Победить

      «Дорогой отец!       Как ты? Как твое здоровье? Что до меня, то все спокойно. Уроки даются все также легко, я думаю, это заслуга мастера Луарье. Хотелось бы видеть его своим наставником и в следующее лето. Не можешь ли ты договориться заранее?       Школьная программа не вызывает затруднений, потому что ориентируется на слабых. Я много рассуждал на эту тему, и мне бы хотелось поговорить с тобой об этом подробнее.       Что до общественной жизни, то все по-прежнему тихо и скучно. Не происходит ничего, что заслуживало бы твоего внимания.       Надеюсь на скорейший ответ.       Твой любящий сын, Драко.       P.S. Дело, которым я занимаюсь, продвигается медленно. Эти Кребб и Гойл — редкостные идиоты, не способные выполнять простейшие поручения. Приходится контролировать все самостоятельно, а это занимает время».       «Дорогая мама!       Спасибо за заботу, у меня все отлично. Благодарю за мазь, которую ты прислала, она помогает лучше предыдущей. Ее варил крестный, да? Я передам ему свою благодарность.       Мое здоровье хорошо, мама. Как ты поживаешь? Чем занимаешься? В любом случае, старайся переживать как можно меньше. И не волнуйся за мои шрамы, пожалуйста. Все нормально.       Всего хватает, благодарю. Кстати, пирожные из посылки оказались самыми вкусными. Как ты и просила, я поделился ими со своими самыми близкими друзьями — Креббом и Гойлом. Можешь ли ты прислать их еще?       На курсе я лучший. Второй после меня идет Грейнджер, но ей потворствует Дамблдор: у грязнокровки не может хватить собственных мозгов, чтобы быть первой. В любом случае, волноваться и говорить о ней глупо, и это пустая трата времени.       В Хогвартсе тихо. Паркинсон снабжает меня сплетнями, но они не стоят твоего внимания; я не устаю благодарить тебя за то, что мы не заключили с Паркинсонами помолвку. На редкость надоедливая девица.       Больше никаких новостей нет.       С любовью, Драко».       «Мой Лорд!       Спешу доложить вам о том, как продвигаются дела в Хогвартсе. Я почти починил Исчезательный шкаф; мне кажется, скоро все будет готово. Миссия продвигалась бы быстрее, если бы не маглолюбец Дамблдор. В его школе совершенно нет порядка. Надеюсь, когда Вы придете к власти (а это произойдет очень скоро, я верю и горю желанием помочь этому событию случиться как можно скорее), порядки в школе будут ужесточены. На первокурсниках — особенно надоедливых гриффиндорцах! — иногда тянет попробовать Круцио, но проклятый Дамблдор, понятное дело, слишком мягок для этого.       Стараюсь выполнить ваше поручение как можно скорее.       Ваш верный сторонник».       Драко еще раз перечитал написанное. Вроде бы, никаких огрехов не было. Каждое слово было обдумано, хотя показаться должно наоборот. Советовал ему сам Основатель его факультета — значит, хитрости у него было много. Письма должны были производить такое впечатление, будто бы их писал запутавшийся, завравшийся, гордый и испуганный человек одновременно. То есть таким, каким был Драко по мнению многих. Малфой знал: Повелитель точно будет читать все три письма, от него ничего скрывать было нельзя. Значит, необходимо было идти по минному полю. Если бы Драко писал всем троим одно и то же, но разными словами, это привлекло бы больше внимания. Немного неумелого вранья и неловкая смена акцентов для разных людей должны были показать, что он, конечно, слизеринец, но дурак, и вскрывать ему мозги не нужно. По идее.       Он ужасно не хотел ехать на Рождество домой. Раньше — да, всей душой желал. Драко до сих пор помнил, как было плохо и одиноко в первый год в Хогвартсе. Он наслаждался свободой от родителей, общением с друзьями-слизеринцами, а по ночам хотел домой. Сейчас Малфой мог смело сказать, что был не очень социализированным ребенком. Он дичился, скрываясь за маской «молодого Люциуса», боясь стать объектом насмешек, поэтому насмехался сам. Малфой с удивлением понял, что и сейчас, если подумать, ничего не изменилось. Он до сих пор пытался подражать отцу.       