***
Его дом находился на той же улице, на которой была детская площадка, но в самом её конце, прямо на краю города. Этот дом не казался каким-то необычным. Просто серый кирпичный дом. Единственная странность — дом находился поодаль от остальных и его можно было не заметить из-за деревьев, стоявших тут и там. Также стоит отметить, что за домом виднелась тропинка в лес. Когда мы вошли в дом он довёл меня до ванны и попросил не торопиться, так как ему нужно поговорить с семьёй. Возражать я не стала, сил уже не было. Зайдя во внутрь, я подошла к ванне и, включив довольно горячую воду, села на бортик, ожидая пока она наберётся. Спустя какое-то время я услышала стук в дверь. Позволив войти, я увидела как мальчонка просунул свою голову в щель и аккуратно взглянул на меня. Встретившись с моим насмешливым взглядом, он что-то неразборчиво пискнул и положил возле стены полотенце вместе с какой-то одеждой, после этого он закрыл дверь, оставляя меня одну. Подойдя к вещам, оставленными им, я развернула их, рассматривая. Длинная, явно не девчачья, футболка, достающая мне до колен и шорты. И если я могла с уверенностью заявить, что второе принадлежит мальчишке, то насчёт футболки я сомневаюсь, так как ему она будет ещё длиннее чем мне с нашей разницей в росте, что была около десяти сантиметров. Переведя взгляд на свою сумку с одеждой, которая, увы была не сильно суше меня, я подошла к ней, надеясь найти нижнее бельё. И, к моему удивлению, я нашла, причём оно почти не промокло. Сняв и положив сырую одежду в корзину для белья, я залезла в ванну. Как только я привыкла к температуре, я выключила воду и, закрыв глаза, облокотилась о спинку ванны. В голове будто появился вакуум и всем мыслям, что сопровождали меня на протяжении сегодняшнего дня, дорога туда была закрыта. Приятная пустота. Я бы сказала, что это было почти удовлетворение. Почти, потому что всё ещё не известно, что мне скажет семья мальчика. На губах появилась слегка виноватая улыбка. Я всё ещё не знаю его имени. Да и надо ли, когда неизвестно сможет ли он договориться с семьёй? Если всё выйдет, то я узнаю его имя. И поблагодарю. Пускай и не люблю это делать. В ванной я в целом пробыла чуть больше получаса. Когда вышла, я прислушалась. Ещё в первый раз я отметила, что в доме стоит тишина, словно тут и не живут вовсе. А сейчас это ощущалось ещё отчетливее, так как я была в силах услышать отголоски разговора, которые доносились из, как я предполагаю, кухни. Пойдя на голоса, я и вправду вышла к кухне. Там за столом, рассчитанным на шесть человек, сидел мальчик и ещё двое человек. С правой стороны сидел парень примерно моего возраста с такими же каштановыми волосами, как и у мальчика, неаккуратно завязанными в короткий хвостик, а вот глаза его были голубого цвета. Одетый в серую майку и спортивные штаны, он казался максимально безразличным ко всему происходящему, сидя в расслабленной позе и в пол уха слушая то, о чём говорят другие. Предполагаю, что это старший брат. К слову, думаю, именно он является хозяином футболки, которая была сейчас на мне. Второй человек сидел ко мне спиной, поэтому всё, что я могла сказать о нём, так это то, что у него волосы также имеют каштановый цвет, может чуть темнее, и уложены они были в аккуратную и стильную причёску. Его ровная осанка внушала какую-то скрытую силу и грацию, особенно это заметно было при его плавных движениях рукой, из-за которых под сиреневой рубашкой отчетливо было видно как перекатываются мышцы на спине. Я без сомнений узнала в этом мужчине главу семейства. Рассматривая их, пока они меня не заметили, я параллельно слушала их разговор. — Я не сомневаюсь в том, что ты сделал это не из-за каких-то глупых причин, — отец мальчика говорил мягко, без упрёка, однако я слышала в его приятном голосе какую-то угрозу. Возможно это он произвёл на меня такое пугающее впечатление, а возможно это просто паранойя, но я старалась не думать о том, что моя вдруг проснувшаяся интуиция твердит об опасности, — Но готов ли ты взять на себя ответственность за то, если что-то пойдёт не так? — Да, отец, — хотелось бы мне спросить, что он подразумевает под «не так», но похоже тут нет нужды читать между строк, раз мальчик никак не отреагировал. Что-то внутри меня говорит, что мальчишка довольно чувствителен