Научиться улыбаться заново

            Меркуцио глотнул воздуха, резко просыпаясь, и сухо закашлялся, сжимаясь в комок. — Вот, я же говорил, что скоро придёт в себя, — раздался мужской голос, выговаривавший слова так, как это делают старики. — Меркуцио! Господи, напугал!       Меркуцио приоткрыл глаза, рассматривая смазанные силуэты, пытаясь перестать кашлять. Чьи-то морщинистые руки, пахнущие камфорой, дали ему стакан с водой, и он поспешно сделал несколько глотков, успокаивая горящее от боли горло.       Зрение медленно наладилось, и Скалигер разглядел седого, но ещё не слишком старого мужчину в белом халате, и Эскала, стоящего рядом с таким видом, будто у него с минуты на минуту случится сердечный приступ. — Что… произошло? — Меркуцио сжал стакан в руке, а потом прижал к болящей голове. — Вы никак не могли проснуться, ваш достопочтенный дядя вызвал врача, — пожилой мужчина хмыкнул, что-то записывая в бумаги на планшетке. — А ваш двоюродный брат обнаружил таблетки на тумбочке. Судя по рецепту, вы выпили больше привычной дозы.       Меркуцио вздохнул. — Они не работали, я не спал всю неделю. Думал — дождусь воскресенья, скажу об этом своей психотерапевтке, она повысит дозировку, и всё будет в порядке. Кажется, я не рассчитал немного…       Врач кивнул, торопливо записывая. — То есть, цели умереть у вас не было?       Эскал за его спиной шумно сел на стул, хватаясь то за голову, то за сердце. — Нет, — Меркуцио снова отпил воду из стакана. — Я просто хотел поспать.       Доктор внимательно посмотрел ему в лицо. — Хорошо, я понял вас. Отлежитесь немного, завтра съездите к психотерапевту и поговорите с ней. Если будут проблемы — сообщите своему дяде или вызывайте скорую, не терпите, хорошо?       Доктор медленно собрался и ушёл, оставив Эскала наедине с племянником.       Мужчина вздохнул так тяжело, что казалось, что от его вздоха упадут все книги с полок. — Я испугался, Меркуцио, когда днём мне позвонил Парис и сказал, что ты не просыпаешься. Приехал так быстро, как только мог. Не хотел, но допустил мысль…       Меркуцио потянулся к нему и тронул за руку. — Мне жаль, что я напугал всех. Я не хотел этого.       Эскал как-то даже нежно похлопал его по руке и придвинулся ближе. — Больше так не делай, хорошо? — суровым тоном спросил он, но Меркуцио только неловко улыбнулся. Эскала закоротило, и он молча покинул комнату.       Опасаясь, как бы Парис его не задушил от радости, Меркуцио нашёл свой телефон и принялся проверять активность.       А проверять было что. Больше сотни звонков — от братьев Монтекки, от Джульетты, от Тибальта… и гора сообщений от них всех.       Быстро написав Монтекки и Джули, что с ним всё в порядке, Скалигер набрал номер Тибальта, укладываясь обратно в кровать. Голова всё ещё болела. — Меркуцио? — голос Капулетти казался дрожащим от волнения, но по-прежнему красивым. — Ты внезапно исчез со всех радаров, Монтекки чуть с ума не сошли, пока пытались до тебя дописаться или дозвониться. Что произошло?       Меркуцио посмотрел на Париса, застывшего в дверном проёме (дверь, кажется, стоило починить, да ещё и новый замок повесить). Поймав его взгляд, Скалигер жестом показал, чтобы брат убрался пока восвояси. — Я только недавно проснулся, с доктором вот разговаривал, — чуть безалаберно протянул Меркуцио. Парис, поняв его жест, вышел из комнаты. — С доктором? — тон Тибальта звучал всё более обеспокоенно. — Я превысил дозировку снотворного, потому что всю неделю не мог уснуть. Ничего страшного, но, видимо, из сна меня пришлось выводить, — Меркуцио снова сел на кровати и потянулся к расчёске — хотелось привести себя в порядок.       