Но Люциус Малфой — Пожиратель. «Ты тоже, — разозлился Малфой на себя. — Идиот!». Люциус Малфой не пойдет против Повелителя, сколько показательных «порок» не устраивай. Драко понял и закаменел от удивления: папа… боялся.       Розовые очки раскололись и упали с глаз, а их осколки больно царапали глаза, показывая, каким слепцом он был.         — Пойдешь на ужин? — прогундосил Кребб. Гойл топтался рядом и с надеждой смотрел на дверь.       — Что за вопросы? — манерно протянул Драко и встал. — Идем.       Раньше знание о том, что за спиной всегда есть Кребб и Гойл, давало уверенность, безопасность. Теперь же Драко не мог избавиться от чувства, что его ведут на казнь, следят за тем, чтобы Малфой не сбился в пути.       — Смотри, Поттер, — шепнул на ухо Блейз Забини, когда Драко уселся за стол.       — И что? — вяло возразил Малфой и тут же исправился: — Меня этот полумагл не волнует!       — Жаль, что смертник, — отозвался Забини и мечтательно закатил глаза. — Иначе бы… эх!       Драко промолчал, манерно улыбнулся на всякий случай и принялся за еду. Странного Поттера весь Слизерин поголовно записал в «почти мертвого». Почти — потому что Повелитель до него еще не добрался.       — Малфой, — Грейнджер подошла к слизеринскому столу, не обращая внимания на неприязненные взгляды остальных. — Собрание старост. Кабинет рядом с классом Чар. Сейчас.       Драко прикинул маршрут и понял, что выходить ему нужно сейчас, чтобы не опоздать. И специально задержался. Не в его манере было приходить вовремя.       — Жаль, что грязнокровка! — снова цыкнул Забини. — А то… эх.       — А про Уизли что скажешь? — язвительно поинтересовался Драко. — «Жаль, что Предатель крови»?       Блейз нахмурился и театрально выпятил губу. Малфой мук совести не испытывал: Забини не был ему другом, но с такими высказываниями мог бы быть поосторожнее. То, что он за нейтралов, не делало его бессмертным.       — Кребб, Гойл, — отмахнулся он. — Не ждите. Я дойду сам.       Винсент просверлил Драко взглядом, и он почувствовал, как холодные мурашки идут по коже. Его сдадут при любом удобном случае.       — Хорошо, — пробасил Гойл. — Но на третью пару явись.       Малфой нервно хмыкнул, незаметно озираясь по сторонам. Из этого диалога могло сложиться впечатление, что не он командует громилами, а наоборот. Это было правдой, но знать остальным было необязательно. Он и так держался наверху в негласной иерархии Слизерина только чудом, и испытывать это чудо на прочность не стоило.       — Не переживайте, — поморщился он. — Я помню, что вы не в состоянии прожить без меня долго.       Близ сидящие слизеринцы втихую захихикали, а Малфой подумал, во что ему выльется такое пренебрежение громилами. Мордред, а как было легко на первом курсе — они слушались Драко во всем! А сейчас перебежали к Повелителю, почувствовав силу, и преданно следили за «скользким Малфоем», который априори надежности не внушал. Двойные стандарты — Гойл и Кребб оказались более «скользкими», а не доверял Повелитель ему.       Хогвартские коридоры тоже не придавали ему ощущения безопасности. Тут было слишком светло и просторно. Драко хотелось жить в подвале, в темном, тесном подвале, глубоко под землей, и вылезти оттуда только после того, как все закончится и можно будет жить мирно.       Малфой усмехнулся: тесные по сравнению с Малфой-мэнором коридорчики Хогвартса просторными назвать было никак нельзя; но даже так он чувствовал себя неуютно. В мэноре — дома — ему было откровенно страшно.       — Грейнджер? — удивленно протянул он, рассматривая гряз… девушку, сидящую на парте. Одну. Больше в комнате никого не было.       — Это не собрание старост, — спокойно констатировал он и оперся об стену, скрестив руки. — Чем обязан?       — Малфой, — Грейнджер протяжно вздохнула и продолжила с лицом смертника. — Я понимаю, Гарри не хотел, чтобы я узнала, но…       Драко почувствовал, как желудок ухает вниз. Грейнджер узнала!.. Как именно прокололся Поттер? О метке, о чем?! Что она будет делать дальше? Расскажет Дамблдору?..       Ему конец. Повелитель узнает, дороется до правды, убьет родителей и его.       Апатия наступила внезапно.       Он умрет. Грейнджер глагольствовала, отделываясь общими словами, а Драко даже закричать не мог — в горле пересохло.       — …Даже профессор Дамблдор говорит, что любовь — это самая великая вещь на земле. Я полностью согласна с ним, но только если это правда любовь, а не развлечение, понимаешь, Малфой? — Грейнджер тщетно пыталась заглянуть ему в глаза. — Гарри сегодня ходит настолько мрачным, что даже мне страшно его трогать, и ничего не говорит. Скажи честно: вы поссорились?       — Что? — еле выдавил из себя Драко, судорожно сжимая в руках палочку, не весть как оказавшуюся в его руке.       — Брось, — Грейнджер тряхнула головой и заговорила скучающим тоном: — Я провела расследование, Малфой. С этого года многое изменилось. Но я могу принять это, вам необязательно скрываться. Хотя Рон, конечно, будет в шоке.       — При чем тут Уизли? — почти нормальным тоном спросил Драко, полностью запутавшись в рассуждениях… да, грязнокровки!       — Ты можешь не делать такой удивленный вид! — сверкнула глазами та. — Я знаю, что вы встречаетесь…       — Я и Уизли? — не веря, переспросил Малфой, чувствуя, как отпускает.       — Ты и Гарри! После столь категоричного заявления Грейнджер запыхтела, как Хогвартс-экспресс, и непримиримо скрестила руки, готовясь отстаивать свою точку зрения до последнего.       Драко был в шоке. Он предполагал, что Грейнджер как минимум поняла, что он стал Пожирателем, и хотела сделать… что-то. Тогда следовало действительно опасаться ее. «Это сейчас ты так красиво рассуждаешь, — с расстановкой выговорил он себе. — А тогда запаниковал, как девчонка. Бери пример с Поттера, тому вообще на все плевать!».       Если бы Грейнджер узнала это, то был бы… Малфой затруднялся предсказать. Грейнджер могла побежать к Дамблдору, но для того это вряд ли бы стало неожиданностью. Однако деятельная Грейнджер вряд ли бы остановилась на этом. Подбила бы следить Уизли, доложила Поттеру о своих подозрениях. А что бы сделал Поттер? Этот вопрос тоже не имел ответов.       Но Грейнджер сделала совершенно неправильные выводы:       — Я давно заметила, что волшебники в большинстве своем бисексуальны, — смущаясь, поведала она, приняв молчание Драко за согласие с ее теорией, потом вскочила с парты и начала мерять шагами класс: — Так что я не отношусь к этому… категорично. Конечно, выбор Гарри немного неожиданный, но сердцу не прикажешь.       — Как? — в одном слове Драко смог выразить весь тот спектр эмоций, который испытал за последние пять минут.       — Что-то странное я заметила в поезде, — неспешно начала Грейнджер, на удивление, послушно рассказывая. — Гарри пришел… не такой, как обычно. Я замечала его изменения на протяжении почти полугода. Человек меняется, когда попадает в новую обстановку или общается с новыми людьми. Летом он не мог ни с кем познакомиться, значит, это произошло в школе. Рон все подкалывал, что-то вроде: «А не влюбился ли ты?». Гарри приходил не выспавшимся, значит, где-то гулял. Не с нами. Мы с Роном догадались, что этот человек со Слизерина, но Гарри не говорил, кто это. Следовательно, боялся нашей реакции — то есть мы его знали! Теперь ты, Малфой… Драко, — Грейнджер на миг отвела взгляд и продолжила: — С тобой тоже что-то странное. Ты стал не таким засранцем в этом году, каким хочешь казаться. Прежний Малфой ушел бы уже раз двадцать, не захотев марать свою репутацию разговором с грязнокровкой. Из этого следует, что ты тоже изменился. Логично предположить, что так на тебя повлиял некий фактор. Человек.       