Эльфу больше (не) наливать

– Давно то было. Не ходил по тутошним лесам ни один человек… Далеко не молодой и едва ли приятный тонкому слуху голос деревенского старосты лишь фоном отдавался в голове. Разбавляемый треском костра, он разбивал безмолвие, что соблюдали иные собравшиеся здесь ради ощущения общности и своеобразного, привычного многим уюта. «Что ни день – одни и те же байки». – …и спаса от чудищ-ш не найти было… Длинной веточкой, зажатой в пальцах, Седрик поковырял землю под ногами, вырисовывая бессмысленные завитки. Столь же бессмысленные, как и его пребывание здесь, в кругу у огня. До острых ушей продолжал доноситься рассказ, а эльф не мог в очередной раз не задаться вопросом, что он тут делает. Чего ждёт? Нет, скорее, ждёт ли чего-то вообще? Едва ли. Вероятно, лишь оттягивает очередную встречу с бутылкой, отвлекаясь на деревенские россказни, которым на самом деле внимает с куда меньшим интересом, чем потрескивающим в пламени сухим веткам. Узор на земле терял свою четкость: под монотонные звуки, издаваемые человеком, Седрик прикрыл глаза, лишаясь последних остатков бодрости; голос же обретал мелодию и потек медленной рекой слов, не проскальзывал обрывками, а обретал формы и вырисовывал их слушателю. От такой перемены речи – и, к тому же, ее содержания – лучник улыбнулся и даже приподнял голову, дав веточке выпасть из расслабленной руки. И ярче заиграло пламя перед ним, рассеивая мрак позднего вечера, лежавшего на и без того не самом светлом лесу, в глуши которого был сокрыт небольшой лагерь. – …и не было забыло то место, где пролилась кровь. «Это я уже тоже слышал», – с усмешкой Седрик уселся удобнее на холодном камне возле дерева. Камень, ровный и в некотором плане удобный, наверняка был из тех обломков руин, что уже навряд ли смогут много поведать о прошлом Народа Гор. К слову, немногочисленные представители этого самого народа, окружившие единственный источник тепла и света, как всегда источали лишь молчание и спокойствие. По крайней мере, внешнее; чьи-то взгляды были направлены на рассказчика, иные – сосредоточенно и словно ищуще – сквозь него. Только вот бывшему их сподвижнику дышать стало как-то легче – из-за того ли, что здесь не били в нос сушеная рыба и самогон? А может, это лишь был глоток воздуха в перерыве меж работой, которой конца не было? Как всегда: глоток – утро – пост. Разница в жизни с людьми оказалась лишь в доступности несколько иного, более материального глотка, легко избавлявшего не только от проявления ненавистного дара, но и от элементарных, нужных способностей. Верно. Невелико было различие. Немного было потеряно. Дрогнула картина перед глазами, ситуэты на миг подернулись белесой дымкой. «Словно было что терять». Ночь опустится на Флотзам и лес возле, сменится дозор, тоже не несущий смысла: ожидаемый враг с большей вероятностью будет спокойно ночевать в теплой постели, пока многие из скоя’таэлей не сомкнут глаз и не сведут взора со своего леса. Никто из собратьев не поймет абсурдности своего дела, никто не признает бессмысленность этой «битвы» и свое поражение. А один из них, безмолвно принимающий их глупость и слепоту, в который раз последует, как и все, любому приказу и бросится с головой в новую битву, тщетно закрывая глаза на лишь ему одному известный исход оной. Ради того, чтобы вечером вернуться в более уютный круг у огня и попробовать найти и ухватить давно потерянное чувство умиротворения. Ради дома под небом. Усыпляемый тихим голосом, эльф предпочел откинуться на дерево и в тот же миг провалился в пустоту позади, заставившую его повторно проснуться непосредственно перед самим ударом о землю. Тут же дала знать о себе боль в спине, выбившая на момент весь воздух – она же и открыла ему глаза на ясное темное небо над Биндюгой. Вернувший прежний тембр голос заглушили неприятные шутливые замечания крестьян, направленные, видимо, в адрес рухнувшего с бревна лучника, который никакого интереса к подначкам не выказывал. «Да вы задрали уже», - мысль не была высказана вовремя: dh'oine немного времени потратили на нелепые шутки и наконец оставили Седрика без своего непрошеного внимания. А тот единственный, что склонился над ним, человеком не был. Взгляд второго эльфа обеспокоено изучал лежащего. Спускать ноги с бревна Седрик не торопился, внимательно следя за тем, как пригнувшийся ещё ближе втягивает носом воздух у его лица, и ведя кончиками пальцев по старому поясу в поиске. – Да, мечтал всю жизнь о том, чтобы меня другой эльф целовал, – съязвил он настолько равнодушным голосом, что иронию мог уловить только достаточно хорошо знающий этого любителя выпивки. Тем не менее, чересчур любопытного Сегерима такое заявление заставило отпрянуть и довольно громко послать "бывшего" скоя’таэля на те самые три, что у последнего вызвали разве что широкую удовлетворенную улыбку. – Если так интересно, я трезв. Почти что. Пока что. Ответом был вздох: мало кто в деревне не привык к тому, что трезвостью этого эльфа можно было считать состояние до «в хлам». – Ну так тогда чего ты? – Да ничего, – пальцы нашли, что искали: беличий хвост, прицепленный к потрепанному поясу, своей мягкостью успокоил и остановил пробегающие перед глазами образы прошлого, настоящего, грядущего, а взгляд Седрика устремился обратно в темноту неба. Неба, под которым здесь жили dh'oine, в лесу – Aen Seidhe. Народ, по большей части так и не понявший близкой гибели и забывший о жизни без войны. Который нуждался в каждой крупице помощи, не обмалвливаясь об этом. "Вольно заплутавший в лесах и ошибках. Только из леса выбраться легче». – Ничего, – повторил он с улыбкой, прячущей волнение, чувствуя, как сон – или все же видение? – приходит снова. – Заскучал.