***
Высокие тёмные деревья, которые вырисовывались впереди, казалось, наблюдали, как путешественники проходят между корнями, что выступали из земли то тут, то там. Чёрные белки носились среди ветвей, громко стрекоча. Толстый слой мха покрывал упавшие стволы, лиственная зелень шелестела над различными грибами. Муртаг и Гарцвог находились в долине. Мир здесь будто сузился. Горы давили, нависая с обеих сторон, угнетая своими размерами, и небо казалось недостижимой синей полоской. День подходил к концу, когда до их слуха донёсся смех. Они остановились, затем ургал поднял палец, давая знак, и скрытно пополз через стену кустов к источнику звука. Ставя ноги с большой осторожностью, сын проклятого пошёл следом. Всматриваясь в листья, парень увидел протоптанный путь к низу горы, и рядом с ним играли три ребёнка гномов. Ни одного взрослого не было. Всадник отошёл на безопасное расстояние, выдохнул и изучил небо, на котором заметил несколько струек белого дыма. Ветка щёлкнула, когда Гарцвог сел на корточки рядом, так, чтобы они были на одном уровне, и сказал: — Здесь мы расстанемся. — Ты не пойдёшь со мной? — удивился парень. — Нет. Задача была в том, чтобы ты был в безопасности. Если пойду с тобой, то гномы не будут доверять тебе. Гора близко, я уверен, что никто не посмеет причинить тебе вред. — И ты собираешься бежать назад прямо к варденам? — Да, но не так быстро, как мы шли сюда. Почесав затылок, полуэльф произнёс: — Не позволь медведю съесть себя, хорошо? Тогда я должен буду разыскать его и убить, а у меня нет времени для этого. Гарцвог прижал оба кулака к своему костистому лбу. — Пусть твои враги съёживаются перед тобой. — встав, кулл будто вприпрыжку побежал прочь. Поднявшись на ноги, парень двинулся вперёд через стену кустов. Когда он появился перед детьми, те замерли, выражения на их лицах выражали подозрениие. Вытягивая руки по бокам, полуэльф сказал: — Я — всадник, — сказал он, говоря медленно. — Эка аи Шуртугал… Шуртугал… Аргетлам. Детские глаза прояснялись, засверкав радостью и удивлением, рты приоткрылись. — Аргетлам! — воскликнули они. — Аргетлам! И гномы бросились на него, таща за одежду, всё время что-то выкрикивая с весельем. Муртаг смутился, но потом искренне улыбнулся. Дети схватили его за руки, и он позволил им тащить его вниз по тропе. Всадник не мог понять, о чём ребятишки непрерывно болтают на своём языке, но ему нравилось слушать. Так он и направился к горе Тхардур и Бреган.***
Принцесса солнца замерла, с интересом следя за происходящим в палатке-штабе. Эти люди всё о чём-то спорили и спорили, и неясно было, с чего вдруг такие распри. Всё начиналось с того, что глава решила перенести лагерь ближе к городу Фейнстер. И, кажется, не одна она потеряла мысль в этих спорах. По виду молодых всадников можно было сказать точно — те тоже не понимали, что происходит, и поэтому просто общались между собой и со своими драконами. Видя, как Луна общается со своими сверстниками… Ну, почти со сверстниками, Селестия тихо радовалась, ведь в прошлом сестра предпочитала общаться только с ней. Даже со Старсвирлом не болтала… хотя оно и к лучшему. Вспоминая, сколько маг ей лепетал о том, что императрица дня зря заботится о ночном аликорне, о том, что Луна «якорь»… Тия именно сейчас понимала, насколько сильно возненавидела его за всё это время. Ведь отчасти и он виноват, что отношения сестёр стали рушиться, и, к сожалению, она это осознала только после двухмесячной войны с Луной в испепелённой бывшей столице. Но, на счастье, младшая об этом не знает. Тия отвлеклась от своих мыслей, когда Насуада, хлопнув в ладоши, удовлетворённо улыбнулась и сказала: — Я рада, что мы нашли общий язык. Но, судя по виду Совета Старейшин, они не очень обрадовались тем, что в перепалке выиграла глава варденов. Весь совет, кроме Джормундура, вылетел из шатра моментально, и внутри остались только свои… почти свои. Воцарилась звенящая тишина. Насуада облокотилась о свой трон. Потом девушка посмотрела на остальных. — Я так понимаю, многие потеряли нить разговора, да? Пару существ кивнули в согласии, в том числе и оборотни с драконами. Селестия же наоборот отрицательно покачала головой, делая вид, что внимательно слушала. «А на самом деле?» — спросила ночная вестница. «Насуада всё равно бы уломала их. Так что мне было неинтересно слушать эти крики.» Луна отстранённо кивнула головой, можно было подумать, что аликорн кивает своим мыслям, а не солнечной принцессе. — Как я