Драко молчал, внутренне поражаясь, как, делая промежуточные верные выводы, Грейнджер могла привязать их к бреду.       — Теперь ваше… взаимодействие. Ваши… назовем, допустим, пикировки. Они стали беззлобнее. С начала года не произошло ни одной драки, или, упаси Мерлин, дуэли! Если пойти от противного, то становится понятно, что вам незачем менять свое отношение друг к другу, если вы не узнали друг друга лучше. Следовательно, узнали! Это приводит нас к тому, с чего я начала: Гарри скрывался. Зачем? Потому что не хотел вредить твоей репутации, или ты запрещаешь, не суть. Почему от нас? Боялся, как мы с Роном отреагируем. Ты стал более терпимым из-за Гарри, а Гарри стал более… немного другим из-за тебя.       — Ты можешь писать диссертацию, — холодно заметил Малфой, взяв себя в руки.       — Магловское слово! — довольно добавила Грейнджер, будто получила «Превосходно» от Снейпа. Драко мысленно дал себе подзатыльник: нахватался от Поттера! — Но я целенаправленно упустила один важный момент в своем рассказе. Это… последние дни пятого курса. Ты наверняка знаешь, что произошло в министерстве…       «Со слов отца, — устало подумал Драко; внезапно наступила апатия. — Так что да, знаю. Даже лучше тебя».       — И ты представляешь… Ну, твой отец и Гарри… они… Поддерживали разные стороны. И так как ты испытываешь привязанность к Гарри, то можно сделать вывод, что ты не Пожиратель. Ты на нашей стороне. То есть не поддерживаешь Того-Кого-Нельзя-Называть.       Драко замер. Грейнджер связала бред с правдой и выдала эту смесь ему. Малфой расплылся в гадской ухмылке только чтобы проверить, серьезно ли Грейнджер все это заявила:       — А если ты ошиблась? Ты дала мне такие карты в руки. Мальчик-Который-Выжил с кем-то встречается — миллионы вариантов, как можно использовать эту информацию!       — Чары конфиденциальности, — снисходительно фыркнула Грейнджер. Драко подавил ругань, рвущуюся на язык. Дружки Поттера были под стать ему самому — такие чары и не каждый взрослый маг наложить мог. Вот до чего могла дойти Грейнджер в тяге к правде.       Подтверждать или нет? Эта теория могла принести как плюсы, так и минусы. В плюсах, несомненно, то, что он сможет поближе подобраться к поттеровским дружкам, а тот получит хорошее такое алиби. А в минусах то, что Поттер может за такое своеволие как по голове погладить, так и по шее надавать.       «Прости, Поттер, выхода нет», — слабовольно подумал Малфой и скорчил скорбное лицо, жалея, что не умеет краснеть. Потом принял строгий и независимый вид, а-ля «ты не видела моей слабости» и сжал палочку посильнее. Потом как будто понял, что палится еще ярче, и попытался принять вид мерзавца, которого ничего не волнует. Грейнджер довольно кивнула.       — Но знаешь, — Грейнджер опять уселась на парту, с намеком поигрывая палочкой. — Все это было лишь вводной частью. Я ничего не скажу Гарри… пока что. Он так боялся того, что наше отношение к нему поменяется из-за тебя. Так вот, — она легко спрыгнула и подошла к Малфою ближе, угрожающе смотря исподлобья. — Если ты не оправдаешь ожиданий Гарри, то я знаю много проклятий, которые легко могут испортить волшебнику жизнь.       Драко мерзко усмехнулся и подавил панический вопль: «Меня Поттер убьет!».

