***
В штабе командования майор Ким провёл куда больше времени, чем изначально рассчитывал. Сам отчёт офицера был лаконичным и одновременно тщательным и подробным, благодаря чему у руководства не возникло никаких дополнительных вопросов. Задержала молодого мужчину информация, полученная от старших офицеров, о высокой вероятности скорого прекращения затишья: увеличившаяся активность повстанцев, участившиеся локальные атаки, в том числе и неудавшаяся попытка перехвата гуманитарной помощи ООН давали опытным военным понять, что возобновление открытого противостояния было лишь вопросом времени. Получив приказ укрепить границы и привести подчинённых в боевую готовность, Ким не смог оставить в стороне другой не менее важный в складывавшейся опасной ситуации вопрос: не следовало ли волонтёрам больницы Иньсэнг досрочно окончить миротворческую миссию во избежание попадания на линию перекрёстного огня? Сердцем Чонин не хотел, чтобы врачи уезжали обратно в Корею, а точнее один конкретный главный хирург, но умом шатен понимал, что так было правильно и, самое главное, безопасно для Кёнсу и его коллег. Ким был готов загнать свои желания в самый дальний угол и немедленно приступить к отправке медработников обратно домой, однако в ответ на свой вопрос от командования получил строгий запрет. Старшие по званию офицеры говорили об опасности перевозки врачей к аэродрому, однако Ин подозревал, что те просто не хотели лишаться рабочих единиц, способных оказать солдатам медицинскую помощь в случае возобновления военных действий. Сказать, что Чонин был зол – ничего не сказать. Хоть те и были профессиональными и опытными врачами, но всё же оставались гражданскими лицами. Их не готовили к работе в военных госпиталях и на поле битвы, они не были натренированными военными врачами, как, например, лейтенант Ли Тэмин. Однако никто не позволил Киму возразить, в безапелляционной форме отправляя того выполнять полученные приказы. Именно поэтому ожидавший неподалёку от штаба командования Пак встретил Ина не в самом лучшем расположении духа. – Что-то случилось? – обеспокоенно нахмурившись, спросил он, когда шатен поравнялся с ним и они вместе двинулись в сторону припаркованной у ворот машины. Ким всегда считал неуместным заваливать других своими проблемами, поэтому ограничился только рассказом о стремительно ухудшавшейся ситуации с повстанцами, однако Пак, как и майор совсем недавно, первым делом забеспокоился о врачах. – Не волнуйся, разберёмся, – заверил того Чонин, решительно настроенный сделать всё, чтобы волонтёры невредимыми завершили свою миссию и благополучно вернулись домой. Старшие офицеры, привычно и негромко обсуждая между собой полученную от руководства информацию, подошли к воротам, чтобы уже наконец-то, хоть и с немалой задержкой, но всё-таки выдвинуться в сторону города вслед за группой врачей. Не успели они даже сесть в машину, как рация шатена надрывно закряхтела, и сквозь громкий шум и сильные помехи с трудом можно было различить знакомый низкий голос сержанта Хана. – Майор Ким. Приём… Это сержант Хан. Как слышно? – кое-как разобрал Чонин. – Майор Ким на связи. Слышу вас. – Командир, нападение повстанцев… Численность врага установить пока не удалось. Выбраться из школы нет возможности… Вместе с гражданскими направляемся в актовый зал в восточной стороне здания. Не уверен, что сможем долго отражать атаку. Помехи и звук выстрелов то и дело перекрывал голос солдата. – Подкрепление уже в пути, сержант. Оставайтесь в актовом зале. Лишний раз не рисковать – это приказ. Ваша задача – обеспечить укрытие гражданским лицам, – отчеканил мужчина, в душе которого не было ни толики того спокойствия и той уверенности, которые источал его сильный баритон. Стоявший всё это время рядом с майором Пак, не теряя драгоценные минуты, вызвал по общей связи остальных членов спецгруппы и ещё не закончил Ким отдавать приказы подчинённому, как вся пятёрка была в сборе и во всеоружии. Сехун передал Ину и Чанёлю их пистолеты-пулемёты и, быстро запрыгнув в припаркованный неподалёку армейский грузовик, команда выехала на новую миссию, главной целью которой было спасение попавших в ловушку мирных граждан и сослуживцев. Доехали до города они в рекордно короткие сроки, однако этого времени лейтенанту и майору с избытком хватило, чтобы подготовиться. Песочного цвета военная