нам всем так нужны люди, что убьют за нас нам всем так нужны люди, что умрут за нас нам всем так нужны люди, что полюбят нас мы всё время любим тех, кто ненавидит нас нам всем так нужны люди LIZER — Убьют за нас
— Ведро, притормози! Отдохнём. Ричард обернулся и бросил на капитана вопросительный взгляд. Тот прислонился спиной к ближайшему стволу. Они шли уже около нескольких часов, но проклятый лес даже не думал заканчиваться, ну или, хотя бы, достигать своего центра. Ричард двигался вперёд уверенно, так, словно ходил по этой дороге как минимум последние лет семь изо дня в день. Он, к тому же, не проявлял ни одного признака усталости, даже ни на секунду не замедлял шаг. А вот Гэвин, всегда отличавшийся отменной выносливостью, вдруг почувствовал необходимость остановки. Нет, общих признаков недомогания не было, но внезапно появилась одышка и отекли и заныли ноги. Яд незаметно, но неумолимо делал своё дело. Гэвин медленно сполз по стволу дерева вниз и уселся на землю. Пульс понемногу пришёл в норму. Ричард подошёл и, после секундного размышления, опустился рядом. Гэвин молча отобрал у него сумку и достал трубку с табаком в шёлковом мешочке. Ричард внимательно следил за тем, как капитан набивает трубку, чиркает спичкой и затягивается. Наконец, Гэвин не выдержал. — Ну что? Ричард немного наклонил голову вбок. — Это ведь не обычный табак, верно, капитан? Гэвин фыркнул. — Краденый? — Нет, купленный на базаре у бабки Красной Шапочки, — съязвил Гэвин и выпустил в воздух колечко сиреневатого дыма. — Дурман-трава. Помогает расслабится. Ричард нахмурился. — Считаю необходимым сообщить вам, что употребление наркотических и психотропных веществ крайне пагубно сказывается на здоровье и нормальной жизнедеятельности организма, так как влияет на функционирование центральной нервной системы, что может привести к психическому, эмоциональному и физическому истощению, и в 78% случаев регулярного использования — к летальному исходу. — Сделай одолжение, захлопнись, — поморщился Гэвин, выдыхая через ноздри облачко дыма и наблюдая, как оно рассеивается в воздухе. — Понятия не имею, что побудило тебя читать лекции по здоровому образу жизни смертельно раненному пирату, с которым ты знаком меньше суток, но это явно необдуманное решение. Ричард, к удивлению капитана, действительно замолчал, как-то озадаченно провожая взглядом очередное сиреневое кольцо. Однако ненадолго. — Вы чем-то недовольны, капитан? — Тебе по пальцам перечислить, чем я недоволен, или мозги включишь? — Я не о том, — возразил Ричард. — Разумеется, вы недовольны вашим текущим... положением, однако, похоже, вас волнует конкретно сейчас что-то ещё. Это по поводу того, куда мы направляемся? Гэвин тяжело выдохнул. — Ничего нет хуже, чем иметь дело с принцессами. Все они — капризные, избалованные особы, от которых не добьёшься толку. — Возможно, вы просто добивались не теми способами? Гэвин только отмахнулся. Солнце ползло по куполу неба, и вместе с ним ползли секунды, минуты, часы. Если цыганка из трактира была права, времени Гэвину было отпущено ровно сутки, от который осталась уже где-то половина, а он так толком ничего и не знает. Надежда таяла вместе с тающим временем. Конечно, Гэвин не собирался опускать руки, это было просто не в его правилах, особенно когда дело касалось его лично, но... Гэвин поморщился: в груди неприятно заныло, то ли от яда, то ли от сосущего чувства безысходности — он не знал. Ведроид молчал, к счастью — просто сидел рядом, неподвижно, как статуя. Если не смотреть в его сторону, если закрыть глаза, то можно было бы представить, что его здесь вовсе нет, и всё это — весь сегодняшний день — это просто бред расшатанного куревом воображения. Гэвин попробовал. Не получилось. Под тенью век исчезал лес, мелькающие по листве проблески солнца, склоняющегося к горизонту, но никуда не девалось ощущение тугой повязки на плече и тупая пустота внутри. Гэвин открыл глаза. Покосился на Ричарда. С грустной усмешкой подумал о том, что уж лучше тут с ним, чем наедине со всем этим. Мягкий дым обволакивал горло, приятно оседал в лёгких, заполнял собой голову — её будто бы всю окунули в таз, заполненный этим сиреневатым дымом, и он проникал внутрь, вытесняя и затмевая собой всякое. В голове всплыли вопросы, которые были отодвинуты на дальний план утренним происшествием, а теперь, под иллюзией спокойствия и безмятежности, выползли наружу и маячили, требуя разрешения. Ведроид неподвижно пялил в мёртвую точку перед собой. В мутноватом от курева воздухе мерцали пылинки. У Гэвина, как обычно, развязался язык. — А знаешь, — бросил он неожиданно для самого себя, усмехнулся и медленно затянулся, — ты ведь, вроде бы, можешь быть ничего таким парнем. Мы бы, может, даже могли стать друзьями, не веди ты себя постоянно, как законченный мудила. — Вы думаете? — в голосе Ричарда не было ни одной эмоции, голый вопрос. Гэвин не взглянул на него — это было не нужно, чтобы понять, что грёбаное ведро опять издевается. «Конечно, нет. Ведь ты мудила, а мудилы обычно не уживаются друг с другом. Да и вообще ни с кем, в общем-то». Ненужные мысли полезли в голову. Гэвин слышал о таком свойстве слабой человеческой души: перед лицом смерти она начинает бросаться образами, воспоминаниями. Они давно оставлены в прошлом, но в последний момент всплывают, чтобы сделать его ещё более мучительным. Что сделано, чего не сделано, на что ушла жизнь. Паническая атака на мозг в попытках вернуть что-то неведомое. Конечно, ведь лучше оглядываться назад, цепляясь за ускользающую жизнь, чем смотреть вперёд, в чёрное неизбежное. Так по-человечески. Гэвин подумал о том, что всю свою недолгую, молодую и безбашенную жизнь был один. Один, сколько себя помнил. Один — маленьким бродягой, побирающимся по деревням и выживающим за счёт сердобольных хозяюшек, у которых и своих голодных детей полон дом. Один — юнгой на большом купеческом судне, где каждый самый маленький промах был чреват суровым наказанием, а наглые матросы не стеснялись сбрасывать свои косяки на мальчишку. Один — в неизвестном краю, сбежавшим вором. Краденное у купца удалось перепродать и выручить приличную сумму денег, которых хватило на то, чтобы купить старую раздолбанную шхуну, списанную с рейсов и отправленную в утиль. Хозяин судна посмеялся над ним: — Зачем тебе это корыто, мальчик? Оно в первом же ручье потонет. Разве что разломать на доски и сделать плот — и то вернее будет! А Гэвин мечтал. Он