Капитанская дочка

Уже неделю как весь Двенадцатый отряд был поднят на уши — близился день рождения Немури Хачиго, да не просто день рождения, а совершеннолетие — капитанской дочке исполнялось двадцать лет. Двадцать лет прошло с того дня, как был убит Яхве, и двадцать лет прошло с момента гибели Немури Нанагоу — этот день все члены отряда тоже отмечали, но как поминки, вспоминая своего бывшего лейтенанта. Немури Хачиго разительно отличалась от своей предшественницы. Если прежняя дочь капитана напоминала скорее робота, чем живую девушку, и беспрекословно подчинялась своему отцу-создателю Куроцучи Маюри, то Восьмая Немури росла, как обычный ребенок, в свое время пережила пубертатный период, и эмоциональность ее гораздо превышала не только эмоциональность предыдущей Нему, но и вообще любую эмоциональность. Возможно, Акон преувеличивал, ведь нянчился с Немури с ее младенчества, но ему казалось, что переплюнуть капитанскую дочку могла только Кусаджиши Ячиру, когда еще была в обличье шинигами. Многое изменилось в Готее-13 за двадцать лет. Подросла дочь Ренджи и Рукии — Ичика, заняв место лейтенанта Тринадцатого отряда. Поженились Хицугая Тоширо и Хинамори Момо, у них родился сын — Хикару, не так давно ему исполнилось двадцать лет и он тоже служил лейтенантом, но в Восьмом отряде. Также связали себя узами брака Хисаги Шуухей и Мацумото Рангику, у них родилась девочка по имени Акеми, она являлась третьим офицером Второго отряда. В висках Кьёраку Шунсуя появилась седина. Менялось все и все — конечно же, неуловимо, ведь шинигами очень медленно стареют, зато взрослеют достаточно быстро — вот и получилось так, что Акон остался таким же, как и был, а Немури… ох, как же она стала прекрасна. Внешне такая же, как и Немури Нанагоу — но волосы никогда не заплетала, предпочитая распущенные, а форму носила не укороченную, но зато с глубоким вырезом на груди. Сначала Акона это умиляло — подростки вообще забавные с их юношеским максимализмом и желанием казаться взрослее, значимее, красивее… Да, подросток-Немури не вызывала в Аконе ничего, кроме отеческого умиления. Он все-таки растил ее — не как дочь, но как свою замену. Капитан Куроцучи сразу сказал, отдавая Акону новенький шеврон с кандзи «двенадцать»: это только на время. Немури подрастет и займет это место. Это место заранее принадлежит ей. Акону досталась роль некого регента, а заодно — няньки, воспитателя, учителя… Да, Куроцучи-тайчо уделял внимание дочери, любил ее и баловал, не позволял себе насилия по отношению к ней — помнил, как погибла Седьмая Немури, и решил не повторять своих ошибок. Восьмая Немури росла, окутанная отцовской любовью. Но Акона она никогда не воспринимала, как отца. Это радовало его, но он смутно понимал, почему. Может, просто не хотел себе бремени отцовства, пусть даже на словах… Так или иначе, а потихоньку Немури Хачиго прибрала к рукам весь Двенадцатый отряд. Озорную и быстроглазую малышку любили все, а когда она подросла, то оказалась очень способной — настоящим маленьким гением, и за это ее стали не только любить, но и уважать. И, несмотря на то, что капитан Куроцучи позволял своей дочери все и потакал ее капризам, Немури выросла достаточно доброй и сострадательной. Сердце у нее было нежное — когда приходилось вскрывать животных для проведения экспериментов, рыдала до икоты. Акон утешал ее, как умел, говорил, что это необходимо, что это важно для науки, а наука важнее всего на свете, и что там жизнь какой-то крысы, кролика или морской свинки, если на кону стоит открытие. Немури шмыгала носом и спорила, что каждая жизнь ценна, даже жизнь мелкого животного. Нашелся компромисс — Немури взяла под опеку кролика и двух морских свинок, и с тех пор ей полегчало — она заботилась о своих домашних питомцах, а остальных животных смогла препарировать легко. И тоже преуспела в этом. Подумать только, инцидент с подопытными грызунами случился, когда Немури было восемь. Двенадцать лет прошло. Акон чувствовал себя ужасно старым, когда думал о том, как быстро выросла его девочка. И после вечеринки в честь ее совершеннолетия она — его воспитанница — займет место лейтенанта Двенадцатого отряда, которое принадлежит ей по праву. Акон, конечно, с радостью отдаст ей свое звание, но все равно это грустно — так быстро летит время.

