Холод и яд

      Варя, конечно, подозревала, что услышит о себе много нового и неприятного, когда положила перед ещё не успевшим даже расстегнуть куртку Филом два пакетика порошка, похожего на муку, и засунула руки в карманы толстовки. Фил замолчал. Хмурился, переводя взгляд с пакетиков на Варю и обратно. И Варя буквально кожей чувствовала, как медленно нагревается воздух вокруг них. Фил хриплым полушёпотом спросил, что это. Варя ответила так, как думала.       Снова повисла тишина. Звук расстёгивающейся молнии распилил тишину противным вжиком, словно вилкой по стеклу. Варя содрогнулась и приподняла одну бровь. Фил скрипнул зубами:       — Зачем?       — Что «зачем»? — наморщилась Варя, невольно отшатываясь: от парня веяло какой-то угрозой.       — Зачем ты притащила эту хрень сюда?! — вскрикнул Фил, взъерошивая волосы.       Варя сжалась. Показалось, что из-под кожи выступили тысячи малюсеньких острых игл, готовых разить каждого, кто посмеет её коснуться. Рыкнула:       — А что мне было с ней делать? Выбросить в школьном дворе, на глазах полицейских и папы? М-м-м… Прелесть какая была бы, а! Или… Не-ет… Лучше было выбросить во дворе, когда все в окна глазеют и дети с горки катаются. Да?!       — И поэтому ты притащила наркоту домой, да ещё и показала мне. Найс! — оскалился Фил, перехрустывая пальцами. — Конечно, это ведь сразу всё решит!       Варя сердито перекинула косу на грудь и поджала губы. Слова Фила переворачивали её поступок, показывая его лицевую сторону. И это действительно выглядело глупо. Варя не знала, чем руководствовалась, когда решилась пригласить Фила домой и рассказать ему об этой проблеме. В кино десятки раз наркотики смывали в унитаз и раковину, а потом начисто вымывали квартиру и руки, уничтожая все следы — Варя могла сделать точно так же. Почему-то не сделала.       Варя не могла ошибаться. Всё, что она делала, казалось ей единственно возможным верным вариантом. Поэтому, натянув на лицо непробиваемую маску и мысленно приглушив восприятие мира, она выдохнула:       — Ну, блин! Это ведь не только мои проблемы, но ещё и твои, Артёма… Откуда я знаю, что надо делать с наркотиками? А вдруг это и не они вовсе, а… — Варя нервно передёрнула плечами. — Мука какая-нибудь.       Варя старалась держать лицо, но взгляд лихорадочно метался из угла в угол, стараясь не наталкиваться на Фила, а уши заполыхали. Варя прекрасно осознавала, что несёт сейчас абсолютную глупость, но отступать от своих решений не привыкла. Да и не объяснять же Филу, в самом деле, что ей просто понадобилось поделиться этой проблемой с кем-нибудь.       Вернее, именно с ним.       Конечно, можно было довериться и Маше, и даже рискнуть Виктору. Маша бы, наверняка, испуганно шептала о заговоре, Виктор бы красиво вылил на Варю ушат ехидства… А Фил просто нервно заорал:       — Ты дура или да?!       Варя дёрнулась, локоть задел флакон цветочных духов, и он со звяканьем упал на комод. Варя услышала звенящую тишину. Фил что-то кричал, активно размахивая руками и поминутно взъерошивая волосы, словно не знал, куда их деть. Метался по узкой прихожей туда-сюда и, кажется, то издевательски предлагал Варе попробовать (ну, а что, раз ей кажется, что это мука!), то говорил, как здорово будет, когда эту наркоту найдут в квартире мэра, то нервно смеялся, что все вокруг него наркоманы, один он, оказывается, самый правильный.       — Притащить наркоту в дом! Очень умно, просто сто из десяти, Варь. Ну, а что такого, правда же! А может, это из-за твоего отца всё, а? Может, это на него заказ был? А как подступить к мэру? Через его дочку. А к ней как? Через названого брата, разумеется. У них же такая крепкая дружба и любовь. Все дела. А потом хоба — и госдурь! И тогда папу твоего пришьют. Потому что прокуратура все дела контролирует.       Варю потряхивало от негодования. Она нервно растирала ладони до жара, словно бы пыталась отмыть их от криков Фила. В груди клокотало что-то горячее, удушающе-колючее — обида. Варя хлопнула ладонью о тумбу, отбивая ладонь до судорожного жара, и в яростном вопле сорвала голос:       — Не ори на меня!       Фил заткнулся. Не просто замолчал, а именно заткнулся, проглотив остаток фразы на полуслове. И поднял глаза на Варю. Посмотрел внимательно, напряжённо и не с яростью, как она ожидала, а как будто со страхом. Варя дёрнулась. Нижняя губа, и без того пульсирующая от ранки, опасно подрагивала. Ещё одно слова Фила — и Варя бы точно разревелась.       В тишине Варя передвинула флаконы духов и подтянула к себе пакетики с наркотиками, шепнув, чтобы Фил уходил. Он всё равно не хочет и не может помочь, значит, она справится сама. Она ведь может справиться сама, в самом деле.       Фил бухнулся на пуфик, сцепляя пальцы в замок, и задумчиво покусывая изнутри щёку. В виски вдруг застучала тупая боль, и пальцы сами расплели длинную косу. Массируя одной рукой голову, а в другой сжимая эти злосчастные пакетики, Варя отошла к противоположной стене и небрежно плюхнулась на пол.       