мечтал стать сильным и показать всем, кто не ставил его выше блохастой собаки, как сильно они заблуждались, недооценивая Гэвина Рида. Он мечтал втереть их лицом в землю, заставить целовать свои ботинки, а затем бросить на съедение акулам. А сам он будет стоять и хохотать, глядя, как они барахтаются в воде, так же, как когда-то матросы хохотали, в шутку сбрасывая Гэвина за борт и делая ставки на то, сколько он протянет, не захлебнувшись. И только в самый последний момент бросали ему спасательный круг — как небрежную подачку нищему — смотрели, как он судорожно цепляется за него, ржали и тыкали пальцами. Конечно, это ведь такое развлечение, а если всё-таки потонет — ну и чёрт с ним! — оправдание всегда найдётся. «Вот такая оказия, товарищ капитан, малой-то непутёвый был, упал за борт, стукнулся головой об якорь и пошёл ко дну топором. Никак нет, спасти не удалось, да и не велика беда — всего лишь мальчишка!» Всего лишь мальчишка. Гэвин голодал. Гэвин хватался за любую, пусть даже самую мелкую и грязную работу. Гэвин замерзал ночами в своём самодельном шалашике, но костёр не разводил — берёг спички. Гэвин экономил деньги, как мог, и всё уходило на корабль. И так несколько лет. Гэвин не жил, Гэвин выживал. И выжил. Корабль сошёл на воду, по-прежнему старый и дряхлый, но теперь всё же способный на выход в открытое море, с прочно забитыми досками на месте пробоин, с новым отполированным штурвалом заместо прежнего прогнившего, с крепкими белоснежными парусами без единой проеденной молью дырочки. Гэвин набрал себе команду — таких же как он сам, избитых жизнью, возненавидевших своё существование, но не сломленных, отчаянных и готовых на что угодно, тех, кто пошёл бы за ним на край света. Его мечта осуществилась. Он отомстил. Он убил их всех. Он отправил ненавистное судно тщеславного негодяя на встречу с кораллами морского дна. Он упивался своей победой. Он потопил свою обиду в крови. Гэвин распахнул глаза и судорожно втянул в себя воздух. Он на секунду будто бы вновь стал тем мальчишкой, живущим в шалаше у пристани и таскающим еду с портовой кухни. Он уже забыл это чувство, когда за свою жизнь нужно бороться, разгульная доля пиратства немного стёрла, притупила в нём старые ощущения. Теперь же Гэвин вспомнил. Близкая смерть напомнила ему о том, как он одинок. Всегда. У него была его команда, его люди, его подчинённые. Его товарищи в бою, его компания для пиршеств, его верные войны при налётах на торговые суда. Но не друзья. Ни один, никогда. Гэвин всех держал на расстоянии. Солнечные зайчики прыгали по деревьям, листва мягко шуршала над головой. Сиреневое облачко распалось на атомы, они разлетелись невидимыми былинками. С самого детства Гэвину казалось, что он чужой здесь. Чужой, где бы он ни был. С кем бы не общался. Все эти люди, которых он встречал на своём жизненном пути, все они были так далеки от Гэвина, так непонятны ему, а он — непонятен им. Женщины в деревнях с испачканным в муке передником и мозолистыми руками. Нищие у рынка, готовые вылизывать задницы прохожим за одну монетку, цыганки, проезжающие мимо деревни в своих нарядных повозках — разгульные бесстыдные женщины, уводящие мужчин из семей. Купец, дрожащий за своё золото. Капитан корабля — пузатый небритый мужик, воняющий рыбой. Матросы, в своих долгих плаваниях истосковавшиеся по постельным утехам и под водку готовые засунуть свой болт и в четырнадцатилетнего юнгу. Владелец шхуны, смеющийся в густые усы над странным пареньком с горящими глазами, тратящим все деньги на развалюху. Озверевшие разбойники, набрасывающиеся на золотые монеты, как умалишённые, чтобы в ближайшем же трактире пропить всё, надравшись, как последние свиньи. Богатенькие особы — принцы и принцессы — живущие в роскоши, но всё равно чем-то недовольные, ровно до тех пор, пока не попадают в лапы пирата и до них не доходит: богатые тоже смертны. Воюющие за территорию капитаны пиратских кораблей, словно умирающие с голоду — за кусок хлеба. Рыжий Дьявол, не похожий на других капитанов, непонятно откуда взявшийся, и неизвестно, какие цели преследующий. Гадалка из кабака, то ли искусная шарлатанка, то ли настоящая провидица, почему-то довольствующаяся мелочью от слишком доверчивых или слишком скучающих. Старик, много лет живущий посреди леса в людьми и Богом забытой хижине, закидывающийся самогоном и трахающий мальчишку, или трахаемый мальчишкой, но это уже те подробности, которые, к счастью, можно оставить за кадром. Сам мальчишка, неведомо как попавший в этот чуждый ему мир и с доверчивостью младенца или же преданностью собаки приникший к первому, кто его приласкал. Между всеми этими людьми и Гэвином Ридом была целая вселенная. И, вполне возможно, что Гэвин сам её создал. Создал и хранил бережно, самозабвенно, сторожа границы, чтобы никто, намеренно ли, или случайным образом, не пробился, не подобрался ближе. Гэвин не мог этого допустить. И, конечно же, у Гэвина не могло быть друзей. Пепел в трубке догорал, поблёскивая искрами. Что-то мучительно не давало покоя. — И всё-таки, я не могу понять, что тебе нужно? Зачем ты это делаешь? — Мне необходимо вернуться в свой мир. Для этого мне нужны вы, капитан, — ответил Ричард, немного повернув голову. — Чушь, — фыркнул Гэвин. — Бестолковое занятие. Ты только тратишь время. Хотел бы — давно бы нашёл кого-то другого, кто смог бы тебе помочь. Ты либо глуп, либо врёшь. Ричард помолчал. — Без моей помощи вероятность вашей смерти равнялась бы девяносто пяти процентам без учёта пагубно влияющих на рану факторов, таких как морской воздух и отсутствие... — Да нет, чёрт возьми! — взорвался Гэвин и резко развернулся, глядя прямо на ведроида. — Чем это тебе? Ричард молчал. Он не моргал, не отводил взгляд. Его зрачки не бегали, он просто смотрел пронзительно-светлыми глазами и молчал. — Может быть, я просто хочу помочь? — произнёс он, наконец, тихо и полувопросительно. Гэвин вздохнул и отвернулся. — Хочешь сказать, ты не такая бесчувственная мразь, какой кажешься? — Вы спасли меня, не думаю, что я долго бы протянул в океане, — возразил Ричард, по-прежнему глядя в упор. — Я перед вами всё ещё в долгу. А на счёт чувств вы, вероятно, правы, капитан. Я ничего не чувствую. Никто из нас. Гэвин задумчиво поковырял каблуком рыхлую влажную землю. — Не знаю, как там по правде это у вас, да и про тебя не сомневаюсь. Но что на счёт твоего братца-близнеца? Он ведь по-любому что-то чувствует. Ричард не