***
Жаркая дорнийская весна осталась далеко за Простором. В Королевских Землях солнце хоть было менее активным, но все же щедро одаривало округу своими тёплыми лучами. После окончания войны прошло не так много времени, но крестьяне потихоньку восстанавливали хозяйство и уже принялись вспахивать землю, уповая на богатый в этом году урожай. Ворота Королевской Гавани в последний месяц являлись самым загруженным местом в столице — поочерёдно сотни людей и лошадей, телег, гружённых всем возможным, отбывали и прибывали в город. Кто-то вез товар, кто-то его увозил, прибывали и отбывали зеваки из разных уголков Семи Королевств в поисках лучшей жизни. Утомленная солнцем стража нервно проверяла подорожные и прочие документы, без конца перекрикивала говорливых купцов и шпыняла проходимцев. Сир Ливен Мартелл чинно проехал сквозь ворота столицы, возвращаясь на своё законное место — подле короля Рейгара. Принц Доран уверил гвардейца в необходимости вернуться в Королевскую Гавань, поскольку Элия вполне обходилась без защиты дяди в Солнечном Копье. Теперь племянница Ливена была королевой Вестероса… Со спокойной душой дорниец проделал долгий путь из Солнечного Копья в Королевскую Гавань. Стражники на воротах даже не посмели остановить бравого рыцаря — его белый плащ и блестящие доспехи говорили сами за себя. Ливен направился прямиком в Красный Замок. Он никогда бы не подумал, что будет испытывать огромную радость при виде этого злокозненного змеиного гнезда. Но теперь все изменилось — Безумный Король умер. Да здравствует король Рейгар. — Я никогда не смогу отблагодарить вас, — Рейгар Таргариен встретил верного гвардейца тёплой, но слегка меланхоличной улыбкой, — Как Элия и дети? — Ваше Величество, мой долг — служить вам и вашей семье, — сиру Ливену все же была приятна благодарность короля, — С ними все в порядке, дорнийский климат пошёл Элии на пользу. Рейгар был рад знать о благополучии своей семьи. Дорн был так далек, там Элия и дети были в полной безопасности под присмотром дорнийского принца Дорана. В столице было буйно, а в окрестностях ещё не все улеглось, поэтому Рейгар боялся, что по дороге в Королевскую Гавань на Элию и детей могли напасть остатки преданных фанатиков его ныне покойного отца. Он принял решение, что пару месяцев его семья проведёт в Дорне, а младшие брат с сестрой останутся в Штормовом Пределе. Но лишь до тех пор, пока не станет безопаснее. Сиру Ливену посчастливилось большую часть войны не принимать участие в сражениях — все это время он провёл подле племянницы и её детей, защищая их все время. Писать и получать письма об обстановке на фронте удавалось лишь Дорану, поэтому Ливен, Элия, принцесса Лианна и её брат лорд Эддард Старк сокрушались отсутствием новостей от их родных. Хоть они всячески этого не показывали и старались вести беседы на нейтральные темы — в сердце каждого теплилось жгучее ожидание малейшей весточки. Изнурительное ожидание того стоило — одним прекрасным днём в Ковчег Песков прилетел ворон с вестью о победе кронпринца Рейгара. Этого было более, чем достаточно для того, чтобы в столице Дорна отгремел роскошный праздник. Сразу же после него сир Ливен, не медля ни минуты, пустился в дорогу. Ему предстояло выполнить одно важное поручение — вернуть Оберина домой. Ведь его там очень сильно ждали. — Многое изменилось с тех пор, как вы покинули столицу, — в темно-фиолетовых глазах Таргариена пронеслись события последних месяцев. — Боги испытывали всех нас, — дорниец вздохнул, — В Дорне произошло много нового… — Боюсь Его Величеству ни к чему узнавать новости от вас, — голос лорда Коннингтона раздался позади. Рыжеволосый Десница Короля держал в руках огромную пачку писем с печатями разных домов, в том числе и с солнечным гербом Мартеллов. Рейгар едва заметно вздохнул при виде писем, в последнее время он только и делал, что читал почту и отвечал благородным домам. Сир Ливен понимающе кивнул исполнительному Деснице и, откланявшись королю, поспешил занять свой пост у дверей его покоев. — Сир, — позвал король, — На сегодня я освобождаю вас от службы, — меланхоличная улыбка не сходила с лица Рейгара. — Но Ваше Вел… — запротестовало было дорниец. — Вы слышали Его Величество. Оставьте нас, — промолвил Коннингтон, тоном не терпящим возражений. Сир Ливен, как того и подобало верному учтивому гвардейцу, с покорностью принял волю короля, хотя это и не соответствовало его дорнийской натуре. Он неоднозначно относился к лорду Джону. Ни для кого не было секретом то, что лорд Грифоньего Насеста недолюбливал Элию Дорнийскую. Эта нелюбовь, по всей видимости, проецировалась на всех Мартеллов без исключения. Выходя из покоев короля, Ливен думал о том, как несладко придётся ему на службе, ведь теперь Джон Коннингтон имел огромную власть Десницы. Сложно было не признать того, что он был этого достоин, но червячок сомнения уже начал грызть нутро Мартелла. У двери королевских покоев, словно серебряная статуя, нёс свой пост невозмутимый сир Эртур Дейн. Он был давним и добрым приятелем Ливена, они оба были уроженцами Дорна, поэтому прекрасно понимали друг друга. Сир Эртур слегла улыбнулся, завидя Мартелла. — Могу тебя поздравить, друг! — торжественно начал Мартелл, — Леди Эшара стала женой лорда Эддарда Старка. — Хвала Богам, — рыцарь молитвенно вознёс взгляд наверх, — Собираются ли они нанести визит в столицу? Мартелл лишь пожал плечами, поскольку ему было неведомо это. После спешного отъезда принцессы Лианны и её брата в Звездопад, пару недель спустя они вернулись уже с леди Эшарой и малышкой Лиаррой. Для многих обитателей Водных Садов это стало шоком, они явно не ожидали такого поворота событий. А новость о женитьбе лорда Эддарда Старка на леди Дейн и вовсе произвела на все дорнийское общество невероятный фурор. Новоиспеченная чета Старков решила до конца войны осесть в Водных Садах, к тому же, лорд Эддард переживал за свою беременную сестру. — Ах! — опомнился Ливен, — Где сейчас Оберин? Надеюсь, он уже на полпути в Солнечное Копье? Легкая улыбка Меча Зари превратилась в какое-то некое и кривое её подобие. Даже его лучезарные фиалковые глаза немного потемнели. Сир Ливен насторожился при виде резкой смены настроения его товарища, нехорошее предчувствие начало медленно сдавливать горло, а по спине противной волной забегали мурашки. Сир Эртур громко сглотнул, ему было тяжело говорить столь неприятные вещи другу, но он пересилил себя и выдавил: — Оберин, он… Дверь в покои мейстера Пицеля с грохотом отворилась. Тяжёлое поцарапанное дерево лишь чудом удержалось на чугунных петлях. Старого прохвоста, от которого толку было меньше, чем от крыс на кухне Красного Замка, на месте не оказалось. И только Боги ведали, в каком из тысячи борделей сейчас прохлаждался мейстер Пицель. Взволнованный Ливен Мартелл бегло осмотрелся — он не часто бывал здесь, поэтому ориентировался не очень хорошо. Заприметив одну из коек, занавешенную плотной льняной шторой, дорниец широкими шагами направился к занавеси. Рука, облачённая в тяжёлую перчатку, дрожала, но не от напряжения. Скорее от нервного волнения. Плотная штора с отвратительным шуршащим звуком оказалось одним махом сдвинута. — Боги! Сколько можно?! — раздраженно прозвучал до боли знакомый сиру Ливену голос. — Оберин… — Дядя? — дорнийский принц во все глаза уставился на гвардейца. Чёрные глаза Ливена принялись лихорадочно осматривать племянника на предмет повреждений, благо руки и ноги были целы. И все же Оберин выглядел плохо: оливковая кожа, некогда румяная и загорелая, отдавала тусклым зеленоватым оттенком; сам принц заметно исхудал, из-за этого морщин на его ещё молодом лице прибавилось. Но более рыцаря поразило то, что в глазах племянника он не видел привычного живого огня, задора, веселья и духа авантюризма. На него словно смотрел абсолютно другой человек — уставший и утомлённый этой жизнью. — Боги… — Ливен медленно присел на краешек ложа племянника, — Что с тобой стало, Оберин? Дорнийский принц как-то недвусмысленно ухмыльнулся, ожидая подобного рода вопросов. За все время, что он был прикован к кровати, ему порядком надоел маячивший перед глазами старикан, что о медицине знал немногим больше самого Оберина. Бесконечные посетители, чьи неискренние сочувствия ему приходилось выслушивать, вовсе выводили Мартелла из себя. Он считал дни, что сложились в недели, а затем уже и в месяц… Еще неизвестно сколько ему придётся отправляться от ранения. Одним из первых по душу Красного Змея явился дорогой зять Таргариен, что своим вечно мелодичным голоском пожелал ему скорейшего выздоровления. Брандон Старк, что вовсе запретил Оберину умирать ещё до битвы, ехидно выводил его на хоть какие-то эмоции. Захаживал даже, теперь очень знаменитый, Джейме Ланнистер. Компания в лице Пицеля, что вечно бормотал о какой-то ерунде настолько надоела Мартеллу, что он попросту притворялся спящим. — Знаешь, я даже не имею представления, как мне благодарить Богов, — удрученно произнёс Мартелл, — В паломничество по всем септам Вестероса пуститься? — тут же отшутился он. — Оберин! — Ливен чуть улыбнулся, — Жаль меня не было рядом… — Не бери в голову, — Оберин ободряюще коснулся плеча дяди, — В конце концов, я остался жив. Следующие полчаса дорнийский принц рассказывал сиру Ливену подробности битвы у стен Королевской Гавани. Вернее той части, в которой он был в сознании. В затянувшемся сражении, что явно не было на равных, неожиданно на подмогу явился Баратеон. Фантомная боль неожиданно проявилась там, где некогда зияла страшная рана, и Оберину вспомнилось то, как тьма заволокла его взор… Мартелл провалялся в отключке, на границе жизни и смерти, больше недели. За это время целая куча мейстеров пыталась привести его в чувство, затем уже, в лазарете Красного Замка, за него взялся Пицель. Рана Оберина была очень тяжела, но, вопреки всему, он смог прийти в сознание. Хоть и на полное восстановление ему понадобится ещё ни один месяц, сейчас он чувствовал себя вполне сносно. Хоть и морально он был подавлен. — А что Баратеон? — поинтересовался Ливен. — Донёс меня до мейстера, — пояснил Оберин, — Вроде бы он заходил, но я тогда ещё не пришёл в себя, — принц немного помолчал, — Мы с ним так и не увиделись — он отправился в Штормовой Предел. Перед глазами дорнийца всплыло лицо Роберта Баратеона. Между ними было множество разногласий, и начались все в Харренхолле. Тогда Оберин просто решил потанцевать с понравившейся ему невестой Баратеона… Да так получилось, что в последствии именно он и женился на Лианне Старк, заставив Роберта страдать от потерянной любви. Но даже несмотря на то, что Лиа уже больше года являлась женой Оберина, она все ещё являлась камнем преткновения в отношениях дорнийского принца и лорда Штормового Предела. И все же, Баратеон пришёл Мартеллу на помощь. — Хвала Богам, что они не забрали тебя, — сир Ливен тяжело вздохнул. — Не дождётесь, — дорнийский принц саркастически ухмыльнулся, — К твоему сведению, если бы я подох, то Брандон Старк достал бы меня с того света! Сир Ливен залился громким хохотом, хватаясь за живот. Он не очень хорошо был знаком с новым Хранителем Севера, уж точно не так хорошо, как его племянник. Но даже рыцарю было понятно, что лорд Старк был более чем на такое способен. И чем-то Ливену это напоминало прямолинейное и отважное поведение принцессы Лианны. — Повезло мне с братцем, а? Да Старк определенно лучше Дорана! — Оберин насмешливо скосил глаза, упоминая родного брата. — Кстати, Оберин, — от расслабленного настроя Ливена не осталось и следа, — Тебе следует кое о чем узнать… Мартелл сделал глубокий вдох, настраиваясь на очередной напряженный разговор. Таких бесед, за то время, что он прибывал на попечении мейстера Пицеля, ему довелось провести много: и о залежах Дикого Огня под столицей, и о прощении лордов Простора, и о разбредшихся по лесам отрядах армии Безумного Короля… Морально он был готов к очередной порции информации, в конце концов, ему было до безумия скучно безвылазно коротать время в покоях Пицеля. А выслушивать маразматические бредни последнего вовсе не хотелось. — Я обещал не рассказывать, но раз тут такое дело… — неуверенно начал Ливен, — Лианна ждёт ребёнка. Оберин, молча буравивший взглядом потрескавшийся кирпич на стене, сначала пропустил мимо ушей то, что ему сказал дядя. Но смысл слов немедленно настиг его и огромной волной обрушился на принца. — Что? Лианна… — голос Оберина непроизвольно дрогнул, — Но как? Сир Ливен на этот вопрос лишь сардонически поднял бровь, намекая на то, что кому, как не Оберину, лучше всех было об этом знать. Сам же принц от шока схватился за голову и начал лихорадочно восстанавливать в памяти события прошедших месяцев. Они с Лианной не особо отдавались исполнению супружеского долга — сначала они шарахались друг от друга, затем нескончаемо ругались. А когда они наконец примирились, счастье их продлилось недолго, ведь началась война. «Звездопад…» — Мартелл прикрыл рот рукой, вспоминая ночь в родовом замке Дейнов. — Почему мне никто не сообщил?! — Оберин порывисто соскочил с постели. От резкого скачка в глазах на мгновение потемнело, а затянувшаяся рана отдала острой болью из-за резкого движения. Дорниец стиснул зубы, но даже и не думал возвращаться обратно в кровать. Эта новость заставила застоявшуюся в нем энергию забурлить неистовым потоком. Он словно вновь начал жить. — Я должен был знать с самого начала! — Мартелл принялся натягивать на себя первую попавшуюся рубаху, — Кто же всех вас надоумил молчать? Неужто Доран? — Оберин, послушай… — Ливен Мартелл знал, как тяжело было вразумить вспыльчивого племянника, — Это решение приняла сама Лианна. Оберин, обувший на себя запылившийся сапог, замер в глупой позе. Он медленно повернул голову, всматриваясь в лицо дяди. Сир Ливен выглядел серьёзно, в его поведении не сыскалось и намёка на лукавство. «Лианна?» — у Мартелла просто не укладывалось в голове. — Но почему? — Оберин всполоснул руками воздух. — Лианна не хотела, чтобы ты беспокоился о ней… — на смуглом лице сира Ливена появилась легкая улыбка. Дорнийский принц нервно приложил пальцы к переносице, при этом тяжело и громко вздыхая. «Одна новость лучше другой!» — пронеслось в его голове. И все же, отчего то Мартелл не был особо удивлён такому решению его дорогой женушки. Он просто знал её упрямый характер. Оберину стало неприятно от факта того, что все это время Лианна была практически одна. Да, в окружении Песчаных Змеек, Дорана и Мелларио, а затем уже в компании лорда Эддарда и Элии… Но никто из них не мог поддержать Лианну так, как это сделал бы Оберин. Все же ребёнка должны ждать оба родителя. — Ох уж эта женщина! — смешливо воскликнул Оберин. Хоть состояние Красного Змея и желало дальнейшего восстановления, Оберин Мартелл, не раздумывая ни секунды, вылетел из приевшихся покоев мейстера Пицеля и сразу же направился к конюшням. Сир Ливен, не ожидавший меньшего от горячего нрава племянника, лишь с пониманием и хитринкой проводил его удаляющуюся спину. Рыцарю было приятно видеть, как жизненная сила вернулась к Оберину. Мысленно гвардеец пожелал племяннику безопасной и быстрой дороги. Неистовый ветер хлестал морду взмыленного коня, что без остановки скакал уже какую-то милю подряд. Но, будто не чувствуя усталости, бравый дорнийский скакун мчался на встречу выжженным скалам Красных Гор, пыльным тропам перевалов, горячим пескам пустынь и насыщенному морскому воздуху… Принц Оберин Мартелл вновь, после длительного отсутствия, возвращался в родной Дорн. Возвращался туда, где его ждали.***
