Мое сердце вдруг остановилось.

      Я помню тот день. Это было лето. Солнечные лучи играли, отражаясь в зеркалах заднего вида. В автомобиле играла наша с папой любимая песня, под которую мы часто танцевали дома. Здесь только мы с ним. Я смеюсь над своим веселым старичком, который в такт песне качает головой. Хотя… какой же он старик? Это был самый крутой мужчина в моей жизни.       Я беру в руки расческу, которую прихватила собой в дорогу, и начинаю изображать из себя певца. Отец хохочет: — Девушка, а не слишком ли у вас «бархатный» голос? Я не могу удержаться и тоже смеюсь над его шуткой.       Мы возращались домой из маленького путешествия. Мы любили ездить отдыхать на нашей машине, которую ласково называли «Наш самолетик». Мне было очень хорошо с ним. Он был не только моим отцом, он был моим самым лучшим другом.       До этого мы останавливались в уютной кофейне, где рассуждали чей кофе лучше. Мы любили обнимать друг друга. Он знал обо мне все: секреты и мечты, цели и достижения. Часто хвалил и никогда не ругал. Был веселее и безбашеннее любого подростка. Любил танцевать и есть еду, которую я приготовила.       А еще больше жизни любил меня. Я благодарила Всевышнего за то, что он есть у меня.       Но вдруг мы услышали какой-то свист и очень громкий звук. Не успели мы и опомниться, как все вокруг погрузилось в тьму.

***

      Я открываю веки. Перед глазами все плывет. Меня куда-то несут. Свет с потолка бьет в глаза и я жмурюсь. Женщина что-то мне говорит, но я не могу понять что. Все тело очень болит и я снова падаю в пропасть.       Очнувшись на этот раз я обнаруживаю себя в белой палате. Вроде я психически здорова. Рядом сидит бабушка. Она плачет. Я приподнимаюсь на локтях.  — Бабушка? Она поднимает голову с кровати и крепко меня обнимает:  — Деточка моя, как хорошо что ты жива!  — Пожалуйста, не плачь. — я слышу, как в коридоре тоже кто-то плачет. — Ты здесь одна?  — Нет, дедушка и дядя тоже тут.  — А где папа? С ним все хорошо? — я спрашиваю ее об этом, как о чем-то само собой разумеющимся. Конечно, с ним все должно быть в порядке. Она снова разрыдалась и я начала осознавать, что здесь случилось.  — Нет! Только не говори мне это! Все хорошо. Умоляю, скажи мне, что все хорошо! — я вцепилась в ее плечи и заглянула в ее глаза, в которых отражались мои слезы.  — Папы больше нет. — она рухнула на пол, плача.       Меня, как будто оглушили. Я начала хватать ртом воздух, словно рыба на суше. Все в этом мире, как будто начало хохотать надо мной. Я рванула в коридор. Ноги меня практически не держат. Тело болит. Там на скамейке сидят мои родные.  — Эммануэла… — дедушка тянется ко мне и я беру его за руку. По его щекам текут слезы. Он все понял. Кивком он указал на лестницу ведущую вниз. Я рванула. Ходить очень больно. Но видимо из-за шока я этого не замечаю. На двери внизу написано большими буквами: «МОРГ». Я открываю дверь. Персонал пытается меня удержать:  — Вам нужно отдыхать!  — Лина, сопроводи девушку в ее палату.  — Деточка, тебе здесь не место. Я кричу на них:  — Пустите меня!!! Все замирают. Один из врачей сказал оставить меня в покое. Я подошла к койке. Виднелся силуэт человека. Высокий и стройный. Я снимаю белую простыню и вижу своего отца. У него ссадины на лице, кровь смыли. Его глаза закрыты. Он, как будто спит. Но я знаю, что он больше никогда не проснется.  — Папа… — я косаюсь его лица и слезы рекой текут из моих глаз. Я падаю на колени и кричу.  — Нет! Нет, нет, нет. Папа, открой глаза! — я целую его в лоб и прижавшись к нему умоляю все силы на свете вернуть дорогого мне человека.

***

      Мама не пришла в тот день. Она жила и работала в Японии. Ее работа — ее страсть. Для отца семья всегда была превыше всего. Я не злилась на нее. Я разочаровалась в ней.       С того дня моя жизнь покатилась по наклонной. Сказать, что я была раздавленна — ничего не сказать. Меня уничтожили.  — Отец, я хочу тебя вернуть. — дрожащими руками я держу в руках наше с ним последнее фото, сделанное в кафейне. Передо мной мокко, а перед ним экспрессо. Кажется, этот вкус всегда будет мне напоминать о нем. Всегда.