Пакетики валялись справа, Варя путалась пальцами в волосах, шумно дыша. Обида дрожала на кончиках ресниц, но Варя не позволяла ей пролиться слезами: и так уже наревелась за день. На душе было паршиво. Можно было, конечно, прогнать Фила и затаить на него смертную обиду, но Варя не могла. Не могла потерять ещё одного человека, от которого на душе становилось теплее и легче. Не могла потерять человека, в чьих объятиях сегодня нашла тепло. Не могла потерять человека, от прикосновения к которому по телу разливались спокойствие и уверенность, даже если вокруг бушевал шторм.       — Прости.       — Прости.       Сказали это одновременно шелестящим шёпотом в пустой квартире.       Варя считала себя виноватой: если бы не её глупое желание разделить с Филом проблему, ощутить его рядом с собой, ничего бы не случилось. Никто бы ничего не узнал. Когда она заговорила об этом, путано объясняя, что растерялась или испугалась — сама толком не поняла — что ей понадобился человек, что лучше Фила бы её никто не понял, он сполз с пуфика на пол и, забрав пакетики, бухнулся рядом с ней.       — Я дура, да, — выдохнула Варя, отводя взгляд.       Фил криво ухмыльнулся и играючи подбросил пакетики.       — Пойдём, уничтожим их, что ли.       — А как? — доиграть роль испуганной наивной девочки Варя решила до конца.       Она знала, что Фил осторожно вспорет пакетик и высыплет всё его содержимое в раковину. Знала, что мощным потоком зальётся вода и даже предполагала, что он своей металлической зажигалкой подпалит пакетик, и тот начнёт медленно обугливаться, распространяя по квартире зловоние.       — Это уже перебор, — зажимая локтем нос, буркнула Варя, распахивая настежь кухонное окно и жадно вдыхая крепкий зимний воздух, отчего-то показавшийся сладковатым.       — Ничего подобного, — самоуверенно отозвался Фил, засовывая руки в карманы джинсов. — Если им надо, они и в мусорке могут пошариться.       — Сомневаюсь, — вздохнула Варя, раздвигая мамины цветы и усаживаясь на подоконник, — они как папу увидели, так испугались. Они же не знали, кто я.       Фил неоднозначно повёл бровью. Явно сомневался, что полиция отступит, узнав, кто отец Вари, да и Варя почему-то была в этом не особенно уверена. Когда доплавилась последняя капля полиэтилена, когда тряпка смахнула все мельчайшие крупицы в раковину, когда было вынесено мусорное ведро, Варя вдруг ощутила невероятную лёгкость и блаженство. И совесть как будто тоже перестала назойливо постукивать в сознании. «Ну правильно, — Варя улыбнулась этой невесомости в душе и даже крутанулась вокруг своей оси от переполнявшей её радости, — я же теперь ничего не скрываю. Ничего ведь и нет!»       — Спасибо, — неловко погладила Фила по руке, скользнув пальцами по шероховатым костяшкам.       — Да не за что, — отмахнулся он. — Ну это… Я тебе больше не нужен?       «Дурацкая фраза, — поджала губы Варя, — можно было сказать «я пойду», а это… Как будто я его ненавижу прям!» Варя вышла в прихожую. Фил неловко мялся около куртки, словно бы не хотел уходить. Варя так же неловко мялась у кухонной арки, а внутри всё сжималось, словно бы не желая отпускать. Задумчиво подёргав не травмированную сторону губы, Варя вздохнула:       — Ты, может, есть будешь? Я рожки по-флотски готовила на обед. Подогреть надо только…       — Буду! — обрадованно согласился Фил и счастливо метнулся в сторону гостиной, на ходу пытаясь что-то нашарить в карманах.       Куртка с шумом сползла на пол. Варя не смогла сдержать улыбки. Сегодня ей очень не хотелось оставаться одной. Покачав головой, она запнула разбросанные Филом кроссовки под обувную стойку, его пуховик повесила на крючок в шкафу и неторопливо прошла на кухню. Поёжившись от холода, закрыла окно на проветривание. Всё равно неприятный запах и чёрный дымок исчезли, когда Варя выносила мусор. Оставался лишь какой-то мерзкий привкус, который, впрочем, Варя списывала на собственную мнительность и зацикленность на проблемах.       Зажигалка никак не хотела вспыхивать. Варя щёлкала раз за разом, огонь хлопал и тут же гас. Звонкий треск раздражал. Варя рассерженно тряхнула зажигалку: «Папа может всё, что угодно, только не заправить зажигалку! Говорю же: нужна горничная. Не-ет, блин!» Указательный палец упрямо вновь и вновь нажимал кнопку. Наконец, пламя вспыхнуло и тут же затрепетало от непонятного дуновения. Варя едва успела поджечь газ.       Насторожилась. По квартире тянуло горьковатым сквозняком, обжигающим босые ноги. Варя принюхалась: пахло сигаретами.       — Су-у-упер! — Варя растянула губы в приторно-сладкой улыбке и, грохнув сковородкой с рожками о плиту, рванула в свою комнату. — Я его убью.       