к такому роду вещам, поэтому я доверюсь его решению. — Да что может случиться? Она так безупречно вылижет дом, что я смогу видеть своё отражение в полу, или приготовит что-то настолько вкусное, что я наемся до такой степени, что не смогу выйти из-за стола? Нет, ну правда. Была бы ей какая-то польза учинять неприятности, но он же сама должна осознавать, что если проколется, то её тут же вышвырнут на улицу, — тут уже встрял старший. Так-то он прав. Мне совершенно не в плюс создавать проблемы в доме, который меня приютит. Но то в какой форме он это сказал… Он надеется на то, что я стану служанкой или как? Я убираюсь как обычные люди и никакого отражения ты в полу не увидишь, если только я тебя не приложу о него хорошенько. И готовлю я средненько, поэтому из-за стола ты не сможешь встать только, если я не решу тебя отравить. Не то чтобы я собралась делать что-то из этого, но если моё первое впечатление о нём окажется правдой, то мне будет ну очень трудно ужиться с ним. — Не будь так наивен, Майкл. Люди способны на что угодно ради своих желаний, — я всё ещё не могла видеть лицо их отца, но по голосу я поняла, что он улыбался, — Но в любом случае. Перед тем как я дам ответ мне бы хотелось лично с ней поговорить. Вы не возражаете, юная мисс? — я вздрогнула, осознав, что всё это время мужчина знал о моём присутствии, но не подавал вида. Словно лев, лениво наблюдающий за мышкой, бегающей возле него и считающей, что он спит. — Да, я не против, — мне потребовалось не мало сил, чтобы ответить ему. Почти сразу после моего ответа оба сына взглянули на меня. Один с волнением, другой с плохо скрываемой неприязнью. Пройдя в кухню, я села на место, на которое мне указал мужчина – другой конец стола, тем самым он словно прочерчивал линию между мной и его семьёй, при этом заставляя находиться в его поле зрения. Однако и я могла смотреть на него, но почему-то мне не казалось, что мы оба в выгодном положении. Но может ли такой красивый мужчина оказаться плохим? Статный мужчина с острыми чертами лица. Он не выглядел старше тридцати пяти, но это явно было не так, если судить по возрасту старшего сына. У него были почти такого же цвета глаза как у старшего, но в них виднелись оттенки серого. Старший сын в принципе был почти полной копией отца, но вот подавали они себя по разному. Если отец был львом, то сын походил на ленивого кота, шипящего на незнакомых людей. — Для начала позволь представиться. Моё имя Уильям Афтон. Я, как ты уже поняла, глава семейства и отец этих сорванцов, — он улыбнулся одними губами и с теплотой взглянул на обоих сыновей. Но произошло это настолько быстро, что казалось воображением. Однако я знала, что мне не показалось. А вот мальчишки этого не заметили, — Представтесь, — он обращался к сыновьям. — А! — мальчик подскочил, неприятно скрипнув стулом, и словно солдат выдал, — Кэссиди Афтон, рад знакомству! — у меня невольно вырвался смешок, который я постаралась прикрыть рукой, но было уже поздно. Мальчик… Вернее, Кэссиди опустился на стул и склонил голову, сгорая со стыда. — Майкл, — нехотя сказал второй под выжидающим взглядом отца, — Я пойду, пожалуй, — бросил он и вышел, ни кем не останавливаемый. Сперва можно было подумать, что он сделал это из вредности, но после стало ясно, что это из-за Уильяма, чей взгляд Майкл понимает намного лучше, чем младший. — Кэссиди, — мальчик поднял голову, когда его позвал отец, — Сходи положи в сушилку одежду мисс… — он взглянул на меня. — Эванс. Элизабет Эванс. Можно просто Бет, — я заметила, как Кэссиди побледнел и каким странным стал взгляд Уильяма. Меня передёрнуло от того каким пугающим стало выглядеть лицо мужчины, которое казалось столь привлекательным до этого. — Верно, — он прикрыл на секунду глаза и после на его лице вновь появилась та доброжелательность, которая была до этого, — Отнеси вещи мисс Эванс, — младший чуть заторможено кивнул и вышел, оставляя нас одних, — Хорошо. Позволь спросить, — он вдруг резко перешёл на ты. Лёгкие нотки весёлости в его голосе резко пропали. Он сложил руки в замок и, упершись локтями в стол, положил на них подбородок, — Что случилось со столь юной девушкой, раз ей вдруг пришлось искать место ночлега? — он смотрел на меня пристально, внимательно следя за мимикой на моём лице. Я понимала, что