«Но я любил её не за эти вещи, а эти вещи любил, потому что они были от неё». Похороните меня за плинтусом
► Snow — Sakasama no Chou Жить в молчании Мотоко нравилось. Ей никогда и в голову не могло прийти, что заговорить снова — это здорово. В детстве она говорила. Трещала без умолку, а потом что-то произошло, она точно не помнит. Слова не могли вырваться из горла, хотя физически всё было хорошо. Что-то в мозгу мешало, чистая психология. Самое приятное в молчании было то, что не приходилось отвечать на глупые вопросы. «А тебе было больно?» «Неудобно, наверное, бедняжка?» «Ты чувствуешь ухудшения?» «Боишься умереть?» Все последние относились к периоду «лучше-бы-этой-грёбаной-операции-не-было». Жить с немотой — легко. Жить с раком груди на четвёртой стадии — уже сложнее. К 2038 году человечество смогло придумать андроидов, а вот как вылечить рак — нет. И даже имея богатого отца, Мотоко не смогла справиться с болезнью, которая забрала сначала здоровье и большинство друзей, а потом и правую грудь. Друзья как-то разом уехали из Детройта искать более хорошую жизнь, а парень, всего год назад сделавший предложение, постепенно оставил её, поняв, что Мотоко жить осталось мало. Но вот сама она за жизнь держалась крепко — как ребёнок сжимает палец родителя. И всеми силами пыталась скрыть болезнь. Не от отца, не от других людей — от себя.***
Когда в доме появился новый андроид, Мотоко мысленно взвыла. Двух уже имеющихся она не переносила — считала, что люди не на то растрачивают свои гениальные умы, придумывая человекоподобные машины. Глупо, но это меньшее, что она может себе позволить в мыслях об андроидах. Этот был красивый, даже слишком. Белый пиджак с высоким воротом заслужил отдельный плюс — Мотоко любила высокие воротники. Каштановые волосы и голубые глаза в тандеме смотрелись прекрасно. Но рядом с этим андроидом она чувствовала себя неполноценной. — Модель RK900. Добрый день, Мотоко. Меня приобрёл Ваш отец, чтобы я находился рядом. Девушка не любила компьютеры и все пишущие электронные принадлежности, поэтому всегда носила с собой небольшую книжку. Блокнот, исписанный почти вдоль и поперёк. Чтобы общаться. — У тебя есть имя? — Вы можете назвать меня, как хотите. Однако линейка моделей изначально называлась «Коннор». — Нет. Тебе не идёт. Рик. — Вы уверены? Мотоко посмотрела на андроида и ткнула пальцем на предыдущую фразу. «Тебе не идёт». А Рик — потому что RK. Андроид и не спорил. Куда ему?***
Мотоко злилась. Очень сильно злилась, когда названный Рик первые несколько дней ходил за ней по пятам. Что такого приказал ему отец? Следить, чтоб она быстрее не покончила с собой? Или ходить и напоминать о том, что она такой полноценной никогда не будет? Да, Мотоко злилась, но всё равно не прекращала жить полноценной, здоровой жизнью. Выходила в люди, занималась любимыми делами, одевалась так, как хочет, даже если отсутствие одной груди сильно бросалось в глаза. Хоть она и не любила андроидов, в Рике ей нравилось то, что он одним своим взглядом мог заткнуть любого. В основном тех, кто косо смотрел или перешёптывался на улицах. Клин клином вышибают, и девушка начала замечать, что ей нравится компания молчаливого андроида. Поначалу она его стеснялась. Рик оставался в другой части дома по её приказу, когда она уходила мыться. Она не позволяла ему трогать её таблетки. Не позволяла будить её по утрам и проверять, легла ли она спать ночью. Несмотря на то, что она пыталась забыть про рак для самой себя, он везде её преследовал. Синяки на венах из-за капельниц, неровный шрам на месте правой груди. В последнее время боли почти прекратились. Мотоко считала, что это — рецидив. Потому что потом боль вернулась с новой силой. От резкого приступа девушка поскользнулась в ванной и растянулась на холодном кафеле. «Хоть помыться успела». Чёртова. Болезнь. Рик услышал шум почти через весь дом — Мотоко не сомневалась в проклятой машине. Застал её голую на полу, улыбающуюся своим неуместным