ответил. Похоже, потому что ответить ему было нечего. Гэвин скосил глаза — тот глядел хмуро куда-то перед собой невидящим взглядом. Прошла ещё минута. — Капитан, ваш уровень стресса превышает допустимую норму в два с половиной раза. Вы хотели успокоиться, однако у вас это, похоже, не получилось. Гэвин не отреагировал. Теперь была его очередь играть в молчанку. — Капитан, я могу вам чем-нибудь помочь? — Своим исчезновением. — Капитан? Гэвин сжал кулаки. — Надо идти. Он поднялся на ноги, чувствуя внезапное покалывание в области сердца и лёгкое потемнение в глазах. Ричард встал следом. — Почему вы так себя ведёте? — Как? — прорычал Гэвин немного охрипшим то ли от табака, то ли от внезапности вопроса голосом. — Так, будто боитесь показать себя настоящего. Вам страшно, капитан. Страшно ведь? Гэвин медленно обернулся. — Да, мне страшно. Страшно хочется врезать тебе по роже. — Когда вы заговорили о возможности дружбы между нами, вот тогда вы на секунду стали настоящим. Пытливый взгляд скользнул по лицу Гэвина, по изломленным злобой губам, по побелевшим костяшкам пальцев. Гэвин бы взвился, он бы послал ведроида на все четыре стороны так, что с деревьев вспорхнули бы птицы, он бы проткнул урода саблей даже несмотря на всю его непротыкаемость, но сейчас у него просто не было сил. — Пошёл нахер, — мрачно бросил он и развернулся. — Всё, больше мне твои услуги не нужны, иди куда хочешь, хоть под землю провались, но подальше от меня. Если эта барышня из дедовской байки мне не поможет, то потом уже просто не останется времени, так что твои детективские способности больше не потребуются. — Капитан, без меня вы даже до замка не дойдёте, заблудитесь, — раздался за спиной мягкий, чуть насмешливый голос. Ублюдок опять разговаривал с ним, как с капризными ребёнком. — Неужели, — Гэвин огляделся, пытаясь вспомнить, в каком направлении они двигались до остановки. — Но ты же как-то идёшь, и не боишься, что заблудишься, хотя этот лес видишь впервые. — Коннор дал мне карту. — Правда? — деланно воскликнул Гэвин, оборачиваясь к Ричарду. — В таком случае давай её сюда и проваливай. Где же она? Ричард улыбнулся уголками губ и, медленно поднеся руку к своей голове, постучал пальцем по виску. — Да ладно! — Гэвин издал мученический стон. — Ёбаные телепаты!🌊 🌊 🌊
Лес оборвался внезапно. Стена деревьев просто закончилась, и перед путникам раскинулось озеро. Вода поблёскивала в косых лучах клонящегося к закату солнца, её поверхность казалась гладким зеркалом, не замутнённым ни песком, ни тихим ветром. Посреди озера, в самом его центре на крошечном островке земли, как и говорил старик, стоял замок с острыми башнями, высокими неприступными стенами и маленькими окошками за решётками. Он представлял собой весьма мрачное зрелище, особенно на фоне лесного пейзажа, поддёрнутого дымкой вечернего умиротворения. Гэвин подошёл к кромке воды. От неё и до берега насыпи было всего ничего, лесное озеро оказалось маленьким, капитан готов был поспорить, что ему не пришлось бы даже плыть, просто перейти в брод. Но пытаться было бы как минимум глупо, а Гэвин наделал сегодня уже слишком много глупостей. — Мёртвое озеро? Позитивное название, — хмыкнул он. — Вода, я так понимаю, заколдована? Он поднял с земли булыжник размером в свой кулак и, замахнувшись, бросил в озеро. Ничего не произошло. То есть, действительно, в самом буквальном смысле, ничего. Ни характерного всплеска, ни брызг, камень коснулся воды беззвучно, и моментально ушёл под неё, словно его засосало вглубь, а поверхность озера осталась нетронутой, гладкой и блестящей, без следа кругов или, хотя бы, ряби. Гэвин мрачно проводил булыжник взглядом. Тёмная смертоносная магия была на лицо. — Чудесно. И что теперь делать? Ричард, остановившийся где-то за спиной, чуть вдалеке, ничего не ответил. Когда они подошли к опушке леса, Гэвин вновь практически учтиво напомнил ему, что его услуги больше не требуются и он может катиться куда хочет, однако в итоге оказалась принята к сведению, похоже, только первая часть. Теперь ведроид торчал сзади, не влезая и ничего не комментируя, но и не сваливая из поля зрения. Всем своим видом он будто бы заявлял: «Ну давай, посмотрим, как ты самостоятельно справишься со всем этим дерьмом. Я-то давно бы уже придумал, что делать, но я тебе не нужен, поэтому постою тут и посмеюсь над тем, как ты мучаешься со своей беспомощностью». Гэвин скрипнул зубами и огляделся. Он сам не промах, и не только на море, и сам выкрутится, а ведро не дождётся, за помощью он не обратится. — Ищешь что-то, красавчик? Гэвин резко обернулся. На большом камне у самой воды сидела молоденькая девушка. Капитан пару раз моргнул. Он готов был поклясться, что секунду назад её там не было. Девушка встряхнула водопадом длинными тяжёлых волос, обнажая шею, ласково улыбнулась ему и поманила пальцем. — Ты кто такая? — крикнул Гэвин, не спеша подходить и не ведясь на трепыхание ресниц полуголой барышни. — А ты подумай, капитан, — глубоким грудным голосом произнесла девушка и полностью развернулась в его сторону. О воду шлёпнул массивный блестящий хвост. — Ебаныйротэторусалка! — Гэвин выхватил саблю и отскочил назад, почти врезавшись в Ричарда, заинтересовавшегося и подошедшего поближе. — Пират, который боится русалок? — тихо поинтересовался над ухом ведроид. Но Гэвин даже не прореагировал должным образом на колкость. Сейчас было не до пререканий, его больше заботила непонятно откуда взявшаяся посреди леса морская хвостатая. — Эти твари — самые коварные и опасные их всех, что водятся в здешних местах, — Гэвин ткнул остриём сабли в сторону русалки. — Не перечесть, сколько кораблей они потопили и сколько душ загубили, утянув за собой на дно. Но я вот только одного не пойму, — Гэвин медленно подошёл к берегу, держа оружие наготове. — Русалки обитают в морях, а в озёрах обычно обосновываются сирены. Что ты здесь забыла? — Это не простое озеро, — мягко и лукаво улыбнулась русалка, шлёпнула по воде хвостом. — Я охраняю его от незваных гостей и указываю путь тем, чьи намерения чисты. — То есть, ты можешь сказать, как перебраться через озеро, — уцепился за окончание фразы Гэвин. — Не просто так. Гэвин скрипнул зубами. Не было ничего хуже, чем начинать торговаться с русалками, но выбора не представлялось. — Что ты хочешь? — Немного, — качнула головой русалка, и волосы волнистым потоком посыпались на плечи. — Тебе нужно отгадать загадку. — Загадку? — Гэвин на мгновение опешил, а