Капитанская дочка

— Извивайся, Макото! Немури очень любила тренироваться со своим занпакто. Ей нравились те силы, что заключал в себе ее меч — при высвобождении шикая клинок превращался в хлыст, к тому же, у шикая была и особая техника — возможность лишать противника кислорода в радиусе десяти метров вокруг него. Обездвижив жертву и использовав эту технику, можно было легко победить. Правда, применять шикай на настоящих врагах Немури пока не доводилось, но отец позволял ей тренироваться на модифицированных гигаях, заодно добавив, что если дочь решит поупражняться еще и на Урахаре Киске, он будет только за. Хлыст в руке Немури звучно ударил по земле — она ушла на специальную тренировочную площадку, где можно было применять свои силы без опасения кому-то навредить. — Не-емури, — Ичика, как всегда, подкралась к ней неожиданно. Способностями в сокрытии реяцу Абараи-младшая больше пошла в мать, и любила пугать друзей, внезапно появляясь рядом с ними. Немури нервно вздрогнула и машинально ударила хлыстом в сторону подруги, но Ичика поймала кончик хлыста, намотав на запястье, и дернула на себя — физической силой она как раз больше удалась в отца. Немури ойкнула, но оружия из рук не выпустила — качнулась вперед, почти упала, но устояла. Ичика усмехнулась, отпуская ее хлыст. — Вот что значит — уделять больше времени теории, — засмеялась она. — Немури, нельзя много думать в бою! — Наоборот, — возразила Немури, обретая равновесие. — Как раз в бою очень важно думать! Иначе как ты будешь просчитывать свои действия и вероятные противодействия противника? Без плана выиграть невозможно! — Но я же вырвала у тебя оружие, — фыркнула Ичика. — Только потому, что я зазевалась и перестала думать, — парировала Немури. — Дочь своего отца, — закатила глаза Абараи-младшая. — Как и ты — своего, — в тон ей ответила Немури. Этот спор между ними зародился еще в детстве, когда две малышки могли долго и яростно ругаться, доказывая друг другу, чей отец лучше. Каждая была уверена, что именно ее, и ни одна не хотела сдаваться. Немури по понятным причинам была истинно папиной дочкой — матери-то у нее не было никогда, Ичика же, имея обоих родителей, всегда больше предпочитала отца, унаследовав от него большинство черт. От Кучики Рукии в ней были разве что глаза и маленький рост. В остальном Абараи Ичика выросла женской копией Ренджи. Главным аргументом Немури Хачиго в тех детских спорах было то, что папа Ичики боится ее папы. Услышав это, Ичика сжимала кулачки и лезла драться, не имея ничего возразить. К тому же, ее злило, что Немури была права — Абараи Ренджи действительно боялся Куроцучи Маюри. Да что там Ренджи — все в Готее-13 боялись безумного ученого, и без необходимости в Двенадцатый отряд не совались. Да и отец Немури был капитаном, в то время как Ичики — всего лишь лейтенантом, и это тоже говорило в пользу Немури. Потому Ичика и хотела ее стукнуть. Немури в долгу никогда не оставалась — обычно тихий и вежливый ребенок, постоять за себя она умела. Но, если Ичика просто хотела оставить противнице пару синяков, то Немури, как истинное дитя Куроцучи Маюри, дралась насмерть — пыталась бить по точкам, способным парализовать Ичику, а то и в глаза пальцами целилась. Девочек разнимал Акон. Он-то потом и втолковывал капитанской дочке, что нельзя так вести себя с товарищем, а Ичика — ее товарищ, даже если ведет себя отвратительно. После Акон заставлял девочек извиняться друг перед другом, и говорил им, что их отцы — оба очень уважаемые люди Готея и сильные воины. Немури и Ичика выросли, поняли все сами, но до сих пор обменивались колкостями — тем более, обе правда были похожи на отцов. — Ты пришла мешать мне тренироваться? Или устроим спарринг? — спросила Немури, возвращая занпакто из состояния шикая в форму обычной катаны, и пряча клинок в ножны на поясе. — Не-ет, я больше не хочу с тобой спарринг, — передернулась Ичика. — Ты извини, но ты каждый раз… чересчур увлекаешься. В прошлый раз бросила в меня какую-то дрянь, я в Четвертый загремела… — Это был особый яд, недавно мною разработанный, — пояснила Немури. — Он ослепляет противника и выводит из строя. Но он был еще не закончен, и я не знала, что он влияет еще и на дыхательные пути… Да, прости, я действительно увлеклась, — покаялась она. — Ага, я неделю с острым бронхитом провалялась, — беззлобно рассмеялась Ичика. — Но больше никогда не буду с тобой сражаться — разве что захочу тебя убить. — Так что ты хотела? — нетерпеливо