Тибальт шумно вздохнул в динамике телефона. — Я очень рад, что ты в порядке. Ничего не болит? — Тибальт звучал так нежно, что Меркуцио хотелось расплакаться. — Голова болит. Наверное, потому что долго спал, — шмыгнул носом Скалигер, прижав телефон плечом к уху и расчесывая спутавшиеся волосы. — Маленький мой. Хочешь, привезу верное средство от головной боли? Заодно увижу, что ты в порядке, и успокоюсь.       Меркуцио прикусил губу. Придётся привести себя в порядок, а то негоже выскакивать к Тибальту в домашнем, да ещё и неумывшимся. — Если тебе не сложно, — наконец, отозвался он, разбирая прядь на более мелкие. — Я тоже хочу тебя увидеть. — Мне не сложно, — заверил его Тибальт. — Скоро приеду, напишу, как можно будет выходить.       Меркуцио что-то согласно хмыкнул и сбросил звонок, чтобы яростно продолжить бороться с волосами. Вновь появившийся в его комнате Парис напрягал безмерно.       Только он открыл рот, как Меркуцио отбрил: — Скажешь что-то дяде — света белого не увидишь, я об этом позабочусь, уж поверь.       Парис выгнул бровь. — Я что, похож на того, кто сдаст родного брата? Я, между прочим, был тут, когда ты не проснулся, и я позвал на помощь.       Меркуцио поднял на него взгляд. Парис выглядел уставшим, но в его глазах плескалось беспокойство. — Извини. Спасибо, что спас мне жизнь. Видимо, я теперь у тебя в долгу.       Парис усмехнулся, подходя ближе, и распахнул объятия. — Просто обними меня и позволь помочь тебе с волосами — и мы в расчёте.       Меркуцио вздохнул, но встал, обнимая Париса. Тот аккуратно похлопал кузена по спине и отпустил, тут же бросаясь на помощь с волосами.       До приезда Тибальта Меркуцио успел, наконец, расчесаться (силами терпеливого Париса), умыться и даже переодеться во что-то более-менее приличное.       Увидев сообщение от мужчины, Меркуцио накинул ветровку — по вечерам становилось всё прохладнее, несмотря на то, что они были в Италии, — и выскочил из дома, стараясь не привлекать внимания.       Тибальт хотел было выйти из машины, но Скалигер махнул рукой — мол, я сам, — и сел на переднее сиденье, захлопывая дверь и глядя на Тибальта. — Привет, — выдохнул мужчина, и Меркуцио прижался к нему, целуя в уголок губ. — Привет. Рад тебя видеть.       Тибальт нежно приобнял его, а затем поправил пряди волос Меркуцио, кивая на приборную панель. — В пакете — лучшее средство от головной боли. Попробуй.       Меркуцио хотелось пошутить, что он от таблеток уже устал, но в пакете оказались несколько зепполе, явно совсем свежих, и горячий кофе в стаканчике. — И правда, лучшее средство, — Меркуцио снова поцеловал Тибальта в губы и принялся разбираться с едой и кофе.       Капулетти же протянул руку и положил её на затылок парня, чуть массируя кожу головы. Жить стало сразу на порядок легче — Меркуцио чуть не замурлыкал. — Ты меня спасаешь, — выдохнул он, облизывая губы и запивая вкусный десерт крепким кофе. — Я просто хотел сделать тебе приятно. Тем более, что суббота уже почти закончилась, и мы почти не виделись на неделе.       Меркуцио скосил на него взгляд. — Если я завтра отвезу тебя к психотерапевтке, а потом заберу, ты будешь против? — Тибальт продолжил массировать затылок Меркуцио, перебирая кудрявые прядки. — Я буду только за, ты же знаешь, — Скалигер прикончил десерт и допил кофе, убрав всё обратно в пакет — потом выкинет.       Внимательный взгляд Тибальта остановился на его губах. — У тебя здесь немного сахарной пудры, — предупредил он — а затем лизнул губы Меркуцио, всё также нежно его целуя.       Меркуцио на секунду опешил, но приоткрыл рот, впуская язык Тибальта. И это было до жути приятно и даже горячо.       Сдавленно выдохнув, Меркуцио обнаружил свою ладонь на колене Тибальта, а себя — наклонившимся ближе, чтобы было удобнее.       