он заметит, если я решу соврать. К тому же я не могла знать рассказал ли Кэссиди ему о пожаре. Но если он сказал, то тогда возникнут вопросы как я успела спасти документы и одежду. Это минное поле, если что-то не сойдётся, то он сразу поймает на лжи. И именно поэтому то время, что я пробыла в ванной, я потратила на сочинение хорошо продуманной истории. Правда вперемешку с ложью. — Сегодня вечером у меня дома случился пожар. Я как раз возвращалась с поездки с друзьями, — это ложь, но это объяснит почему у меня с собой документы и одежда, — Они погибли в том пожаре. У меня осталось совсем немного денег, поэтому я не смогу снимать номер даже в самом дешёвом мотеле слишком долго, — это тоже ложь, но я подстраховалась и спрятала почти все деньги в дыре капюшона зимней куртки — её не получится увидеть, только если не начать целенаправленно щупать капюшон, — Я была бы благодарна, если бы вы позволили мне пожить у вас. Я в скором времени найду подработку, — она у меня есть, но она нужна была просто для карманных. Сейчас этой суммы будет не хватать, поэтому стоит найти новую. — Как долго ты хочешь тут жить? — спустя несколько секунд обдумывания моего ответа спросил мужчина. — Уже середина лета. Я так или иначе покину вас к концу августа, так как переведусь в другую школу, — почти полтора месяца. Это не малый срок, но лучше уж сказать сразу то, чего я желаю, и получить отказ, нежели сократить срок, хотя он мог бы и согласиться на эти полтора месяца. — Кэссиди тебя уже оповестил, а я поясню, — я удивленно посмотрела на него, не поняв того, к чему он клонит, — Можешь убираться везде, кроме западной комнаты, а также не выбрасывай без моего разрешения что-либо из моего кабинета. Готовить можешь по своему усмотрению, но знай, что у Кэссиди аллергия на шоколад, — я поджала губы, стараясь подавить облегчённую улыбку. Уильям на мои попытки не улыбнуться лишь как-то игриво сверкнул глазами, — Так как Кэссиди взял на себя ответственность за тебя, то спать ты будешь в его комнате. Раскладушку найдёшь в кладовой. Дубликат ключей от дома получишь позже, — с этими словами он поднялся из-за стола, — Не разочаруй меня, Бет, — и ушёл. Я же осталась сидеть в одиночестве, всё ещё пытаясь сдержать улыбку, но в конце концов я проиграла и счастливо улыбнулась, прикрыв глаза в попытке сдержать слёзы. Одной проблемой меньше. Услышав какой-то странный звук, я тут же посмотрела в сторону входа на кухню. Там стоял Кэссиди. Он неуверенно мне улыбнулся, скорее всего думая, что я отчитаю его как в прошлый раз. Но разве могу я отчитать его? Он правда помог мне, несмотря на то, что я считала его трусливым и наивным ребёнком. Но я ошибалась. Он умный и добрый ребёнок, не переоценивающий свои возможности. Всё ещё слегка трусливый, но что уж поделать? Он всё ещё ребёнок. Первый ребёнок, которому я благодарна. — Спасибо. Всего одно слово и неуверенная улыбка сменилась на искреннюю, счастливую. Будто одного спасибо ему достаточно, будто нет для ничего дороже этого. Если это так… Тогда я заставлю себя благодарить его каждый раз, когда это нужно. Как бы я не считала слова благодарности бесполезными, но он заслужил их.***
— Как много фиолетового, — только и сказала я, когда зашла к Кэссиди в комнату, таща под рукой раскладушку. — Когда увидишь комнату папы, ещё больше удивишься, — коротко посмеявшись, сказал мальчик. После разговора на кухне Кэссиди предложил мне поесть, на что я не смогла отказаться, так как сейчас при упоминании еды я почувствовала, как голодна была всё это время. После позднего ужина, состоящего из макарон и жаренной курицы, он показал мне дом, объясняя, что где находится и при этом добавляя что-то от себя. — Папа раньше сам убирался в доме. Он любил заниматься уборкой, поэтому дома всё блистало. Сейчас он слишком занят, — спросить из-за чего занят я не успела, так как он продолжил говорить, но уже о брате, — Майкл… не очень аккуратный, поэтому в его комнате очень много разного мусора, — он взглянул на меня с какой-то жалостью, а меня передёрнуло стоило представить, что за кошмар творится в комнате Майкла, раз младший смотрит на меня так, будто я живой оттуда не выйду, — На чердаке ничего нет, поэтому ходить туда не надо. А в подвале старые вещи, там убираться нет смысла, — между тем продолжал