Фил действительно по-хозяйски стоял на небольшом балконе её комнаты, каким-то образом пробравшись сквозь бардак. Варя, стараясь игнорировать стыдливое полыхание ушей, распинала по углам несколько мягких игрушек и коробок с журналами, наспех застелила постель, крутанула рюкзак на рабочем кресле и замерла на пороге балкона, укоризненно сверля взглядом затылок Фила.       Он даже не обернулся. Словно бы и не заметил, что она пришла и стоит вот тут, подбирая слова для преисполненной негодования речи. Варя, качнув головой, медленно двинулась к Филу. Едва не споткнулась о коробки, которые папа обещался как-нибудь на досуге отвезти в гараж уже как полгода (всё та же отцовская привычка не доверять жизнь своей семьи никому, кроме себя), смахнула как бы между прочим снег с коробок, стоявших ближе к Филу и, плюхнулась на ближайшую, надеясь, что там её старая одежда, а не какой-нибудь компьютер. Фил обернулся и по-дурацки улыбнулся Варе, небрежно стряхивая пепел на улицу.       Варя недовольно вскинула бровь:       — Ты ничего не попутал, а, друг любезный?       — В смысле?       Фил коротко затянулся и небрежно выдохнул в сторону. Варя невольно проследила за тем, как седоватое облако дыма растворяется в белизне улицы. Фил выглядел гораздо лучше, чем когда пришёл к ней, когда стоял на пороге, переминаясь с ноги на ногу и не зная, куда деваться. Сейчас он словно бы вновь обрёл себя настоящего, с насмешливой улыбкой, горящим взглядом и твёрдой уверенностью во всём, что творит. Мотнула головой: мысли опять уносили её совершенно не в ту сторону. Она должна думать о том, чтобы как можно меньше вещей в квартире пропитались горечью дыма, а не о том, что происходит с Филом во время курения.       Фил не замечал её безмолвного холодного гнева и, продолжая наваливаться корпусом на широкий подоконник, курил. Варя скрипнула зубами и злобно напомнила:       — Мне кажется, или мы уже обсуждали, что курить в моём доме нельзя.       Фил высоко вскинул брови, как если бы услышал это впервые. Варя мило оскалилась в ответ.       — Так и я не дома, а на балконе. Это почти на улице! — Фил похлопал крышечкой сигаретной пачки. — Кстати, ты говорила это в прошлый раз. Сейчас табу на сигареты не было.       — Ты издеваешься?! — дёрнулась Варя, коробки за её спиной опасно зашатались.       — Да…       Широкая улыбка Фила стала последней каплей. Варя рванулась вперёд, забирая из его рук коробку. Фил дёрнулся. Догоравшая сигарета кометой устремилась вниз с девятого этажа. Пачка оказалась в Варином кармане.       — Это типа если пьянку нельзя предотвратить, то её надо возглавить, да? — напряжённо хохотнул Фил, пока Варя изучала неприметную синюю пачку. — Огоньку?       — Щ-щас! — хмыкнула Варя. — Получишь перед уходом.       — Эй, это незаконно! Мои сиги! Отдай, — Фил протянул руку.       Варя немедленно отшатнулась, пряча пачку за спину. Фил увещевал, что больше в квартире дымить не будет, что понял, чем это чревато, что обязательно исправится и будет её слушаться, что Варя самая лучшая подруга. Варя с трудом сдерживала смех и упрямо мотала головой: с таким, как Фил, работали лишь строгие санкции и изъятие орудия преступления.       Но Фила, очевидно, такой расклад не устраивал, поэтому когда Варя всё-таки не выдержала и прыснула от очередной его комичной фразы, он резко схватил её за руку. Равновесие они потеряли, и Варя, пряча сигаретную пачку в карман толстовки, повалилась на коробки. Фил упал сверху, и Варя, сдавленно пискнув, зажмурилась и на миг даже перестала дышать. По ним прокатилась пара небольших коробок, кажется, с летними вещами. А потом стало тихо. Глупый смех не рвался из груди, Фил ничего не говорил. Всё, что могло упасть — рухнуло.       Варя открыла глаза. Её словно бы насквозь прошило молнией — покалывание пролегло под кожей, заставляя шевелиться волоски по всему телу. Фил смотрел прямо на неё, тяжело и шумно дыша. В его зрачках Варя успела ухватить отражение своей фигурки, как-то неловко распластавшейся на коробках.       В сериалах и простецких романах герои обычно в такие неуклюжие моменты близости целуются. Поддаются жару и страсти. В абсолютно пустом Варином сознании вспышкой фотоаппарата вдруг нарисовалась картинка их с Филом поцелуя. Она туго сглотнула. Фил неловко хохотнул, и медленно отодвинулся от Вариного лица. Как-то неуклюже опираясь на подоконник, он слез с Вари и застыл в полуметре, неловко одёргивая чуть задравшуюся бледно-голубую рубашку. Варя медленно села, приглаживая взъерошенные волосы, и напомнила про макароны.       — Ага, — выдохнул Фил. — Сейчас я только, руки помою.       — Раковина в конце коридора, прямо рядом с кухней, — зачем-то промямлила Варя, во все глаза глядя на Фила.       Он неприлично быстро покинул балкон и комнату, оставив её одну. А Варя шумно выдохнула, пальцы сами разделили волосы на пряди, заплетая их в простую тугую косу. Под кожей полыхал жар, и совсем не ощущалось январского мороза.       