Смутившись, он отстранился, стараясь делать вид, что не заметил, как Тибальт облизывает губы. — О, и я с маленьким подарком, — вспомнил Капулетти, пытаясь что-то найти в кармане двери. Наконец, небольшой пакет он протянул Меркуцио. — Может, это поднимет тебе настроение.       В пакете лежали несколько пар ярких носков — с милыми авокадо с мордочками, с такими же милыми котятами, и одни с надписями — на одном носке было написано «лево», а на втором «право».       Меркуцио улыбнулся — всё ещё немного неуверенно, но весьма счастливо. — Спасибо, я никак не мог начать менять гардероб… давно хотел что-то подобное, — он проморгался, чтобы не пустить слезу, и обнял Тибальта, целуя его в висок и скулу, а затем — в губы. — Не за что, лишь бы тебе нравилось, — Тибальт улыбнулся в ответ, огладив кончиками пальцев щёку Меркуцио. — И мне нравится.       Они договорились о времени встречи, обсудили что-то ещё, Тибальт пожаловался, как его все утомили на работе, получил несколько объятий и поцелуев на прощание, и уехал, проследив, чтобы Меркуцио зашёл в дом.       Выбросив мусор, который он забрал из машины, Меркуцио вернулся в свою комнату, чтобы срезать бирки с новых носков и примерить их.       Парис уже покинул его комнату и где-то затих, зато телефон Меркуцио, оставленный в комнате по ошибке, разрывался от звонков.       Зная, что это Монтекки, Скалигер поспешно ответил, но не спешил прижимать динамик к уху. Когда вопли стихли, он осторожно ответил: — Со мной всё в порядке, просто немного дольше поспал, чем обычно. Чего вы так беспокоитесь все за меня?       Братья явно сидели рядом, возможно, даже говорили по громкой связи. Бенволио выдохнул: — Ты ходил замотанный, уставший, с таким видом, будто скоро умрёшь от недосыпа. И это помимо того, что ты всегда грустный и депрессивный! А потом ты перестал отвечать на звонки и сообщения! — Знаешь, чего мы себе напридумывали?! — выкликнул Ромео, всхлипывая. — Мы думали, что ты решил сбежать или покончить с собой!       Меркуцио ошарашенно посмотрел на телефон, а затем тихо сказал: — Я бы никогда. Ни за что. Слышите? И хватит реветь, я же живой!       В трубке раздались сдвоенные рыдания двух взрослых лбов. Меркуцио измученно вздохнул, прижимая ладонь ко лбу. — Если не прекратите ныть в трубку, я сброшу звонок, — пригрозил он, пытаясь одной рукой достать ножницы из стакана с канцелярией. Получалось не очень хорошо. — Но мы так напугались! — Мы правда боялись за тебя! — У нас был стресс, не лишай нас удовольствия его выплеснуть! — раздался внезапно заплаканный голос Джульетты, и Меркуцио стало немного стыдно. — Джули, прости, что заставил плакать и волноваться, — выдохнул он в трубку, отрезая бирки с носков. — Я полный дурак, но хотя бы живой и целый.       Джульетта, судя по звуку, выхватила у парней телефон. Шмыгая носом совсем не как леди, она пробурчала в микрофон: — Ты бы видел лицо моего брата, когда я сказала ему, что мы не можем до тебя достучаться. Пойми, в данный момент мы все боимся, что ты внезапно… наложишь на себя руки. Это правда очень пугает, поэтому мы так сильно реагируем.       Скалигер кивнул. — Я понимаю. И я… понял это по тому, как быстро Тибальт приехал, как только я позвонил ему. Я постараюсь больше не беспокоить вас чем-то подобным.       Джульетта шумно высморкалась и просипела: — Он тебя любит так сильно, как только можно любить другого человека. Пожалуйста, только не бросай его, хорошо? Он может не справиться.       Меркуцио криво улыбнулся, глядя в зеркало. — Я не брошу его, Джули. И вас не брошу. Всё в порядке, завтра я скорректирую дозу лекарства, и, обещаю, такого больше не повторится.       