потом раздражённо фыркнул. — Ещё я в игры с хвостатыми не играл! Не прикрывайся паршивыми загадками, говори начистую! Русалка звонко рассмеялась, будто тысячи капель-стекляшек разбились о камни. — Злостью делу не поможешь, капитан. Остынь и прислушайся. Гэвин настороженно замолчал и напряг слух. Сперва он не услышал ничего. Издалека доносилось щебетание птиц и шорохи леса, но вокруг озера стояла гробовая тишина. Оно будто бы находилось в капсуле, в которой сам воздух давит на уши своим безмолвием. Но затем… Гэвин сначала думал, что ему показалось. Но нет, не показалось — он услышал шёпот. Невнятный и далёкий, он, казалось, шёл из-под воды, из глубины озера. Озеро бормотало. — Ты слышишь, — русалка не спросила — утвердительно кивнула. — Это оно. Люди зовут его Мёртвым, но это не так. Оно живёт, мыслит, питается. Его пища — людские пороки. Здесь давно никого не было — оно голодно. И оно тебя не пропустит. Отгадаешь загадку — откроешь путь. Не отгадаешь — умрёшь. Гэвин посмотрел на чёрную воду. Что-то жуткое было в ней, в её спокойствии, в её обманчивой безмятежной красоте. В этом тихом бормотании. Гэвин цыкнул. — Чёрт с тобой, давай свою загадку! Но смотри, хоть на секунду почую, что ты лукавишь, мигом голову с плеч снесу, оглянуться не успеешь! Русалка ударила хвостом, улыбнулась. — Что ж, слушай внимательно, капитан. В огне не сгорит, в воде не потонет, медные трубы пройдёт — не дрогнет, заблудшей душе путь верный откроет, чистому сердцу служить во веки будет. Не ждёшь — придёт, не ищешь — найдёт, ты только помни: то дар редкий, посланный небом во спасение иль во погибель... Голос русалки журчал звонким ручьём, напевные интонации ласкали слух, но сказанное в первую секунду показалось полным бредом. Во вторую тоже. — В огне не сгорит, в воде не потонет… — пробормотал Гэвин, пытаясь вникнуть в самую суть. — Слышь, ведро, на тебя похоже! — Весьма остроумно, — откликнулся тот. — Но, полагаю, ответ всё же другой. Гэвин хмыкнул. Ясен пень — другой! Но вот какой?.. Русалка наблюдала за ним, не отрываясь, её зелёные, цвета морского дна глаза скользили по его лицу и жадно ловили, казалось, каждую отражающуюся на нём мысль. — Ну же, это же так просто, — полушёпотом произнесла она, поддразнивая и смеясь. Гэвин злобно зыркнул на неё и постарался сосредоточиться. В огне не сгорит… в воде потонет… Это могло быть что угодно. Гэвин слышал сотни загадок, начинающихся подобным образом. Медные трубы… С этим было уже сложнее. Заблудшей душе путь откроет… В голове не было ни одной стоящей мысли. Ведроид стоял сзади, не проявляя никаких признаков заинтересованности. Гэвин от напряжения закусил губу. — Вспомни, куда ты идёшь, — шепнула русалка. «Куда я иду...» Гэвин наморщил лоб. Мысли закрутились. За информацией. За противоядием. За спасением. Он идёт сюда, потому что хочет жить. Потому что не может позволить себе закончить вот так. Потому что не способен опустить руки. Потому что никакие препятствия не заставят его развернуться. Потому что никакие неудачи его не сломят. Потому что он сильный. И не устанет доказывать это каждому, кто хоть на секундочку в нём усомнится. Если ты обладаешь стойкостью, волей и силой духа, ты победишь. Ты пройдёшь и огонь, и воду. Если ты сильный, ты найдешь тропинку даже в самой кромешной тьме. Порой, сила приходит туда, где её совсем не ждут — к слабым и беспомощным, не способным постоять за себя, загнанным в угол и искалеченным. Гэвин познал это на себе. Сила может вознести на вершину. Но, если ей неправильно воспользоваться, она может и погубить своего хозяина. Всё сходилось. — Ты готов дать ответ, капитан? — русалка кокетливо склонила голову к плечу, подалась вперёд. На хвосте под лучами заходящего солнца заблестела чешуя. — Что обладает таким могуществом? Что побеждает всегда? Гэвин кивнул. Он был уверен почти на все сто. — Сила. Сила всегда побеждает. — Что? — русалка рассмеялась. — Ты серьёзно? Неверный ответ. Тяжёлый водяной хлыст взвился в воздух и закрыл собой солнце. Гэвин даже не успел среагировать. Клинок упал на песок. Смех русалки зазвенел в ушах. — Ты слишком сильно озабочен собой, капитан, и совсем не видишь ничего вокруг. Ты эгоист, а эгоизм — это одна из главных человеческих слабостей. Гэвина вздёрнуло вверх, твёрдая почва ушла из под ног, в какую-то секунду он успел глотнуть воздуха и тут же вода накрыла его с головой. Хлыст, затем ещё один, и третий — на этом Гэвин сбился со счёта — опутал его тело, стянул по рукам и ногам, лишая любой возможности пошевелиться. Вода, вода, кругом была одна вода, плотная, тугая, зачарованная вода, вода держала его на высоте двух-трёх метров над землёй, она сжимала словно в тисках всё его тело, стремясь раздавить в лепёшку. Голос русалки звучал глухо где-то очень далеко, но, несмотря на это, Гэвин слышал каждое слово: — Ты думаешь ты умён? Хитёр? Ты слеп. Слеп и тщеславен, ты лжёшь самому себе, но теперь это всё уже не важно, ведь ты умрёшь, осознав, возможно, перед смертью, свою ошибку, но, скорее всего, нет. Прощай, капитан! Смех хвостатой слился с шумом в ушах, с громким ворчанием воды и замер в одной далёкой точке, Гэвин уже не понимал, слышит ли он его действительно, или это мираж, иллюзия, нестройный бред в тяжёлой голове. На одно мгновение вода откатила от лица, и Гэвин судорожно втянул в себя воздух, увидел озеро, лес, замок, русалку на камне внизу, небо... Но тут же жидкость лапищей монстра обернулась вокруг шеи, сдавила горло. В глазах потемнело. — Отпусти его. Гэвин приоткрыл глаза. Он едва сообразил, кому принадлежит твёрдый холодный голос. Ричард подошёл к самому берегу, от камня, на котором сидела русалка, его отделяла тонкая полоска воды. При желании её можно было перепрыгнуть. Рядом валялась брошенная сабля, но Ричард даже не взглянул на неё. Русалка фыркнула и захохотала ещё громче. — Это не я! Это оно. Оно убьёт его, а ты лучше не вмешивайся, если не хочешь разделить его участь. Ричард сделал ещё один шаг, кромка воды теперь почти касалась носков его сапог. — Ты знаешь, как это остановить, — спокойно произнёс он. — Останови. — И на что он так тебе сдался? — поинтересовалась русалка, и в её голосе послышалась нотка презрения. Ричард промолчал. — Впрочем, неважно, — продолжила она. — Ты всё равно ошибаешься, и я уже ничего не могу сделать для твоего бедного капитана. Я лишь Хранитель Озера, хранитель его сил. Оболочка, сосуд, понимаешь? Мне не подвластно управлять