Утреннее солнце с каждым днём грело все с большим жаром. Вечнозеленая молодая трава в садах постепенно темнела, а к лету и вовсе грозила пожухнуть. Каждое утро среди мраморных колонн и арок дворца раздавался задорный детский смех. Жизнь в Водных Садах из будничной размеренности превратилась в постоянное веселье. Принцесса Арианна забрызгивала водой из бассейна свою менее активную и более робкую двоюродную сестру — принцессу Рейнис. Девочки внешне были не особо похожи, несмотря на очень близкое родство. Виной тому — эссоская кровь леди Мелларио, что одарила Арианну чёрными, как вороново крыло, волосами и более светлой кожей, чем у той же Рейнис, что от своего валлирийского отца унаследовала лишь фамилию. Светловолосая и голубоглазая Тиена вовсе выглядела белой вороной на фоне своих смуглых и темноволосых сестёр ещё сильнее, чем прежде. Даже малыш Эйгон, казалось, был смуглее благодаря крови своей дорнийской матери. Дети резвились в воде под присмотром многочисленных служанок и нянь. Песчаные Змейки, включая малышку Тиену, не нуждались в чьём-то присмотре, разве что, Лианны. А вот королевские дети, также малыши Квентин и Лиарра, напротив, требовали повышенного внимания. Особенно тогда, когда их матери были заняты другими делами. — В этом году наша семья сильно выросла, — Элия Дорнийская задумчиво накрутила локон темных волос на палец, — Эйгон, Квентин, Лиарра, Дейенерис и твой ребёнок — все они дети этого сумасшедшего года. Лианна, наблюдающая за тем, как Тиена осторожно опускается в воду, лишь молча кивнула, соглашаясь со своей собеседницей. Действительно, после года ложной весны, что прошёл сумбурно, этот год оказался щедр на детей. Но так же и на богатые события во всех Семи Королевствах. Война наконец закончилась, и теперь все только и ждали появления ребёнка у самой Лианны. — У тебя больше забот, — леди Эшара тепло коснулась руки той, кому она некогда прислуживала фрейлиной, — Дочь королевы Рейллы… Она ведь даже младше Эйгона. Элия задумчиво опустила взгляд на свои колени, прикрытые тонким алым платьем. Глубоко внутри она все ещё испытывал вину за то, что из-за её самочувствия ей пришлось оставить Визериса и Дейенерис в Штормовом Пределе. Совсем одних, неизвестно на кого, в абсолютно неприветливом и сером родовом замке Баратеонов. С Визерисом у дорнийки всегда были сложные отношения, он был… своеобразным мальчиком. А вот Дейенерис ей надлежало воспитывать как собственную дочь. Элия считала это своим долгом перед почившей свекровью, которую она глубокого уважала. — Бедняжки, — Элия смахнула накатившую слезу, — Дети Безумного Короля — так их будут называть за глаза всю жизнь… Ненароком женщина бросила обеспокоенный взгляд на своего сына Эйгона. И хоть опасений в состоянии его душевного здоровья не было, Элия все равно боялась, что мстительная душа Эйриса постигнет и её детей тоже. И этот цепкий, как когтистые пальцы Безумного Короля, страх навсегда останется с ней. — Что за слезы? — Лианна издала лёгкий смешок, — Тебе нужно чаще брать себя в руки… Ты теперь королева Вестероса! Дорнийка тепло рассмеялась на замечание названной сестры. Для неё новый титул был непривычен — казалось, что они с Рейгаром навсегда останутся принцем и принцессой… Однако не так давно в Ковчег Песков прилетел ворон с вестью о коронации Рейгара, а это означало лишь одно — Элия Дорнийская отныне являлась королевой. Тем не менее, в столице уже поползли разговоры о том, что чувствительная и мягкая дорнийка, обладающая шатким здоровьем, являлась не лучшей кандидатурой на роль королевы. Поэтому Элия была даже рада, когда Рейгар решил оставить её с детьми в Дорне ещё на пару месяцев. В родном Солнечном Копье и прохладе Водяных Садов она чувствовала себя защищённой от сплетен королевского двора. — Для нас это большая честь — принимать королеву на празднике, — с явным акцентом произнесла леди Мелларио. Норвоссийка не вписывалась в компанию леди из Вестероса ни происхождением, ни внешностью, ни темами разговоров. Поэтому леди Солнечного Копья сидела чуть поодаль, но при этом не пропускала ни единого слова мимо ушей. Лианна с неким укором взглянула на Мелларио, но тут же себя одернула — она знала, что норвоссийка гораздо более уверенно чувствовала себя тогда, когда в Водных Садах не было столько непонятых ей гостей. Леди Мелларио выглядела одиноко, ведь даже единственная её подруга, сама Лианна, предпочитала общение с Элией и Эшарой, что являлись её названными сёстрами по прямому родству. Лианна действительно сблизилась с Эшарой, несмотря на некую ревность к Неду. Если общение с Элией было пронизано глубоким уважением и даже наставническом, чувствам девушки поддавались нечасто, то с Эшарой было немного по другому — Лианна сама являлась для дорнийки наставницей. Особенно в том, как выстраивать отношения с отстранённым Эддардом. Сам же Эддард Старк, что по истинно-старковскому характеру более всех походил на покойного отца, будто бы немного оттаял и расцвёл. Поводом тому была либо дорнийская жара, что в своё время подтопила лед Лианны, либо обретённая счастливая семейная жизнь. Северянке было в радость наблюдать за счастьем любимого брата. Вместе они даже шутили, что пора было искать невесту для пока ещё холостого Бенджена. — Что-то зачастили праздники, — Элия устало вздохнула, — Но теперь — это мой долг, как королевы. Женщины тихонько рассмеялись иронии дорнийки. В Солнечном Копье уже отгремел красочный праздник в честь победы Рейгара Таргариена. Этим вечером намечался ещё один — уже в честь его коронации. Но на самом деле, это, скорее была неофициальная коронация самой Элии. Ведь Доран просто не мог не сделать этого для любимой сестры. Лианна же даже в силу своего положения от присутствия на празднике не отказалась — это была отличная возможность развеяться, несмотря на то, что ребёнок в её чреве в последние дни был беспокоен. Шли долгие месяцы, живот северянки все рос, подходил срок рождения малыша. А писем от Оберина она так и не получила, хотя Лианна точно знала, что он был одним из тех, кто брал штурмом Королевскую Гавань. Беспокойство немного сошло на нет, когда Эддард сказал, что тоже не получал писем от Брандона и Роберта. Но какое-то странное предчувствие не покидало северянку. Жаркое солнце постепенно тонуло в тёплых водах Летнего Моря. Первые звёзды, невероятно крупные и яркие, зажглись на темноте небосвода. Точно такие же серьги, с драгоценными сияющими камнями, примеряла перед зеркалом Лианна. «Кто бы мог подумать, что я буду носить что-то подобное» — за все время жизни в Дорне северянка много в чем переменилась. Лёгкие одежды наряду с красивыми драгоценностями существовали где-то вне реальности Винтерфелла и Севера. А здесь ко всей этой роскоши эссоских городов Лианна имела постоянный доступ. Легкая грусть коснулась девушки, ей вновь вспомнился строгий лик покойного отца. За ним потянулись и догонялки с Бендженом, бесконечные