он. — А что в западной комнате? — вспомнив слова Уильяма о том, что там убраться не надо, мне стало любопытно. Однако и без того не сильно разговорчивый Кэссиди вдруг замолчал. Взглянув на него, я опешила из-за его реакции. Мальчишка поджал губы и зажмурился, стараясь не заплакать, поэтому я подумала, что там, возможно, комната его погибшей матери. Возможно я ошибаюсь и их мать жива, просто в данный момент отсутствует. Но всё же у меня были сомнения. Вглядевшись в лицо Кэссиди, который уже оставил попытки сдержать эмоции, я вдруг поняла, что он плачет не из-за утраты. Это лицо не походило на лицо человека, скорбящего по близкому. Это лицо выражало нескончаемый ужас, — Кэссиди? Прости. Я не хотела. Пожалуйста, успокойся. — Всё в порядке, — произнёс он, рвано выдохнув. Улыбнулся мне совсем слабо, будто пытаясь убедить, что всё хорошо, не меня, а себя. И выходило у него это из ряда вон плохо, — Сестра… — я следила за его реакцией, понимая, что он говорит о чём-то, что хочет стереть из памяти, — Та комната принадлежала моей сестре Элизабет. — Ох, чёрт… — только и сумела шепнуть я. Кэссиди на мою реакцию лишь криво усмехнулся. Так вот что было с ними, когда я сказала своё имя. — Надо ложиться спать, — сказал он глядя на часы. Я согласилась и стала возиться с раскладушкой. Кэссиди же быстрым шагом вышел из комнаты, словно он куда-то торопился, а по возвращению был переодет в пижаму. Я заметила, что он держал что-то в руке, но решила не лезть, так как он сразу забрался на кровать, которая казалась слишком большой для него, прячась с головой под одеяло. Я же тем временем поднялась, чтобы выключить свет. — Включи ночник, пожалуйста, — приглушённо послышалось из-под оделяла. Спорить не стала. Страх темноты вполне обыденная вещь. Подойдя к комоду, на котором и находился ночник, я выполнила просьбу Кэссиди, а после направилась спать. На часах между тем было 11:30***
Я спала с каким-то странным ощущением тревоги. Будто кто-то наблюдает за мной, выбирает момент для нападения. В какой-то момент я вдруг услышала крик и тут же подскочила, открывая глаза и начиная озираться по сторонам. Было темно. Хотя я ясно помнила, как включила ночник. Я поднялась с раскладушки и подошла к кровати Кэссиди, собираясь включить прикроватную лампу на тумбе. И, включив её, я боковым зрением заметила движение на кровати. Повернувшись, я уже было хотела попросить у мальчика прощения за то, что разбудила, но кровать оказалась пуста. То движение мне показалось? И где Кэссиди? Вышел? Я взглянула на электронные часы, стоящие на комоде. Без десяти шесть. Понимая, что скорее всего не смогу заснуть, я решила пойти на кухню, чтобы взглянуть на содержимое холодильника и придумать, что приготовить. Собираясь подойти к двери из комнаты, я замерла, осознав, что комната выглядела не так. Уже знакомый мне комод стоял не посередине стены, а в левом углу, а на его месте находился встроенный в стену шкаф. И двери. Было две двери ведущих из комнаты. Откуда вторая? Я сплю? Я ведь не могла не заметить такой странности в интерьере комнаты. Этот сон мне не нравится. Мне редко снятся сны, но они обычно ничем не отличаются от моей повседневной жизни, будто говоря, что даже во снах я не могу сбежать от серой реальности. В этот раз тоже реальность, но с небольшими изменениями. Из-за того ли, что я ещё не привыкла к этому дому? Устало вздохнув, я всё же решила дойти до кухни. Раз мне нужно следовать повседневности даже во сне, то я не могу этому сопротивляться. Однако удивительно, что я осознаю, что это сон. Обычно такого не было. Это интересно. Поднявшись с кровати, на которую я села в процессе раздумий, я направилась к правой двери, так как в реальности дверь находится именно с той стороны. Слегка толкнув дверь, из-за чего та издала примерзкий скрип, режущий слух в тишине дома. Ступив за порог комнаты, я тихо выругалась, когда, наступив на что-то, проехалась чуть вперёд, почти падая. Если бы не рефлекс, то грохот был такой, что разбудил бы всех. Посмотрев на причину того, из-за чего чуть не случился казус, я увидела фонарик. Вполне обычный чёрный фонарик. Я повертела его несколько секунд в руке, а после в голове мелькнула мысль, что он похож на то, что держал Кэссиди у себя в руках перед сном. Зачем ему фонарик? Неважно. Важно