Поцелуя не состоялось.       Внутри всколыхнулась волна горечи, гася жар. Стало зябко. Варя смахнула серые крошки пепла с подоконника, сердито задвинула фрамугу, захлопнула балкон. Прислушалась. В ванной прекратила шуметь вода. В душе дёрнулась горько-солёная обида. Варя покачала головой: она думала, что ничего более странного и пугающего за сегодня не произойдёт. Но эта неправильная слабость в коленях; тепло, разливающееся по телу от низа живота; мысли о поцелуях — это всё не было новым, скорее хорошо задвинутым назад старым. Варя изо всех сил второй год старалась отключать эти ощущения, а они всё же прорвались, придавив её, словно камнепад.       Варя, облизывая губу, повернула налево и едва не врезалась в Фила. Он стоял на пороге ванной, вытирая лицо краем её полотенца. «Постирать, — на автомате заметила Варя и кивнула в сторону кухни. — Интересно, чего он такой красный?»       Впрочем, лгала самой себе. Интересно уже не было. Водоворот внезапного несбывшегося желания утягивал её куда-то в глубину, и Варя смотрела на Фила уже с каким-то сожалением. Не то чтобы она верила, что в жизни всё бывает, как в кино или романах, но сейчас почему-то захотелось именно такого. Чего-то горячего, импульсивного, порывистого — как сам Фил.       В комнате висело напряжение. Варя не знала звука отвратительней, чем кухонная тишина, монотонно разрубаемая постукиванием вилки о тарелку. Когда вроде бы и стоит о чём-то поговорить, и есть о чём говорить, но не получается. И приходится утомительно ждать какого-то знака к началу разговора.       Варя мучительно подбирала фразу, всячески её перестраивая и переворачивая. Кривилась, потягивая растворимый кофе: ей не нравилось. Она, как какая-то легкомысленная дура, думала о том, почему Фил пришёл к ней в этой ужасно подходящей ему рубашке, откуда он добирался до неё, по вкусу ли ему еда. А должна была думать, как решать проблему с Тёмой и наркотиками.       — Ты чего такая кислая? — неторопливо протянул Фил, сдвигая рожки в кучку и лениво накалывая их.       — А мне петь? — вопрос вышел слишком резким, и Варя с силой прикусила губу, одёргивая себя. — Просто… Понедельник и вправду день тяжёлый.       Фил приподнял бровь и многозначительно хмыкнул:       — Как будто если бы это случилось в субботу, было б легче.       Варя неопределённо пожала плечами. Фил доел всё до последней крошки, поставил тарелку в раковину и, сполоснув пальцы, поблагодарил.       — Кофе? Чай?       — Кофе. Со сливками! — с готовностью согласился Фил, усаживаясь обратно.       Варя неторопливо зашевелилась по кухне, разводя растворимый кофе. Не чета варёному, конечно, но свою цену в пятьсот рублей более чем оправдывал. Отломала сливки в пластиковой баночке, поставила перед Филом и уселась на свой стул, подтягивая колени к груди.       — Даж вкуснее, чем твой варёный, — усмехнулся Фил.       — Эй! — обиженно вскинулась Варя.       Готовка была её Ахиллесовой пятой. Варя делала всё идеально или почти идеально, кроме готовки. То котлеты подгорали, то яичница была пересоленной, то омлет растекался комочками — совершенно не так, как надо. Но Варя хвалила себя уже за то, что она пыталась и что парни никогда не отказывались от её еды (хотя мамину, конечно, съедали быстрее). По крайней мере, на её предложение приготовить ещё никто не отчеканил глухо и напряжённо, что не будет есть.       — Да ладно тебе. Кофе варить — это сложная штука. Даже у меня не получается хорошо.       — Да-аже… — Варя фыркнула, закатив глаза.       Она была уверена, что Фил может лишь заварить кашу — и то, исключительно в переносном смысле. Он недовольно вздёрнул бровь:       — Ты чего?       — Ничего, — Варя прищурилась: белое солнце неудачно сдвинулось после обеда, и теперь слепило глаза. — Кофе тебе понравился, а как тебе рожки?       Фил неожиданно замялся. А потом, глубоко вдохнув, на долгом выдохе вывалил на Варю недостатки её рожек, активно жестикулируя руками. Кружка гулко стукнула о столешницу. Кажется, этот день решил пустить Варю по канату над пропастью. Она шумно выдохнула, поднимаясь и одёргивая домашнюю толстовку. Фил напряжённо проследил за ней, торопливо допивая кофе.       — Если ты такой умный, может, научишь? А то критиковать все горазды, а вот на деле показать… — горделиво передёрнула плечами Варя.       На самом деле, ни секунды не сомневалась, что Фил сейчас рассмеётся, подмигнёт ей и скажет, что судил по блюдам, которые ест сам. Однако Фил самодовольно усмехнулся. Эта улыбка, всегда пробуждавшая в Вариной душе чудную радость, сейчас не сулила ничего хорошего: она означала, что Фил уже победил, ещё не вступив в бой. Он торопливо допил кофе, с грохотом отодвинул стул, встал и, замерев посреди кухни, огорошил Варю простым вопросом:       — А где у тебя фартук? Не хочу испачкать брюки.       