Decay

«Что происходит? Что, чёрт возьми, тут происходит?» — мысли крутились и не позволяли сосредоточиться, не давали шанса понять, что творится вокруг. Чимин прижимался спиной к стене и с ужасом смотрел на восьмерых вооружённых мужчин, возвышающихся над ним, готовых, словно голодные псы, наброситься на жертву и порвать её на куски, обглодать все косточки. Чимин дышал тяжело и, казалось, задохнулся бы от страха, если бы не чужая рука, вцепившаяся в рукав парня ещё крепче. Её хозяина звали Тэхён, такой же несчастный ребенок, обеспокоенно смотрящий на друга и не позволяющий ему упасть в обморок. Казалось, все исчезли: Чимин смотрел на родного человека, мысленно моля придумать что-нибудь, а тот, в свою очередь, не сводил глаз с тёмно-бурого пятна на чужой куртке. О чём он думал в этот момент — неизвестно, но в их сердцах ещё жила надежда, а на устах — молитва о том, чтобы выход из этой отвратительной ситуации нашелся. Ситуации, которую можно было описать только одним словом, — «тупик». — Так вы принесли товар или нет? — лениво переспросил мужчина, сидящий на диване и курящий дорогие сигареты. Руки и шея — в чернильных пятнах, на поясе — пистолет, а глаза точно сухой асфальт — серые, безжизненные, но злые. Испытывать эту злость на себе Чимин не хотел, но чувствовал, что придется. — А вы Сон Сучжон? — чересчур громко для маленькой кухоньки спросил Тэхен: тишина стояла такая, что любой расслышал бы каждое слово, говори он шепотом. Но как можно обращать на это внимание, когда восемь пар хищных глаз прикованы к тебе, а руки их обладателей сжимают пистолеты в полной готовности превратить тебя в решето? Как можно контролировать дрожь в голосе, когда всё, что стоит между тобой и твоими потенциальными убийцами, — это жалкая сумка с сомнительным содержимым внутри? — Допустим, я, — прохрипел Сучжон и, затянувшись, зевнул, будто бы все это было для него лишь игрой или мерзкой скучной рутиной. Но разве мог увидеть здесь что-то необычное человек, который, вероятно, всю жизнь только и делал, что занимался убийствами? Осталось ли что-нибудь святое в этих глазах, наполненных презрением и желанием подчинить себе все сущее на этой земле? Мужчина указал пальцем на сумку и раздраженно спросил: — Мне в третий раз нужно повторить? Или вас приложить нужно, чтобы отвечали? Вы ведь товар принесли, а не какую-то хуйню вроде пакетиков с сахаром? — С сахаром… — Чимин посмотрел на Тэхена, однако тот лишь поморщился от подобного сравнения и нервно сглотнул. В сумке не было пакетиков ни с сахаром, ни с чем-либо еще. Там — бумаги о переводе в клинику, необходимые для этого документы, ксерокопии паспортов и различных удостоверений. Там — то, что должно было помочь Чимину, то, ради чего он пошел на все, на чём, судя по всему, все и закончится. Но разве договор не был заключён? «С подписями и официальными печатями, всё было по закону! — думал парень, от волнения кусая губы и раздирая кожу ногтями. — Адрес тот, время то, но Сон Сучжон… Мне точно показали другого человека, с коляской и прочими медикаментами. Зачем нужно было врать? Мы точно-точно ошиблись, нужно так и сказать…» — Мы, — голос Чимина напоминал мышиный писк, настолько ему хотелось незаметно сказать, что они перепутали адрес, и так же незаметно уйти, — мы, скорее всего, ошиблись. И вы тоже. И с-сумка у нас не та, что вам нужна, точно не та. Пожалуйста, мы просто уйдём и… — Пак Чимин и Ким Тэхён, да? — злобно прорычал мужчина и, получив два растерянных, но положительных кивка, продолжил: — Не ебите мне мозги, если вас и правда так зовут, то вы по адресу. ЫнХек бы мне не соврал. «А нам соврал», — с отчаянием подумали оба. — Парни, показывайте, что там. «Гори в аду, Ли ЫнХек. Гори с такими же криками, с которыми будем умирать мы прямо сейчас», — продолжали думать они, смотря друг на друга и улавливая отчаяние в глазах напротив. Но стоять и смотреть, как чужие люди копают тебе могилу, и никак не препятствовать этому — ошибка и глупость. И поэтому Чимин с Тэхёном — оба — не хотели умирать; дёрнулись в их сторону, хватая сумку (вот дураки!) и с неким отчаянием швыряя себе под ноги. Прожить на несколько минут дольше положенного казалось им роскошью, и поэтому крепко держались за эту спасительную