спросила Немури. — У нас сегодня вечером будет собрание лейтенантов, — сообщила Ичика. — Молодых, конечно, а не таких, как мой отец. Я, Хикару и Акеми. Ты с нами? — Официально я пока что не лейтенант, — ответила Немури. Ичика закатила глаза. — Зануда. Ты же завтра уже получишь шеврон. Сама говорила, что Акон тебе обещал. Да и кто сказал, что это официальное собрание? Просто вечеринка! Акеми приготовит еду, а я принесу, — ее улыбка стала хитрой, — напитки. — Ты имеешь в виду — алкогольные напитки? — уточнила Немури. — Да, — невинно кивнула Ичика. — Именно алкогольные. Я знаю, где достать — у папы в шкафу их много, он и не заметит. — Я пока что несовершеннолетняя, — не то чтобы Немури была против вечеринки или алкоголя. Попробовать саке ей хотелось давно — не из желания повеселиться или нарушить правила, как хочется всем подросткам, шинигами или же живым, а только из любопытства — что же это такое, каково оно на вкус, и, главное, как влияет на организм. Немури была ученым до мозга костей, и, как всякого ученого, ее тянуло на эксперименты. Над собой — в том числе. — Да перестань ты быть занудой! — взмолилась Ичика. — Ты завтра станешь уже взрослой! Какая разница, какого числа — ты уже можешь считаться совершеннолетней! Де-факто! — Де-юре я еще ребенок в течении суток, — ради порядка посчитала нужным сказать Немури. — Но я не против. Я только за. Могу тоже взять из папиного шкафа кое-что, — с энтузиазмом добавила она. Абараи-младшая в ужасе замахала руками: — Нет-нет-нет! Мы все хотим выжить после вечеринки! Просто приходи сама!

***

Вечеринка должна была состояться вечером, в бараках Десятого отряда, где теперь многим заправляла Акеми. Она-то и вызвалась всех прикрыть, объяснив присутствие Хицугаи Хикару, Абараи Ичики и Куроцучи Немури у себя в отряде после наступления темноты, как срочную работу с бумагами, которую Хицугая и Абараи якобы не успели выполнить, и теперь Хисаги и Куроцучи им помогали. Отчасти это была правда — Ичика еще не успела доработать отчет, а Акеми с Немури помогали ей и раньше. Подозрений у капитанов внеплановое собрание не вызвало. Хицугая Тоширо мог заинтересоваться детьми пристальнее, но по просьбе сына Момо уговорила мужа взять выходной и провести время с ней — а своей любимой жене отказать Тоширо не мог никогда. Все шло идеально, но Немури все равно постаралась ускользнуть из отряда тайком. И у нее получилось бы, но у самых ворот капитанская дочка наткнулась на Хиёсу. Любой другой, в вечерних сумерках столкнувшийся с Хиёсу, заорал бы, как резаный, получив психологическую травму на всю оставшуюся жизнь, но Немури знала его с раннего детства, и пугать он ее перестал еще с тех пор, как ей исполнилось три. Хиёсу был одним из ее добровольно-принудительных нянек, пусть и не таким близким, как Акон. И Немури любила Хиёсу, а тот обожал капитанскую дочку, как и все в Двенадцатом отряде. — Гулять идешь, Немури-чан? — улыбнулся Хиёсу. Улыбка его выглядела скорее пугающей, чем доброй, но Немури улыбнулась в ответ, зная, что Хиёсу будет только рад за свою любимицу. — Нет, разбирать бумаги в Десятом отряде, — соврала Немури. — Ты знаешь, Ичика опять все перепутала… — Ты думаешь, я в это верю? — хмыкнул Хиёсу. — Обычно верю, но сейчас я работаю над препаратом, позволяющим распознавать ложь, и на данный момент я под его действием. У него есть много побочных эффектов — в частности, у меня повышено артериальное давление и дико раскалывается голова, но благодаря ему я понимаю, что ты врешь. А над ликвидацией побочек я еще подумаю. Честно говоря, обычный шинигами на моем месте впал бы в кому, но… Кхм, так куда ты идешь, Немури-чан? На свидание? Врать мне будет бесполезно еще двенадцать часов, — предупредил он. — На вечеринку, — ответила Немури, и попросила, — Не говори Акону, пожалуйста. Ну и папе, конечно, не говори. А я потом помогу тебе в разработке твоего препарата, — пообещала она. — Да иди гулять, — усмехнулся Хиёсу. — Никому не скажу. Разве что если Акон меня к стенке припрет — слишком он за тебя волнуется. Я бы сказал, что за обычную воспитанницу так не волнуются. Есть в его отношении к тебе что-то… Странное. Влюбился он в тебя, что ли? Ох, — Хиёсу нервно закрыл рот ладонью и досадливо цокнул языком. — Вот черт! Еще один побочный эффект — теперь я сам говорю только правду. Скорее уходи на свою вечеринку, пока я не выдал тебе все секреты про грядущий праздник! Дважды повторять Немури не стоило — о празднике ей и так многое успел