Научиться улыбаться заново

      Меркуцио бледно улыбнулся в ответ на комплимент синьоры Джози о его цвете волос, затем улыбка исчезла, и он как-то доверительно-надрывно сообщил: — У меня провалы в памяти.       Психотерапевтка подскочила на своем стульчике и сильно сжала ручку, приготовившись записывать в блокнот. — В каком смысле? — Я… — Меркуцио вздохнул и посмотрел в потолок, совершенно не видя ни его цвета, ни наклеек-планет на нём. — Мои друзья рассказали, что год назад я уже был с ними знаком. И с Тибальтом я тоже был знаком. Мы… едва не начали встречаться прошлым летом. — То есть, вы забыли, что ездили в Верону? — осторожно уточнила Джози. — Нет. Я совершенно точно помню, что каждое лето на месяц или два ездил в Верону, но я совершенно не помню, чтобы я с кем-то тесно общался… Хотя должен был. Понимаете, до… произошедшего я был очень громким человеком. Ярким. Я готов был подраться, а затем посмеяться над человеком, я мог хулиганить, обращая на себя внимание, но при всем при этом я совершенно не помню своих друзей… Почему?       Джози нахмурилась, записывая что-то в свой блокнотик. — Возможно, это связано с вашим эмоциональным потрясением, — через некоторое время выдавила она, выглядя весьма задумчивой. — Вы не смогли их вспомнить сами? Видимо, вам напомнили о тех событиях, но ваши воспоминания… Они вернулись?       Меркуцио замялся, а затем покачал головой. — Нет. Я так и не вспомнил ничего такого… Просто принял как факт.       Джози снова нахмурилась, а затем покачала головой. — Не могу пока что ничего посоветовать вам, Меркуцио. Однако я вижу, что вы явно плохо спите. Таблетки, которые я выписала, не помогают?       О. Меркуцио медленно втянул носом воздух и выдохнул: — Нет, не помогают. Я просыпаюсь в три, в четыре утра, а потом не могу уснуть. И из-за этого я иногда брожу по городу, нарываясь на неприятности. Недавно я подрался с тремя выпивохами. Пригрозил им, кажется, тем, что я Скалигер… Плохо помню тот момент, но мне было так хорошо, когда я надрал им задницы, понимаете? Как будто мне нужно было выпустить пар подобным образом.       Джози кивнула, записывая слова Меркуцио в блокнот. — Значит, лекарство не помогает. Возможно, стоит прописать вам более сильную дозу, но не успокоительного, а снотворного. Однако мы начнём с небольшой.       Она выписала рецепт и прописала дозировку. — На следующей неделе расскажете, как спали, хорошо? Кроме того, Меркуцио, попробуйте как-нибудь вспомнить прошлое лето. Возможно, вам встретится триггер, который вернёт вам воспоминания. Если нет — мы попробуем гипноз.       Меркуцио хмыкнул. — Разве гипноз работает? Я думал, это лишь выдумки.       Джози улыбнулась, постукивая ручкой по блокноту. — Он работает не так, как показывают в фильмах. Это просто… расслабление. Возможно, ваш разум слишком перенапряжен, а потому скрывает некоторые воспоминания. В любом случае, я пока не отказываюсь вести вас, Меркуцио. Соблюдайте мои указания. Жду вас на следующем приеме, хорошо?       Меркуцио кивнул и медленно встал с кушетки. Казалось, он только пришёл на приём, а уже пора уходить. Странно это всё, конечно.       В этот раз он не пошёл домой пешком. За ним приехал Тибальт — и в этом было что-то волнующее.       Когда в субботу они списались, и Меркуцио осторожно сообщил, что в воскресенье идёт к психотерапевтке, он думал, что Тибальт мгновенно постарается свернуть диалог. Но всё пошло не по плану.       Капулетти наоборот, решил забрать Меркуцио после приёма и отвезти в какое-то кафе, которое сам Тибальт очень любил. Вероятно, он успел соскучиться по Меркуцио, и это было приятно.       Потому что Меркуцио и сам ужасно соскучился, хоть и пытался сделать вид, что всё совсем не так.       Жара в Вероне начала потихоньку спадать, а потому Меркуцио было куда проще ходить в своей чёрной одежде, чем раньше. Тибальт начал одеваться чуть потеплее, но всё также выходил из машины в распахнутом пиджаке, а пуговицы на его рубашке были расстегнуты едва ли не до середины.       Не ответив на приветствие, Меркуцио мгновенно подошёл к Тибальту и застегнул несколько пуговиц на его рубашке. — При взгляде на тебя мне становится прохладно, — пожаловался он оторопевшему Тибальту, а затем игриво чмокнул его в уголок губ. — Печально, а я думал, что выгляжу горячо, — поддразнил Тибальт, обнимая Меркуцио за талию. Тот мгновенно смутился. — В смысле, да, ты всегда выглядишь горячо, но на улице стало прохладно, и…       Скулы Меркуцио покраснели, и он едва не начал закрывать лицо ладонями от смущения, когда Тибальт рассмеялся, а затем поцеловал юношу в кончик носа. — Я понял тебя. Извини, плохая шутка.       