шуткам. Андроид быстро подошёл к ней, нагнулся, чтоб помочь встать — и ненадолго застыл, смотря на шрам. Девушка не сразу поняла, что происходит, но и сказать ему ничего не могла. Достаточно грубо пихнула его в висок, заставляя отвернуть голову. — Прошу меня простить, я сейчас же Вам помогу. Мотоко скривила лицо и ткнула себе в грудь пальцем. — Да, извини. На «ты». Андроид её понимал. И ей это нравилось. Бережно, насколько мог, Рик завернул её в большое махровое полотенце и понёс в комнату. — Я могу сама ходить. У меня нет груди, а не ног, — написала девушка, добравшись до блокнота на тумбе. — И на что ты смотрел? RK900 замолчал, диод светился жёлтым. — Анализировал. Ты... красивая. Сама того не замечая, Мотоко улыбнулась. — Сделай мне кофе.***
Она читала в новостях о девиантах. О том, как подавили восстание, как стали утилизировать почти всех андроидов. Спрашивала об этом Рика, на что он отвечал заученную фразу о нулевом проценте девиации в его программе. Что он — передовой, самый последний. Но что-то Рик не договаривал. Мотоко была немая, но она безумно любила музыку. Классическую музыку, которую мало кто сейчас слушает. Именно старая музыка несла эмоции, заставляла по телу бегать мурашки. Она стала таскать RK900 с собой на концерты. Живая музыка, огромные залы, красивые вечерние платья. Именно в эти моменты Мотоко по-настоящему жила. И всегда наблюдала за Риком, который сидел рядом и слушал. Понимал, впитывал! Мотоко радовалась. — Я не хочу. — Что не хочешь? — Умирать.***
— Посмотри на меня. Рик поднял голову и увидел в руках Мотоко старый блокнот. — Что это? — Хочу подарить тебе это. Это — моя самая первая книга. Когда я перестала говорить. Андроид открыл её и увидел, что все страницы были исписаны. Ни одного пустого места. Листы измяты, некоторые даже разорваны. Тысячи фраз, миллион слов. «Я умру?» «Почему ты уходишь?» «Простите, я не говорю» «Хочу жить» «Один американо, пожалуйста» «Лучше бы создали лекарство, а не их» Рик понял, что последняя фраза относилась к созданию андроидов. Диод на виске горел жёлтым. — Так вот почему ты не любишь андроидов. Мотоко пожала плечами и ткнула пальцем в блокнот. «Простите, я не говорю».***
Состояние начинало ухудшаться. Рик помог ей собраться в больницу. Пока собирал вещи вместе с ней, то заметил трясущиеся руки Мотоко. Чтобы они не тряслись, он зажал их своими. Девушка улыбалась уголками губ. В больнице она провела мало времени, попросив Рика забрать её как можно быстрее. И привезти парик. Такой же чёрный, с ровным каре, как её волосы. Коротких не было, поэтому RK900 привёз чуть ниже плеч. Она рисовала брови и стрелки, чтобы отсутствие волос не было так заметно. Снова начался своеобразный рецидив, и на какое-то время Мотоко, погрузившись в музыку, стала вновь счастливой. Рик наблюдал. Вскоре ей стало тяжело вставать с кровати. Затем она перестала вставать вообще. Ссылалась на лень, писала Рику, что хочет спать. Слушала, как он рассказывает про андроидов. Про неудавшееся восстание. Почти всю информацию он брал из сети, а что-то добавлял сам, Мотоко уже смутно понимала. За год присутствия в её жизни этого андроида она поняла, что он — единственный, кого она хочет видеть в последние дни. Она понимала, что становилось только хуже, но всё равно тянулась жить. Ей хотелось показать ему, что значит быть человеком. Он сидел у её кровати, заботился, читал, улыбался. Но делал всё это только потому, что было приказано. Музыка для него была пустым звуком, а сама Мотоко — просто заданием. Он знал ответы на все вопросы, потому что мог воспользоваться сетью, но не знал, почему держал во внутреннем кармане пиджака тот блокнот. Мотоко медленно угасала. «Почему ты уходишь?» Мотоко перестала писать. Только слушала его, медленно закрывая глаза. Держала за руку, потому что у неё самой руки тряслись. Было страшно. «Простите, я не говорю» Рик сидел у кровати, когда Мотоко перестала дышать. Диод на виске горел жёлтым. «Посмотри на меня» Красный диод.