им. — Понимаю, — покладисто согласился Ричард. — Тогда я остановлю тебя, чтобы остановить его. Русалка запрокинула голову и прыснула. — Да в тебе апломба и глупости ещё больше, чем в нём! Ты меня не достанешь. А коснёшься воды — встретишь свой конец. И поверь, он будет похуже, чем у твоего капитана! Русалка взмахнула хвостом, выгнулась изящной дугой и нырнула в воду. Гэвин почувствовал, что теряет сознание. Он уже не видел, что происходит внизу, жгут на шее стягивался всё сильнее. Последняя надежда исчезла. У Ричарда был меч, была возможность, он мог прижать хвостатую в один миг, но почему-то тянул время. А теперь момент упущен, и это конец. Теперь точно конец. Вдруг хватка на горле, а затем и на всём теле ослабла. Гэвин уронил голову вперёд и закашлялся, дёрнул руками и ногами, но проклятая магия всё ещё держала крепко. Однако только держала, не пытаясь убить — будто бы что-то сбило её с толку. Гэвин сморгнул выступившие на глазах слёзы и посмотрел вниз. И увидел. Ричард шагнул вперёд, уверенно, твёрдо. Ступил в воду без единого сомнения. Замер на секунду, видимо, ожидая обещанного конца, но он не настал, и Ричард двинулся вперёд, к оцепеневшей русалке. Та забыла, кажется, кто она такая, что вода — её стихия, и что она умеет плавать. Она сидела на мелководье у берега и смотрела на Ричарда снизу вверх, раскрыв от ужаса рот. — Ты... ты... ты не из этого мира... — выдавила она наконец и в панике поползла назад, на глубину, отталкиваясь ото дна руками и хвостом и не отводя от приближающейся угрозы взгляда. — Здешняя магия на тебя не действует... Ричард шёл спокойно, проклятая вода была ему уже чуть выше щиколотки, но он обращал на неё столько же внимания, сколько на самую обычную воду. Поверхность озера покрылась тонкой рябью, оно словно тужилось, изо всех сил пыталось расправиться с чужаком, но не могло. Русалка, наконец, догадалась броситься наутёк и подобралась, собираясь нырнуть, но Ричард оказался проворнее. Он сделал резкий выпад и успел наступить ей ногой на раздвоенный кончик хвоста. Русалка беспомощно дёрнулась, но вырваться не смогла, не спасла ни вода, ни скользкая чешуя. Она шлёпнулась о воду, развернулась и полными ужаса глазами смотрела на то, как тень Ричарда нависла сверху. — Что ты такое?! — взвизгнула она, прежде чем длинные бледные пальцы сомкнулись на её горле. Ричард поднял её в воздух одной рукой. — Теперь остановишь? — поинтересовался он, но русалка только замотала головой и забилась в его руках, разбрасывая брызги. Ричард сжал ладонь на её шее сильнее. Русалка стала отчаянно хватать ртом воздух. — Я... правда... не могу... Это не я... это оно... это Озеро! — Я верю тебе, — произнёс Ричард. Русалка перестала дёргаться, она только судорожно цеплялась руками на запястье Ричарда, да слегка подрагивал кончик хвоста. С приоткрытых губ слетел тяжелый хрип. Пальцы Ричарда обхватывали её тонкую беленькую шею почти полностью, вкруговую. Мокрые волосы спутались, вода с них крупными каплями падала вниз. Русалка вздрогнула в последний раз и, закатив глаза, обмякла, руки упали, безвольно повисли вдоль тела. Ричард разжал пальцы. Мёртвая упала в воду, и та поглотила её бесшумно и мягко, укрыла собой и тут же разгладилась, не оставив ни одной морщинки. Всё стихло. Гэвин почувствовал, как слабеют путы на руках и ногах, и уже в следующее мгновение весь столб воды, держащий его в воздухе, рухнул вниз, и Гэвин свалился спиной на траву, перекатился и закашлялся. Долгожданный воздух резал лёгкие, онемевшие конечности ныли, Гэвин с трудом поднялся на четвереньки, кашляя и отплёвываясь, потёр шею. Ричард вышел на берег, подошёл и остановился рядом. Он подождал, пока Рид немного придёт в себя и будет в состоянии встать на ноги, даже предложил руку для опоры, но тот отмахнулся. Он самостоятельно выпрямился, продолжая разминать запястья и шею. — Как ты её... — произнёс он, то ли восхищённо, то ли озадаченно. Ему уже пришлось видеть, как Ричард убивает, не дрогнув, но почему-то сейчас это поразило его особенно. Ричард пожал плечами. — Я новейший высококвалифицированный полицейский андроид линейки RK. Я всегда выполняю свою задачу. Кровь немного отхлынула от головы, возвращая возможность трезво соображать. — Тогда какого чёрта ты так долго тянул? Эта хрень могла меня убить! Он ожидал какой-нибудь издёвки или искромётной шутки, или хотя бы острого взгляда, но Ричард в ответ лишь кивнул. — Полагаю, теперь угроза устранена, — сказал он, обернувшись в сторону озера. И, словно в подтверждение его слов, как раз напротив того места, где они стояли, вода заволновалась и расступилась, открывая широкую дорогу, ведущую прямиком к воротам замка. — Вы до сих пор не хотите, чтобы я шёл с вами, капитан? — спросил Ричард, и в его голосе скользнула улыбка. Даже, кажется, не едкая. Гэвин ничего не ответил. Он передёрнул плечами, оправил камзол и ступил на песчаную дорогу.🏰 🏰 🏰
Внутри замок оказался ещё более мрачным, чем снаружи. Вдоль стен узкого коридора от входа до винтовой лестницы, ведущей наверх, стояли тяжёлые доспехи, редкие факелы отбрасывали на них неровные тени, и после мягких лучей вечернего солнца глазам было тяжело привыкнуть к такому освещению. — Это больше похоже на королевскую темницу, чем на место, где живут люди, — произнёс Гэвин, и его голос эхом разнёсся по коридору, отскакивая от каменных стен. Гэвин инстинктивно положил ладонь на рукоять сабли, готовый выхватить её в любую минуту. Дьявол знает, что может оказаться в такой глуши, и что за тайну, о которой предупреждал старик, может хранить эта вечно молодая принцесса. То, что они попали сюда без особых, помимо озера и русалки, проблем, уже настораживало: тяжёлые парадные двери оказались попросту открыты, похоже, что незваных гостей здесь особо не опасались. А уж кто-кто, а Гэвин знал, что тех, кто не опасается незваных гостей, следует опасаться самим незваным гостям. Однако они с Ричардом дошли до лестницы без сюрпризов. Замок казался совершенно необитаемым, и разве что зажжённые факелы выдавали наличие у него хозяев. Ричард вопросительно указал глазами наверх, и Гэвин кивнул. Как раз этих хозяев им и необходимо было найти. Лестница упёрлась в точно такой же, как и внизу, коридор. Единственное различие состояло в том, что здесь было гораздо светлее, и не от факелов — коридор вёл в зал. Гэвин медленно, стараясь не издать ни одного лишнего звука, вытянул из ножен саблю, увернулся от руки Ричарда, попытавшегося