ниточку, грозясь порвать её сиюжеминутно, нервно сжимали в руках жёсткую тесьму и надеялись силой мысли превратить бесполезную бумагу в пакетики с белым порошком. Лишь бы господа были довольны. — Вы меня начинаете очень сильно бесить, и живы сейчас лишь благодаря тому, что ЫнХек за вас поручился, а я этому славному парню жизнью обязан. Так что, пожалуйста, — улыбка напоминала оскал бешеного зверя, — вы же умные ребята, не зря вас нанял такой смышлёный пацан, наверняка такие же. Просто отдайте мне ебаную сумку и валите на все четыре стороны, хоть в канаву, это уже не моё дело, — начал он, но резко повернулся к своим псам и указал в сторону несчастных: — Блять, да заберите у этих малолеток то, что нам надо, и проверьте содержимое, мне вас учить или что?! Ниточка с треском порвалась, а разум Чимина растворился. Ровно семнадцать секунд — его нет. Лишь засохшие глаза, с каким-то нетерпением и страхом наблюдающие за манипуляциями с сумкой, остались у Чимина, ведь все остальное потеряло смысл, некуда было прятаться и убегать. «Бедная сумка, — пронеслась в голове мысль, похожая на зарождающее сумасшествие, — ей ведь тоже несладко». — Ого, даже бумажками прикрыли, чтобы не так подозрительно было? — усмехнулся Сучжон, наблюдая за тем, как подчиненные ищут наркотики в сумке с запахом смерти. Усмехнулся — и почему-то замер, и взгляд стал злым и напряженным. Видимо, почувствовал, что что-то не так. И когда чужие руки готовы были когтями выдрать следующий слой бумаг, мужчина крикнул: — Хватит! Вы, — Чимину даже не нужно было глаза открывать, чтобы понять, к кому палач обращается, — щенки, что за шутки? Думаете, это весело? Думаете, эти пистолеты просто украшение? Нет, мелкие мрази, о нет! Говорите, это ЫнХек вам дал эту сумку? Или вы сами решили подохнуть так глупо? — Нам просто дали то, что мы должны были принести. Нам было запрещено даже заглядывать в сумку, — голос Чимина дрожал, а глаза наполнились мерзкой влагой. Хотелось плакать, прижаться к кому-нибудь и почувствовать теплые объятия, понять, что ты в безопасности. Но они сами вырыли себе яму, точнее, вырыл Чимин, а когда прыгал, то захватил с собой Тэхёна, который был совсем не при чём. Вот бы он спасся, вот бы выжил. Только виновный должен понести наказание. И поэтому Чимин продолжил: — У нас не было возможности узнать, что в сумке. Мы не виноваты. Если ЫнХек решил Вас одурачить, то нужно разобраться с ним, а не с нами. — Знаешь, милый мальчик, ты прав. ЫнХек — крыса, которая решила меня подставить. Но это не значит, что вы освобождены от ответственности. Раз вы сыграли хоть какую-то роль в этой драме, даже если были простыми «курьерами», награда за актёрскую игру должна достаться не только главному актёру, но и вам. Секунда — и мушки пистолетов направлены на них. Восемь на двоих — слишком нечестно. Один выстрел создаст аккуратную дырочку между мёртвых глазок, но из-за четырёх на полу буду валяться два расколотых сгнивших арбуза. Зрелище мерзкое, и поэтому Чимин, представив его, поморщился. Думать больше было не о чем, конец очевиден. Они сами загнали себя в тупик и захлопнули последнюю дверь ещё тогда, когда стояли перед этим проклятым домом и сомневались, стоит ли заходить. И натолкнувший его на сомнения чёрный джип, вероятно, пытался неведомым способом спасти его от наступающей разрухи. По крайней мере, так казалось Чимину. Он надеялся, что хозяин этой машины вместе со всеми людьми, которые живут на этой проклятой улице, уехал сейчас далеко-далеко, чтобы не знать, что случилось в этом маленьком полусгнившем домике, что в нём погибли двое юношей, так и не успевших насладиться жизнью. Мгновения в бессмысленных раздумьях сбили с толку, и поэтому ещё одна секунда — на виске вставшего с дивана Сучжона загорелась красная точка. Ни вскрикнуть, ни рот открыть Чимин не успел. Мужчина, еще минуту назад подписавший им смертный приговор, развалился на полу с дырой в голове и пустым, но уже не злым взглядом. И Тэхён, пользуясь моментом, резко схватил друга за куртку и с силой потянул вниз, к полу, затолкал в угол, закрывая глаза. — Господи, пусть это будет Хосок, — прошептал парень, прижимаясь к обессиленному Чимину. — Он нас убьет. — Пусть убивает. Лишь бы спас от этого. — Дурак, — Чимин