то, что из-за того, что он тут его бросил, он подверг меня риску. Я не шибко разбираюсь в воспитании детей, но всё же провести мальчишке лекцию о том, как плохо раскидывать вещи, мне придётся. Взглянув в темноту коридора, я поняла, что совершенно не вижу двери ведущей в западную комнату. Так же как я не вижу окон. И в принципе не вижу приборов освящение. Мой разум решил напугать меня темнотой, заперев в коробке без окон и дверей? Плохая попытка, так как я никогда не боялась темноты. Включив фонарик, я направила луч света перед собой. И так и застыла. Кровавый след тянулся от двери дальше по коридору. И он был не ровный, что говорило о том, что жертва сопротивлялась, пытаясь вырваться. Я прерывисто выдохнула. Кошмар? Как давно мне в последний раз снился кошмар? Это не важно. Сейчас я просто должна постараться проснуться. Не было никакого желания находится здесь. Закрыв глаза, я постаралась успокоить ускорившееся сердцебиение. Не думай о кошмаре, это всё из-за пережитого дня, из-за всей нервотрёпки. Уверена, что совсем скоро я проснусь. И начнётся новый день, отличающийся от моих обычных серых будней. Всё будет… Я замерла, стоило почувствовать холодное дыхание у себя на шее. Оборачиваться совершенно не хотелось, особенно из-за голоса разума, кричащего об опасности. Однако я пошла на поводу у любопытства. И как только я обернулась звенящую тишину дома прервал мой крик. Я не знаю, что стояло передо мной. И я не хотела знать, да и не смогла бы объяснить. Это был монстр, не иначе. Но это не было просто жуткой тенью, которая пугала тебя по ночам. Это был зверь. Не настоящий. Я видела механизмы через дыры в его «шкуре». Но мог ли железный зверь дышать? Мог ли он смотреть на меня взглядом, полным желания убить? Я не могла трезво мыслить. Не теперь. Даже осознавая, что это кошмар, я ощущала, как подкатывает истерика, как тело вопреки разуму следует инстинктам. Я бежала прочь. Куда угодно, но подальше от этого существа. Ноги заплетались и скользили каждый раз, когда я наступала на кровавый след. Фонарик в моих руках предательски моргал, поэтому я не могла разглядеть куда бегу. Остановилась я, когда добежала до кладовой. Почти сразу я зашла туда, надеясь, что смогу хоть не на долго спрятаться и перевести дыхание. Я старалась прислушаться к тому, что происходит за дверью, но кругом стояла тишина. А гнался ли за мной тот монстр вообще? Почему я так необдуманно решила бежать? И почему я всё ещё не проснулась? Дрожь сотрясла моё тело при мысли, что это может быть реально. Но о чём я думаю? Это не может быть правдой. Верно ведь? В момент, когда я спорила сама с собой, я услышала истошный крик. И я почувствовала леденящий душу ужас, осознав, что это был крик Кэссиди. Даже если это кошмар… не слишком ли жесток со мной мой разум? Я совсем чуть-чуть приоткрыла дверь, оставляя небольшую щель для того, чтобы увидеть происходящее снаружи. Сперва не было ничего, но после я услышала быстрые шаги. Они не были тяжёлыми, поэтому стало сразу ясно, что это был Кэссиди. Я задавалась вопросом почему он медлит? Не слишком ли поздно думать о том, что бег может привлечь внимание? Но стоило ему показаться в поле моего зрения, как всё встало на свои места. Я почувствовала острое желание опустошить свой желудок при виде отсутствующей руки у мальчика. От правой руки остался небольшой кусок плоти чуть ниже плеча. И это не выглядело как рана от какого-либо острого предмета и уж тем более это не выглядело как рана от укуса. Это походило на то, что кто-то без труда оторвал ему руку, будто он был тряпичной куклой. Я видела обломок кости. Я видела кровавый след, тянущийся за ним. Я видела как ему больно. Но я не видела испуга в нём. Какая-то апатия и смирение, словно он проходил через подобное уже множество раз. Я с трудом подавила крик, когда увидела, как из темноты материализуется нечто намного страшнее, чем то, что увидела я. Это внушало животный ужас, заставляя замереть на месте. Будто ты не человек, а слабый зверёк, что стоит перед кем-то намного сильнее и опаснее любого хищника. Кэссиди, похоже, почувствовал это давление, не позволяющее сдвинуться с места, так как остановился, держась за стену целой рукой. Он не успел и глазом моргнуть, когда это за мгновение появилось перед ним. Кэссиди пришлось задрать