Мистер Паркер

Питер проснулся в тепле и комфорте. Что-то большое и твёрдое обнимало его поперёк талии, а его подушка, жестковатая, но зато тёплая, мерно поднималась и опускалась. Питер сонно моргнул, щурясь от утреннего солнца, пробравшегося в окно спальни, и зевнул. И тут же подозрительно прищурился: это явно было не его окно. На его окне не висели такие вот розовые шторы с цветочным узором. Он медленно поднял голову и обнаружил, что всё это время лежал не на подушке, а на чужой мускулистой груди. А потом взглянул на лицо спящего человека — он очень хорошо его помнил. Питер знал, что если бы мужчина сейчас открыл глаза, они оказались бы ярко-синими, и знал ещё, что, когда этот мужчина улыбался, у него на щеках появлялись ямочки. Питер вспомнил, как увидел его в баре прошлой ночью, как сперва ужаснулся, потому что лицо это было испещрено ужасающими шрамами, должно быть, от ожогов; что он сделал комплимент заднице Питера и купил ему выпить; что он так ослепительно улыбнулся… так ослепительно, что Питера потрясла сила внезапного желания поцеловать его. В нём было слишком много алкоголя и слишком мало инстинкта самосохранения. И, что ж, его наградой за поцелуй стали пятна румянца на чужой шее. Он помнил ещё, что жадно следил за этими пятнами, надеясь узнать, как далеко они заползут, и что этого мужчину, на восемьдесят процентов состоящего из похотливых ухмылок и грязных комментариев, оказалось очень легко заставить покраснеть. И в тот момент Питер решил, что этой ночью он поедет домой не один. Возможно, это решение было слишком уж поспешным, но в тот момент он мог думать лишь о том, как этот мужчина подавится вздохом, когда Питер укусит его в шею прямо в такси. Ему было плевать даже на то, что имени этого мужчины он не знал. Он просто хотел снять с него рубашку. И он был по-настоящему благодарен тому, что у мужчины хватило выдержки протащить их через всю квартиру в спальню, хотя оторваться друг от друга и прекратить яростно целоваться они не могли. Хорошо, что у него были презервативы и смазка — так Питер и сказал, смеясь, пока его спутник бормотал что-то там про бойскаутов. Питер едва ли мог припомнить лучший секс, чем этот. И он уж точно не мог вспомнить, чтобы когда-либо столько смеялся во время секса. Он улыбнулся своим мыслям, раздумывая, как стоит разбудить партнёра. На ум пришло только одно: минет, но, будто назло, его телефон тут же завибрировал. И Питера внезапно и резко вырвали в реальный мир из ленивых, полных мечтаний и секса фантазий. Какого хера он вообще здесь? Что Питер делает в одной постели с парнем, имени которого он даже не знает, с парнем, которого он вчера подцепил в гей-баре? Чёрт побери, он был учителем начальных классов. И он не позволял себе ничего подобного. Он был очень скучным и до боли среднестатистическим — и вечера пятницы он проводил с домашними заданиями и Нетфликсом. Уж точно не с парнями из гей-баров. Господибожеправый, прямо сейчас он должен был готовиться к родительскому собранию, а не раздумывать о том, как бы отсосать незнакомцу. Он медленно и осторожно выскользнул из чужих объятий, торопливо натянул одежду и метнулся к двери — путь через всю квартиру показался ему аллеей стыда. Ему пришлось подавить чувство вины за то, что он оставлял своего ночного любовника в одиночестве, но Питеру пора было возвращаться в реальный мир. — Ты ненавидишь родительские собрания? Я вот да. — Думаю, ненавидеть родительские собрания — это наша обязанность, Питер. Гвен Стейси, преподававшая четвероклассникам и являвшаяся по совместительству лучшей подругой Питера, сейчас сидела с ним за столом в кабинете, отведённом его пятому классу. — Жаль, что перед тем, как отправиться на казнь к родителям, мы не можем пропустить по стаканчику, — проворчал