форма, которая была бы хорошо заметна в тёмных коридорах школы, была заменена на чёрную униформу спецназа и бронежилет, за правым ухом, как и у их товарищей, теперь виднелся тонкий тёмный провод – недавно усовершенствованный Чунмёном коммуникатор, позволявший связываться со всеми членами команды даже на значительных расстояниях или при наличие сильных внешних шумов. Оружие было наготове. Закончив подготовку, Пак на полном ходу транспорта сменил сержанта О, занимая своё привычное место, а именно водительское кресло. Подгоняемый злостью и, что скрывать, страхом за жизнь врачей, в особенности за благополучие одного конкретного иммунолога, он гнал, что было сил. Машина искусно маневрировала на неровной горной дороге, избегая ухабов и других опасных препятствий. Чонин же в этот момент, отогнав от себя все переживания и стараясь не думать о Кёнсу, анализировал уже имевшуюся в его распоряжении информацию и мысленно продумывал их дальнейшие действия для освобождения школы. Если он хотел спасти учащихся и врачей, то Киму нужна была холодная голова, и тот прекрасно это понимал. Он не мог поддаться эмоциям и ринуться напролом: без плана. Это была бы верная смерть не только для него, но и для его товарищей и застрявших в школе гражданских. Выбравшись из грузовика в некотором отдалении от здания школы, чтобы не выдать раньше времени врагу своего появления, спецгруппа добиралась до цели пешком, обходя стороной главные и широкие улицы города. На полпути Ким отправил сержанта О и младшего лейтенанта Кима осмотреть окрестности, чтобы убедиться, что повстанцы не засели на пригорке, откуда открывался хороший обзор на школу и любого, кто бы решился к ней подойти. Вокруг было тихо, даже слишком тихо, что всерьёз насторожило майора. Жители города, услышав первые выстрелы, забаррикадировались в собственных домах и затаились там, словно мышки, однако не это озадачило молодого мужчину. Наоборот, подобное поведение людей было ожидаемо и понятно Чонину, но тишина, окутавшая школу – вот что показалось странным шатену. Разговор с сержантом Ханом хоть и был коротким, но хорошо дал понять, что повстанцы были настроены серьёзно, что бы те ни добивались, они готовы были идти до конца, поэтому останавливаясь в двух сотнях метрах от образовательного учреждения Ури, Ким был уверен, что услышит звуки продолжавшегося противостояния. Вместо этого на улицах стояла полная тишина и только изрешечённые пулями стены школы и близлежащих зданий давали понять, что всё это не было чьей-то глупой шуткой. – Кай, говорит Сухо. Периметр чист, – раздался в наушнике голос Чунмёна. – Обнаружены следы на горе с западной стороны объекта, думаю, там в момент нападения располагались два стрелка. – Судя по гильзам, они вооружены чем-то вроде ручных пулемётов LSAT. Покинули позицию не больше десяти минут назад, – подключился к отчёту сержант О, питавший слабость к любому виду дальнобойного оружия. Благодаря этому Сехун был настоящим экспертом и с лёгкостью мог определить, какой винтовкой, автоматом, пулемётом и тому подобным располагал их враг в той или иной ситуации. – Принято, возвращайтесь. Будем заходить. Идти через главный вход было слишком рискованно, поэтому стоило найти иной путь. В голове шатена всплыл один разговор с Джихё-нуной. Обычный и ничем непримечательный, как и десятки, а то и сотни других между ними, однако тогда женщина рассказывала о своей работе в школе и вскользь упомянула, что здание всегда имело два входа: центральный и запасной, который располагался с южной стороны и вёл в подсобное помещение учебного заведения. Второй вход, по словам нуны, за ненадобностью был заброшен много лет назад и впоследствии забыт, что в сложившейся ситуации оказалось только на руку спецгруппе. За считанные секунды солдаты проникли в здание, взломав на двери старый чугунный замок открытого типа, который не смог бы стать препятствием даже для любопытного подроста, что было говорить об опытных военных. Чанёль шёл чуть впереди, проверяя, подготовили ли им повстанцы сюрприз в виде растяжки или какого-нибудь похожего не самого приятного подарка. Командир группы лишь на полшага отставал от лейтенанта. В северной части школы, куда они попали, было всё также тихо. – Лэй, Сухо, на вас западное крыло. Осмотритесь там, всех найденных гражданских немедленно выводите из здания, – отдал приказ майор. – Есть, – в один голос ответили лингвист и техник. – Пак Доби, Йехет. Вы пойдёте со мной в актовый зал. – Есть. – Помните, нам не известна численность врага. Действуем быстро, тихо и аккуратно. Команда разделилась, направляясь по узкому коридору в противоположные стороны.***