***

      После того, как уроки были сделаны, Драко лениво окликнул Кребба и Гойла, увлеченно играющих в Плюй-камни, и они двинулись к Выручай-комнате. Поттер сказал нечто вроде: «Тяни до последнего», и Драко повиновался. Поттер вообще сегодня был рассеянным и мрачным, Грейнджер права. Малфою было интересно, что такое случилось, если даже придурочный гриффиндорец потерял свой оптимистичный настрой. Поэтому он успел договориться о встрече в Тайной комнате Самого Салазара Слизерина и с нетерпением ждал ночи.       — Мы ищем драгоценные камни, — оповестил он, с превосходством смотря на своих личных наблюдателей. — Они нужны для Исчезательного шкафа. Я бы объяснил, для чего именно, но вы не поймете, поэтому не вижу смысла тратить время. Разделимся. Встречаемся тут же через два часа.       Драко резко развернулся на каблуках и пошел в противоположную сторону. В этой комнате можно было искать все, что угодно, Малфой втайне этому радовался. Он «тянул время» как мог, поэтому намеревался отклонить все, что принесут Кребб и Гойл. А драгоценности всегда можно захватить с собой, если будет шанс.       Главное — не потеряться. Среди этих вещей можно было легко затаиться. Драко оглянулся, создал слабенькое заклинание, ищущее людей в радиусе нескольких метров, и вздохнул спокойно. Потом поставил сигнальные в местах, откуда можно было подойти к нему: «От Поттера еще и не тому научишься!», и тихо хмыкнул.       — Акцио драгоценные камни, — он сказал это так тихо, что почти и сам не услышал. Заклинание тоже вышло слабеньким: он же не хотел, чтобы его завалило. К нему медленно приплыли вещи, содержание в себе искомое. Малфой усмехнулся: «Эти идиоты точно не сообразят сделать так же».       Алиби было обеспечено.       Найденного должно было хватить на то, чтобы никто не мог усомниться в том, что — Драко вызвал Темпус — следующие два часа он упорно выполнял собственное поручение. Малфой с чистой совестью трансфигурировал себе кресло из ближайшей парты, предварительно очистив ее от пыли и разобрав завалы, свалил в одну кучу найденное, и уселся с заранее прихваченной книгой.       Книга была притащена Поттером… откуда-то, он не говорил. Тот вообще много о чем умалчивал, и вопросы появлялись и появлялись. Отвечать на них никто не собирался. Драко пытался аккуратно подобраться к лорду Слизерину, но его неумелые попытки выведать необходимую информацию быстро заметили и сказали, что помочь ничем не могут.       Книга была интересной, но Малфой не мог сосредоточиться. Кто такой Поттер? Это был важнейший вопрос. Он все еще оставался Мальчиком-Который-Выжил и все такое, но он был другим. Или стал другим? Почему никто не заметил такого Поттера? Он, казалось, не доверял никому. Грейнджер сегодня полностью подтвердила это: ни она, ни Уизли не знали о другой стороне жизни их Золотого мальчика. Вставал еще более насущный вопрос: почему Поттер доверился ему?       Смешно говорить «доверился», когда Драко остался увешан клятвами. Но все-таки… Чем Мордред не шутит, может, Поттер и правда ему симпатизировал, если приблизил к себе?       Ответы можно было найти только у него. «Если раскрылся мне, значит, имею право знать ответы!» — твердо решил Малфой и тихо выругался. Он не прочитал ни страницы. Перевод был почти закончен, и скоро он должен будет перейти к экспериментам. С первого раза не могло получиться определенно; из имеющихся ингредиентов был только яд василиска, который точно не изменился со временем. А рисковать собой, выливая на руку сомнительную субстанцию с ядом Главного змея в составе, Драко благоразумно не хотел.       Драко чертыхнулся, поняв, что не может сосредоточиться, и отложил книгу, сдавшись. «Очисти сознание», — прозвучал в голове голос крестного, и Драко послушался: если он не может читать, то хотя бы будет в состоянии мыслить ясно.       Драко представил огонь. Почему-то белый, светящийся, с синими всполохами-искорками. Он обещал защитить, оберегать, говорил — я нападу первым. «Что ты можешь», — усмехнулся Малфой и открыл глаза.       — Темпус.       Время, как и ожидалось, пролетело незаметно. Малфой ухмыльнулся, вернул все как было, и неспешно пошел к пункту назначения. Опаздывать вполне входило в его образ, да и позлить «телохранителей» хотелось.       — Ого, — оценил он натащенное. — Хорошо, — протянул Драко задумчиво, решая, как еще пускать пыль в глаза. — Хоть на что-то вы годитесь.       