Питер и откинулся на спинку стула, снимая очки, чтобы потереть ноющие глаза. — Думаю, если бы учителя напивались на собраниях, у них были бы проблемы, — фыркнула Гвен. — Почему это? Пьяные учителя — это замечательно. Гвен слишком долго на него смотрела, и выглядела она при этом так, будто пыталась решить сложную математическую задачу. Что-то типа дифференциального исчисления. — Почему ты так на меня уставилась? — спросил он, ёрзая на стуле. — Ты странно себя ведёшь весь день. Что случилось прошлой ночью? — оставалось лишь позволить Гвен всё выяснить. Она всегда видела Питера насквозь. — Помнишь, ты говорила, что мне стоит забыть ЭмДжей… — Да, стоит. Вы расстались три года назад. Питер закатил глаза. — Спасибо за напоминание. Так вот, вчера я пошёл в гей-бар… Брови Гвен взлетели так высоко, что он всерьёз забеспокоился, как бы они не запутались в её волосах. — Серьёзно? — Я же говорил, что я би, — он вздохнул. — И на последнем курсе колледжа я встречался с Джонни Штормом, разве ты забыла? Гвен так закатила глаза, что, серьёзно, он искренне удивился тому, что они остались на своих местах. — Питер, я знаю, что ты би. Я удивлена, потому что обычно ты не ходишь по клубам и барам. Чёрт, да мне приходится пинками выгонять тебя туда! — Дай мне закончить. Гвен махнула рукой. — Конечно-конечно. Продолжай, пожалуйста. — Итак, я встретил одного парня, охрененно горячего парня. Высокого и мускулистого, с самыми милыми ямочками на свете… — Гвен снова вскинула бровь. — В любом случае, очень привлекательного. Он купил мне выпить, мы поцеловались и всё такое. Потом поехали к нему домой, и, ну, знаешь… — он покраснел. — И что? — спросила Гвен с хитрой усмешкой. — И мы трахнулись, вот что, — Питер залился краской ещё сильнее и принялся перекладывать документы, надеясь избавиться от смущения. Гвен хлопнула его по плечу. — Вот мудак! Я и не знала, что ты способен на подобное! — Ай! За что? — он потёр плечо. — Не веди себя как ребёнок, Паркер. И как зовут этого парня? Он был хорош? Или, может, ты ведёшь себя так странно, потому что он сделал тебе больно? — Что? Нет! Он не сделал мне больно. Он был волшебен, и… и я не знаю, как его зовут. Мы не представлялись друг другу, — неловко ответил Питер. — Святое дерьмо, Питер Паркер наконец-то нашёл себе кого-то на одну ночь. Я обведу этот день в календаре красным. — Перестань драматизировать. Я уже находил себе партнёра на ночь. — Ага. Конечно. Расскажи хотя бы про одного, — она бросила на него вызывающий взгляд. — Эм-м-м… — Питер попытался припомнить. — Ну-у… Гвен смотрела на него торжествующе. — Так я и думала, — Питер покосился на неё, и она рассмеялась. — Эй, вот-вот придут родители. Тебе следует подготовиться. Питер собрал все документы и последовал за ней в столовую. Там уже были расставлены столы, распределённые по секциям в зависимости от класса, и родители, чьи фамилии назывались, подходили к нужным им учителям. Некоторые преподаватели уже сидели за столами, но большая часть собралась в группки и болтала. Они с Гвен направились к дальнему углу, где располагались секции четвёртого и пятого классов. — Эй, — сказала Гвен, привлекая его внимание, — после собрания я хочу услышать подробности, — она ткнула пальцем ему в лицо, — и именно это я и имею в виду. Все. Чёртовы. Подробности. Хочу знать, насколько он был хорош сверху. Питер посмотрел ей прямо в глаза. — А кто сказал, что сверху был он? Её шокированный писк «Питер» был прерван появлением Гарри Озборна, их друга и коллеги. Питер, если честно, не особо слушал, что там Гарри говорил: кажется, он жаловался на то, что одного из его воспитанников вырвало прямо на его новенькие итальянские туфли. Питер в тысячный раз задался вопросом, почему Гарри вообще выбрал работу воспитателем