голову, чтобы посмотреть на морду того, кто грозит ему смертью. И мальчик заплакал. Совсем беззвучно, будто боялся потревожить слух стоящего перед ним существа. А оно стояло, не двигаясь, будто упивалось беспомощностью ребёнка. Кэссиди мог бы попытаться сбежать — оно стояло так, что был промежуток для этого. Но и мальчик, и я понимали, что это было бесполезно, ложная надежда, даваемая существом. И оно, поняв, что мальчишка не воспользуется данным ему шансом и не повеселит его, одной своей огромной когтистой лапой проткнуло мальчику живот, пригвождая к стене. Существо подняло руку выше вместе с телом ослабшего, но пока ещё живого, мальчика так, чтобы лицо его жертвы было напротив его. Он крутил рукой в его животе, разрывая органы и превращая их в кровавую мешанину, при этом внимательно следя за эмоциями на лице Кэссиди. А я не могла сдержать слёзы, видя отчаяние в лице мальчика. Отчаяние и всё ещё то чёртово смирение. Он никак не вырывался, даже не дёргался, словно принимая это как должное. Почему ты не пытаешься кричать? Почему не зовёшь на помощь? Я здесь! Ты мог бы позвать меня! …Но разве я в силах помочь ему? Что я сделаю против этого существа? Об этом ты думаешь, Кэссиди? Но даже если это бессмысленно, даже если он уже не жилец… Я не хочу быть той, кто не попытается сделать хоть что-то. Дрожащей рукой я потянулась к ручке двери, стараясь не вслушиваться в то, как ломаются кости мальчика и как тот хрипит, не имея сил на крик. Я надеялась на то, что сумею незаметно выйти и отойти куда-нибудь в более безопасное место, после чего я бы попыталась привлечь внимание существа громкими звуками. Внутренний голос, гадко шептал о том, что я просто хочу спрятаться и что мальчик к этому времени может быть уже мёртв. И он был прав. Я ощущала страх перед смертью. Я не хотела стать жертвой этого или других монстров. Но что я могу поделать, если мне страшно?! Я не хочу умирать! Не хочу! — Не хочу… Я зажала рот рукой, поняв, что всё это время я плакала, забыв об окружении. Забыв обо всём и просто надеясь на то, что случится чудо, которое прекратит это. Эмоции взяли вверх. И это стало моей ошибкой. Дверь, о которую я облокачивалась всё это время, резко распахнулась, и я упала на пол, ударившись коленями. А перед глазами были когтистые лапы. Не в силах поднять голову, я наблюдала как существо наклоняется ко мне, а после почувствовала острые когти, больно впившиеся мне в кожу на лице. Оно заставило меня посмотреть на него, сильнее надавливая на чувствительную кожу щёк при моём сопротивлении. И я смотрю на него. Красные глаза смотрят на меня с интересом, будто увидел необычную зверушку, которой он собирается пополнить свою коллекцию. Мне не хватило бы сил оторвать взгляд от него, если бы не звуки со стороны Кэссиди. То, что он сделал с мальчиком ввело меня в неконтролируемую панику. Он сидел на полу и от него почти от потолка по стене тянулся кровавый след, переходящий в лужу под его телом. В животе зияло пять огромных дыр от когтей, растянутых до такой степени, что я могла разглядеть то, что было внутри его. Он всё ещё дышал, хоть и с большим трудом, так как скорее всего рёбра были сломаны и проткнули лёгкие. Его пустой до этого взгляд столкнулся с моим, и я увидела, как то смирение, что было в нём, сменилось удивлением, словно он не ожидал меня увидеть, словно и быть меня тут не должно. Но продлилось это не дольше пары секунд. Захлебываясь кровью, он из последних сил приказал мне бежать, срываясь на хриплый крик. И я правда хотела послушаться. Однако у существа были другие планы. Он посмотрел на прошлую жертву с какой-то сумасшедшей радостью, и я уверена, что, если бы не его пасть, заполненная двумя рядами острых зубов, он бы улыбнулся. Оно одной своей лапой схватило меня за руку, сжимая с такой силой, что я почувствовала, как ломается кость внутри, из-за чего не смогла сдержать вопля. Он кинул меня рядом с Кэссиди прямиком в лужу крови из-за чего моя одежда быстро стала пропитываться ей. Повернув голову к мальчику, я в который раз закричала, захлёбываясь слезами, потому что сейчас его глаза не выражали ничего. Он был мёртв. А его стеклянный взгляд смотрел в мою сторону, будто говоря о том, что скоро тоже самое случится и со мной. Я подскочила на ноги, надеясь убежать, попав в ту самую