рассказать Акон, а на вечеринку она уже опаздывала. Хиёсу сказал правду — без причины он ее не выдаст. Кивнув ему, она адской бабочкой метнулась прочь, бесшумно скользя по улицам Сейретея, где сумерки уже сгустились, и закат догорал последними розоватыми лучами на горизонте. Хиёсу сказал кое-что еще, что не давало покоя Немури — Акон переживал за нее не так, как за воспитанницу. И это была правда. Точнее, это была правда по мнению Хиёсу. Человек говорит правду, когда верит в свои слова, потому детектор лжи могут обмануть безумцы, искренне считающие себя пришельцами из космоса или всемогущими божествами. Но и мнение Хиёсу многого стоило — тот был наблюдательным и проницательным человеком. Что же чувствует к ней Акон? Он отказался ее поцеловать — его «посмотрим» точно было отказом, а потом он еще и выгнал Немури, хотя раньше никогда не выгонял! Что она сама чувствует к нему — Немури тоже еще не поняла, но знала, что поцеловаться хотела бы только с ним.

***

— Ты опоздала! — весело крикнула Акеми, когда Немури вошла в кабинет лейтенанта Десятого отряда. Здесь уже была вся компания друзей — Ичика расставляла на столе пиалки, Хикару нервно улыбался, сидя в углу, а Акеми держала в руках тарелку с собственноручно испеченным печеньем. — Столкнулась с Хиёсу, он меня задержал, — дотошно отчиталась Немури. Друзья не зря называли ее занудой, хотя это было не совсем так — просто Немури всегда и во всем стремилась внести ясность, и не понимала, почему некоторые ее уточнения и поправки считаются занудством. — Хиёсу тебя не сдаст? — нахмурилась Ичика. — Жуткий тип. — И ничего не жуткий, — обиделась за друга Немури. — Просто модифицированный. Не сдаст, если Акон прямо не спросит, — призналась она, и рассказала товарищам про все тонкости разработанного Хиёсу препарата, включая побочные эффекты. — Но он знает только то, что это не деловое собрание, а вечеринка, — добавила Немури. — Подробностей я ему не сообщила, а вечеринки бывают разные. — Ну ладно, — отмахнулась Ичика от объяснений подруги. — Хикару, включи музыку! После возвращения в Готей-13 ранее приговоренного к казни и сбежавшего Хирако Шинджи, шинигами начали интересоваться музыкой. В Пятом отряде постоянно гремел джаз, пока лейтенанту Хинамори это не надоело, и она начала покупать диски с другой музыкой. Однажды лейтенанту Мацумото понравился рок-н-ролл, и вскоре все отряды завели себе проигрыватели. Хикару включил магнитофон, и заиграла веселая танцевальная мелодия, популярная в мире живых. — Потанцуем? — спросила Ичика у всех сразу, подрываясь с места. — Но у нас же только один кавалер, — растерянно сказала Акеми. — Один на всех и все на одного, — засмеялась Абараи. — Чего ты, Акеми, это же не бальные танцы. Можно и в одиночку танцевать, и с девушкой. У живых это называется — дискотека! — с видом знатока сообщила она. — А пить когда будем? — заинтересованно спросила Немури, которая за этим и пришла. — О-о, а ты у нас уже начинающий алкоголик? — подколола ее Ичика. Подкол прошел мимо цели — Немури ответила без тени обиды: — От одной порции чего-либо невозможно заполучить зависимость, если это не сильнодействующий наркотик, которые изобретает папа. Вот если принять одно из подобных веществ — даже каплю — ты на всю жизнь станешь зависимым. Сомневаюсь, что в шкафу твоего отца есть что-то такое. Просто легкий алкоголь, который не может… — Да поняли мы! — перебила ее Ичика. — Хватит лекции читать, мы не в Академии! Хикару, открывай саке, давай правда попробуем, — обратилась она к Хицугае. Парень кивнул, беря в руки бутылку и откупоривая ее. По знаку Абараи он принялся разливать саке по пиалкам, и одну из них придвинул к Немури, которая тут же взяла пиалку и осторожно к ней принюхалась. Это просто эксперимент — не желание опьянеть, не желание уйти от реальности. Немури двигал только интерес к чему-то новому, к тому, какое действие алкоголь окажет на ее организм. Каждый человек пьянеет по-своему, а она, если задуматься, и не человек вовсе, а искусственно созданный разум… — Ну что, — провозгласила Ичика. — Выпьем за всех нас и за нашу дружбу! Кампай! Подражая остальным, Немури отпила глоток — жидкость обожгла ей небо и горло, но она сдержала рвущийся наружу кашель и допила саке залпом, прислушиваясь к своим ощущениям. Ей вдруг стало тепло и весело. Захотелось танцевать. Тело показалось таким легким, как если бы она взлетела. Определенно, действие алкоголя на нее благоприятно — может, стоит выпить еще?