Они проболтали ещё несколько минут — Меркуцио рассказал про еду и подарок, что привёз ему Тибальт, а Джульетта очень забавно описала, как выглядят заплаканные братья Монтекки.       Постепенно наступила ночь. Меркуцио, казалось, выспался на год вперёд, но он не мог снова провести ночь без сна. Но и уснуть не мог — страшно. Вдруг всё повторится?       Промучившись так почти час, он набрал номер Тибальта. Слушая гудки, он испугался, что разбудит мужчину, и собирался было сбросить звонок, как Капулетти ответил: — Меркуцио? Что-то случилось?       Его голос успокоил Скалигера, дал возможность вздохнуть полной грудью. Он звучал тише, чем обычно, и казался невероятно бархатистым. — Я боюсь спать, — шёпотом выдавил Меркуцио, присаживаясь на кровать. — Но мне нужно уснуть.       Тибальт чем-то щёлкнул. — Я понимаю, маленький. Хочешь, я поболтаю с тобой, пока ты не начнёшь засыпать? Могу говорить тихо или шёпотом, если тебя это успокаивает. — Я был бы очень благодарен, — заполошно прошептал Меркуцио, сворачиваясь на кровати в клубок. — Расскажи мне что-нибудь. Что-то про тебя, если можно.       Тибальт начал говорить — спокойно, ровно, даже немного монотонно, как раз так, чтобы успокаивать взбудораженный мозг Меркуцио.       Рассказал про свою любимую еду, про то, как раньше хотел купить мотоцикл, но, поездив на нём несколько раз, отказался от этой затеи. Поделился тем, что никогда не знает, что дарить людям, а потому часто дарит просто деньги, чтобы человек мог сам себе что-то купить.       Рассказал, что не читает книги, но слушает их аудиоверсии, пока едет куда-нибудь, либо если есть время отдохнуть. Любит классику, японских поэтов и некоторых современных писателей, но совсем выборочно.       На этом моменте поддакивающий Меркуцио уснул. Тибальт, услышав нежное посапывание, тихонько сбросил звонок, улыбаясь. Это было мило.       На следующее утро Меркуцио чувствовал себя намного лучше. Он собрался к нужному времени и спустился к подъездной дорожке, наслаждаясь солнечными лучами.       Из его низких черных лоферов лукаво выглядывали носки с котятами. В сочетании с черными прямыми брюками и серой рубашкой это выглядело весьма претенциозно.       Тибальт припарковал машину, и Скалигер мгновенно сел на переднее сиденье, застегивая ремень безопасности. — Привет, — он, несмотря на неудобство, потянулся за поцелуем, и Тибальт чмокнул его в губы, заводя мотор. Скосив на секунду взгляд, он улыбнулся: — Привет. Милые носки, тебе и правда очень подходят.       Меркуцио хмыкнул, смущённо сводя колени. — Спасибо. И за носки, и за всё.       Они обсудили погоду — днём было достаточно тепло, к вечеру холодало, планы на время после сеанса — решили, что можно прогуляться в парке и покормить птиц. — Не жди, я полтора часа тут буду торчать минимум, — предупредил Меркуцио, отстёгивая ремень безопасности.       Тибальт улыбнулся, ловя его за руку и притягивая ближе. — И что? Посижу, покурю, послушаю аудиокнигу, может, даже посплю немного. Ничего страшного.       Меркуцио несмело улыбнулся — Тибальт снова немного подвис, наблюдая за ним, — и нежно поцеловал мужчину в губы, лизнув их кончиком языка напоследок. — Тогда развлекайся, а я пойду выбивать себе новую дозировку, — Скалигер откинул волосы за плечо и вышел из машины.       Джози поприветствовала его с лёгкой улыбкой на лице, не в силах сообщить, что она всё видела через окно.       Меркуцио лёг на кушетку, скинув лоферы, и выдохнул: — Снотворное не работает от слова совсем. Я всю неделю до пятницы не спал, в пятницу вечером повысил дозировку, но слишком сильно — проспал до середины дня. Врач осмотрел меня, всё в порядке, но… давайте поменяем дозировку?       Джози вздохнула, торопливо записывая слова пациента. — Мне очень жаль, Меркуцио. Сколько таблеток ты принял?       