***

Немури сдула челку со лба и внимательно уставилась на стол, где перед ней стояли различные колбы, реторты, пробирки… В некоторых из них были жидкости, и некоторые жидкости были довольно опасными, но Немури уже давно привыкла работать с кислотами и взрывчатыми веществами. Подготовка к собственному дню рождения ее совершенно не занимала — она думала о другом. Истинная дочь Куроцучи Маюри, Немури росла настоящим ученым, и не могла жить без экспериментов. К примеру, что будет, если вот эту красную жидкость смешать с зеленой, если красная получилась из смеси синей и желтой, а зеленая — из оранжевой и голубой? Такие сочетания цветов совершенно нелогичны, и все же… Недолго думая, Немури капнула зеленой жидкостью в красную, и в ту же секунду лабораторию сотряс громкий взрыв, разбив все сосуды на столе и оставив на столешнице вмятину. Немури ойкнула и спряталась под чудом уцелевший стол — она разбила любимую папину колбу. Сама девушка ничуть не пострадала — только на щеке остался след сажи от взрыва. Значит, красное — все-таки взрывчатое, подумала Немури, оттирая сажу с лица влажной салфеткой. Нехорошо получилось. Папа узнает и будет ругаться. Конечно, он никогда не причинит вреда Немури, но ей все равно не хотелось расстраивать отца — она любила его и старалась ему угождать, или хотя бы жалеть его нервы. Может, не узнает?.. — Немури? — к счастью, немного взволнованный и ворчливый голос принадлежал не отцу, а всего лишь Акону. Немури вздохнула с облегчением и вылезла из-под стола, на всякий случай принимая раскаивающийся вид. Акон, впрочем, знал все уловки капитанской дочки и внимания на ее виноватое лицо не обратил — прошел в лабораторию, осмотрел масштабы разрушения и осуждающе поцокал языком. — Сама хоть цела? — устало спросил Акон — от него не укрылся плохо стертый след сажи на щеке воспитанницы. — Цела, — признала Немури. — Пока что. Я разбила папину колбу. — Думаешь, Куроцучи-тайчо тебя хоть пальцем тронет? — хмыкнул Акон. — Не прибедняйся. Твой отец занят… ну, в общем, занят. Это сюрприз. — Я знаю, что скоро мой день рождения, — закатила глаза Немури. — Я же не тупая. И не настолько загнанная, чтобы теряться во времени. А еще я не слепая и вижу, как все суетятся. Папа готовит что-то грандиозное? — Я не имею права разглашать эту информацию, — улыбнулся Акон. — Ну Акон, ну скажи! — проныла Немури. — Это тот самый генсейский прибор под названием «ноутбук»? С интернетом и все такое? — Ты ведь об этом мечтала, — сдался Акон. Немури всегда умела разговорить его, хотя вообще-то он был молчаливым человеком. Но с появлением этой девочки все изменилось, даже, пожалуй, слишком разительно. Куроцучи-тайчо стал нежным и заботливым отцом, Акон из замкнутого и скрытного ворчуна превратился в кого-то вроде массовика-затейника, и все они изменились, как только на территорию Двенадцатого отряда ступила маленькая ножка Немури Хачиго. Услышав новость, Немури подпрыгнула на месте и захлопала в ладоши, радуясь предстоящему подарку, а потом крепко обняла Акона — так крепко, что в порыве чувств ее грудь прижалась к его груди. Акону стало странно — надо же, у малышки Немури уже есть такой пышный и соблазнительный бюст… И форму она до сих пор носит открытую… Может, сказать ей, что нужно запахивать ворот плотнее? «Это всего лишь молочные железы», — напомнил себе Акон, не делая Немури замечаний по поводу нравственности. Ему казалось, что таким напоминанием о приличиях он как будто сломает черту между ними и одновременно выстроит непреодолимую стену. Пока что дочь капитана Куроцучи воспринимала Акона кем угодно, но не сексуальным объектом, а если он одернет ее — она поймет, какая между ними теперь пропасть, и будет общаться с ним иначе. Будет стесняться и пытаться быть вежливой — он ведь еще достаточно молодой по меркам шинигами мужчина, а она — молодая девушка, и их отношения больше никогда не станут доверительными… Нет уж, пусть Немури останется собой. Акон выдержит. — Не бойся, я не скажу папе, что знаю о сюрпризе! — заверила Акона Немури, наконец-то его отпуская. — Я изображу удивление и восторг! Акон снова посмотрел на вмятину от взрыва на столе и осколки, о которых, судя по всему, дочь капитана забыла. Ясное дело — убирать придется ему. Все рядовые сейчас заняты подготовкой к празднику — капитан Куроцучи дал задание буквально каждому. У