлепками по лицу привёл меня в чувства. — Зови своего пса! — рычал он мне в лицо дыханием самой смерти. Я, обессилив, лишь мотал головой. Он ударил меня затылком об пол так, что в ушах зазвенело. — Зови его! Я набрал воздуха в лёгкие и закричал срывающимся голосом. — Зааак! Зак, спаси меня