задвинуть его себе за спину, и уверенным шагом направился вперёд. После всего, что случилось в этот сумасшедший день, он чувствовал себя как никогда живым и готовым в любой момент рвануть в атаку. Кровь в голове кипела, а мысли наконец прояснились и цель стала видна чётко: когда-нибудь встретит свой конец и капитан Гэвин Рид, но не сегодня. Рукоять сабли жгла ладонь, подбадривая, и оставалось всего ничего — лишь похолодить её остриём шею девчонки и её благоверного, и те быстро выложат все свои тайны, самые страшные и сокровенные. Белокурый юноша, сидящий прямо на полу у стены с книгой в руках, обернулся на звук шагов с выражением почти детской радости на светлом личике, но оно тут же исчезло, будто бы и не бывало. И без того большие голубые глаза округлились ещё сильнее, и Гэвин ухмыльнулся самой паршивой из своего арсенала ухмылкой. Это было как раз то, что он обожал всей пиратской душой — этот ужас, застывший в глазах застанной врасплох жертвы, её отчаяние, немой ступор и осознание своей беспомощности. Но этот мальчишка, однако, среагировал быстро. Он вскочил на ноги и, выхватив меч из ножен ближайших доспехов, встал в стойку. — Ого, шустрый, — хмыкнул Гэвин. Другого он, впрочем, и не ожидал, ведь без сопротивления было бы не так интересно — парень, как-никак, победил дракона по легенде. — Капитан, я полагаю не стоит... — попытался придержать его за локоть Ричард. — Заткнись, умник, — выдернул руку Гэвин. — Не стоит тебе путаться у меня под ногами, а всё остальное вполне стоит. Сабля взвизгнула и с противным скрежетом проехалась по прямому блестящему клинку. Мальчишка вцепился в рукоять так, что костяшки пальцев стали белоснежными, но устоял и не отступил. Его испуганное, но полное отчаянной решимости лицо оказалось совсем близко. — А старик не соврал, сохранился ты как надо, — усмехнулся Рид. — Только уж больно какой-то ты смазливый, рыцарь. Прямо-таки ангелочек! — Что тебе здесь нужно, пират? — прошептал тот, сверкнув глазами, и от презрения, пропитавшего его голос, Гэвину стало ещё веселее. — Я тут не по твою душу, ваше благородие, — он надавил сильнее, всё же заставляя противника отступить на шаг назад. — Мне нужно кое-что от твоей ненаглядной. Где же она, кстати? Мальчишка не ответил. Он извернулся, взмахнул мечом в попытке достать до Гэвина, но бывалый пират оказался проворнее. — Не так быстро! — он сделал выпад, отражая атаку, затем ещё один и ещё, оттесняя ангелочка всё дальше. Тот пока ещё держался, всё с такой же немой яростью глядя исподлобья, и даже дышал по-прежнему ровно, однако сильно не дотягивал в мастерстве владения клинком до чудесных способностей, воспетых стариком из хижины. — Что-то ты слабоват для победителя дракона, — фыркнул Гэвин, уклоняясь от очередного вроде бы и чёткого и даже уверенного, но всё равно какого-то неумелого взмаха мечом. — Или за полсотни лет сидения в замке всю свою силу подрастерял? Мальчишка не ответил, рванулся отчаянно и смело вперёд, замахиваясь. Хотел, кажется, лишь отвлечь на меч — попытался достать ногой. Звякнул металл — для Гэвина подобные игры казались ребячеством. Он, признаться, надеялся, что будет труднее. Он уже приноровился, чтобы обезоружить ангелочка одним ударом — достаточно, наигрались — перехватил поудобнее рукоять сабли, как вдруг тяжёлые шаги и резкий окрик сзади заставили его напрячься. — Саймон!.. Гэвин отскочил на пару шагов, едва успел отразить удар — оружие лязгнуло, задрожало. Влетевший в залу высокий смуглый мужчина, судя по всему — мулат, сориентировался мгновенно. Закрыв за своими широкими плечами парнишку, он разом обрушил на Рида целый шквал ударов, клинки мелькали так, что рябило в глазах. Гэвин отступил, взяв короткую передышку, оскалился — так значит, да? — Уже интереснее, — хрипло выдохнул он и поднял саблю. Краем глаза заметил, как Ричард, всё это время стоявший в сторонке и послушно не вмешивающийся, вздрогнул. По спокойному лицу вдруг пробежала тень. — Стойте, капитан! — крикнул он, делая шаг вперёд, но Гэвин уже замахнулся, готовый вновь скрестить клинки — до победного и никак иначе. В следующее мгновение подломило всё тело — Гэвин не сразу понял, что произошло. Зала вокруг расплылась, словно во сне капитан увидел, как противник занёс над ним блестящее лезвие. Что-то мелькнуло, звуки заглохли, отставляя после себя тяжёлый шум в ушах, в висках, во всём теле. Тугая тянущая боль разлилась по конечностям, пригвоздила к полу. Всё померкло, кроме жара и боли. Целая вечность прошла, кажется, прежде чем голова полегчала и мрак отступил. А на деле — едва ли больше нескольких секунд. Приступ тихо откатил, как откатывает набежавшая в порыве гнева на берег морская волна, висок успокаивающе морозил прохладный — не ночной песок — твёрдый камень пола. Драконий замок. Гэвин приподнял всё ещё гудящую голову. Ричард стоял перед ним, загораживая своим телом. Меч угрожающе поблёскивал над его головой, но не двигался — Ричард крепко держал метиса за запястье. Последний смотрел на него пристально и удивлённо, даже не пытаясь вырваться, только хмурился, бегая глазами по лицу, словно пытаясь что-то поймать — понять. — Ты... Ричард отпустил незнакомца и медленно поднял перед собой обе руки. Опять, словно по беззвучной команде, стёк с пальцев телесный цвет, ладони — блестящие, белые, оголились, и в воцарившейся звенящей тишине все, находящиеся в комнате, наблюдали за этим зрелищем, не отрываясь. — Ты андроид, — произнёс мулат больше утвердительно, чем вопросительно. — Мы думали, что мы одни. Он опустил меч, разжал пальцы и тот звякнул о пол. Светловолосый мальчишка сделал то же самое, и Ричард, отступив на шаг и продолжая одну руку держать поднятой, другой медленно, без резких движений вытащил из ножен свою саблю, бросил и ногой оттолкнул подальше обе — свою и Рида. Гэвин опёрся на локоть. Силы понемногу возвращались, сердце всё ещё заходилось, но пульс уже не долбил так бешено по вискам. Рыцарь — а сомнений, что это был он, уже не оставалось — обернулся к ангелочку. — Саймон, ты как, в порядке? — взволнованно спросил он, притянув его к себе за плечи и заглядывая в лицо. Тот слабо кивнул и попытался улыбнуться. — Да, да, Маркус, всё хорошо. Испугался только. — Хорошо, — выдохнул Маркус. Он сам, похоже, перепугался не меньше, но не подавал виду — как настоящий рыцарь. Ричард присел рядом с Гэвином, окинул внимательным взглядом, остановился на лице. Рид подумал, что сейчас опять начнутся