Он задумался. — Штук пять или шесть. Одна не помогает. Я был вымотан, не мог думать нормально, но потом посчитал, сколько всего выпил.       Джози прикусила губу. — Попробуем две таблетки на ночь именно в этой дозировке. Если снова будешь плохо засыпать — добавь ещё половину таблетки, хорошо? Если и это не сработает, то три таблетки. Больше — не нужно.       Меркуцио кивнул. — Когда я выпил таблетки, мне приснился кошмар. Место аварии. И руки, которые тянулись в мою сторону, звали меня подойти, сгореть вместе с ними… Я плохо помню, но помню голоса матери и отца, они говорили, что это не их руки. И просили проснуться, кажется.       Скалигер вытер повлажневшие глаза, глядя в потолок. Джози кивнула. — Возможно, ты подсознательно винишь себя в их смерти, поэтому тебя тянуло к месту аварии во сне. Но также ты понимаешь, что твоей вины в этом нет. Это несчастный случай, в нём нет виновных.       Меркуцио понятливо кивнул. — Всё может быть. Я был напуган там, во сне… Даже когда родители остановили меня. — Это нормально. Душевные раны не залечиваются по щелчку пальцев. Я рада, что у тебя наметился прогресс, несмотря на то, что у тебя случаются приступы бессонницы. Ты сам хочешь всё исправить — и это заметно, ты работаешь над собой.       Они ещё что-то обсудили, Меркуцио несколько раз срывался на слёзы, но после окончания сеанса ему стало немного легче. Кажется, беседы с Джози и правда помогали ему.       Он практически вприпрыжку вернулся в машину к Тибальту, который всё также смотрел на него с нежностью во взгляде. — Не устал ждать? — невинным тоном спросил Меркуцио, собирая волосы в низкий хвост — жарко. — Нет, послушал несколько глав книги, даже подремал немного, — Тибальт потянулся, расправляя плечи. — Ну что, в парк, кормить уточек?       Скалигер кивнул, пристёгивая ремень.       Ему постепенно становилось куда легче ездить на машине, тем более, что Тибальт действительно был отличным водителем. Он не гонял, никуда не торопился, чётко соблюдал правила и вёл автомобиль так плавно, что казалось, будто ты лежишь в гамаке, а не едешь на транспортном средстве.       В парке, до которого они доехали, стояли автоматы с кормом для птиц — всё чётко как прописали орнитологи, никакого хлеба и прочих вредностей. Набрав полный кулёк, они устроились на берегу озера, изредка кидая корм в воду.       Утки лениво сновали по водной глади, бросаясь вперёд лишь тогда, когда частички корма падали в воду, вызывая мелкие всплески.       Меркуцио быстро расправился со всем, что они купили, рассыпав над водой, и уселся рядом с Тибальтом, положив голову ему на плечо. — Тебе не скучно со мной? — внезапно спросил он несчастным тоном голоса. Тибальт мгновенно ответил: — Вовсе нет. Я наслаждаюсь каждой минутой, которую мы проводим вместе. А когда мы не видимся — я скучаю.       Его голос звучал так, будто он не врал. По крайней мере, Меркуцио так показалось — и это его обнадёжило. — Ну, мало ли. Вдруг тебе, как и другим серьёзным и взрослым людям, больше нравится ходить на свидания по ресторанам, операм и театрам?       Голос Скалигера звучал по-прежнему как-то мягко и слегка несчастно. Тибальт чуть покосился на него, обнимая и прижимая ближе. — Я уже пытался как-то встречаться как взрослый и серьезный человек. Мне не понравилось. Все вокруг стараются показать, насколько они богатые и высокородные, но мне это не нужно. Мне нравится, как у нас всё происходит сейчас, — он мягко поцеловал Меркуцио в макушку. — Может, Монтекки тебе рассказывали про Синтию — мы едва не поженились, и вот она как раз была той самой взрослой и серьёзной. Она — классная подруга, но встречаться с ней я не смог. Не моё.       