***

С тех пор, как он прогнал капитанскую дочку из своей спальни, Акон уже успел сто раз себя за это проклясть — ну неужели сложно было поговорить с девочкой и все ей объяснить, как он не раз уже объяснял раньше? Она обиделась и перестала с ним разговаривать, с головой погрузившись в тренировки и работу в лаборатории, и целых два дня его игнорировала, даже когда он первым пытался заговорить — убегала. А день рождения ее состоится уже завтра, и все готово к празднику — Акону хотелось помириться с Немури раньше, чтобы поздравить ее без тяжести на душе. Хотя… Тяжесть на душе будет в любом случае. Она уже поцеловала его на днях — в щеку, но так, что Акон потом долго стоял под струями холодного душа, а теперь еще и эта ее просьба о поцелуе в губы… Девочка выросла, желания ее тоже выросли, они понятны и логичны — ей восемнадцать, уже пора о таком думать, но лучше бы она для своих романтических экспериментов выбрала не Акона. У него и без того куча проблем из-за капитанской дочки. Она даже не убрала после себя в лаборатории — так и оставила разлитые по колбам жидкости и немытые от внутренностей животных скальпели. Вопиющая безалаберность, а ей уже без пяти минут восемнадцать, звание лейтенанта скоро получит! Кстати, а где она?.. Акон поискал Немури там, где она могла быть в это время — заглянул в ее комнату, в еще одну лабораторию, в тренировочный зал, и даже в кабинет капитана Куроцучи (пришлось выдумать ложь про то, что он хотел уточнить что-то по поводу праздника) — но Немури нигде не было. — Эй, Хиёсу! — Акон поймал проходящего мимо коллегу. — Ты не видел Немури-чан? — Видел, — с готовностью откликнулся Хиёсу, но больше не сказал ничего. — Куда она пошла? — продолжил Акон. Хиёсу страдальчески скривился — выдавать девочку он не хотел, но проклятый препарат заставлял говорить только правду, а антидот находился лишь в начальной стадии. — В Десятом отряде, — так же коротко сказал Хиёсу, надеясь, что больше Акон ни о чем не спросит. Но Акон спросил: — Зачем? — У них вечеринка, — обреченно вздохнул Хиёсу. — И больше я правда ничего не знаю. Объяснений про сыворотку правды Акон уже не слушал, оставив Хиёсу на полуслове и направляясь в Десятый отряд. Что значит — вечеринка? Какая еще вечеринка? Завтра у всего Двенадцатого отряда важный праздник, Немури должна выспаться, чтобы предстать перед отцом веселой и бодрой — иначе Куроцучи-тайчо Акону не простит. А она на вечеринку отправилась! На территорию Десятого отряда Акона пустили без вопросов. Пара дежурных рядовых только синхронно побледнели и переглянулись — но как они могли запретить вход лейтенанту? Из бараков доносилась веселая музыка. Акон пошел на ее звучание, распахнул сёдзи кабинета — и увидел, что дружная компания молодых фукутайчо танцует — в том числе и Немури. В то время, как Ичика танцевала рядом с Акеми, Хикару был в паре с Немури — он не просто двигался напротив, а обнимал ее, держа руку на ее талии. Немури широко улыбалась, и… Да, самое главное — на столе в кабинете стояло две бутылки саке. Одна — наполовину пустая. Нетрудно было догадаться, что ее содержимое теперь находилось в желудках молодежи. Нет, Акон не считал алкоголь чем-то плохим. Люди имели право расслабляться таким образом, веселиться, даже злоупотреблять, если уж очень тянуло. Но только не ученые. Поэтому в Двенадцатом отряде и не пили — командование строго-настрого запрещало даже рядовым брать в рот хотя бы каплю алкоголя. Спиртное туманит разум и притупляет ощущения. Спиртное делает человека расслабленным и слабым. Спиртное