дурацкие дежурные вопросы, но тот, вопреки ожиданиям, только молча поддержал, помогая подняться. Оказавшись на ногах, Гэвин отряхнулся, как будто это имело значение. Не по плану шло всё и даже больше. Как минимум, вся жизнь. Он открыл было рот, чтобы прояснить хоть что-нибудь — хоть малейший пунктик из огромного списка, но Ричард придержал за руку. «Позвольте, я», — произнёс тихо, почти одними губами. И Гэвин сдался, наверное, впервые в жизни проявив благоразумие. Досадно, но очевидно необходимо — всё зашло слишком далеко, и было уже не до шуток. Ещё не полностью вернулись краски в мир, ещё ныло в груди что-то противное, а вокруг всё плясало, будто при сильной качке на корабле. Гэвин буквально чувствовал под ногами волны, такие знакомые и родные, но вот чёткое осознание того, что это не они, что он не на море, что шутки действительно кончились — било наотмашь. Ричард подошёл к Маркусу. — Нам нужна помощь. Маркус кивнул, бросив на Гэвина за спиной у Ричарда неприязненный взгляд. Ричард достал злополучную стрелу, развернул ткань. — Вам известно, из чего сделан наконечник? — спросил он. Маркус помрачнел. Саймон тихо вздрогнул, будто от спёртого на мгновение дыхания. Ричард склонил голову, цепко выхватывая каждую промелькнувшую на их лицах эмоцию. Первым молчание нарушил Саймон: — Пойдёмте, — произнёс он тихо, но твёрдо, перехватил тревожный взгляд Маркуса, кивнул ему. Гэвин предпочёл бы забрать всё-таки саблю, прежде чем идти куда-то, но Ричард подтолкнул его мягко, но настойчиво, и Маркус, не сводя с него пристального взгляда исподлобья, пристроился сзади, пропуская их с Ричардом вперёд. Рид чувствовал себя, как под конвоем, но делать было нечего и он, цыкнув, покорно пошёл на Саймоном. Они вышли в ещё одну залу, меньше первой, но более уютно обустроенную. Здесь был камин и мягкие ковры, и чувствовалось присутствие умелой хозяйской руки — полки на стенах были уставлены книгами, какими-то декоративными вещицами, безделушками — гармонично, со вкусом. Нигде не виднелось ни пылинки, на небольшом столике у софы в изящной вазе стоял букет цветов. В больших, и, судя по всему, безумно старых напольных вазах зеленели и тянулись к свету из окон растения. Вообще, тут и там, в глаза бросались всякие старинные штуковины, наверняка раритетные — Гэвин в любой другой момент непременно заинтересовался бы ими — подобные вещицы наверняка можно сбыть за целое состояние учёному или коллекционеру артефактов, а ещё дороже — на чёрном рынке — какому-нибудь тёмному колдуну для его тёмных делишек. Но сейчас он едва мазнул взглядом по этому богатству — не до того было совершенно. Саймон подошёл к одному из стеллажей и достал с верхней полки средних размеров шкатулку. Кивком головы пригласил к камину и сам опустился возле него прямо на ковёр, подогнув под себя ногу — нормальные способы сидения им, похоже, игнорировались принципиально. Маркус сел рядом, опёрся на руку. Ричард и Гэвин последовали его примеру. — Это, — Саймон откинул крышку шкатулки, и протянул её гостям, — коготь дракона. Гэвин заглянул в шкатулку. На дне лежал огромный чёрный, словно каменный, коготь, испещрённый жёлтыми крапинками. Точно такой же, как отравленный наконечник стрелы. Саймон закрыл шкатулку, отставил в сторону и сложил руки на коленях, нервно разглаживая невидимые складки на одежде. Маркус накрыл его ладони своей, чуть сжал — и блёклыми волнами на мгновение пошла кожа на их руках, подсвечивая изнутри мягким голубым. Гэвин смотрел на них, на их сплетённые руки, на это тихое сияние, и даже уже не удивлялся — вовсе, будто, утратил эту способность за последние сутки. — То есть вы тоже?.. Саймон кивнул. — Да, мы тоже андроиды, как и... — Ричард, модель RK900, полицейский андроид. Капитан Гэвин Рид, — Ричард кивнул в сторону Гэвина, не изменяя своей привычке всюду следовать правилам приличия. — Похоже, что случаи попадания из нашего мира в этот по какой-то причине случаются гораздо чаще, чем можно было бы предположить. И к тому же, вероятнее всего, происходят спонтанно, охватывая не только различные геолокации, но и разные временные промежутки этого мира. Получилось, наконец, рассмотреть хозяев замка чуть лучше. Вроде бы, люди как люди — только под кожей хрень какая-то, да в телепатию умеют. Но чем-то веяло от них от всех, всё-таки, чужеродным, нечеловеческим. Маркус, красивый, как большинство метисов, но с холодным отпечатком угрюмости на этой тёплой, южной красоте — благородный. С вызовом во взгляде — хоть сейчас ещё с десяток драконов подавай — глазом не моргнёт. Такие, как он — везде нужны, ведь рыцарей настоящих сейчас едва ли больше, чем драконов, осталось, вот только на драконах беды людские не заканчиваются. А он здесь сидит, с принцессой своей в заточении. С принцессой, которая, несмотря на смазливое своё личико и бледность эту аристократическую, на бабёнку ну никак не потянет. Теперь понятно, что за тайна у неё; дед предупреждал, конечно, что «молва исказила», но чтобы так лихо «исказить» — это даже всем вместе взятым сплетникам королевства нужно было сильно постараться. — Вот тебе и сказка о принцессе, — хмыкнул Гэвин невесело. — Принцесса-то — мало того, что оказалась мужиком, так ещё и ведроидом из чужого мира. — Но ведь такими же и должны быть легенды, — мягко улыбнулся Саймон, — красивыми, чтобы в них легко было верить. Он аккуратно вытянул свою руку из-под ладони Маркуса, поднялся на ноги и снова подошёл к шкафу, пробежал пальцем по корешкам книг. Маркус поднялся тоже — солнце скатилось за шапку леса, смеркалось — пора было зажигать свечи в канделябрах. — На самом деле, дракону нет дела до того, кто его жертва, — Саймон вернулся на прежнее место, разложив перед собой на ковре большую книгу в кожаном переплёте. — Он преследует другую цель. Разлучить влюблённых — вот что ему нужно. В книге, на немного выцветшей иллюстрации во весь разворот бедно одетый путник тщетно пытался дать отпор огромному, вьющемуся на ним и его спутницей крылатому ящеру, уже направившему на них зияющее огнедышащее жерло своей пасти. Отблески пламени свеч скакали по картинке, оживляя иллюзию зарождающегося в глотке смертоносного пожара. — Когда нас с Маркусом выбросило в этот мир, я не сразу понял, что произошло, — тихо заговорил Саймон. — Сначала всё обрывками, какими-то мутными кадрами — жар, ошибки, отказы систем. Как будто ничего вокруг нет, за что зацепиться можно — ни Сети, ни одного сигнала ниоткуда, ничего. Потом