споры с Брандоном… Единственной отдушиной, ежедневным напоминанием о родном доме сейчас был Нед. За последние месяцы, что они провели вместе, их отношения укрепились ещё сильнее. И Лианна даже стала ловить себя на мысли, что больше не хочет разлучаться с Недом. Но и держать его в Водных Садах, как и Дорне, было эгоистично. Лорда Старка звал Север. Словно по наитию из-за спины раздался голос, звучание которого Лианна узнала бы из миллиона похожих: — Ты ещё собираешься? Эддард Старк, в столь непривычных для него одеждах южного кроя, медленно вошёл в покои сестры. Лианна, покрутившись у зеркала и поняв, что серьги ей сейчас на себе видеть не хочется, тяжело вздохнула. Вместе с Недом и Эшарой они собирались ехать в одной карете. — Мне неспокойно, Нед. Северный лорд лишь молча выглянул в открытое окно, глядя на огни Солнечного Копья вдали. Там уже во всю гремел праздник, а значит, что принц Доран уже заждался дорогих гостей. — Ни одного письма… Брандон тебе так и не написал? — Лианна сложила драгоценности в шкатулку. — Письма с Севера приходят в Ковчег Песков… Я зайду к их мейстеру, если тебе так хочется, — Эддард перевёл взгляд на сестру. На деле Старка тоже беспокоило отсутствие писем от Брандона. Раз в неделю северянин выезжал в Солнечное Копье за почтой, и из раза в раз ворона от старшего брата не было. Лишь Бенджен однажды прислал ответ, в котором уверил брата в том, что Брандон намерен направиться на Север из столицы как можно скорее. Лианна с благодарностью кивнула брату. Она в очередной раз взглянула на себя в зеркало: некогда белесая, как фарфор, кожа покрылась лёгким загаром, щеки нарумянись. А под серыми глазами северянки залегли едва заметные тёмные круги. Лиа уже привыкла, что из-за беременности её тело, в особенности лицо, периодически отекало. Но появление кругов она связывала с нервами и переживаниями. — Нед, ты иди, — Лианна решила немного исправить положение на лице, — Я сейчас закончу и найду вас. — Ты уверенна? — в голосе северянина послышались нотки беспокойства. — Все хорошо, — девушка вымученно улыбнулась, — Иди. Как-то нехотя Эддард вышел из покоев сестры. Как только дверь за ним затворилась, Лианна спрятала лицо в ладонях, пытаясь сдержать слезы. В последние дни ей это удавалось все труднее и труднее. Хоть она и помнила строгий наказ мейстера — не нервничать, ей это практически не удавалось. Все чаще северянка ловила себя на мысли, что лучше было бы сообщить Оберину о беременности, возможно, тогда он сейчас был бы рядом с ней. Отбросив угнетающие мысли, Лианна достала из выдвижных полочек небольшую украшенную коробку с чёрным по цвету средством, которым дорнийки подкрашивали ресницы. Для самой Старк такое было в диковинку, к тому же, это средство очень щипало, если попадало в глаза. Поэтому Лианна оставила его для особых случаев, а праздник — был как раз таким. «Ладно. Сегодня будет замечательный вечер» — девушка сделала успокаивающий вдох. Она капнула немного ароматной воды в коробочку и жесткой щеточкой принялась растирать чёрный порошок, превращая все это в единую густую массу. И только Лианна поднесла руку к лицу, намереваясь подкрасить ресницы, как в её дверь постучали. — Я же сказала… — думая, что это вернулся Эддард, Лиа повернулась. — Моя принцесса, — низкорослый слуга почтительно поклонился, — Прошу прощения за беспокойство. Смуглый мужчина выудил из нагрудного кармана желтоватый пергамент. «Письмо!» — зрачки Лианны расширились. Дурнота и беспокойство разом испарились, и девушка достаточно резко соскочила со стула. Когда столь долгожданное письмо оказалось в изящных руках северянки, слуга откланялся и удалился из покоев принцессы. «Принцессе Лианне Мартелл» — гласила подпись на бумаге. Приятная на ощупь бумага пахла какими-то лекарственными травами. Лианне был знаком этот запах, за последние месяцы она слишком часто оказывалась у мейстера. Печать, к удивлению Старк, не была сломана. Это значило только одно — Доран не прочитал письмо, хотя обычно всегда так делал, если письма девушки не отдавались лично ей в руки. «Что это за печать?» — на воске виднелись очертания незнакомого Лианне герба. Она не знала ни одного дома с такой символикой, поэтому чувство настороженности разом возобладало над девушкой. В какой-то момент Лианне захотелось разыскать Неда, чтобы вместе прочитать письмо, но любопытство пересилило это желание. Лианна взяла заточенный нож для писем со стола и аккуратно присела на тахту, подминая юбки платья под себя. Она сделала пару глубоких вдохов-выдохов и точным движением вскрыла восковую печать. Почерк писавшего был странным, с закорючками. При тусклом свете свечей Лианне с трудом удалось даже прочитать имя отправителя, но постепенно её цепкие глаза начали улавливаться каждую букву: «Королевский слуга, мейстер Пицель» Отчего-то у Лианны все нутро похолодело. В памяти всплыло неявное старческое лицо, в особенности вспомнились мерзкие водянистые глаза. Старк вспомнила, что видела старика подле короля Эйриса в те времена, когда после своей свадьбы гостила в Королевской Гавани. «Что ему от меня понадобилось?» — Лианна принялась читать дальше: «С прискорбием сообщаю вам о состоянии вашего благоверного супруга принца Оберина. В ходе битвы Его Высочество получили ранение, с жизнью несовместимое. Пока Боги ещё не забрали его от нас, но шансов на выздоровление нет. Примите мои искренние и глубокие соболезнования. Да хранят вас Семеро.» Руки начали дрожать, а вдох было невозможно сделать. Лианна уткнулась в закорючки букв на пергаменте, и все до одной стали сливаться в какое-то чернильное месиво. Девушка выронила письмо из рук и, заглушая крик, обеими руками прикрыла рот. Нечленораздельные слова вкупе с пыхтениями наполнили комнату северянки. Все тело моментально затряслось, Лиа просто не могла уцепиться ни за одну мысль. Теперь девушка четко понимала, почему ни ей, ни Неду не поступали письма даже от Брандона. Старший брат просто не хотел её огорчать. «И снова… Из письма» — зимой Лианна так же узнала о смерти любимого отца. Северянка наклонилась настолько, насколько позволял ей её живот, и протяжно завыла. Она не понимала, слишком ли громко звучал её голос, ей попросту было плевать. Она ведь уже давно чувствовала, что-то не так. Резкая волна боли скрутила все тело Лианны. Девушка громко вскрикнула и схватилась за живот, чувствуя, как спазм сдавливает его. Боль пронзила её снова, от чего у Лианны потемнело в глазах. Тошнота подкатила к горлу, тусклый свет свечей стал ещё более тусклым. Северянке казалось, что она не может дышать, ей казалось, будто кто-то сдавливает ей горло. Внезапно Старк почувствовала, как по ногам потекло что-то тёплое. Тут же она почувствовала ещё одну волну боли в животе и что-то, похожее на внутренний толчок. — Нет, нет, нет… — Лианна впала в панику, — Ещё рано, малыш, рано… И вновь болезненный толчок, от которого девушка протяжно завопила. Её накрыла просто адская боль, она пыталась принять хоть какое-то удобное положение, но по итогу просто каталась по мраморному полу. Но даже его вечная прохлада не могла освежить воспалённый душевной и физической болью ум Лианны. — Помоги…— голос девушки дрожал, — Помогите! Лианна, заливаясь слезами, перестала отдавать себе отчёт о том, что сейчас происходило. Неимоверная боль, которую она никогда в своей жизни не испытывала, отправляла её разум куда-то, где мысли не существовали. Старк могла думать лишь о боли, парализовавшей её. На белом мраморном