Варя выпала. Даже переспросила, так ли услышала его вопрос. Фил, расстегнув манжеты, закатал рукава рубашки по самые локти и совершенно буднично пояснил, что во время готовки есть шанс испачкать одежду, а ему и так недавно влетело за порванные брюки.       Варе показалось, что она уснула. Она больше на автомате стянула с крючка огромный фартук с эмблемой футбольного чемпионата и протянула его Филу. Тот был слишком оживлённым. Обрадованно завязал его и потребовал назвать блюдо для готовки.       Оказалось, он умел всё. Вернее, почти всё: его возможности были ограничены возможностями кухни и доступными ингредиентами.       — Папа хотел суп, — пожала плечами Варя, забираясь на подоконник и всё ещё в ступоре глядя в стену. — Никогда не любила супы. Погоди, ты серьёзно?       — А разве я похож на клоуна? — вскинул бровь Фил.       Варя заулыбалась. Он, конечно, нередко выкидывал что-нибудь эдакое, ненормальное, иногда забавное, иногда дурацкое, но сейчас он был абсолютно серьёзен — Варя откуда-то это знала. Фил обаятельно улыбнулся в ответ и под отрывистым руководством Вари стал набирать ингредиенты для горохового супа. Он суетился самозабвенно и активно: набрал картофеля, замочил горох, вооружился ножом и вдруг завис, с наигранным подозрением прищуриваясь.       — Варя… Мне кажется, или ты меня дурачишь.       — В смысле? — Варя оторвалась от чтения главы и посмотрела на Фила самым невинным взглядом, на какой была способна. — Ты о чём?       — Ты ж любишь учиться! — широко улыбнулся Фил, и Варя заблокировала телефон, обречённо настраиваясь на суету по кухне. — Давай научу тебя готовить суп!       — Ну ни-е-ет… Я не люблю учиться, я просто привыкла, — застонала Варя, болезненно морщась и лениво сползая с подоконника. — Ни-и-е-т.       — Да. Да. Да. — С садистским удовлетворением талдычил Фил, пока Варя со скоростью ленивца добиралась до раковины.       Она притормозила было у стола, но Фил вдруг с невиданной решимостью за руки рванул её к себе. Едва не столкнулись носами. Фил тут же отпустил Варю и, словно растерявшись, принялся очищать картофель. Ей коротко приказал нарезать лук и морковь. Якобы у неё лучше получится. Спорить было бесполезно. Варя встала за разделочную доску и принялась медленно нарезать лук. Удары ножа о пластик неприятно колотили по слуху. Фил предложил включить музыку. Варя смело включила свою, заранее подготовив щит: «Да, русская, да рок и альтернативный рок. Да, проскальзывает попса и что?!»       На удивление, Фил, обычно отпускавший язвительные комментарии в отношении русской музыки, промолчал. И работа потекла гораздо веселее. Только вот стоять рядом с Филом было слишком тесно. Он широко работал локтями, то и дело делал замечания Варе, мол, она неправильно держит нож или слишком широкими кубиками режет морковь. А когда ему надо было переместиться — Варя сердито сопела, потому что он как-то ласково и небрежно обхватывал её за талию, двигая туда-сюда.       — Лады, — вдруг выдохнул Фил, — давай я займусь бульоном, а ты пока картофель кубиками нарежь для супа-пюре. Гороховый в пюре вкуснее, чем простой. Отвечаю.       Варя, поджав губы, кивнула. Филу готовка определённо доставляла удовольствие. Он с каким-то возбуждением рассказывал ей, как правильно нарезать картофель, то и дело косился на её ленивые движения, проверял и подгонял. Варе не нравилось. Картошка разъедала обветренные пальцы, руки устали держать так и норовивший полоснуть по коже нож. «Ужасно», — нахмурилась Варя, закатив глаза.       Нож соскользнул. Рука взметнулась вверх. Маленькая ссадина вспыхнула на фаланге.       — Чёрт, — облизывая палец, ругнулась Варя. — Дурацкий суп.       — Ты просто неправильно режешь.       Добродушный тон Фила показался саркастически-издевательским, и Варя во второй раз за день попросила его продемонстрировать свои таланты. Фил второй раз за день согласился. Варя хотела слинять и оставить кулинара на кухне с его стихией, но его рука, крепкая, прохладная, задержала её запястье:       — Я кому показывать буду?       Варя угрюмо встала за разделочную доску. Фил оказался прямо за ней. Варя спиной чувствовала его твёрдую грудь, вдоль щеки стелилось его тёплое дыхание, жёсткие пальцы со сбитыми костяшками накрыли ладони. Он сжимал её руки крепко, но бережно, как в детстве делали родители, пытаясь её научить рисовать или составлять из кубиков слова. Варя коротко вдохнула и смотрела на всё отрешённо, каждой клеточкой впитывая момент близости с Филом.       — Я правильно делаю? — спросила, чуть наклоняя лезвие ножа.       — Почти, — хрипло выдохнул Фил, словно бы его что-то душило.       От него пахло горечью сигарет и чем-то терпким, как апельсин или корица. От него веяло теплом и уверенностью. И Варя скользила взглядом по мелким шрамам на его руках, по сбитым костяшкам и родинкам на предплечье.       