в детском саду вместо того, чтобы возглавить корпорацию Oscorp, принадлежащую его отцу. Начали появляться первые родители и редкие ученики — для учеников присутствие на собрании было необязательно, и поэтому большинство предпочитало сюда не приходить. Но некоторым нравилось, а кого-то заставляли. Он успел приметить нескольких родителей, когда увидел вдруг высокого, широкоплечего и до боли знакомого мужчину, ведущего за руку девочку, которую сейчас Питер узнать не мог — слишком велик был шок. Его чувство собственного достоинства испарилось, как будто его и не было, и он спрятался за Гвен. — Питер, ты что творишь? — спросил Гарри, странно на него взглянув. — Чёрт возьми, Гвен, — громко прошептал Питер, — это он. — Кто — он? — она изумлённо уставилась на Питера. — Тот самый? Питер торопливо закивал. — Да, да, это он! — О чём это вы? — растерянно спросил Гарри. Оба его проигнорировали. — И где он? — У входа. Высокий, лысый и весь в шрамах. Его трудно не заметить, — Питер осторожно выглянул из-за её плеча. — Ах да, он ещё и горяч как чёрт. Это просто незаконно — выглядеть так сексуально и ещё рубашки в обтяжку носить. Гвен быстро оглядела комнату и ахнула: — Питер, твою мать! — Что? Что? — он нервно дёрнулся. — Это отец Элли Камачо. Уэйд Уилсон. — Чтоб меня, — прошептал Питер в ужасе. Элли Камачо была в его классе. Гвен хихикнула. — Уверена, если бы ты вежливо попросил его об этом, он бы с удовольствием выполнил эту твою просьбу. — Сейчас не время для этого, Гвен Стейси! — Питер раздражённо уставился на неё. Гарри, похоже, устал спрашивать, в чём дело. — Жду от вас полную историю во всех подробностях, ребята, — заявил он и направился к своему столу. — Конечно, Гарри, — Гвен рассеянно помахала ему вслед. — Подожди-ка, — внезапно сказал Питер, — разве Элли не сирота? Я совсем недавно разговаривал с Эмили Престон, её приёмной матерью. — Когда она училась в моём классе, я кое-что узнала. После того, как её мать погибла в автокатастрофе, её отправляли к одним родственникам за другими, пока наконец кто-то не связался с её биологическим отцом и не нашёлся этот твой Мистер Высокий, Лысый и Сексуальный. Похоже, Элли была незапланированным ребёнком, побочным эффектом связи на одну ночь, и до этого времени она не знала отца. Кажется, она говорила, что он служил в армии. С ним, мол, было трудно связаться из-за всяких секретных миссий и прочего… может, он был тайным агентом или работал на ЦРУ. Я не знаю. Во всяком случае, эта его секретная работа не позволяла ему забрать дочь, поэтому он попросил Эмили Престон, по видимости, свою коллегу, удочерить её. — Ух ты… — пробормотал Питер. Гвен пожала плечами. — У меня хорошая память, а Элли любит поговорить. Питер кивнул. Хотя год только начался, он уже успел понять, что Элли была той ещё болтушкой. — Ну, — Гвен хлопнула его по спине, — время шоу! Взглянув на него, она усмехнулась, потому что она была ужасной, ужасной, просто отвратительной подругой, и сказала: — Да не волнуйся. Всё закончится, и оглянуться не успеешь! Его вызовут по фамилии Элли, так что он подойдёт к тебе одним из первых. — Ненавижу тебя, — проскулил он. — Я тоже тебя люблю, Питер! — и она двинулась к своему столу, обернувшись и крикнув на прощание: — Удачи! Питер потащился к своему столу. Он чувствовал себя глубоко больным, и сейчас ему до ужаса хотелось, чтобы началось землетрясение или какое-нибудь инопланетное вторжение, потому что тогда всё это отменилось бы. Ужас он сумел подавить лишь тогда, когда на стул перед ним опустился первый родитель. Трое родителей, которые шли по списку перед Элли и её отцом, исчезли, по мнению Питера, уж слишком быстро. Он ни за что не смог бы вспомнить, что он всем им рассказывал, и тупая боль в животе становилась всё