полу растеклось вязкое кровавое пятно. Красочное платье Лианны, что ей пошили из лазурного атласа специально для праздника, окрасилось багровым. «Мой ребёнок, мой ребёнок» — лихорадочно повторяла про себя девушка. Все, что она смогла сделать, превозмогая страдания, это упереться спиной о тахту и намотать испорченный подол платья на руки. Лианне казалось, что она поступает правильно, делая это. Но как бы северянка не старалась выровнять дыхание, рыдания и крики все перекрывали. Даже в таком состоянии, она отдавала себе отчёт в том, что роды шли не так, как должны были. Ребёнок слишком рано решил появиться на свет, а Лианне просто не могло быть так больно. К тому же, она чувствовала, как быстро силы покидали её, уходя вместе с кровью. В конце концов мир перед глазами стал плыть и размазываться, все предметы в комнате потеряли четкие очертания. — Скорее сюда! — девушка услышала чей-то голос словно сквозь пелену, — Зовите мейстера! Неясные очертания служанок заполонили взор Лианны. Девушки что-то ей говорили, подбадривали, пытались помочь… Но северянка ничего не понимала, она могла лишь скулить от боли. Сил не оставалось, и Лианна понимала, что не сможет подарить жизнь своему ребёнку. От осознания этого на душе стало ещё более паршиво, слезы из серых глаз катились бесконтрольно. Чуть позже явился мейстер, который с помощью отвратительно пахнущих трав заставил Лианну прийти в какое-никакое состояние. Он влил в неё какой-то мерзкий отвар, от которого желудок будто прожгло огнём. Стало очень жарко, будто в полуденное время в пустыне. Но тем не менее, Лианна хотя бы смогла немного начать осознавать происходящее. — Моя принцесса, ещё немного! — в голосе мейстера скрывалась паника. — Не… могу… — вырвалось у Лианны, — Не могу… — Давайте, немного усилия! — мейстера беспокоило обильное кровотечение принцессы, — Вы ведь можете! С громким отчаянным рыком Лианна напряглась, пытаясь тужиться из последних сил. «Хотя бы это я должна сделать» — слова мейстера немного отрезвили Старк, и теперь она направила все своё рассеянное внимание на то, чтобы подарить своему ребёнку жизнь. Пока мейстер просил девушку тужиться ещё и ещё, приговаривая что-то ободряющее, Лианна думала о том, как глупо прошла её недолгая жизнь. До своего расцвета, как девушки, Лиа прожила в пределах Севера, лишь изредка выезжая с отцом в Белую Гавань или на Медвежий Остров. Дни сменялись днями, постоянно шёл снег и выли ветра. А однажды, со слезами на глазах маленькая Лианна провожала своего любимого брата Неда в Орлиное Гнездо на воспитание к лорду Джону Аррену. Тогда её в полной мере накрыло одиночество, и она стала предоставлена сама себе, обучаясь вовсе не женским вещам. Шли годы, Лианна выросла и расцвела, превратившись в юную девушку, чью северную красоту восхвалял каждый, кто хоть раз её видел. Наконец вернулся Эддард, а вместе с ним и тот, кто тут же попросил руки Лианны, лишь завидя её… Роберт Баратеон никогда не старался увидеть душу своей невесты, его пленила лишь её красота и желание ей обладать. Как бы Старк не отнекивалась и какие бы скандалы она не закатывала отцу, лорд Рикард был непреклонен в своём намерении отдать дочь за штормового повесу. Время неумолимо приближалось ко дню свадьбы Лианны… А затем был устроен масштабнейший турнир в Харренхолле, после которого судьба не только самой Лианны, но и всего королевства, изменилась. Волей судьбы, а может и проделками Богов, леди Лианна Старк из Винтерфелла стала женой дорнийского принца Оберина Мартелла, чья репутация желала быть лучше. После много чего произошло, и теперь война унесла жизнь её супруга, а сама Старк умирала, рожая ребёнка. Очередной приступ боли прошёлся по телу Лианны, заставляя закусывать пересохшие губы до крови. Очередной толчок и вот, настало чувство долгожданного опустошения. Лиа завалилась на мягкие подушки, но её совершенно это не волновало. Она чувствовала, как жизнь покидала её. — Моя принцесса, это мальчик, — обрадованная служанка взглянула на Старк. Громкий и протяжный плач ребёнка будто выдернул Лианну из оцепенения и готовности сдаться. Резко, через боль и абсолютное отсутствие сил, она приподнялась на локтях, чтобы взглянуть на своё дитя. Маленькое румяное тело, перепачканное в её собственной крови, заливалось рёвом. — Ну, ну, — мейстер, перерезавший пуповину, ласково замотал младенца в кусок ткани, — Сейчас отдам тебя маме. Из глаз северянки новой волной хлынули слезы. Смотря на крошечное личико своего сына, она в момент осознала, как ей хотелось жить. Жить ради него — того, кого она так долго вынашивала в своём чреве, о чьём появлении умолчала… Этот беззащитный малыш просто не мог остаться совершенно один в этом жёстком мире. Внезапно Лианну очень сильно затрясло. Холод прошёлся от пальцев ног до самой макушки, вновь проявилась боль. Мейстер быстро передал ребёнка служанке, так не дав его матери на руки. Бесконечная череда каких-то трав, порошков появились на небольшом столике. У Старк началась сильнейшая родильная лихорадка, и мейстер знал — у него практически не оставалось времени. — Лиа! — внезапно в покои ворвался Эддард Старк. Мейстер с криком хотел было развернуться и выгнать проходимца, но поняв, что это был родной брат его принцессы, лишь молча в спешном порядке продолжил колдовать над травами. Взгляд Эддарда зацепился за огромную лужу крови на полу, за окровавленные простыни… Одна из служанок трепетно протирала водой лицо трясущейся принцессы, а в смуглых руках другой Нед увидел новорождённого. Нед резко вздохнул и бросился к ослабленной сестре прямо на пол. — Лиа… — Эддард был в ужасе от того, насколько плохо выглядела его сестра. Девушка была очень бледна, её губы все иссохли. Лицо было заплаканным и напряженным, глаза закатывались. Эддард слышал, как громко стучали друг об друга зубы сестры. Внезапно Лианна с трудом разлепила веки и умоляющим взглядом уперлась в Неда. «Как хорошо, что он здесь» — она готова была расплакаться от радости, но ей было уже нечем. — Нед… — голос девушки совсем охрип, — Обещай мне… Эддард, давя в себе слезы, судорожно сжал руку Лианны. У неё не было сил, поэтому в ответ она не сумела даже на доли секунды сжать тёплую ладонь брата. — Оберин погиб, — недоумение застыло в глазах северянина, — И я тоже… скоро, — губы Лианны растянулись в скорбном оскале, — Позаботься о нем… Девушка с трудом приподнялась и взглянула на своего маленького сына. Малыш успокоился и перестал плакать, постепенно засыпая на руках дорнийской служанки, что, в отличие от младенца, не сдерживала слез. «Прости меня» — одинокая слезинка покатилась по бледной скуле Старк. — Обещай мне, Нед… — Обещай мне, — Лианна начала проваливаться во тьму. — Обещаю, — со слезами на глазах вымолвил Эддард.***