Скалигер кивнул, потираясь щекой о плечо Тибальта. — Ты сделал ей предложение? И после этого вы расстались?       Тибальт вздохнул. — Капулетти хотели, чтобы я завел семью, детей, вот это всё. Я их не виню, это нормально, тем более, что я не молодею, а бизнесу нужен глава. Я сделал ей предложение, когда мы были наедине, но она посмотрела на меня и отказала. Сказала, что я должен сам этого хотеть, а не действовать из побуждений моей семьи. После этого мы остались друзьями.       Голос Тибальта звучал ровно, он явно давно уже пережил эту ситуацию и совершенно не грустил об этом. — Вот как. Познакомишь нас как-нибудь? — Меркуцио наклонился, глядя снизу вверх в лицо Тибальта. — Познакомлю, конечно, — Капулетти улыбнулся, и Меркуцио вернулся в его объятия.       Вечерело, холодало. Они прошлись по парку, чтобы немного согреться, а затем Тибальт довёз его до дома Эскала.       Целуя мужчину на прощание, Меркуцио чуть сжал его плечи, как-то даже отчаянно цепляясь за него. — Кажется, я начинаю скучать уже сейчас, — выдохнул Скалигер, отводя взгляд.       Тибальт поймал его лицо в свои ладони, глядя прямо в глаза парня. — Ты выглядишь таким несчастным, что я чувствую себя виноватым из-за того, что оставляю тебя в одиночестве каждый раз.       Меркуцио вздохнул. — Нет, ты не виноват, я просто… привыкаю к тебе, к тому, что ты рядом, а потом ты уходишь, и… это звучит очень глупо, наверное, но мне правда с каждым разом всё тяжелее отпускать тебя и уходить самому. Я эгоист?       Тибальт коротко поцеловал его в кончик носа. — Нет, ты просто влюблён. И я прекрасно понимаю твои чувства. Мне тоже тяжело отпускать тебя, но я тешу себя мыслью, что мы вскоре снова встретимся. Когда меня кто-то достаёт или злит, я думаю о тебе, о наших встречах — и успокаиваюсь.       Меркуцио прикусил нижнюю губу, стараясь не заплакать снова. — Ты — мой якорь, моя путеводная звёздочка. Может быть, сейчас ты светишь не так ярко, как раньше, но я уже заметил твой свет, я зацепился за него, и только ты сейчас держишь меня на плаву.       Тибальт обнял его, прижимая к себе и поглаживая по спине. — Так что не думай даже о том, чтобы называть себя эгоистом. Впрочем, подумай о переезде ко мне.       Меркуцио сдавленно хихикнул. — Ты же живёшь с Капулетти? — У меня есть квартира, где мы жили с Синтией, но я там ночую только тогда, когда не хочу видеться с семьёй. Там слишком пусто для меня одного.       Скалигер шмыгнул носом и приподнял голову, всем своим видом выпрашивая поцелуй. Получив его, он улыбнулся и прошептал: — Я подумаю. Может, ещё и у дяди спрошу — его тогда точно удар хватит, я думаю.       Тибальт рассмеялся. — Думаю, лучше поберечь Эскала, всё-таки он уже немолодой, а ты ещё слишком юн, чтобы перенимать бразды правления его компанией. Кстати, почему ты, а не Парис?       Меркуцио скуксился. — Потому что родители Париса сколотили себе отдельную компанию в Риме, и объединять их никто не хочет, так что Парис наследует её, а я — бизнес дяди. Так было ещё когда… с самого моего рождения, в общем, так было.       Меркуцио получил ещё с десяток поцелуев и, наконец, смог отлипнуть от Тибальта. Выскользнув из машины, он очаровательно улыбнулся и помахал на прощание.       Капулетти махнул рукой в ответ и завёл двигатель, следя за тем, как Меркуцио проскальзывает в дом. Включив аудиокнигу, он выехал с подъездной дорожки и направился домой.       Меркуцио заскочил в дом, стараясь не хлопать дверью, чтобы не привлекать лишнего внимания. Стянув с себя ботинки, он направился на кухню, решив, что хочет немного перекусить, тем более, что обед он пропустил, а ужин ещё не скоро.       На кухне сидел Эскал, возвышаясь на модном дизайнерском барном стуле грозной фигурой. Он внимательно посмотрел на племянника и сощурился. — Ну, и когда бы ты мне сообщил, что встречаешься с Капулетти?       