помню, мы начали разговор о том, что варденам пора двигаться, — заметил сказитель, — Потом Совет Старейшин начал спорить и… — Я поняла, — перебила его глава, — Как Бром и сказал, мы говорили о том, что нам пора выдвигаться. Старейшины хотели разделить войско и идти группами. Да, так было бы быстрее, но такие отряды уязвимей. — Совет много на себя берёт, — заметила старшая принцесса. — Они хотели, чтобы мы дали клятву верности им, — напомнил всем Киллиан. — Но вы не дали, — добавил Оррин. «А с чего это они должны были?» — рявкнул Торн королю Сурды. Селестия не могла не заметить, как мужчина дёрнулся и инстинктивно вжал голову в плечи. Явно драконы не раз рявкали на него, и тот жуть как боялся их. — Прошу вас угомониться, что прошло — то прошло и уже не поменять. Ребята сделали правильный выбор, ведь всадники всегда были свободным народом, — произнесла глава варденов. — Я прошу драконов, всадников, Арью, Селестию и Брома остаться тут, а остальных покинуть помещение. Эльфы, ургал, у которого Тия не удосужилась спросить имя, недовольный Оррин, две служанки и Джормундур вышли из шатра. Теперь там остались только названная компания и сама хозяйка временного штаба. Теперь Насуада позволила себе расслабиться. Селестия прекрасно понимала её: долгие споры с важными людьми, выслушивание просьб народа, возня с документами выматывали, даже на праздниках расслабиться не удаётся. Иногда старшая сестра даже завидовала Луне, ведь та может в открытую плюнуть на все эти мероприятия — её работа связана с ночью. Но такая зависть сразу же убирается куда подальше от одних лишь воспоминаний о том, как выглядит её сестра, когда полностью отдаёт ночь работе. — В Совете есть своя крыса, которая пытается вставить палки в колёса, — сказал старец, покачав головой. — Когда я создавал варденов, надеялся, что Совет будет помогать главе. — Муртаг тоже мне это говорил, Бром, — заметила темнокожая девушка, — Но, как видишь, теперь всё не так. «Меня одну заинтересовало то, с какой нежностью Насуада произнесла имя Муртага?» — спросила дракона ночной вестницы. Селестия взглянула на Сапфиру, не понимая, что та имела в виду, но глядя как покраснела и занервничала глава, Луна с улыбкой шикнула на свою напарницу, а Киллиан с остальными пытались не засмеяться в голос, солнечная принцесса всё поняла. «Куда же без любви», — фыркнула про себя Тия, приподняв уголки губ. — «Сюда бы Каденс.» «А я говорил, что вас спалят», — весело произнёс Торн, заставив Киллиана, Сапфиру и Шадоу рассмеяться в голос. Бром с Арьей стояли в стороне. Сказитель, в отличие от смеющихся, старался дольше продержаться, но отлично понимал Насуаду с Муртагом, ведь у него с матерью принцесс была такая же ситуация. Арья же просто улыбнулась. Вся эта ситуация её забавляла, столько времени пробыть среди чужих народов и не отхватить что-то от них было тяжело. А Насуада всё больше багровела, казалось, что дальше некуда. Но видя, как это всем подняло настроение, девушка поняла, что они с Муртагом зря желали оставить всё в секрете от близких людей. Да и смотря на то, как Луна угомонила Киллиана подзатыльником и драконам пригрозила, глава варденов поняла, кому надо было рассказать первому.***
Толпа внизу восторженно приветствовала Муртага. Он сидел на деревянном помосте, который гномы соорудили у внешних бастионов города. Сам Бреган располагался на округлом отроге горы. Отсюда можно было видеть всё в округе вплоть до вершин гор в отдалении, перекрывавших горизонт. Как и все города-крепости, Бреган гномы построили полностью из камня. В данном случае это был красноватый гранит. Сам город выглядел как одно огромное здание в пять этажей, увенчанное открытой с боков колокольней, чья крыша из стекла была похожа на гигантскую каплю. Прозрачный купол поддерживали четыре гранитных ребра, сопряжённых замковым камнем. Эта «капля», как объяснил всаднику Орик, была увеличенным вариантом весьма распространённой у гномов беспламенной лампы, и в случае важных событий или некоторых ситуаций ею можно было воспользоваться для освещения всей долины. Гномы называли её самоцветом Синдри*. Со всех сторон к основному зданию крепости «лепились» многочисленные пристройки — жилища слуг и воинов клана Дургримст Ингеитум, конюшни и многое другое. Ещё за высокими стенами Брегана, на полянах, размещались десятки ферм. Это и много чего ещё гном уже успел показать и рассказать парню после того, как детишки привели его в крепость, крича каждому, что перед ними