сильнее и сильнее. Это случилось слишком рано. Питер попытался спрятаться за бумагами. Он, дурак, ещё надеялся, что плохое освещение и очки, которых в ту ночь на нём не было, помешают Уэйду узнать его. Конечно, он сомневался, что это прокатит. — Мистер Паркер! — взволнованно сказала Элли. — Это мой папа, Уэйд Уилсон. Питер сделал глубокий вдох и расправил плечи, выуживая из себя последние остатки профессионализма. Это должно было защитить его от происходящего. — Здравствуйте, мистер Уилсон. Меня зовут Питер Паркер, — он улыбнулся своей лучшей учительской улыбкой и протянул Уэйду руку. Уэйд улыбнулся в ответ (сердце Питера робко затрепетало), но, как только их взгляды встретились, улыбка исчезла, а в его глазах мелькнуло узнавание. — Мистер Паркер, — протянул Уэйд, коротко пожимая Питеру руку. Питер физически ощутил, как он вспыхивает от этого мимолётного контакта (с руками, которые совсем недавно скользили по голой коже совершенно другого Питера) и от глубокого бархатного голоса, произносящего его фамилию. Перед глазами внезапно встала картинка: Уэйд, разложенный на столе, подставляющийся. И Питер, трахающий его, пока у Уэйда не останется других слов, кроме «мистер Паркер». Он заставил себя вынырнуть из этих мыслей, прежде чем в штанах стало бы тесно. И он правда надеялся, что его дрожь не была заметна, но, судя по взгляду, которым наградил его Уэйд, надеялся Питер напрасно. Питер прочистил горло. — Элли отлично учится, и вам стоит гордиться ею, мистер Уилсон, — он улыбнулся Элли, и она ответила тем же. У неё тоже есть ямочки на щеках, заметил Питер рассеянно. — Я и горжусь! — Уэйд потрепал дочь по волосам, и она шлёпнула его по руке, рассмеявшись: — Отстань, пап! Ты меня три часа заплетал! Уэйд выглядел чертовски самодовольным. — И, на мой взгляд, вышло просто охеренно! Элли закатила глаза и пожурила его: — Не выражайся, папа. Уэйд шлёпнул себя по губам и пробормотал: — Дерьмо. Извини. Элли вздохнула. — Простите, мистер Паркер. Я вечно говорю ему не ругаться, но, по-моему, он никогда не перестанет. Питер больше не мог сдержать улыбку: они были слишком очаровательными. — Да не переживай. Я слышал слова и похуже. Питер мог бы поклясться, что расслышал, как Уэйд пробормотал: «О, да, ты слышал», и залился краской — Уэйд был очень громким в постели, и матерился он много и сочно. — Хорошо. Я мог бы посоветовать Элли разве что повторять дома таблицу умножения и не забывать о делении на двузначное число… — Ненавижу это деление, — пробормотала Элли себе под нос. — Знаю, — Питер улыбнулся ей и продолжил, надеясь, что совсем скоро это закончится: — Элли потрясающе читает, это уровень средней школы. Она одна из лучших чтецов в классе. — Моя девочка, — сказал Уэйд, давая дочери пять. — Ну, если у вас нет ко мне вопросов… — Уэйд и Элли синхронно покачали головой, и это было невероятно мило. — Отлично. Тогда могу я поговорить с твоим папой наедине? Элли странно взглянула на него перед тем, как посмотреть на отца, но Уэйд лишь пожал плечами. — У меня проблемы? — спросила она. — Нет, нет! — поспешно сказал Питер. — Это… это… — он бросил на Уэйда умоляющий взгляд, надеясь, что он поймёт, что Питер не хотел обсуждать подобное перед Элли. — Всё хорошо, — сказал Уэйд. — Я вернусь через минуту. Элли подозрительно покосилась на них, но ничего не сказала и, соскочив со стула, умчалась к группке пятиклассников, собравшихся вместе, пока их родители разговаривали с учителями. — Мистер Уилсон… — начал было Питер, но Уэйд перебил его. — Зови меня Уэйдом, серьёзно, никто не зовёт меня мистером Уилсоном, — он вздохнул и с силой потёр лицо. — Слушай, Пити, я понимаю, ты хочешь извиниться. Ты не первый, кто сваливает с утра пораньше. Да чёрт, ты даже лучше многих — большинство не остаётся