Фил осторожно сдавил правую руку, и она ослабла, выпуская нож. А потом его ладонь скользнула на талию, забираясь под худи и холодя полукасанием кожу.       — Ты просто охрененная.       Губы приоткрылись в немом вопросе. Варя покрылась мурашками. Она не думала, что три слова могут бить так, как пущенная снайпером пуля. Точно. Стремительно. Смертельно.       — И ты, — зачем-то выдохнули губы, хотя правильного эпитета к Филу Варя подобрать не могла.       Уши давно горели смущением, за ними уже щёки наливались жгучей краской, разъедающей кожу. Варя не понимала, что происходит. Её нервы словно бы обнажились, остро воспринимая пар кухни, запах бульона, тепло Фила, ритмичную музыку. Фил резко двинул рукой, и Варя, словно безвольная кукла, развернулась к нему. Лицом к лицу, глаза в глаза, нос к носу.       Губы к губам.       Фил поцеловал её. Поцеловал её с удивительной для его импульсивности нежностью и словно бы робостью. Варя прикрыла глаза, погружаясь в себя.       Целоваться было потрясающе.       Жарко, горьковато-сладко, безумно. Варя интуитивно скользнула ладонями по груди Фила, сжала его плечи, и всё её тело подалось навстречу ему. Варя позволяла Филу вести, целовать её горячо и чувственно.       Опухшая губа вдруг напомнила о себе нервной пульсацией. Фил её прикусил. Не сильно, но достаточно, чтобы солёный металлический привкус крови коснулся языка. Варя дрогнула и невнятно простонала. Под её пальцами напряглись мышцы Фила, и он отпрянул, словно испугавшись. Варя раскрыла глаза, покорно отпуская рубашку парня.       Они отступили друг от друга. Палец Вари рефлекторно коснулся кровоточащей губы, руки Фила скользнули в карманы брюк. Взгляды не пересекались: лихорадочно метались по кухонным приборам и крошкам на столе, но снова и снова наталкивались друг на друга. «Что это было?» — заезженной пластинкой крутилось в голове, но голос как будто исчез.       — Я это, — Фил кивнул большим пальцем за спину, — пойду. Покурю.       — Ага, — выдохнула Варя, засовывая руки в карманы; её передёрнуло: без касания Фила вдруг стало как-то пусто и холодно посреди уютной персиковой кухоньки. — Только не дома.       Кажется, это был именно тот ответ, которого ожидал Фил, потому что он смерчем метнулся в прихожую и уже через секунду оказался одет у двери. В ладонь попала пачка сигарет, и Варя сдавленно хрюкнула:       — Фил! Сигареты!       — А… — наполовину перешагнувший порог Фил обернулся. — Блин. Забыл.       Варя торопливо дошла до Фила, впихнула ему в руки пачку и слишком стремительно для той, кто только что с наслаждением целовался, захлопнула дверь. Ноги перестали держать, и Варя, вцепившись в холодную дверную ручку, как в спасательный круг, сползла вдоль двери на пол. Пальцы расцепились и на автомате повернули замок. Дверь щёлкнула, запирая Варю в своей квартире, своём доме, своей крепости.       В кухне гремела музыка о такой сильной любви, которую никто ещё не знает. В уши били частые удары сердца. Оно колотилось о рёбра, кажется, ещё сильнее, чем там, в приёмной у директора, и Варя поняла, каково это: когда сердце хочет выскочить из груди. Сбоку закололо, заставляя сделать глубокий вдох.       Варя потерялась. Её закрутило в водовороте собственных чувств и эмоций, и этот поцелуй с последующим бегством ничего не расставил по местам. Стало только хуже. Если раньше в её душе просто бушевала буря, то сейчас определённо начался Армагеддон, разрушающий все иллюзии. Варе казалось, Фил терпеть не мог её и лишь для виду натягивал иногда маску сочувствия. Варя верила, что испытывает то же самое.       Варя легонько стукнулась затылком о дверь, нервно подрагивая и теребя удушающую толстовку. Под полуприкрытыми веками красочным калейдоскоп проносились причудливые кусочки их с Филом отношений. Случайные и не очень столкновения, заботливые прикосновения, нежно-неловкие улыбки и беззлобно-язвительные подколы.       Слёзы вновь потекли по щекам, разбивая рваный смех и глухое отчаянное постукивание кулаком по двери.       — Чёрт! Чёрт-чёрт-чёрт! — жизнь внезапно слишком круто снесла её в кювет. — Я и влюбилась? Ну не-ет. Так ведь не бывает. Это только в кино любовь-морковь. Я не могла… Влюбиться. В Фила. Чёрт, я влюбилась в Фила. Влюбилась!       Варя беззвучно смеялась, не зная, что делать с этими чувствами, вырвавшимися на волю. Их было слишком много. Они кружили, душили, бросали в разные стороны. А без Фила разобраться с ними было нереально.       Варя сидела на диване, поджав колени к груди и без восторга наблюдая за перемещением героев по экрану. Фила не было уже полчаса. Недорезанная картофелина чернела на разделочной доске, в кастрюле остывал бульон, вяли овощи. Варя честно пыталась готовить без него, но ничего не получалось. Нож постоянно соскальзывал, так и норовя оттяпать ей палец, лук прожигал глаза, курица плавала странным куском среди белой пены. «Не мой день», — решила Варя, удаляясь ровно в шесть смотреть любимый сериал.       