выводит из строя и мешает мыслить здраво. Для ученого это недопустимо. И даже опасно. Ичика, Акеми и Хикару могли пить, что хотели и сколько хотели. Немури Хачиго такого права не имела. — Немури! — строго окликнул девушку Акон. В ту же секунду его заметили все — Акеми охнула, Хикару побледнел, а Ичика нервно икнула. Немури сбросила руку Хицугаи со своей талии и повернулась к Акону — щеки ее раскраснелись, а глаза блестели. — Боги, Немури, что ты себе позволяешь, — Акон схватил ее за руку и повел за собой, не обращая внимания на других юных лейтенантов. Никто из них не попытался остановить Акона — и хорошо для них же, потому что он связал бы их бакудо без всяких угрызений совести. — А-акон, — заикнулась Немури, нетвердой походкой следуя за ним — она выпила две пиалы, но и этого ей хватило, чтобы опьянеть. — А ты меня искал, д-да? Хиёсу сказал? Акон молча провел Немури по территории Двенадцатого отряда, к счастью, не попавшись никому на глаза, и запихнул капитанскую дочку в ее комнату, усаживая на футон. Отрезвляющий препарат в отряде ученых был — без такого лекарства тот же Одиннадцатый отряд просто бы не выжил, однажды пришлось изобрести. Акон сбегал за таблеткой и стаканом воды, протянул их Немури и заставил выпить. Через пять минут капитанская дочка уже полностью протрезвела и взгляд ее обрел ясность, став из веселого виноватым. — Акон… — она первой тихо подала голос. — Ты уже в состоянии адекватно воспринимать информацию? — осведомился Акон. — Да, — уверенно кивнула Немури. — Весь алкоголь из крови исчез. Его и было-то всего полтора промилле. Но, кажется, моему организму и этого много. Может, потому что я искусственно создана? — Немури, послушай меня, — Акон присел напротив нее и взял руки девушки в свои, серьезно глядя ей прямо в глаза. — Ты не должна больше пить спиртное. Никогда. Не потому, что это плохо. Потому что ты — ученый, и тебе необходим ясный разум. В любую секунду тебе может понадобиться твое мышление, особенно когда ты станешь лейтенантом. И я не стану скрывать — ты гениальна, Немури. Поэтому, я прошу тебя — пусть это будет в последний раз. — Да, — точно так же серьезно кивнула Немури. — Я понимаю. Я хотела просто попробовать, и не скрою, что опыт был забавным, но алкоголь и вправду мешал мне думать, так что я обещаю тебе, Акон — это было в первый и последний раз. — А еще, — тихо добавил Акон, — прости меня. Я тебя прогнал, и я не должен был. Это нормально, что тебе интересны такие стороны жизни, как поцелуи — ты молодая девушка. Я просто растерялся, потому что… Ты выбрала меня. — Я не обижаюсь, — ответила Немури. — Больше не обижаюсь. Хотя сначала… не то чтобы сердилась, но… Я уже говорила: так странно, что я выросла, а ты — такой же. И ты правда кажешься мне красивым. И завтра я хочу… Акон положил указательный палец на ее губы, призывая к молчанию. — Тш-ш, — сказал он. — Завтра будет праздник для всех нас. Не только для тебя одной. Твой отец был уничтожен, когда потерял седьмую версию Немури. И тебя он растил уже иначе. Не оружием. Не щитом. Не прислугой. Дочерью. Так что, пожалуйста, ложись спать, и завтра будь счастливой. Ради Куроцучи-тайчо… И ради меня. Немури растерянно улыбнулась. О том, какой была седьмая Немури, она не знала — в Двенадцатом отряде не говорили на эту тему. Дату ее смерти отмечали, как память, но с восьмой Немури никто и никогда не обсуждал ее предыдущую. Она хотела спросить у Акона еще что-то, но он уже встал, раздвигая сёдзи. — Спокойной ночи, Немури-чан, — проговорил Акон, исчезая в темноте.