ловушку, которая предназначалась для младшего, ложная надежда, данная для того, чтобы оно повеселилось. Но далеко мне убежать не дали. Уже спустя пару метров оно появилось передо мной словно призрак. И появился он так резко, что я не успела остановиться, налетев прямиком на подставленную им руку, сама же себя и протыкая его когтями. А после в глазах потемнело на секунду, и я оказалась вновь рядом с телом мёртвого мальчика. Я кричала без остановки, желая исчезнуть, боясь проходить через то же, что и мальчишка. Мне было так больно и так страшно, что я уже не осознавала происходящего. И я не видела, как мои крики разозлили существо, которое после, схватив меня за голову одной лапой и второй голову Кэссиди, стало прижимать их друг к другу. Мой крик усилился, когда я почувствовала, как трескается мой череп. Но продлилось это недолго. Крик стих в тот момент, когда череп раскололся на части как разбитая банка, смешиваясь содержимым с мёртвым мальчиком. А существо в последний раз взглянув на свои лапы, покрытые кровью и тем, что осталось от пары мозгов, исчезло так же тихо, как и появилось.***
Открыв глаза, я закричала. Вернее, попыталась, так как мой рот зажали, не давая сделать этого. Я начала дёргаться, надеясь вырваться из его рук, боясь того, что ещё он сотворит со мной. Меня трясло от страха и инстинкты говорили бежать, но неописуемая боль в теле не позволяла сделать что-то большее, чем ничего не дающие дёрганья. Слёзы застилали обзор, но я не хотела вновь видеть это. Я просто хотела, чтобы это прекратилось, чтобы он не мучил и наконец убил меня. — Бет, пожалуйста, — тихий хриплый голос прорвался сквозь мои мысли, и я, уже было подумав, что свихнулась на фоне этой боли, раз слышу голос мёртвого Кэссиди, но он продолжился, — Дыши, держи себя в руках. И не кричи, умоляю, отец будет зол, если ты его разбудишь, — он сказал «отец». Ах, точно, мистер Афтон. Но как же?.. Двери в его и Майкла комнаты ведь… Мысли путались, и мозг не хотел думать, словно его расплющило под их натиском, — Не думай, — между тем продолжал Кэссиди, — Сейчас тебе надо успокоиться. Остальное после. Я уберу руки, только не кричи. Когда я кивнула, он, как и обещал, убрал руки от моего рта. После я, решив его послушать, старалась игнорировать ураган мыслей в голове и сосредоточилась на том, чтобы привести своё ментальное состояние в порядок. Постепенно с каждым рваном вдохом и выдохом моё сердцебиение стало приходить в норму, а вместе с тем боль, что сопровождала меня до этого, стала потихоньку отступать, позволяя наконец двигаться. Приняв сидячее положение, я стала утирать заплаканное лицо, неприятно раздражая кожу в тех местах, куда впивались когти существа. Замерев, я поняла, что следы от когтей, что должны были остаться на щеках, отсутствовали. Я начала оглядываться, понимая, что комната вновь сменилась, приняв истинный облик. Не понимая, что происходит, я посмотрела на мальчика, сидящего на полу и терпеливо ожидающего момента, когда я успокоюсь. И, поняв, что я больше не собираюсь закатывать истерики, а ожидаю ответов, начал говорить. — Мы умерли, — сказал он так просто, будто это было чем-то естественным. А я нахмурилась, почувствовав нарастающее раздражение из-за его спокойствия, — Мы умерли там. А здесь живы. Там можно умирать безграничное количество раз, но тут с тобой всё будет в порядке. Только следы от боли будут оставаться… — он говорил о фантомной боли, которую я почувствовала, когда открыла глаза. — «Там». Где это «там»? — Во сне, — он сказал это неуверенно, словно сам не понимая, — Время там идёт так же, как и здесь. Кошмары оживают в двенадцать ровно. — Метафора? — Нет. Кошмары. Их ты видела, — у меня прошёл холодок по спине при воспоминаниях о том монстре и существе, — В реальности они не плохие. Тебе нечего бояться. — Реальности? Они есть в реальности? — я понимала, что меня начинает вновь окутывать страх, но, заметив всё ещё спокойного Кэссиди, я постаралась держать себя в руках. — Подожди, — бросил он и, поднявшись, вышел из комнаты. Я терпеливо ждала его возвращения, стараясь не дёргаться от каждого звука. Спустя пару минут он вернулся с коробкой в руках. Вновь сев на пол, он достал из коробки пять плюшевых игрушек, — Это Фредди, — он указал на коричневого мишку, — Это Бонни, Чика, Фокси… — он