легче стало. Окончательно пришёл в себя я уже в замке. Здесь тогда не так всё было — голо, холодно. Страшно. Последние свечи заиграли рыжими язычками пламени, и Маркус, оставив принесённый из коридора факел в прикованном к стене металлическом кольце, сел рядом с Саймоном, прижимаясь плечом к плечу. Саймон улыбнулся ему с той лёгкой грустью, которая, оставшись, вероятно, следом того времени, не покидала его уже, прижившись в глазах. — Я думал, дракон убьёт меня сразу, но он только следил — сторожил. Как будто ждал чего-то, но не трогал. Первый ужас прошёл, пошли дни. В замке были книги — я читал. Из них узнал о мире, о драконах, о их страшной магии. Драконы питаются любовью, горькой и разрушенной разлукой. Они похищают тех, кто искренне любит, не убивают — а прячут в своём логове, упиваясь их душевной болью и заставляя каждую секунду своего существования чувствовать острое холодное одиночество. Победить дракона может только рыцарь с чистым сердцем, готовый умереть за свою любовь. Так было сказано в книгах. Саймон остановился, вздохнул глубоко, и Маркус снова взял его за руку, отдавая вместе со своим теплом молчаливую поддержку. — Дракон не прикасался ко мне, но наложил заклятие, — продолжил Саймон свой рассказ. — Древнее, на рунах, я нашёл в старом томе тёмной магии — переступлю порог этого замка — умру. Я не мог сбежать. Этот замок должен был стать моей тюрьмой навсегда. Я не знал даже, здесь ли Маркус, удалось ли ему спастись, или он вообще остался в Детройте — ничего не знал. Помнил только, что были вместе, когда всё перевернулось, а потом... темнота. Больше всего боялся, что Маркус не придёт. Но верил, постоянно, каждый миг верил. И Маркус пришёл. Саймон замолчал, и в тишине треск дров в камине казался треском падающих под безжалостным драконьим пламенем деревьев. За оконными решётками совсем стемнело — ранняя летняя ночь опустилась на тихий мирный лес. — Вы не пытались вернуться домой? — спросил Ричард. — А зачем? — подал голос молчавший до этого Маркус. — Там рабство. Там мы скрывались, чтобы просто быть рядом. К тому же, мы не знаем, пало ли заклятие после смерти дракона, но рисковать не хотим. Лучше так, чем снова потерять друг друга. Саймон согласно кивнул, крепче сжимая ладонь Маркуса, и Гэвин присвистнул. — Ну вот, — пихнул он локтём Ричарда, — а ты говорил, ведроиды ничего не чувствуют. А по всему выходит, что только ты. Тот ничего не ответил и вдруг будто-то бы смутился — Гэвин с удивлением заметил, как он хмурится, пряча взгляд — словно происходящее его всерьёз взволновало и даже обескуражило. Такой плохоскрываемый спектр эмоций Рид видел на его лице впервые. Это было странно, и Гэвин, может быть, даже поразмыслил бы над этим, но сейчас кое-что интересовало его куда больше. — Хорошо, это всё супер интересно, конечно, — обратился он к Саймону. — Но скажи лучше, что в твоих книжках сказано о противоядии от яда дракона? — А ты ещё не догадался? — ответил вместо Саймона Маркус, усмехнулся презрительно. — И кто из нас коренной житель мира? Гэвин нахмурился. Он так устал, он за один день будто бы прожил мучительных десять лет. Он не мог и не хотел разгадывать больше никаких загадок, ему хватило. — Маркус прав, ответ на ваш вопрос, капитан, не такой сложный, — Саймон пролистнул несколько страниц книги, пододвинул том Гэвину. — Дракон — существо, уничтожающее любовь. Значит и победить его можно любовью. И единственное лекарство от яда — поцелуй любви. И правда, стоило идти весь этот путь ради того, чтобы услышать это. Гэвин бы посмеялся, вот только было не смешно. Что вообще в этом мире обходилось без пресловутой магии любви? О её чудодейственной силе трещали на каждом шагу, сказки складывались буквально из воздуха, но вот уж не думал капитан Рид, что и его это всеобщее помешательство когда-то коснётся. На картинке в книге принц целовал спящую в хрустальном гробу принцессу. — Капитан? — позвал Саймон. — У вас есть человек, который смог бы подарить вам этот поцелуй? Гэвин фыркнул. — Малой, ты серьёзно? Я пират — нет берега в этом королевстве, где меня бы не ждала красавица, каждый день молящая бога, чтобы я вернулся к ней. Маркус посмотрел на него сочувствующе. — Ты так и не понял, — бросил он. — Это должен быть поцелуй истинной любви. Гэвин открыл уже рот, чтобы огрызнуться, но вдруг задумался. Кто были эти девушки? Что их связывало с ним, кроме нескольких случайных ночей, проведённых вместе? Что он оставил каждой из них? Кому-то — море проблем в виде сопливого орущего свёртка, кому-то — раздор с семьёй, кому-то — разбитое сердце. Да, он дарил дорогие подарки, шелка и серьги, звенящие золотые монеты в узорных кисетах, но достаточно ли было этого, чтобы в сердце хотя бы одной из тех женщин, что были в его жизни, любовь — если она и была когда-нибудь — время не превратило в ненависть? И где искать эту «хотя бы одну»? Где взять время, если оно, как песок, сочится сквозь пальцы? Ричард смотрел выжидательно, внимательно и серьёзно, будто по лицу читая мысли. А может быть и правда читая — дьявол его знает. Сам Гэвин знал сейчас точно только одно — он мучительно, до скрипа зубов не хочет больше ни секунды видеть всех этих болванов. — Если это всё, что вы можете мне сказать, то счастливо оставаться. Он поднялся так резко, что немного качнуло мир перед глазами, но Гэвин взял себя в руки. Отбросить коньки здесь точно не хотелось. Ричард подорвался было следом, но Гэвин зыркнул на него мрачно исподлобья. — Свали с глаз моих, сделай одолжение, — выплюнул он. Ричард остановился. Стук каблуков по каменному полу — как мерный счёт метронома у бродячих музыкантов, отсчитывающий марш. Похоронный. Одно движение, чтобы поднять свою саблю, ещё одно — привычным взмахом руки вложить её в ножны. — Капитан! — раздался за спиной окрик Ричарда, но Гэвин не обернулся. Ричард сделал два шага, словно порываясь вот-вот бежать, но остановился посередине залы, растерянно вглядываясь в темноту коридора. Оглянулся. Саймон и Маркус стояли в дверях в маленькую залу, всё ещё держась за руки, и смотрели на него. Выражение их лиц Ричард идентифицировал, как «сожаление». — Заколдованное озеро не смогло мне навредить, — сказал он. — Магия этого мира не подействовала на меня. Значит, не должна действовать и на вас. До свидания. Он вышел из залы, но тут же вернулся. — Какой правильный ответ? На загадку? Объяснять не пришлось — Саймон понял. Улыбнулся, бледный, как ангел. — Любовь.