Акона тоже было задание — следить за Немури. В том числе и за тем, чтобы она оставалась в счастливом неведении по поводу праздника. И это задание Акон с треском провалил. — Что был за эксперимент? — спросил он у Немури, собирая стекло в совок с помощью веника. Немури оживилась еще больше, хотя казалось бы, куда дальше. — Хочу изобрести помаду, которая увеличивает губы, — поделилась она. — Не зрительно, а по-настоящему. Накрасилась помадой — и губы становятся пухлыми, потом смыла — и все, как раньше! Вот только пока не получается. Акон невольно посмотрел на губы Немури. Они и безо всякой помады были пухлыми и красивыми. Подумать только, еще совсем недавно эти губы целовали его, Акона, в щеку, и лепетали какие-то детские глупости! — Значит, договорились, — тем временем решила за двоих капитанская дочка. — Ты не говоришь папе про колбу, а я не говорю, что знаю о сюрпризе. — Разве Куроцучи-тайчо не заметит отсутствия своей любимой колбы? — обреченно спросил Акон. Он уже понял, что за разбитый сосуд тоже придется отвечать ему. Немури, конечно же, тоже это поняла. Девочка выросла не только умная, но и хитрая. Немури черной адской бабочкой запорхала по лаборатории, не слушая Акона. — Подумать только, ноутбук! — радовалась она. — Я смогу узнать столько всего! И смогу общаться с живыми людьми из Генсея! И слушать музыку! И смотреть фильмы! И даже рисовать в онлайне! — Не особенно увлекайся, — оборвал девушку Акон. — Раз я уже проболтался про подарок Куроцучи-тайчо, то, так уж и быть, проболтаюсь и про свой. Да постой ты немного на месте, Немури! Немури замерла и с интересом уставилась на Акона. На ее личике явно отображалось нетерпение и любопытство — что же он может ей подарить? Акон с кривой усмешкой взял девушку за руку и приложил ее ладонь к своему плечу — к лейтенантскому шеврону. Пару секунд Немури непонимающе моргала, а потом недоверчиво протянула: — Твой шеврон? Но… нет, ты хочешь сказать, что я стану лейтенантом?! — Именно это я и хочу сказать, — ответил Акон. Он думал, что когда Немури узнает о своем повышении, она будет рада и горда. Думал, что она будет торжествовать и прыгать от восторга. Но, узнав о своем грядущем новом звании, девушка совсем не выглядела довольной. — Я… не хочу! — проговорила она и наморщила носик. — Как это? — растерялся Акон. — А вот так! — отрезала Немури. — Ичика — лейтенант, Хикару — лейтенант, у них вообще личной жизни нет, одни бумажки и тренировки! А я не хочу тратить свое драгоценное время на готеевскую бюрократию! Я даже солдатом Готея быть не хочу! Я хочу быть ученым! Хочу исследовать мир! Хочу посвятить жизнь науке! — У тебя будет время для науки, — поспешил успокоить ее Акон. Увидев, как в уголках глаз Немури блеснули слезы, так же спешно добавил: — Я буду заниматься бумажной работой, мне не впервой! Ты только не расстраивайся, Немури-чан… Поистине, эта девочка вила из него веревки, крутила им, взрослым мужчиной, как только хотела. И ведь понимала это, чертовка! Но Акону будет совсем несложно заполнять за нее документацию. Двадцать лет заполнял и еще позаполняет. А Немури и правда создана не для бумажной работы. Немури — маленький гений, дочь самого капитана Куроцучи, унаследовавшая от отца все лучшие качества. Несправедливо будет похоронить ее рвение и стремления под горой скучных бумажек. — Акон, спасибо, ты замечательный! — прощебетала Немури и поцеловала его в щеку. Вообще-то, ничего необычного — она и раньше постоянно его целовала, но раньше она была ребенком в его глазах — а теперь вдруг превратилась в очаровательную молодую женщину, и поцелуй ее обжег, как прикосновение открытого пламени к коже. Немури выпорхнула из лаборатории, а Акон остался. Прижал ладонь к щеке в том месте, которого коснулись ее губы, и прошептал себе под нос: — Девочка моя… Да, как ни крути, а девочка выросла. Немури уже не будет играть в куклы, не будет требовать у Акона, чтобы тот рассказал сказку, не будет бояться монстров под кроватью… Кончилась его роль няньки, кончились и роли воспитателя и учителя — а кто он Немури теперь, Акон и сам не знал. И в зародыше давил мысли, что хотел бы стать кем-то большим, чем просто старший друг. Он для Немури слишком старый, да и капитан Куроцучи не одобрит… И Немури в Аконе мужчину вряд ли когда-нибудь увидит. С тяжким вздохом Акон принялся дальше собирать осколки.