Меркуцио проворчал что-то в ответ и сел в машину, пристегиваясь и проверяя ремень безопасности. Ему было куда спокойнее ездить с Тибальтом, но некоторая нервозность в нём исчезла не полностью. — Надеюсь, что ты голодный, потому что в том кафе подают восхитительное ризотто. И поверь, рис там вообще не похож на личинок, как иногда бывает, — упоительно рассказывал Тибальт, не отвлекаясь от дороги.       Меркуцио хихикнул. — Да, это и правда дорогого стоит. Я никогда не видел нормально выглядящего ризотто, тем более, чтобы стоило не заоблачных денег.       Тибальт усмехнулся. — Это кафе держит знакомая мне семья, некоторые рецепты у них оттачивались годами, а некоторые настолько древние, что можно только позавидовать их преемственности. Я не шучу, некоторые блюда готовятся по рецептам, которым не менее ста лет.       Меркуцио удивлённо хмыкнул, накручивая прядь волос на палец. — Какие у тебя потом планы? — тихонько спросил он, глядя на дорогу.       Тибальт задумчиво промычал, а затем ответил: — Я думал потом отвезти тебя домой, а затем уехать к себе и завалиться спать пораньше. А что?       Меркуцио неуверенно ответил: — Может, погуляем немного после кафе? Просто погуляем пешком. Мне ещё нужно будет зайти в аптеку перед тем, как возвращаться домой. А потом ты сможешь поспать, м?       Тибальт тут же кивнул. — Конечно, я только за. К слову, ты выяснил что-нибудь про провалы в памяти?       Меркуцио покачал головой. — К сожалению, моя психотерапевтка сказала, что либо я сам вспомню, либо мы попробуем гипноз. Так что пока ничего не ясно.       Они доехали до кафе, где хорошо и вкусно поели, а затем отправились гулять в парк неподалёку. Тибальт рассказывал про свою работу, а Меркуцио — про учёбу, про некоторых преподавателей. Про некоторых Тибальт спрашивал сам, а потом рассказывал забавные случаи со времён своего обучения в университете.       Через пару часов они вернулись к машине через аптеку — Меркуцио купил снотворное, что прописала ему Джози, — и затем Тибальт отвёз Меркуцио к дому Эскала.       Даже остановившись у дома, они всё болтали, пока Меркуцио не спохватился и, поспешно попрощавшись, не сбежал, не забыв крепко поцеловать Тибальта в губы. Даже когда тонкая фигура в чёрном скрылась за входной дверью, Тибальт всё ещё мечтательно улыбался. Как же ему повезло.       Меркуцио, оставив таблетки на прикроватной тумбе, завалился на кровать в обнимку с телефоном, просматривая новостную ленту.       Ничего примечательного, только в диалоге с братьями Монтекки снова множество сообщений.       Едва Меркуцио просмотрел их, как тут же набрал гневное сообщение: «Вы что, следили за нами?»       Ему ответили почти мгновенно: «Вовсе нет» «Да как бы мы посмели?!» «Это всё клевета!» «Мы там просто мимо проходили!» «И любовались прекрасными видами!» «Прекрасными настолько, что захотели их сфотографировать!» «Фотографировал Бенволио, к слову, так что с меня взятки гладки!» «Ах ты предатель! Да я тебя!» «Помогите, убивают! Меркуцио, если я не отвечу через минуту, то завещаю тебе все свои секреты, а своё хладное тело — милой Джули!!!»       Меркуцио, не выдержав, рассмеялся, но почти беззвучно, как будто голос неожиданно пропал. «Хорошо, Ромео, я это запомню.»       Ещё немного пообщавшись с Монтекки, Меркуцио отложил телефон и принялся за книгу, которую долго откладывал.       Чтение длилось слишком долго, и он едва вспомнил, что ему нужно выпить таблетку и лечь вовремя.       Ужин он, конечно, пропустил, зачитавшись, но Меркуцио решил, что он не особо голоден, а потому погасил свет и лег.       Обычно он тяжело засыпал, а потому надеялся, что вскоре снотворное начнёт действовать. Однако его надеждам не суждено было сбыться.       Он пытался считать овец, решать в уме какие-то задачки, даже придумывал подобия стихотворений, но без толку. Он не мог уснуть. Мозг просто решил, что он ещё слишком бодр для сна.       Сдавшись, Меркуцио включил обратно свет и продолжил читать книгу, закончив как раз к утру, когда нужно было вставать.       Утром, в университете, Ромео и Бенволио синхронно присвистнули. — Ты что, не спал? — Нам казалось, что ты должен пить что-то для сна?       Меркуцио замялся: — Нет, я спал, правда. Всё хорошо.       