Правда или желание

— Эй, Макс. Мааакс. Спишь? — Чего? — на том конце комнаты тяжело зашевелилось в кровати. Сереже никак не удавалось заснуть, несмотря на усталость; в номере воздух хоть ножом резать можно было — не удивительно, что и Свобода тотчас откликнулся. Тоже, видимо, больше потел, чем сны видел.  — Правда или желание?  — Чего?  — Правда или желание? Ты че, не играл никогда в такое?  — Играл, наверное, — протянул Свобода, да так, что сразу стало понятно — первый раз о подобном слышит. Сереже всегда любопытно было видеть подобные пробелы в максовых знаниях. Иногда, казалось бы, элементарщину приходиться объяснять, а иногда как скажет — словно из профессорской только что вышел, за пончиком, или что они там, профессора едят. В играх, видимо, Макс был не слишком силен, не по-профессорски как-то.  — Я тебя спрашиваю сначала — правда или желание? Если правда, то честно отвечаешь на вопрос. Если выбираешь желание — исполняешь желание, — быстро растолковал Сергей. — Чье желание? — с подозрением уточнили с другой кровати.  — Ну мое, чье ж еще?  — Так, постой, а чего и вопрос твой, и желание твое?  — Да блин, Максим, не дупли. В следующем раунде твой будет и вопрос, и желание. По очереди же задаем.  — Ну тогда окей. Хотя все равно игра тупая. Сергей вздохнул:  — Выбираешь правду или желание?  — А вопрос-то какой? — взъерошенно поинтересовался Максим.  — Еть… Свобода, ну ты...не знаю даже что! Ты сначала выбираешь, понимаешь? Правду или желание?  — А если я…  — Без «я». Правда или желание?  — Ладно, правда! правда! правда!  — Родил наконец, — ухмыльнулся Сергей темноте навстречу, — Ну давай такой вопрос тогда…ммм… пусть будет так — расскажи о своей первой девушке.  — Не могу, — мято буркнул Свобода.  — Оу, извини, братан, — тут же стушевался Сергей.  — Не, там не драма, — отозвался спустя пару мгновений Макс, — Я просто не помню толком, честно говоря. Я тогда тупым был, мелким очень.  — Ну вообще что ли ничего не помнишь? — Сергей перевернулся так, чтобы лучше слышать приятеля, подушку под локоть подпихнул. Тотчас вспомнились годы в летних лагерях. Зефира под кроватью только не хватает. — Неа. Ну помню, что…нет, это уже потом…не, не помню. Сергей Макса видеть не мог, но живо представил, как тот качает лохматой головой. Вроде бы тоже не совсем уже лежит, приподнялся.  — Правда или желание? — наконец рискнул Макс. Опасливо так — будто что-то нехорошее делает.  — Желание.  — Супер. Будет тебе желание. Иди окно открой.  — Ну, камоооон, мужик, — Сергей лениво потянулся, — Тебе же ближе там намного.  — Давай-давай, скоренько. Желание у меня такое. Сережа с треском недовольной кровати поднялся, и на ощупь пробрался к окну, попутно поздоровавшись коленом с тумбочкой. С минуту ковырялся с выщербленной, заедающей ручкой, но все же открыл скрипящее окошко. Прохлады, надо признать, труды его не добавили, но звон цикад хоть немного, да развеял тоску по ветру. А еще за полосатой занавеской, как оказалось, прятались большие, влажные на вид, звезды. Сергей засмотрелся на небо — не сразу даже услышал, как телефон на тумбочке затрещал. Уведомление. Быстро к тумбочке (и снова коленом) — комнату разрезал электрический отблеск. Лицо Сережи — бело-синее, смазанное. Свободино — сизое, как в тумане, неясное.  — Ну давай, задавай свое желание, чего тормозишь, — заелозил Макс; очень ему хотелось, чтобы Сережа свой телефон отложил к чертовой бабушке. Можно было бы даже в окошко отложить. Он бы помог — ему тут недалеко.  — А, ну… — Сергей поднял подслеповатые то ли от яркости монитора, то ли от непрошенных мыслей глаза, — правда или желание?  — Правда.  — Эммм…какой твой…нет…ну…ладно, какие вкусняхи любишь? И снова в телефон уткнулся.  — Цельнометаллические кренделя люблю. Пластиковые коктейли люблю. Бетонные гамбургеры с целлофановым сыром люблю. — Ага. Вкусно. Сергей больше в телефон не смотрел, а пялился хер пойми куда, и телефон в его руках погас, снова комнату вернув в целомудренное неведение; снова они оба не знали, что каждый из них творит. — Правда или желание? — раздалось от окна с напором, — Правда или желание, Сережа? — Желание, — последовал тусклый ответ. — Чего ты всегда выбираешь желание? — Мне как-то проще делать, чем болтать, — пояснил Сергей, снова трескуче подминая под себя пока еще прохладную кровать. Настроения продолжать игру не было. «Надо бы отписаться уже от нее. Каждый раз надо — и каждый раз что-то останавливает».  — А я вот поспрашивать может хочу, — капризно, по-ребячьи Макс перебивал поток серегиных мыслей своим бубнежом.  — Ну, я уже желание выбрал, — чуть сосредоточенней отозвался Сергей.  — К примеру, вот такой вопрос… — Макс будто не слышал, мимо ушей пропустил — Кого ты в инсте постоянно…  — Я желание выбрал, — перебил Сергей.  — И ты прямо уверен, что любое-любое желание выполнишь?  — Нет, ну, в рамках, конечно…  — Тогда поцелуй меня, — в голосе Макса мелькнула горделивая нотка — как у ловца бабочек, поймавшего особенно крупного махаона.  — Ой, да ну нахуй тебя, — весело фыркнул Сергей. Не смог не оценить максову хитрость — затупок знает его как облупленного.  — Тогда отвечай на вопрос. Или исполняй желание. Что-то же делать надо.  — Надо спать, — подвел черту Сережа, и даже глаза закрыл.  — Нихера вот не надо. Мы не доиграли.  — Да что тут доигрывать, ты какую-то хрень придумываешь, правила какие-то новые. Сам меня целуй, если тебе так надо.  — А ты рыпаться не будешь?  — Че? — события поворачивались совсем уж странным боком.  — Я тебя поцелую, говорю, но ты только не рыпайся.  — Совсем уже съехал, — начал было Сергей, да замолчал — не увидел, а услышал больше, как что-то по комнате зашумело, по полу босыми ногами прошлепало, и оказалось около кровати. Дышал Макс тяжеловато — а дистанция-то совершенно никакая.  — Че ты делаешь, мужик?  — Наказывать тебя иду — за то, что проиграл. Видишь меня?  — Нет. И я не про…  — Ну и я не вижу. Так даже лучше. Не будет стыдно потом.  — Чет мне уже стыдно, — нервно хихикнул Сергей. Свободины шутки становились какими-то…тревожащими что ли. А шутки ли это вообще? — он чувствовал, как Макс тяжело опустился на кровать. Сейчас серьезку бы включить — а вдруг и впрямь прикалывается? Наказывает за неотвеченный вопрос, так? Или еще за что? А ведь больше шквара будет, если Макс поймет, что он поцелуя и впрямь ждет. Ну не ждет, в смысле, а ожидает. Ну не ожидает, конечно, а…  — Готов?  — Иди ты нахуй, Свобода, — смех на этот раз вовсе не получился, какое-то карканье из горла выперло. Лицо Макса, по ощущениям, было совсем близко. Пахло от него солью и сигаретами, и еще чем-то, дурным совсем, думать толком не дающим.  — Слушай, а курить хочешь? Пошли покурим, — рванул было Сергей, приподнялся, чтобы скатиться подальше с кровати, но Макс его вроде как рукой придержал; и вот оно, нежданное — косое, мимолетное касание теплых губ, и ощущение, будто что-то внутри подскочило до неба — и тотчас же оборвалось. Как в детстве — когда с горки на санках летишь. И в детстве тоже хотелось, чтобы желудок как можно дольше на место не возвращался. — Ты, бля…проваливай давай, — закаркал Сергей, отчаянно пытаясь выдать за смех свои хрипы в горле, — Посмеялись — и хватит. В душе Сережа прямо скукожился от того, насколько неестественно это прозвучало. На лавочке дедушка — и тот бы более правильные слова нашел. «Посмеялись — и хватит» — это что вообще? — Хватит — значит хватит, — спокойно отозвался Макс, вставая с кровати. Секунда — и он уже залег на свою кровать — Сергей бы мог поклясться, что тот лежит на животе, а ладонями касается пола, — Игра твоя — дурацкая, понял? — глухо сказал он в подушку. — Нормальная игра. Просто в ней не надо мужиков целовать. — Это было наказание, вынужденная мера. Как будто бы мне было приятно тебя целовать, с усами твоими, — будто не в себя залился смехом Свобода. — Ну, вот давай больше не повторять, раз никому из нас не понравилось, — Сергей не замечал раньше, насколько неприятно может звучать максов ржач — будто у гиены или птицы, как их там…кикибары, кукабары. Бары, в общем. — Ну и не будем повторять. Если сам не попросишь. — Это вряд ли. Доброй ночи. — Доброй. Сергей еще долго бессонно пялился в потолок, размышляя о том, насколько эта ночь далека хотя бы от слабого отголоска понятия хоть какой-то доброты.