Сухой ветер со свистом огибал безжизненные красные скалы. Редкие выжженные кусты прикрывали собой ядовитых змей, что по весне выползали греться на раскалённый песок и камни. Солнце жарило так, что хотелось скрыться от него в любой тени. Но тень в дорнийской пустыне могла оказаться миражем, особенно для уставшего путника. Исхудавший и загнанный конь из последних сил плёлся по родным горячим пескам. Воздух наполнился запахом моря и влажностью, что немного приободрило всадника. Наконец, за очередным барханом показалась песчаная коса. И лазурное Летнее Море, что пленило взор своими спокойными волнами. После бурного Узкого Моря и опасной высадки с корабля на Драконьем Камне Оберин Мартелл начал побаиваться воды. Но столь привычное ему море, из которого он не вылезал все детство, манило его сбросить одежду и окунуться в теплые воды. Но он отбросил это желание. Взгляд принца устремился чуть вбок. На белоснежные дворцы Водных Садов. У него совсем не оставалось сил, второе дыхание издохло где-то около Дара Богов… Поэтому Оберин спрыгнул с коня и уселся на песок, все ещё смотря на свой дом. «Быть может это мираж?» — ненароком подумал он. Дорога, длинной почти в месяц, далась дорнийцу тяжело — из-за раны и физической слабости приходилось чаще останавливаться, при том в постоялых дворах, а не на местности. На дорогах, как и предрекал король Рейгар, действительно стало опасно. Частые патрули почти каждый день ловили или зарубали беглых воинов покойного Безумного Короля. Но Оберину повезло, он не нарвался на неприятности. Наконец красочные ворота загородной резиденции дома Мартеллов встретили своего принца. Оберин понимал, что по-хорошему ему следовало сначала показаться на глаза сварливому старшему братцу в Солнечном Копье… Но душа тянула его именно в Водные Сады. К Лианне, с которой ему следовало много о чем поговорить. Полуденное солнце только вошло в зенит, стало неимоверно жарко, поэтому стража на воротах хоть и клевала носом, но свой пост держала. Воины немного приободрились, завидя приближающегося всадника. Один из стражников поспешил выйти вперёд и перегородить ему дорогу, но завидя знакомое лицо принца Оберина, лишь смиренно поклонился и вернулся на место. Водные Сады в своей привычной манере опустели в жаркую дневную пору. Редкие мелькающие силуэты слуг проносились как яркие бабочки — мимолётно и чуть заметно. Оберин зачерпнул воды из бассейна и умылся, приятная прохлада коснулась разгоряченной солнцем кожи. Во дворце было тихо с безлюдно. Отчего-то и у самого мужчины появилось желание завалиться на перину и проспать до вечера, к тому же усталость от дороги и все ещё неудовлетворительное физическое состояние давали о себе знать. Но он себе запрещал даже думать об этом, поскольку ему надлежало немедленно разыскать Лианну. Острое желание поскорее укрыться от солнца в прохладных мраморных стенах дворца сподвигло Мартелла покинуть сад. И только он завернул за одну из арок, что скрывала за собой внутренний дворик с очередным бассейном, как замер от неожиданности. Оберин даже подумал о том, что ему точно напекло голову. Перед собой он увидел знакомые очертания лорда Эддарда Старка, что преспокойно читал какую-то книгу, опустив ноги в бассейн. Видеть вечно серьёзного и холодного Эддарда, что скорее напоминал ледяную глыбу, в таком расслабленном и беззаботном состоянии было невероятно непривычно. Внезапно в Оберине возник какой-то детский азарт и он крадучись направился к шурину, норовя застать того врасплох. Но Старк даже отдыхая не терял своей бдительности. Эддард чуть слышно захлопнул книгу и повернул голову, одаривая дорнийца непроницаемым взглядом серых глаз. — Вы? — взгляд Старка стал удивленным. — Давно не виделись, милорд, — Оберин одарил северянина широкой улыбкой. Эддард как-то растеряно и спешно встал, словно не в силах поверить в то, что перед ним сейчас был Оберин Мартелл. Уставший с виду, даже измученный, похудевший, с первыми седыми волосами и морщинками на смуглом лице… Для северянина, что запомнил зятя вспыльчивым и редким человеком, от которого всегда исходила бешеная энергия, видеть дорнийского принца таким было дико. Сам принц несколько удивился и насторожился реакции Старка. Прекрасно зная его северный и малоэмоциональный характер, дорниец чуть сощурил глаза в ожидании какого-то подвоха. Тут же у него вырвалось: — Где Лианна? В саду громко загоготал павлин, словно насмехаясь над всей этой ситуацией. В ответ ему запели маленькие цветастые птички, что перелетали с ветки на ветку. Лорд Эддард резко втянул в себя воздух, стараясь сохранить ясную голову на плечах. Холодный ум позволял ему принимать все как есть и быстро искать сразу несколько решений. — Эддард? — настойчиво одернул Оберин. — Выше Высочество, — излишне учтиво начал северянин, — Вы должны кое-что знать. Непроизвольно в памяти Мартелла всплыла заросшая богороща Харренхолла. Тогда, в дни Великого Совета, Оберин поведал шурину о том, что леди Дейн ждала ребёнка. Сейчас такое начало речи от Неда не то чтобы настораживало дорнийца… Оно нагоняло на него страх. Оберин всем своим нутром чувствовал, что Старк скажет ему что-то нехорошее. Кончики пальцев начало колоть неприятным холодком, по рукам он устремился к грудине. — Что с Лианной? — Оберин сгорал от нетерпения. — С ней все хорошо, — Нед немного мялся, — Вернее, почти… Несмотря на солнце, что в самом своём зените нещадно жгло и нагревало воздух, двое мужчин словно этого и не чувствовали. Они сидели в тени, у самой прохлады воды, поглощённые разговором. Усталость тела заставила Оберина сесть на перину, но душой он в бешеном темпе носился из стороны в сторону. Эддард поведал зятю о злополучном письме мейстера Пицеля. Из диалога и сложённых воедино фактов, они пришли к выводу, что старый дурак по какой-то причине написал это письмо как раз тогда, когда Оберин только получил своё ранение и был без сознания. Поскольку Лианна была не в состоянии разговаривать и думать о чем-то, сам Эддард не стал раскрывать содержания письма кому-либо ещё, ожидая конкретных новостей от правящего принца Дорна. Мысленно дорниец тысячу раз проклял мейстера и поклялся себе сбросить того с одной из башен Красного Замка при следующем визите в столицу. Так же Оберину стало известно, почему Лиа скрывала новость о своей беременности — даже Эддард, её любимейший брат, практически до последнего не знал об этом. Лианна не желала привлекать внимание дорогих ей людей к себе, поскольку братья все ещё испытывали боль от потери отца, а Оберину следовало думать только о помощи Рейгару на войне. — И как… Как ребёнок? — осипшим голосом спросил Оберин. — Ваш сын здоров и крепок, — грустная улыбка коснулась лица северянина, — Она дала ему имя Джон. «Джон, значит…» — дорниец спрятал лицо в трясущихся ладонях. Он почувствовал, как обгоревшие участки кожи на лице защипало — солёные слёзы покатились из его зажмуренных глаз. Только сейчас Мартелла настиг весь тот ужас и переживания от событий всех тех месяцев, что он провел на войне. Ему было чертовски страшно: за свою собственную жизнь, за жизнь его жены, сестры и племянников. Ему было страшно в каждом сражении за братьев-Старков, поскольку он понимал, как тяжело перенесёт Лианна потерю ещё одного члена семьи. Но более всего Оберина поразило то, что его жена сама чуть было не умерла… Давая жизнь их ребёнку. Всхлипы мужчины, казалось, заглушали даже песнопения садовых птиц, хоть они и были довольно тихими. Старк удрученно опустил взгляд на свои руки. Ему и самому было тяжело говорить о том кошмарном вечере, когда на свет появился его первый племянник. Он никогда не забудет ту ночь, просто не сможет выкинуть из памяти окровавленную умирающую сестру. Мейстер Водных Садов боролся за жизнь Лианны половину ночи в одиночку, а в остальную половину до утра с целым штатом знахарей из Солнечного Копья. Приводили даже какую-то колдунью, которая шептала над Лианной молитвы на старом ройнарском языке. Это была самая ужасная ночь в жизни Эддарда. Такого сильного страха он никогда не испытывал даже за свою собственную жизнь. Он не сомкнул очей ни ночью, ни днем, все время сидя подле Лианны, которую накрыла сильнейшая родильная лихорадка. И лишь усталость