на ночь. И я их не виню, кому хочется проснуться рядом с этим? — он неопределённо указал на своё лицо. Господи, Питера тошнило. Ему хотелось проблеваться, а потом выскочить из собственной шкуры, потому что теперь он чувствовал себя огромным мудаком — самым большим мудаком на свете. — Нет! — воскликнул Питер слишком громко, и несколько людей, стоявших поблизости, обернулись на них. Он понизил голос. — Чёрт, я ушёл не поэтому. Разве ты не видишь, насколько ты восхитителен? — Уэйд скептически взглянул на него. — Не смотри на меня так. Я пытаюсь сказать, что… что я ушёл, потому что мне было паршиво. Потому что я не из тех, кто увлекается сексом на одну ночь. Я против случайных половых контактов и предпочитаю правило пяти свиданий. Проснувшись этим утром, я даже не знал твоего имени, но это не помешало мне подумать о том, чтобы отсосать тебе, — он залился краской, и Уэйд выразительно поиграл бровями. — Поэтому, вернувшись к реальности, я… испугался и свалил, потому что я практически не знаю тебя, но ты мне нравишься. Очень. Ну, знаешь, очень-очень. — Подожди-ка, — сказал Уэйд, облокотившись на его стол и обвиняюще ткнув в него пальцем, — ты сейчас серьёзно? Или это какая-то уловка для того, чтобы снова залезть ко мне в штаны? — Что? Уловка? — Питер торопливо замотал головой. — Я не хочу залезть к тебе в штаны, — Уэйд на это лишь бровь вскинул. — Нет, нет, я имею в виду, это было бы здорово и приятно (что очевидно), но я просто вот так вот хреново пытаюсь сказать тебе, что я… хотел бы пойти на настоящее свидание. Без обязательного секса в программе, ну, понимаешь, — скомканно закончил он. На губах Уэйда заиграла слабая улыбка. — Ты не шутишь? Питер замотал головой так отчаянно, что у него даже шея заболела. — Я серьёзен на все сто, — он порвал лист пополам и написал на одной из частей свой номер телефона. — Вот насколько я серьёзен. Это мой номер. Если захочешь, позвони или напиши. По выходным я свободен, если не считать проверки домашнего задания. Уэйд положил клочок бумаги в карман и улыбнулся так ослепительно, что у Питера внутри заворочалось очень тёплое и очень пушистое чувство. — Ну, думаю, мне уже пора, — он позабавленно улыбнулся Питеру, когда тот едва не запутался в ногах и не упал, слишком резко поднявшись со стула. — Я напишу тебе позже. И перед тем, как отвернуться и уйти, он подарил Питеру выразительный взгляд. Питер наблюдал за тем, как он искал в столовой Элли, за тем, как, когда он наконец нашёл её, она серьёзно посмотрела на него и что-то спросила. Уэйд помолчал, а затем закивал, и такой яркой улыбки, как у него, Питер ещё ни у кого никогда не видел. Элли развернулась, поймала взгляд Питера и показала ему два больших пальца перед тем, как дать пять отцу. Питер прекрасно знал, что он всё ещё краснел и улыбался, как идиот, когда чей-то родитель опускался на стул перед ним, но ему было плевать. Привет, малыш! Надеюсь, ты любишь мексиканскую еду, потому что завтра вечером я отвезу тебя в лучшее местечко с мексиканской кухней на свете :Р — Судя по этому дурацкому влюблённому выражению лица, всё прошло хорошо, — сказала Гвен, усаживаясь на краешек его стола. — Я иду на свидание, — ухмыльнулся Питер. — Да, я так и поняла, — она закатила глаза, но разулыбалась тоже. — Боже мой, что я пропустил? — вопросил Гарри небеса, поднимая руки. — Питер идёт на свидание? Что за херня тут творится? Питер прищурился. — Для воспитателя в детском саду ты чересчур много сквернословишь. Гарри скривился. — С этим ничего не поделаешь. Гвен обняла Гарри за плечи и весело сказала: — Пойдёмте. Я куплю вам с Паркером выпить, а потом мы всё тебе расскажем. Только теперь Питер сумел полностью переключиться на своих друзей. Да уж, сегодня выдался просто фантастический денёчек.