указывал на игрушки, чьи имена называл. Игрушки были довольно потрёпанными, хотя и не казались, старыми. У лиса вообще отсутствовала голова. Последнюю пятую игрушку Кэссиди держал в руках и смотрел на неё то ли со страхом, то ли с обидой, — Это Фредбер, — когда он сказал имя жёлтого медведя, я задумалась. В голове настойчиво билась мысль, что я уже слышала где-то эти имена. И видимо он правильно распознал эмоции на моём лице, поэтому объяснил, — Ты могла видеть их в мультсериале «Фредбер и друзья», — и я вспомнила как часто слышала разговоры дошкольников и младшеклассников, да что уж там, даже мои одногодки могли говорить об этом мультфильме. Я видела пару эпизодов, когда от нечего делать листала каналы. Семейный мультик, в котором постоянно происходили какие-то приключения, благодаря которым персонажи узнавали что-то новое. А в конце всегда появлялся Фредбер, подводя к итогу то, чему научились сегодня его друзья. — Хочешь сказать, что эти игрушки и есть те монстры? — поверить в это было сложно, да и не хотелось. Хотя сейчас я понимаю, что тот монстр, которого я увидела первым, скорее всего является Чикой, пускай и очень страшной. На это намекал клюв полный зубов и порванный слюнявчик. — Кошмары, — поправил он меня, — Их кошмарные версии. — Почему ты продолжаешь их так звать? — я понимаю, если бы это просто было привычкой, но он говорит так, словно это их имена. — Потому что они сказали об этом, — переспросить о том, умеют ли они говорить, мне не хватило смелости. — А что насчёт?.. — я не знала, кто тот персонаж, что убил нас. Я не слышала, чтобы о нём говорили. Да и в принципе всегда было только пять персонажей. Какой-то злодей в мультфильме? — Это Кошмар. — просто Кошмар. Это не приставка к имени. Он и есть кошмар, а не какая-то кошмарная версия. Оттого мне стало ещё страшнее, — Я не знаю как с ним бороться. — С ними можно как-то бороться? Он кивнул. И начал рассказывать о тактике, благодаря которой можно выжить. На мой вопрос о том почему они не входят в его комнату до тех пор, пока он не ошибётся он не смог дать чёткого ответа. Сказал, что это правила, которые поставил не он. Это звучало так, будто мы говорим не о стратегии, которая даёт шанс выжить, а о правилах в какую-то детскую игру типа пряток. Скорее всего для кошмаров так и было. Но не легче бы было просто схватить и убить? Или они это делают для большей азартности? Или же им хоть чуть-чуть стало жаль беспомощного ребёнка и поэтому они дали ему фору? Сомневаюсь. Сказал о времени этой «игры». И, затронув время, не мог проигнорировать и следующее. Он рассказал о Плюштрапе, игрушке, сидящей на чердаке. Эту игрушку приволок на прошлое день рождение младшего Майкл, думая, что она может ему понравится, но она оказалась настолько жуткой, что Кэссиди запрятал её на чердак. Сейчас Плюштрап был для мальчика и спасением и наказанием: при победе в игре с ним он мог получить отсрочку от кошмаров на два часа, а при проигрыше — мало того, что никакой отсрочки не происходило, но и Кэссиди получал какое-либо ранение, мешающее ему в полной мере бороться с кошмарами. — К Плюштрапу можно попасть если лечь спать за пол часа до двенадцати, — пояснил он. — А если ещё раньше? — А ты хочешь ещё раньше оказаться там? — я поджала губы и отрицательно мотнула головой, — На самом деле я не могу понять, почему ты там оказалась. Если ты заметила, то дверей в другие комнаты там нет, — я согласно промычала, ожидая, что он скажет далее, — Так что никто не видит их, — я предположила, что это из-за того, что я в его комнате спала, но он опроверг эту теорию, — Я не видел тебя там, когда очнулся. Да и когда я пытался спрятаться от них, ночуя в комнате отца, я всё равно оказывался здесь, — меня напрягла мысль, что от них не спрятаться. И уж ещё больше напрягло то, что теперь я тоже часть их игры. Но было то, что не давало мне покоя. — Как давно ты их видишь? — он посмотрел на меня устало, словно не ребёнок он вовсе, а старик, переживший что-то ужасное за свою жизнь. — Год… без нескольких дней, — и сердце сжалось от этих слов. Оттого он не казался мне таким же ребёнком как остальные — слишком рано пришлось повзрослеть. — И как долго это будет продолжаться? — он пожал плечами. — Пока не выиграю… А когда и как он выиграет никто не знает…