Он не сразу почувствовал какое-то… напряжение.       — Мы тут нашли кой-чего, — пробасил Гойл и протянул ему диадему. — Посмотри. Вдруг чего.       Жжение в руке стало ощутимым, и Драко занервничал. Такое бывало только при вызове — он не смог бы спутать это чувство ни с чем. Малфой протянул дрожащие руки, но Кребб вдруг подал голос и выступил вперед, поигрывая палочкой:       — Погоди, Грег. Малфой, что это такое?       — Не знаю, — отозвался Малфой, понимая, что ему не верят. — Может, это темный артефакт, а вы его голыми руками схватили.       Ему не верили, он чувствовал это ясно. Гойл замер, обдумывая услышанное, и Драко понял: упускать преимущество нельзя.       Соображали-то они медленно, но вот чуйка у них была развита до неприличия хорошо. Малфой успел только выкрикнуть «Ступефай» и отскочить в сторону, прежде чем они сообразили, что произошло.              Гойл упал, подкошенный заклинанием, а Кребб резво отпрыгнул в сторону, несмотря на свою комплекцию. Драко хриплым голосом начал беспрерывно создавать одно заклинание за другим, но все они отражались от щита Винсента, не нанося ему никакого урона. «Я выдохнусь быстрее!» — с отчаянием подумал Драко, не прекращая колдовать. Уходить было нельзя: Гойла расколдуют, тогда ему точно несдобровать — эти отморозки были сильнее его и поодиночке.       «Используй то, что попадается на глаза, — вспомнил Драко насмешливый монолог Поттера. — Не траться на сложные заклятья — их некому будет оценить, если ты умрешь».       Отступать было некуда. Ситуация не менялась. Это был бой на выносливость, который Малфой проигрывал всегда.       «Используй преимущества. Делай так, чтобы все работало на тебя».       Взгляд бешено метался от одной вещи к другой, ни за что не зацепляясь. Перед глазами расплывалось от адреналина, Драко слышал бешенный стук своего сердца.       — Вингардиум Левиоса! — выкрикнул он в отчаянии, поднимая тяжелый мешок с собранными отморозками драгоценностями и резво кидая его в Кребба. Тот опешил, щит померк, но он смог избежать удара. Драко продолжил наступать, не понимая, что использует. Кребб отвечал, но проигрывал и в скорости, и в реакции.       — Адеско Ф… — зло начал он, но Малфой предательски звонко завопил:       — Ступефай!        Кребб рухнул с глухим стуком, наверняка больно ударившись об пол, но Драко было все равно. Он медленно осел на пол, все еще не веря в то, что смог победить. Нервно вытерев мокрые ладошки, он посмотрел на диадему, которая в пылу схватки откатилась подальше. Когда он попытался взять ее в руки, то почувствовал то же самое ощущение, когда Повелитель вызывал их на собрание, только немного более слабо.       — Сука! — зло выругался он, почувствовав, как кто-то исподволь пытается залезть ему в голову. Он отбросил диадему, и та звонко отскочила в сторону. Попытки сломать его окклюментивные щиты прекратились. — Что это за?..       Драко рвано выдохнул и посмотрел на обездвиженных Кребба и Гойла. Что делать?       Звать Поттера нельзя. Драко не знал, где тот сейчас, а еще эти отморозки могли очухаться от Ступефая и доложить все Лорду. Убить их, что ли? «Ты и обездвижил-то чудом», — мрачно напомнил Малфой себе и понял: силенок не хватит. Да и потом, трупы нужно будет куда-то девать.       Драко почувствовал, как к горлу подступает неудержимый смех, и не стал сопротивляться — тихонько захихикал, а потом заржал в полный голос.       — Схожу с ума, — смех прекратился так же резко, как и начался, и Драко почувствовал себя полностью опустошенным. — Это вы виноваты, полудурки. Я вам Амортенцию друг на друга подолью.       Стало подташнивать, и Малфой понял, как ему досталось. Видимо, он опустошился сильнее, чем ему казалось, а поднятый мешок и последующий Ступефай были последней каплей. Сегодня еще и Поттеру докладываться. Тот наверняка обсмеет, придурок. Хотя нет, Грейнджер говорила, что тот мрачнее тучи. Как давно это, казалось, было…       — Обливейт, — произнес он. — Обливейт. Вы успешно выполнили задание Малфоя. Никакой диадемы не трогали.       Драко свел синяки с Гойла, чтобы не проколоться на мелочах, подождал, пока придурки перестанут осоловело моргать и начнут соображать и, скорчив презрительное лицо, протянул в своей обычной мерзкой манере:       — Я вас уже заждался. Наконец-то. Хоть на что-то вы годитесь.