приподнял голову и увидел лишь мёртвое тело бывшего лидера банды и лужу крови под ним. Больше никого не было, остальные, видимо, выбежали в коридор, поскольку оттуда слышались звуки перестрелки и страшные крики. — Сиди здесь, я попытаюсь выбить окно. Мы не должны упустить шанс выбраться, там может быть и не Хосок. Постарайся успокоиться, сейчас не время паниковать. — Угу, — просипел Тэхён и встал на ноги, отряхивая дрожащие руки от призрачной крови, — я закрою дверь. — Только осторожнее, постарайся, чтобы тебя не заметили. — Хорошо, — Тэхёну было сложно говорить с Чимином, поскольку их голоса заглушал шум из остальной части дома, а кричать было страшно: привлекут чужое внимание. Они всё ещё в опасности. Поэтому он осторожно обошел труп, лежащий посередине кухни, и подошел к двери, выглядывая на секунду, чтобы убедиться, что люди там заняты друг другом, а не теми, кто остался на кухне. Чимин же, найдя в углу биту, решил действовать незамедлительно и, замахнувшись, разбил хрупкое стекло. Половина осколков тут же упала на пол, самые мелкие оставили небольшие царапины на коже, но парень не обратил на это внимание: спасение было важнее всего. И он ударил ещё несколько раз, пока не заметил на улице тот самый джип, который отъезжал куда-то в сторону входа, за пределы поля зрения юноши. Но путь был свободен, и Чимин, тут же забыв об этом, с ликующим видом позвал Тэхёна, который успел придвинуть стол к двери, чтобы её не открыли сразу же. Но когда первая пуля вонзилась в хлипкое дерево, превращая кусок в щепки, Тэхен сам подбежал к Чимину и выпрыгнул на улицу, хватая за собой друга. Они убегали в ночь, убегали во тьму, куда угодно, лишь бы спрятаться и забыть об этом кошмаре. Охота началась.

♚

Приятный стук льда в бокале помогал думать о прекрасном и возвышенном, о совести и морали, добре и зле. Эти звуки ласкали слух, а прозрачные кубики проводили сквозь себя свет, переливаясь всеми оттенками синего. Хосок, развалившись на диване, наставил свой бокал так, чтобы свет от лампы проходил прямо через лед, и выглядел он как безумец: какой взрослый человек будет заниматься подобным? Зачем это делать среднестатистическому двадцатипятилетнему мужчине, у которого должна быть любящая красивая жена и ребенок, а может, и дети, о которых нужно заботиться, которым нужно дарить тепло и ласку? Но у Хосока не было ни жены-красавицы, ни детей. Он если и думал о подобном, то только для сохранения чести своего дома — Нумон Ван Пха — на площадке среди других домов. И его единственной заботой было укрепление своего клана, а всё остальное всегда отходило на второй план. Кроме, конечно же, Тэхёна, который ушел несколько часов назад. Внезапный скрип половиц оторвал от размышлений, и Хосок приоткрыл глаза, лениво наблюдая за спускающимся по лестнице парнем, руки которого почему-то были пусты и не держали никакой выпивки, оную тот обещал принести. — Я ничего не нашел, иди и сам ищи, — буркнул напарник и присел рядом, притягивая к себе пустой бокал со льдом и играясь с ним точно так же, как Хосок. — Будем есть лёд или подождем, пока он растает? — Юнги, иногда ты бываешь таким бесполезным, — Чон откинул голову на спинку дивана и устало выдохнул, — ну будем без выпивки, ты всё равно за рулем. — Вызвал бы такси. Поищи что-нибудь, ну пожалуйста. Я целый день на ногах и ужасно устал. — Значит, заходил к Дуонгу? — резко перевел тему Хосок, поворачиваясь к Юнги. Тот пожал плечами в знак согласия, и тогда глава продолжил: — Подарки тоже оставил? Он наверняка уже собирал вещи, когда ты пришел. — Угу, — тёмные глаза внимательно наблюдали за тем, как парень заглянул за диван и под столик в поисках алкоголя, но столкнулся с неприятной новостью: там было пусто. И тогда он закатил глаза, поудобнее устраиваясь, и продолжил: — И его жена-падальщица такая же, под стать ему. Заранее всё приготовила и даже такси заказала, чтобы увезти и деньги, и свою тушку подальше. — Но ты им помешал. — Помешал. А еще он плюнул на мой ботинок. Когда я умру и мы встретимся в Аду, я плюну ему в лицо. Десять раз. — Какой ты кровожадный, — усмехнулся Хосок, доставая сигареты и закуривая. — Помнишь, что у нас завтра встреча с главой Гомун Ге Пха? — увидев, что Юнги сощурился, добавил: — Вспоминай, я