Крики повстанцев, которые лишь сильнее заставляли дрожать заложников, наконец-то стихли. Тех было всего трое, но сжатые натренированными руками автоматы чётко давали понять, кто руководил ситуацией. – Чего они хотят? – еле слышно шепнул другу сидевший рядом с ним Бэк. До чуть заметно качнул головой. Ему самому хотелось бы это знать, неведение пугало до острой боли в груди. Однако даже если повстанцы уже упоминали свои требования, то весьма и весьма поверхностное знакомство с местным языком не позволило хирургу их разобрать. Мужчины в тёмной слегка мешковатой одежде держались уверенно и их позы источали столь сильную агрессию, что у заложников желание забиться в самый дальний угол и стараться даже не дышать становилось всё отчётливее с каждой минутой. В какой-то момент подсознание Су подкинуло ему картинки того, чему не так давно хирург стал свидетелем, но из-за стресса не обратил должного внимания. До вспомнил, как ещё в коридоре возле актового зала, когда повстанцы, крича, размахивали оружием, он заметил двух мятежников со знакомыми медицинскими сумками в руках. Это были их рабочие сумки с лекарствами, шприцами и другими предметами первой необходимости при выездных работах. Кёнсу был в этом абсолютно уверен, однако он также хорошо помнил, как сам и все его коллеги, пытаясь спастись от неожиданно свалившегося на них глада пуль, потеряли их где-то в разрушенном классе, служившем им до того момента кабинетом для проведения медицинского осмотра подростков. Поэтому их вещи никак не могли оказаться около актового зала, если только повстанцы лично не забрали их и не принесли сюда. Су также вспомнил, как, получив какой-то приказ, мужчины развернулись и быстро скрылись за углом, прихватив с собой добычу. Всё это наводило на некоторые мысли. Что если именно этого и добивался их враг? Что если целью всего нападения были медицинские и иные припасы, которые им так и не удалось заполучить при недавней попытке перехвата гуманитарной помощи от ООН? Какие же в таком случае у них были планы на захваченных врачей? А ведь они ещё перед поездкой в город переоделись в униформу, сверкая теперь нашивками с обозначениями представителей медицины и выдавая себя с головой. Как глупо… Размахивать тряпкой перед носом у разъярённого быка было бы куда безопаснее. Неожиданно по помещению прошёлся надрывный мужской вскрик, переполненный ужасом и мольбой о пощаде. Повернув голову, До увидел, как один из вооружённых громил схватил сходившего с ума от страха медбрата Кана за шкирку, как нашкодившего котёнка, и рывком поднял на ноги. Кёнсу, не отдавая отчёт в своих действиях, рванул было к ним, но был вовремя остановлен Бёном, сумевшим удержать друга на месте, чтобы тот не натворил глупостей. – Даже не думай, – почти одними губами зашипел на него блондин. Хоть что-то ответить хирург не успел, так как повстанец что-то яростно прорывал в лицо медбрату, одновременно с силой встряхивая того за плечи. – У…умоляю! П…простите. Я ничего не понимаю! – съёжившись в стальной хватке бородатого мужчины и заикаясь чуть ли не на каждом слове, просипел парень. – Кто из вас, докторишек, тут главный? – к Кану повернулся ещё один преступник, который в отличие от других устрашал не своими криками, а ледяным и до ужаса спокойным голосом, который не давал ни малейшего представления о том, что стоило ожидать от его обладателя в следующее мгновение. Весь его вид давал понять, кто среди напавших на них повстанцев был лидером: именно он. Высокий, широкоплечий мужчина с устрашающе выделяющейся мускулатурой и холодными серо-чёрными глазами. От одного взгляда на него паника бесконтрольно начинала подступать с новой силой, а ужасный шрам практически через всё лицо заставлял колени предательски дрожать. В его словах До еле удалось различить английский язык. Тем временем главарь, не торопясь, всё ближе подходил к застывшему, точно кролик перед удавом, медбрату. Лицо мужчины казалось каменным изваянием, не отражавшим ни единой эмоции, шаг был твёрдым, а приведённый в боевую готовность пистолет в его руке не сулил ничего