Меркуцио вздрогнул и округлил глаза, чувствуя, как спина под тканью рубашки становится мокрой от пота. — С каких это пор я должен отчитываться о каждом своём шаге? Мне казалось, я свободный человек.       Эскал вздохнул, сжимая кончиками пальцев переносицу. — Меркуцио, послушай. Он ведь старше тебя почти на десять лет! И, к тому же, весьма известен своими любовными похождениями. Он поиграется с тобой и бросит, а ты окончательно сойдешь с ума из-за этого.       Младший Скалигер состроил неприятно удивленное лицо. — Мне казалось, что ты хорошо относишься к Тибальту? — недоверчивым тоном уточнил он, глядя Эскалу в лицо. — Или это вновь ваша светская дуальность? В глаза улыбаемся, а за спиной поливаем грязью?       Эскал сжал кулаки, стараясь молча пережить приступ гнева, а затем выдохнул: — Тибальт неплохой бизнесмен, но мало кто знает, какой он человек. Он едва не женился пару лет назад, а затем внезапно расстался с той девушкой. Думаешь, просто так? Наверняка просто увлекся кем-то другим.       Меркуцио прикусил губу. — Дядя, это просто смешно. Тибальт меня ни к чему не принуждает — это во-первых. Во-вторых, он очень сильно помогает моей терапии, я уже не так сильно боюсь ездить на машине. И в-третьих — ты говоришь полную чушь, потому что ты основываешься лишь на слухах. Тогда как я обладаю фактами.       Эскал терпеливо кивнул, и Меркуцио продолжил: — И благодаря полному пониманию ситуации я могу с уверенностью заявить, что вот уж в Тибальте я сомневаюсь меньше всего. Он рассказал мне про несостоявшуюся женитьбу — тогда его избранница не захотела заключать брак, которого он сам не желал, но желала семья.       Мужчина вздохнул. — Думаешь, у тебя с ним будет будущее? Вы оба — наследники огромных бизнесов, вам обоим нужны наследники, причём желательно — родные по крови. Ты понимаешь это, Меркуцио?       Парень закатил глаза. — Суррогатное материнство просто существует. Это дорого, но это возможно. И я не говорю, что действительно… уверен, что это навсегда, но… Тибальт — тот, с кем мне комфортно. И сейчас я хочу быть с ним и буду. И ты мне помешать не сможешь, — голос Меркуцио под конец тирады окреп, стал чуть более громким и мощным.       Эскал вдруг улыбнулся, а затем встал, подошёл к племяннику и обнял его, крепко прижимая к себе. — Теперь я вижу, что ты — достойный мой наследник. Отстаивать то, что тебе дорого, — это самое главное, Меркуцио. Ты меняешься с каждым днём всё сильнее, и я жду не дождусь, когда ты обретёшь свою истинную форму, найдешь себя.       Меркуцио от неожиданности охнул, но затем неловко похлопал дядю по спине. — Так что, ты не против моих отношений? Или мне продолжить отстаивать своё право на счастье?       Эскал отпустил его, оставив лишь тяжёлую руку на плече Меркуцио. — Не против. Я ведь не слепой, я вижу, что всё происходящее влияет на тебя почти всегда положительно. Ну, кроме инцидента со снотворным. Может, сменить тебе терапевта?       Меркуцио надул нижнюю губу. — Не надо! Джози хорошая, просто она пыталась действовать осторожно, а я — идиот. Но она уже всё мне расписала, больше такого не повторится!       Эскал потрепал его по плечу и отпустил. Меркуцио же, хитро прищурившись, спросил: — А раз ты не против моих отношений, я могу переехать жить к Тибальту?       Лукавство в его голосе прослеживалось едва, но всё равно было заметно.       Эскал фыркнул. — Вот когда окончательно придёшь в себя, начнёшь снова улыбаться хотя бы раз двадцать на дню, то можешь делать что хочешь. А пока — живи здесь, чтобы у меня сердце за тебя не болело.       Меркуцио виновато вздохнул. — Ладно, так уж и быть. Я понял.