сморила северного лорда, он провалился в недолгий сон прямо в том положении, в котором сидел. А затем Лианна пришла в себя. — И как она сейчас? — утирая слезы спросил Мартелл. — Намного лучше. Но она пока не встаёт с постели, — Нед ободряюще коснулся плеча зятя, — Идите к ней. Сейчас. — Да, — лишь вымолвил Оберин. На ватных ногах дорниец поднялся с перины. Он мог с уверенностью назвать себя эмоционально стойким человеком, абсолютно не сентиментальным. Таков был его характер: вспыльчивый, резкий, даже грубый, саркастичный. Но при этом Оберину не были чужды и положительные человеческие чувства. Однако сейчас он ощущал себя так, словно его душу разбили на миллионы осколков. Он будто пропустил через себя всю ту боль, что обрушилась на Лианну в период его отсутствия. В последний момент, перед тем как скрыться в тени дворцовых коридоров, Оберин повернул голову к шурину и произнёс: — Спасибо вам, Эддард. Удивительно было то, как двое абсолютных разных во всем мужчин сумели поддержать друг друга в сложных жизненных ситуациях. Ещё на турнире в Харренхолле Оберин насмехался над робостью Эддарда Старка, который не смог самостоятельно пригласить леди Дейн на танец. Теперь же дорниец испытывал к северянину глубокое уважение и даже братские чувства. Несмотря на всю неоднозначность начала их общения, они сумели стать одной семьёй. В помещении действительно было намного прохладнее, чем на улице. Зной солнца не проникал сквозь тёмные стены дворца. Но Оберин как будто бы и не замечал долгожданной прохлады, он быстрым шагом преодолевал одну череду длинных коридоров за другой, неумолимо приближаясь к покоям своей жены. Принца накрыла волна различных эмоций — от трепетного волнения перед долгожданной встречей до непонятного страха… И он, и Лианна пережили много боли, тоску разлуки… Наконец, Боги позволили им встретиться. На этот раз их ждало то семейное счастье, которого они лишились из-за войны. С трепетом Оберин аккуратно подтолкнул приоткрытую дверь, что загораживала проход в покои принцессы. Приоткрыта она была, вероятнее, чтобы прохладный воздух из коридоров попадал в залитую солнечным светом комнату. Пара полупрозрачных шелковых занавесок белого цвета прикрывали спальную часть. Оберин замер на месте, встречаясь глазами со знакомым человеком. — Мой принц, — мейстер почтительно склонился, — Как же долго мы вас ждали, — на смуглом лице мужчины появилась облегчённая улыбка. — Как моя жена? — это единственное, что интересовало Оберина. Мейстер посмотрел на принца глубоким, многозначительным взглядом. Он обтер свои руки, перепачканные в лекарственных травах, о тунику, при этом тяжело вздыхая. — Принцессу чуть было не забрали Боги, — серьёзно начал мейстер, — Но все обошлось. Я пока не разрешаю ей вставать с кровати. Мужчина взял небольшой пузырёк, по всей видимости с лекарством, и направился к спальне. Он было протянул руку, чтобы отодвинуть белоснежные занавеси, но замер, поворачиваясь к Оберину. — Роды были сложные, — лицо мейстера казалось уставшим, — Мой принц… к сожалению… — Что-то не так с моим сыном? — перебил Оберин. — Ох, нет, — мейстер отрицательно замотал головой, — Слава богам, с ребёнком все хорошо… — он замялся, — Но… — Говорите, — терпение Мартелла было на пределе, несмотря на то, что он пытался держать расшатанные нервы в узде. — Ваше Высочество, — мейстер снова заговорил, — К сожалению, принцесса больше не сможет иметь детей. Мартелл от неожиданности захлопал ресницами. Когда он проходил мейстерское обучение в Цитадели Староместа, ему приходилось сталкиваться со знаниями и опытом наставников, которые поведали ему о подобных случаях. Многим женщинам было просто опасно рожать детей, доходило до того, что они отказывались от супружеской жизни. Другие же, после особенно тяжелых родов, в последствии больше не могли зачать дитя. Поэтому, Оберин задал вполне обоснованный вопрос: — Не сможет родить или забеременеть? — Забеременеть, — с тоской промолвил мейстер. Возможно это было эгоистично и неправильно, но у Оберина от души отлегло. Да, он был мужчиной, у него были мужские потребности. Но и он не хотел из-за этого терять Лианну — ни как женщину, ни как жену, ни как дорого его сердцу человека… — В конце концов, у вас уже много детей, — промолвил мейстер, — И у принцессы замечательные отношения с вашими дочерьми. Песчаные Змейки приняли северную леди, что так неожиданно стала женой их отца, практически сразу. А за все то время, что Лианна прожила в Дорне, девочки вовсе забыли о тех временах, когда северянки в их жизнях не было. Они стали одной большой и дружной семьёй, любящими дочерьми. Мейстер тихонько отодвинул занавески и скрылся в спальне. Оберин, все ещё переваривающий полученную информацию о состоянии здоровья Лианны, не сразу направился за ним. Он остановился, как вкопанный, не в силах заставить сделать себя хоть шаг. «Если бы я только знал!» — все сокрушался он, чувствуя свою вину во всем этом. — Ваше Высочество, не стойте у порога, — громким шёпотом промолвил мейстер, — Только не шумите. Наплевав на все мысли, с глубоким вдохом принц наконец нырнул в шёлк белых занавесей. Сердце его пропустило удар при виде бледной, намного более, чем прежде, Лианны. Его супруга лежала на кровати, плотно сомкнутые веки и размеренное дыхание свидетельствовали о том, что она спала. Оберин обратил внимание на то, что его жена была укрыта несколькими цветастыми покрывалами. В такую жару укрываться чем-то казалось странным, особенно для леди, что выросла на Севере. Но исходя из слов Эддарда, девушка потеряла много крови и до сих пор восстанавливалась, ведь с момента рождения малыша прошло чуть больше недели. Мейстер поставил ранее взятый пузырёк чуть более громко, чем следовало, привлекая внимание принца. Мартелл отвлёкся от созерцания Лианны и повернул голову в сторону мейстера лишь на доли секунды. Но его цепкие чёрные очи сумели разглядеть небольшую люльку. Огромное чувство трепета и непередаваемой радости расцвело в душе дорнийца. Тихими плавными шагами принц направился к крохотной кроватке. Она скрывала младенца от чужих глаз и проказливых лучей солнца такими же белыми занавесями. — Я вас оставлю, мой принц, — мейстер с улыбкой поклонился Оберину и поспешил удалиться. Оберин попросту пропустил слова мейстера мимо ушей, все его внимание было направлено на люльку и скрытого занавесью младенца. Неспешными движениями мужчина отодвинул полупрозрачную ткань, словно приоткрывая завесу какой-то тайны. Темно-серые глаза малыша, ещё отдающие голубизной, как и у всех новорождённых, уставились на нового человека в его жизни. Его родного отца. — Ну здравствуй, малыш, — Оберин медленно склонился над сыном. Крепкие грубые руки принца, покрытые мозолями от копья, нежно, практически невесомо обхватили крохотное тельце. От малыша Джона приятно пахло молоком и лёгким цветочным запахом, который впитался в нежную кожу малыша в процессе купания в ванночке с ароматическими травами. Оберин не в первый раз держал на руках младенца — когда-то так же он нянчился с Тиеной, которую забрал от её матери-септы, приходилось убаюкивать ее и племянницу Рейнис. Но он испытывал какое-то чувство, которое накрывает, наверное, каждого мужчину, держащего своего сына. Своего первого сына. А для Оберина и единственного. Забавная мысль пришла в голову Мартелла — у него родился сын именно в законном перед Богами и людьми браке. Все его дочери, Песчаные Змейки, были бастардами, детьми от разных женщин. Оберин всех их