Ромео и Бенволио сощурились, явно не приняв его ложь за правду. — Твои синяки под глазами говорят об обратном. — Может, тебе и правда стоит пить снотворное? — Хотя я бы на таблетки не подсаживался. — Всегда есть другие способы уснуть.       Меркуцио хмыкнул, потирая глаза. — Я и так пью снотворное. И я сплю по ночам. Прекратите, иначе я запрещу обсуждать нас с Тибальтом.       Братья Монтекки переглянулись и выпалили одновременно: — Так, может, тебе общаться с Тибальтом перед сном, кстати?       Увидев недоумение на лице друга, они поспешили объяснить: — Ты же говорил, что у него приятный голос. — К тому же, он тебя может расслабить своими словами. — Что-то вроде АСМР? — Да, типа того. Поговори с ним! — Он тебе точно не откажет.       Меркуцио цокнул языком и сделал вид, что сейчас пересядет за другую парту, что мгновенно заставило Ромео и Бенволио замолчать.       Пропуская лекцию мимо ушей, Меркуцио думал над словами Монтекки.       Он не хотел никого беспокоить, в конце концов, он и так подбирал лечение с психотерапевткой. Нужно просто потерпеть до воскресенья и сказать, что дозировка не подошла. Просто дождаться следующего приёма.       Тем более, что ему всё равно есть, чем заняться, даже ночью. Книги сами себя не прочитают, к тому же, это время можно потратить на учёбу.       Впрочем, к середине недели Меркуцио едва не плакал из-за того, что не мог никак уснуть. Читать ему наскучило, а потому он снова выбрался из дома, гуляя по прохладным и темным улицам Вероны.       В этот раз ему никто не попался, кроме милой кошки, с которой он просидел пару часов как минимум, наглаживая её. Даже сходил в ближайший магазин и покормил её, чтобы кошка чувствовала себя получше.       В четыре утра Меркуцио обнаружил себя на детской площадке, качающимся на качелях. Мозг его работать отказывался, и юноша просто покачивался, задрав голову и глядя на светлеющее небо.       Братья Монтекки с каждым разом становились всё грустнее и грустнее. Они наперебой советовали, что можно сделать, чтобы уснуть, а Меркуцио продолжал им врать, что на самом деле высыпается, просто по утрам играет в какие-то игры на компьютере, оттого и глаза красные.       Но дальше становилось только хуже. Постепенно Меркуцио стал слышать слуховые галлюцинации, причём то в виде звонка, обозначающего начало пары, то ещё как-то.       В глазах всё плыло, он никак не мог сфокусироваться ни на чём. Списывать с доски стало невыносимо, поэтому Меркуцио списывал с тетради Бенволио.       Вместо прогулок после пар Монтекки гнали его домой, чтобы Меркуцио поспал, и он послушно уходил, понимая, что всё равно не сможет ничего сделать.       Всё равно…       Стоп.       В пятницу вечером Меркуцио вдруг понял, какой же он идиот.       Он ведь может закончить свои мучения! Он просто выпьет чуть больше таблеток, они подействуют, и он выспится. Это же гениально!       Он совершенно не смотрел на то, сколько таблеток он выдавил в ладонь. Запив их стаканом воды, Меркуцио зарылся в одеяло, закрывая глаза.       Наконец-то он поспит. Он выспится. Он сможет, наконец, отдохнуть.       Целая ночь сна.       С О Н       Восхитительно.       С этими мыслями Меркуцио действительно уснул, да так хорошо, что ему даже приснился сон.       Он увидел себя на какой-то поляне в лесу. Вокруг него пели птицы, а солнце заливало всё вокруг своими тёплыми лучами. Меркуцио медленно встал и пошёл туда, куда, как ему казалось, шла едва заметная глазу тропинка.       Постепенно вокруг стало темнее, воздух пропитался сыростью. А затем он почувствовал запахи гари, металла и крови.       Он побежал туда, откуда доносились эти запахи, а затем резко остановился.       Он никогда не видел ни фотографий с места аварии, ни самой аварии, но…       Выглядело всё так, будто он действительно был там.       Переломанная машина, из лобового окна торчат руки. Их руки. Переломанные, окровавленные, начинающие потихоньку загораться.       Приторный аромат горящей плоти забился в его нос, заставляя испытывать тошноту.       Руки вдруг двинулись к нему, пытаясь дотянуться до Меркуцио, забрать его к себе, с собой.       Заворожённый, он подошёл ближе, не обращая внимания на жар горящего автомобиля. Руки хлестали по осколкам и металлу, разбрызгивая кровь, будто желая, чтобы он скорее присоединился к ним.       Однако кто-то удержал его от поспешного решения, сжав плечо. — Это не мы, — проговорила мама в его ухо. — Ты должен уходить, сын, — подтвердил голос отца. — Ты не можешь здесь находиться. — Ещё слишком рано. — Просыпайся, Меркуцио. — ПРОСЫПАЙСЯ!!!