В дверь позвонили, и Варя торопливо скинула в сторону подушку и едва не опрокинула столик. Папа не любил ждать под дверью. Поворот, нажатие, щелчок. Дурацкая привычка наваливаться на дверную ручку сыграла с ней злую шутку: Варя едва не вывалилась наружу, на холодный подъездный бетон. Удержалась и лишь сдавленно пискнула.       Перед ней стоял Фил, сверкая привычным озорством во взгляде и уверенной ухмылкой. «Обожаю», — тихо пронеслось в сознании Вари на удивление спокойно и размеренно. Варя недоумённо распахнула глаза, хотела было сказать, что не ожидала его увидеть, но вовремя стёрла этот неуместный комментарий с языка. Фил просочился в квартиру как-то боком и, словно набравшись сил, выпалил:       — Короче, — усмехнулся собственным словам, — вообще я знаю, в каком всё порядке. Сначала притирки, подколы, потом там признание-поцелуи. Свидания. Вечер при свечах и завтрак в постель. — Хмыкнул. — Ну там ещё между всяким этим цветы-конфеты. Но ты же не против, если у нас будет экспресс-курс, а?       Фил стремительным жестом выудил из-за спины две жестяные банки кофе и три шоколадки. Варя хлопнула дверью: «Господи… Фил!»       — Не рассчитывай на завтрак в постель так скоро, — многозначительно приподняла бровь Варя, растерянно принимая тёплые банки кофе и шоколад.       — Вот бли-ин, — с наигранным разочарованием протянул Фил. — Ну хотя б на вечер в твоей компании я могу рассчитывать?       Варя кивнула. Фил торопливо разделся и нырнул в ванную, откуда крикнул сквозь шум воды:       — А что там у нас с супом?       — Ничего! — крикнула Варя из гостиной, раскладывая на журнальном столике сладости. — У меня включился режим Насти Каменской.       — В смысле?!       Варя вернулась в кухню и небрежно усмехнулась:       — Это когда ничего не получается, и на продукты смотришь на уровне «что это за явление».       — Ты просто готовишь без души, — подмигнул Фил, затягивая фартук. — Ты втянись. Это ведь круто!       Варя фыркнула. Но не заразиться воодушевлением от Фила не смогла и вернулась к картофелю. Они готовили суп, перешучиваясь, и смущённо улыбались, случайно сталкиваясь в такой тёплой и светлой кухоньке. Обсуждали кино, фильмы, а иногда и семьи. И Варя каждый раз невольно притормаживала работу, слушая, как Фил рассказывает о матери и отце. Об отце он говорил холодно и даже жёстко, сквозь зубы и вскользь, не уделяя ему должного внимания. О матери чуть дольше: всё-таки именно она заразила его любовью к вкусным блюдам и готовке, а потом и невольно заставила учиться готовить постоянным отсутствием дома.       Тёплый суп стоял на плите, на часах было полседьмого, в гостиной телевизор разбивал вечерний сумрак, шуршала фольга и жестяные банки. На небольшом, в общем-то, диване с Филом было не тесно, а очень даже уютно. Варя доверительно склонила голову к его плечу, облизывая испачканные шоколадом пальцы.       — Блин! Нифига он крут. Надо взять на заметку, — дёрнулся Фил, когда главный герой использовал первую попавшуюся под ноги жестянку в качестве оружия.       Варя немедленно уселась ровно, перекинула косу на грудь и цыкнула, что такими темпами он прописку себе выбьет в травмпункте. Подтянула к животу подушку, устало ссутуливаясь: полчаса лежать на плече парня, конечно, очаровательно и мило, но шея затекла. Съела ещё дольку шоколадки, с наслаждением вздыхая.       — А суп?       — А его папа пусть ест, — махнула Варя рукой, — я не сомневаюсь, что он вкусный. Но меня и такой ужин устраивает.       Посмотрела на Фила и не смогла не улыбнуться. Сейчас он казался не просто удивительно симпатичным, очаровательным или привлекательным — родным. Он поиграл бровями и кивнул ей головой, ожидая вопроса. Варя с выдохом мотнула головой. Больше не нужно было ничего спрашивать ни у него, ни у себя: после этого его явления с шоколадками и кофе жёсткое напряжение между ними с дребезгом разбилось.       Они наконец-то поняли друг друга.       Неуклюжим поцелуем Варя коснулась уголка губ Фила. Он хохотнул:       — Точно Ледниковый период начнётся.       — Чего? — протянула Варя и тут же смущённо спрятала покрасневшее лицо в ладонях, горько усмехнувшись: — Я совсем не умею целоваться.       — И слава богу! — восклицание вышло обрадованным до издёвки, так что Варя немедленно подняла голову. — В смысле, ну хоть чему-то я могу тебя научить. — Его палец уткнулся в белые буквы «Sherlocked» на толстовке. — Сменишь это на «Phyllocked»?       — Посмотрим! — кокетливо увернулась Варя от ещё одного поцелуя, стягивая со стола кусочек шоколадки.       И хотя Варю так и подмывало спросить, где Фила научили целоваться, она смогла промолчать.       