пока что позвоню Тэхёну. Долгие гудки навеяли странное чувство тревоги, и мужчина уже был готов вызвать своих людей, чтобы те проверили, все ли в порядке, но тут они прекратились и вместо них послышался родной голос: — Что-то случилось? — Волнуюсь, вот и позвонил, — нежная улыбка сама расцвела на лице, и голос сам по себе стал ниже, мягче. Что бы Тэхен ни сделал, Хосок не мог на него злиться. Даже если он решил в который раз провести ночёвку с лучшим другом вместо того, чтобы побыть дома. — Все хорошо? — Да, Хосок-и, не переживай. Мы сейчас будем фильмы смотреть, так что я вряд ли смогу ответить на твои звонки, ха-ха. Так что сладких снов! — Спи сладко, солнце. — И не кури дома! — Ладно-ладно, — засмеялся мужчина, поднимая руки, будто Тэхён находился рядом и мог видеть, что он делает. Юнги, сморщив нос, наблюдал за этим и одними губами сказал: «Каблук». — Не завидуй, — шикнул на него Хосок и мурлыкнул в трубку: — Спокойной ночи. Интересно, как любовь умеет менять. В один момент ты готов дрожать перед силой собственного эго, в другой — склонить свою голову перед кем-то столь слабым и хрупким. С такими мыслями старший оставил свой телефон на столе и снова повернулся к гостю: — Вспомнил? — И во сколько она? Ты же улетаешь завтра, — Юнги за то время, пока Хосок разговаривал, достал обычную воду, налил её в бокал для виски и пил, словно аристократ, даже отставил мизинец. Глава в ответ на такое поведение лишь покачал головой, но ничего не сделал, только ответил: — В девять утра. Клуб «Emerge». — Но это наша территория, — лисьи глаза сощурились в предвкушении. — Они самоубийцы? Если что случится, они будут в минусе. — Да, Сокджин согласился сразу же, я сам удивился. Думаю, у них или нет в планах воевать с нами, или же есть что-то, благодаря чему они могут нами манипулировать. — Например? — Не знаю, я просто предположил. На всякий случай усилю охрану и поставлю дополнительных людей на границе, если им придет в голову её пересечь без разрешения. К слову, чтобы не упускать шанс, я завтра тебя официально представлю как моего главного помощника. — Разве не нужно тогда звать всех глав? — нахмурился Юнги. — Не то чтобы я за, просто… — Потом уже, через месяц у Ченыля юбилей, и он, как всегда, устроит шикарное празднество в своём пентхаусе. Соберутся все сливки общества, все главы и чиновники, так что не переживай, тебя увидят все. — И отказаться я не могу, правда? — получив положительный кивок, парень поджал губы и вздохнул: — Подписал себе приговор… Хорошо, тогда я пошел, раз в девять утра. Может, посплю хотя бы два часа. — Давай, иди. И не опоздай! — крикнул ему в спину Хосок и получил в ответ лишь поднятый вверх средний палец. Юнги вышел за пределы особняка и подошёл к своей машине, провёл рукой по стали, чувствуя под пальцами неприятный холод, и сел в салон. Ночь была чёрной и туманной, в ней клубились одиночество и безразличие, поскольку за этим полотном скрывалось сплошное ничто, как и в этом мире, где каждый сам за себя, где чувства не значат ничего, а если и значат, то принесут лишь боль и страдания обеим сторонам. И Юнги был уверен, его уши были залиты криками о помощи, глаза запечатлели сцены смертей, а в носу стоял запах оружейной смазки и крови. И сердце, готовое сломаться и остановиться в любой момент, забилось быстрее, будто знало, что скоро что-то случится. Но как скоро? Как предотвратить нечто ужасное? Что-то, что ужаснее этой обыденности, ежедневных ритуалов поклонения богам смерти? И парень лишь выдохнул устало, не желая думать об этом: всё равно он ничего не изменит раньше времени. Оставалось только ждать. Только машина прогрелась, Юнги включил в салоне свет и увидел на бардачке несколько бурых пятен. Видимо, капли крови попали сюда, когда хозяин машины кинул днём на сиденье окровавленный пиджак. Возможно, это случилось и раньше: выходные случались редко, а клиенты любили сопротивляться, любили врать; в таком случае выбора не оставалось — только пустить пулю в лоб. Парень попытался ногтем содрать мешающее пятно, так уродливо красующееся на светлой обивке, но оно будто приросло к ней, не поддаваясь, и Юнги махнул на это рукой, откидываясь на спинку сидения и заводя машину. Кровь на его руках никогда не исчезнет.