любил, одинаковой огромной любовью, ведь все-таки они были его, Красного Змея, дочерьми. Но именно с Джоном на руках он испытывал непередаваемые чувства. — Джон, — он чуть подбросил малыша, удобнее усаживая его, — Принц Джон Мартелл. Пожалуй, как и любой отец, в голове дорнийца уже пронеслась тысяча картин будущего, в котором Оберин учил Джона верховой езде, искусству владения копьём, совместные переходы по пустыне… Оберину было интересно, на кого больше будет похож его сын — на него или же Лианну. Но больше всего ему хотелось знать, чей характер малыш унаследует… — Мой волчонок, — мужчина чмокнул Джона в лоб. Короткие тёмные волосики Джона немного завивались в кудряшки, Оберин зарылся в них носом, слегка покачивая малыша. И в этот момент, когда в поле детского взора попала мирно спящая Лианна, ребёнок захныкал. — Что такое? — принц обеспокоено глянул на ребёнка. Из темно-серых глаз катились крупные прозрачные слезинки, маленькие алые губки исказились в рыдании. Оберин принялся укачивать ребёнка чуть активнее, но из-за этого Джон только больше захныкал, не сводя взгляда с матери. И в этот момент, как и любая мать, заслышавшая плач своего чада, Лианна резко открыла глаза и села на кровати. Оковы сна, все ещё дурманящие её разум, не сразу сошли с неё, поэтому пару мгновений девушка непонимающе смотрела на мужчину с ребёнком на руках. Сначала ей показалось, что это мейстер, который чуть ли не жил в покоях принцессы, следя за её состоянием и помогая с Джоном. Но затем, когда тяжелая дрёма начала сползать с тела Старк, глаза её шокировано расширились. Перед собой Лианна лицезрела того, кого уже и не надеялась увидеть. Человека, от потери которого в её сердце образовалась огромная кровоточащая рана… Девушка специально потёрла глаза руками, думая, что это сон наяву. Но Оберин был вполне себе явью, самой настоящей. — Лианна… — на лице дорнийца появилось смятение. Старк, казалось, побледнела ещё сильнее. Её лицо по цвету теперь напоминало даже не белые занавески, а белоснежные сугробы Севера. Серые глаза девушки уперлись в силуэт мужа. Она просто не могла поверить. — Вы… — тихо вырвалось у северянки, — Вы живы… Мартел тихонько рассмеялся, хоть и понимал, что это было не совсем по ситуации. Широкими шагами, все ещё держа Джона, что немного успокоился, дорниец направился к ложу супруги. Лианна не сводила с него своего растерянного неверующего взгляда. Оберин аккуратно уложил ребёнка на покрывало рядом с матерью. Джон тут же улыбнулся и издал какой-то радостный звук, затем слегка потянул свои крохотные ладони к Лианне. А Мартелл же, плюхнувшись на кровать рядом с женой, не теряя ни секунды, взял её бледное исхудавшее лицо в свои ладони и легко, тягуче поцеловал. — Я рядом, — прошептал дорниец в губы девушке, — Теперь все будет хорошо. Лианна, казалось, до сих пор не могла поверить в то, что её муж сейчас действительно был рядом с ней. Что он был жив, вопреки смертельному ранению и письму старого мейстера из Красного Замка. Девушка резко обхватила Оберина за туловище настолько крепко, насколько ей позволяли её ослабевшие руки. — Но письмо… — дрожащим голосом вымолвила северянка, — Мне сообщили… что ты умер… Успокаивающе гладя Лианну по волосам, Мартелл и сам крепко обнял её за талию свободной рукой. Вдыхая её аромат, который все эти месяцы мог ему только снится, он чувствовал себя сейчас самым счастливым в мире человеком. — Я жив, — твёрдо вымолвил мужчина, — Я здесь, с тобой, — он кинул взгляд на Джона, что с интересом наблюдал за тем, как его родители воссоединились, — Я с вами. Слезы сами потекли по щекам Лианны. Сначала она закусывала губы, пытаясь подавить рыдания. А затем громко, всхлипывая и ещё сильнее цепляясь руками за Оберина, разрыдалась. Ребёнок, не понимающий, почему его мама плачет, и сам начал повторять за ней. А Оберин лишь залился счастливым смехом. — Это не смешно! — Лианна чуть отстранилась, чтобы вытереть слезы. Тем не менее на лице северянки красовалась счастливая улыбка, она и сама слегка посмеивалась. — Пусть будет смешно, — Оберин нежно провёл большим пальцем по щеке жены, смахивая слезинку, — Больше ты не будешь плакать. Солнце медленно клонилось к закату. Стало заметно прохладнее, но нагретый за день воздух не давал обитателям Водных Садов замерзнуть. Под вечер тяжелый разогретый воздух навевал духоту даже в прохладные стены дворца. Все это время чета потерявшая счёт времени, наконец наслаждалась своим воссоединением. Они не выпускали друг друга из объятий, таких долгожданных и нужных. Им было комфортно в абсолютном безмолвии, хотелось чувствовать тепло друг друга. — Лианна, — тихо начал Оберин, — У меня к тебе важный вопрос. Девушка, мирно опустившая голову на плечо супруга, немного нахмурила брови. Она осторожно, чтобы не потревожить своим голосом спящего Джона, промолвила: — Я слушаю. — Скажи мне, — очень серьезно продолжил мужчина, — Почему Джон? Северянка на секунду замерла, а затем, сведя брови к переносице, приподнялась и взглянула Оберину прямо в глаза. Она непонимающе спросила: — В смысле? — Почему ты дала моему сыну такое имя? — от наигранной серьёзности принца не осталось и следа, он с трудом сдерживал смех. Лианна фыркнула и влепила мужу болезненный тычок по рёбрам, от чего тот зашипел, не переставая посмеиваться. — Во-первых, это наш сын, — Лиа специально сделала акцент, — А во-вторых, что не так с именем? — Слишком по-северному! — дорниец закатил глаза. Очередной тычок по рёбрам перерос в шуточную драку между супругами. Несмотря на то, что обоим было тяжеловато и больно делать резкие движения, они старались как можно аккуратнее, чтобы неосторожно не причинить друг другу дополнительной боли, перехватить ведущую роль в этой комнатной битве. В конце концов, оба сдались и вновь растворились в объятиях друг друга. — Знаешь, не так давно Нед кое-что спросил у меня, — Лианна почувствовала, как её щеки стали немного пылать, — Он спросил, люблю ли я тебя. Фраза Лианны вызвала у Оберина явный интерес. Он склонил голову к её лицу, заглядывая в самую глубину серых глаз, чей холод когда-то давно, ещё в Харренхолле, запал в его горячее дорнийское сердце. Ехидно приподнимая бровь, он тихо спросил: — И что же ты ответила? Тогда Лианна ничего не сказала Эддарду, лишь была застигнута врасплох этим вопросом. Но невинно брошенная фраза заставила её всерьёз задуматься. Ответ на этот вопрос начал зарождаться ещё давно, с самого турнира в Харренхолле. По кусочкам складывались чувства, перенесённые из различных событий: дуэль с Баратеоном, решение Рикарда Старка о новой помолвке дочери, свадьба в Винтерфелле, события в Королевской Гавани, путешествие по Дорну, война, рождение ребёнка, возвращение Оберина… Для обоих супругов все это составило картину очевидного ответа, исходящего прямиком от сердца. — Я люблю тебя, — произнесённая в унисон фраза, которая так долго ждала того, чтобы сорваться с уст, была закреплена страстным поцелуем. Несмотря на всю неоднозначность скандального знакомства и помолвки, разлада в отношениях, Лианна и Оберин пришли к тому, что многим супругам в браке могло только сниться — к любви. А плод их любви — юный принц Джон Мартелл, мирно спал, ещё не зная, как взаимная любовь его родителей повлияет на его жизнь. В год ложной весны, по воле судьбы леди Лианна Старк стала женой принца Оберина Мартелла. Несмотря на то, что многим подобный союз показался неудачным, Волчице и Змею была уготована долгая и счастливая семейная жизнь.