хорошего. – Кто? – с нажимом повторил он и Кёнсу не выдержал. На этот раз Бэкхён не успел остановить друга. – Я! – хирург не мог позволить кому-то другому пострадать из-за него. Он обязан был защитить своих коллег и ни в чём не повинных подростков, чего бы ему это ни стоило. – Я лидер волонтёрской группы врачей, доктор До Кёнсу. Все взгляды обратились на поднявшегося на ноги врача. Кто-то смотрел с восхищением и благодарностью, кто-то с ужасом и непониманием, повстанцы же осматривали его с ног до головы с явным призрением. Только лишь в глазах их главаря брюнет заметил промелькнувшую заинтересованность. Обессиленного от пережитого страха и больше не нужного им Кана рывком усадили на прежнее место. – До Кёнсу, – растягивая гласные, задумчиво повторил повстанец. Его пристальный взгляд пробирал молодого хирурга до костей, а из-за сильного акцента собственное имя Су показалось каким-то чужим и грубым. Коротким жестом главарь подозвал того к себе, и Кёнсу рад был бы отказаться, но он понимал, что то была далеко не просьба и если он скажет «нет», но в итоге всё равно окажется перед повстанцем, только в этом случае он вряд ли останется цел. Сделав еле заметный шаг вперёд, брюнет почувствовал, как что-то удерживало его на месте за штанину. Опустив взгляд вниз, парень встретился со слезящимися глазами лучшего друга, весь вид которого умолял Кёнсу остановиться. – Не надо, – беззвучно прошептал блондин, ещё крепче стиснув в дрожавших пальцах плотную ткань брюк. – Прости, – одними губами произнёс в ответ До, чувствуя как закололо в сердце. У него не было выбора. Никто ему его не дал, и Бэкхён прекрасно это понимал. Рука иммунолога ослабла и безвольно опала на пол, отпуская. Су остановился от главаря в нескольких метрах, предательски ощущаемых лишь парой столь незначительных сантиметров. От напряжения, сковавшего всё его существо, хотелось взвыть раненым зверем, но брюнет стойко терпел и молчал. До понимал, что их угораздило оказаться в самой гуще безжалостного противостояния, в самом эпицентре войны между военными и озлобленными, желавшими власти повстанцами. А врачи, да и любой, кто имел хоть крупицу знаний о медицине, при этом были ценным товаром. Вот только, несмотря на это, Кёнсу никак не удавалось представить цельную картину происходившего: какое-то звено раз за разом выбивалось из тщательно выстраиваемой брюнетом логической цепочки. Было ли это показательным выступлением? Демонстрацией силы и жестокости повстанцев, насмешкой над солдатами, неспособными защитить невинных людей? В таком случае, желая убить, мятежники могли бы просто расстрелять безоружных и беспомощных подростков и врачей. Немногочисленной группы, что напала на школу, с лихвой хватило бы для подобной миссии. Однако они все ещё были живы и относительно невредимы. Возможно, Кёнсу раньше был прав, и истина крылась в необходимости повстанцев заполучить медикаменты? Так те уже были у них в руках, но сердца заложников, переполненные страхом, всё ещё бились. Бомба – вот что во всех представленных Кёнсу сценариях казалось лишним и не находило логического объяснения. Их не просто заманили в ловушку, чтобы застать врасплох защищавших гражданских солдат и без серьёзных потерь избавиться от них. Мятежники захлопнули клетку, заточив в ней не только жителей города и волонтёров, но и самих себя. Зачем? Брюнет никак не мог найти ответ на этот вопрос. Если бы целью повстанцев были врачи, то, по скромному мнению хирурга, тем стоило, заполучив желаемое, как можно скорее скрыться где-нибудь в горах, чтобы избежать стычки с новой группой солдат, которая непременно приехала бы для осуществления спасательной миссии. Если уж далёкий от военных тактик и ходов Кёнсу понимал важность своевременного отступления, то было неразумно считать, что враг был не столь сообразителен. Однако по какой-то причине они всё ещё были заперты в актовом зале, а повстанцы за всё это время не предприняли каких-то решительных действий. Они словно… Кёнсу в неверии приоткрыл рот, переведя взгляд полный ужаса с главаря на установленную на входной двери довольно внушительную по размерам бомбу. Мятежники ждали. Зная, что подкрепление прибудет с минуты на минуту, они ждали своего врага. Это была ловушка, которая ещё не захлопнулась до конца, а врачи и подростки были приманкой для куда более крупной добычи – солдат.