Она всё ещё не верила, что так бывает. И холодный разум твердил, что ей стоит повременить со всеми отношениями-поцелуями, а сперва помочь Артёму, сдать ЕГЭ, поступить в университет. Быть может, сейчас даже нужно шагнуть назад, чтобы было место для разгона. Осознать, действительно ли ей хочется делить с Филом жизнь.       Чувства кричали ловить каждый момент, дышать любовью, впитывать по клеточке мир.       Варя решила взять паузу. Папа пришёл в десятом часу. Уставший и озлобленный, как сам чёрт. Впрочем, своего настроения он не скрывал и с самого порога громко заявил Варе:       — Я злой и голодный, как волк. Так что если не хочешь, чтобы я пошёл проверять порядок и уроки — накрывай на стол.       Варя с тяжёлым вздохом выключила телевизор и, сгребая в охапку жестяные банки и фольгу, которые так и не удосужилась выбросить после ухода Фила, заспешила в кухню. На пороге ванной столкнулась с внимательно-угрюмым папиным взглядом и содрогнулась. Папа умел смотреть так, что Варя не понимала ни одной его мысли, а он считывал её, как открытую книгу. Торопливо запихав всё в мусорку, Варя вооружилась поварёшкой и с невиданными для неё аккуратностью и проворством накрыла папе скромный стол. Суп-пюре в тарелке, справа ложка, слева блюдце с хлебом.       Папа молчал. Прошёл в кухню, пригвоздил её угрюмым взглядом к месту, и уселся за еду. Варя сидела напротив, чувствуя себя маленьким, загнанным в клетку мышонком. Какое-то время слышался лишь стук ложки о тарелку, тот самый, заставляющий неуютно ёжиться и лихорадочно придумывать оправдания для любого вопроса.       — Вкусно! — папа подал голос, споласкивая за собой тарелку, Варя вздрогнула. — Сама варила?       — Не, ну, а кто ещё? — наигранно возмутилась, но уши вспыхнули, выдавая её с потрохами.       Папа недоверчиво хмыкнул и, небрежно отряхнув руки, парой точных движений поставил на маленькую конфорку кофе в турке. Обернулся на Варю, сверкнув такими же чёрными, как крепкий кофе, глазами:       — Что случилось, Варя?       — Да ничего… — протянула она, поджимая губы. — Так… Мелочи жизни. По географии только два… Но я исправлю.       — Лучше б не получала, — вполголоса отметил отец, но тут же повеселел: — И ты решила заесть горе аж тремя шоколадками?       «Чёрт! Моя лень меня когда-нибудь погубит…» — Варя с самым правдиво-невинным видом воззрилась на папу и даже похлопала ресницами для правдоподобия. Но на это папа лишь несолидно фыркнул.       — Эту мордашку ты можешь строить своим сверстникам. Артёму, одноклассникам. Но не мне. Я ж тебя как облупленную знаю. Что случилось?       — Да всё хорошо, пап, — Варя помялась, облизывая припухшую губу. Слово противной горечью отдалось на языке: — П-р-а-в-д-а.       Папина усмешка не выражала доверия, но Варя всё же решила притвориться наивной глуповатой дочкой и поторопилась покинуть кухню. Под отцовским взглядом она сгорала. И случившееся с Артёмом оставлять в секрете становилось всё тяжелее: это событие горой давило на плечи. Уже на пороге в сознании всплыл мамин звонок, и Варя обернулась:       — Мама звонила. Просила, чтоб ты не сбрасывал её звонки и перезвонил ей. У неё там что-то с проектом, помощь твоя нужна.       — Я перезвоню, — кивнул папа; Варя со спокойной совестью направилась было к себе, но папин голос, пропитанный любовью и просьбой, заставил её замереть на месте, подрагивая от жара: — Варя, пожалуйста, если в жизни что-то пойдёт не так, если ты видишь, что проблема серьёзнее, чем двойка в школе или ссора с друзьями, не лезь никуда. Не подвергай себя опасности. Подойди ко мне и скажи. Я смогу тебе помочь. Дам совет, решу проблему. Я не стану тебя ругать, даже если ты сама в это вляпалась.       Варя вернулась. Скользнула в объятия к отцу, чмокнула его в колючую щёку и клятвенно пообещала, что так и поступит, а пока у неё всё в порядке.       — Мы твои родители, Варь, — папа приобнял дочь, — просто знай, что бы ни случилось, где бы ты ни была, во что бы ни влипла — мы всегда тебе поможем. Пока ещё живы.       — Я знаю, — Варя с усмешкой наморщила носик: — Колючий.       — Воду отключили, заразы, как раз когда ты ушла.       — Тогда сегодня не забудь побриться, да? — Варя хихикнула и беспечно добавила: — А я в одиннадцать лягу, о’кей?       — О’кей-о’кей, — вздохнул папа. — Что в лоб, что по лбу.       — Да я поняла: если что-то случится, я обязательно приду к тебе. — Повысила голос до мультяшного писка: — Честно-честно.       Папа обречённо махнул на неё рукой и легко снял выкипающий кофе с конфорки. Варя закусила губу.       «Глупость какая! Это же маленькое недоразумение. Всё обязательно решится само. Мы только поговорим с Ильёй, и всё выясним», — Варя закрылась в комнате, взбираясь с ногами на кресло и включая любимый сериал.       Герои расследовали преступления, но Варины мысли были от этого далеко. Она вспоминала внимательный папин взгляд и не могла отделаться от ощущения, что ему всё известно. И он просто ждёт, когда она сама признает свою несостоятельность и доверится ему.