всадник. Орик поприветствовал Муртага, как родного брата, отчего тому было неловко. Гном тут же велел приготовить для гостя ванну, а когда тот вымылся, настоял, чтобы полуэльф оделся в тёмный пурпур и увенчал голову золотым обручем. А потом он представил друга Хведре, своей жене, с которой они, как выяснилось, всего два дня назад справили свадьбу. Девушка оказалась круглолицей, с румяными щёчками и яркими глазами. Муртаг обедал в обществе Орика и Хведры, с наслаждением поглощая свежий хлеб и куски жареной баранины, которую приготовили для него гномы, и наблюдая за соревнованиями, которые проходили прямо перед помостом. Орик объяснил, что у богатых гномов существует обычай устраивать спортивные игры для развлечения своих гостей, щедро оплачивая участие в этих соревнованиях. Семья Хротгара была очень богата, и нынешние игры, устроенные в честь свадьбы, шли уже три дня и будут идти ещё четыре. В этот момент с разных концов поля выехали двое гномов верхом на горных козлах и двинулись навстречу друг другу. Рогатые животные передвигались прыжками. У воина, что ехал справа, в левой руке был небольшой круглый щит; иного оружия у него, похоже, не было. А у того, что подъезжал слева, щита не оказалось, зато в правой руке гном держал дротик, который явно готовился метнуть. Размахнувшись, он метнул своё оружие в противника. Второй гном не стал прикрываться щитом, а наоборот, вытянув руку, перехватил дротик на лету. Толпа зрителей взревела от восторга, и сын проклятого с удовольствием присоединился к ним, хлопая в ладоши. — Отлично! — воскликнул Орик и, рассмеявшись, осушил кубок меда. Потом на поле появилась шеренга гномов с изогнутыми трубами в руках; серебристые звуки этих инструментов разнеслись по окрестным горам, отражаясь от скал звонким эхом. Следом за музыкантами вышел гном и объявил победителя последнего состязания, а также имена следующей пары, готовой показать своё мастерство. Когда главный церемониймейстер закончил свои объявления, Орик, снова наполнив кубок напитком, посмеиваясь, сделал глоток и с гордостью сказал: — Хверда не только моя жена, она ещё и… Эх, нет у вас такого слова! Она гримсткарвлорс нашего клана. Это примерно означает… «хранительница дома» или «домоправительница», не знаю, как сказать лучше. Её обязанность — контролировать, чтобы все семьи нашего клана платили заранее оговорённую десятину в общий фонд Брегана, чтобы клан процветал. У нашего народа есть такая поговорка: «Хорошая гримсткарвлорс может сама создать клан… — …А плохая — его уничтожить», — закончила Хверда. Воин улыбнулся и похлопал супругу по руке: — И Хверда — лучшая из всех гримсткарвлорс! Это не наследственный титул, его нужно заслужить. Довольно редко бывает, что жена гримстбнзоритха является также и гримсткарвлорс. Так что я в этом смысле просто счастливчик. Они придвинулись и потёрлись носами. Муртаг улыбнулся, вспомнив себя с Насуадой. Гном удовлетворённо откинулся на спинку кресла и, сделав ещё глоток, продолжил: — В истории было немало знаменитых гримсткарвлорс. Недаром говорят, что единственное, на что способны мы — это объявлять друг другу войну, так что все гримсткарвлорс с удовольствием позволили бы нам только этим и заниматься — драться друг с другом и не иметь возможности вмешиваться в дела клана. — Да перестань! — пропела Хведра. — Сам ведь знаешь, что это неправда. Во всяком случае, у нас совсем не так. Всадник Торна же всё своё внимание переключил на толпу внизу, которая в этот момент разразилась насмешливыми криками. У одного из гномов — участников состязания по метанию дротиков — в последний момент не хватило выдержки, и он попытался удрать от противника, а тот, держа оружие наготове, бросился следом. Они пробежали два круга, а когда догоняющему удалось нагнать соперника, он метнул свой дротик и попал трусу в левое плечо. Раненый с воплем свалился на землю, хватаясь за наконечник, пронзившего его плоть. К нему тотчас поспешил лекарь, и зрители разочарованно отвернулись от поля. Орик скривил губы в гримасе отвращения. — Пройдёт немало лет, пока семье этого труса удастся смыть позорное пятно бесчестья. Мне очень жаль, что тебе пришлось стать свидетелем столь жалкого поступка. Пока следующие пары состязались, друзья хранили молчание. Затем Орик спросил: — А тебе не хотелось бы увидеть каменный лес? — Конечно хочу! — Я рад, что ты согласился! Обещаю, завтра мы с тобой будем гулять среди деревьев из гранита.***
На следующее утро сын проклятого, проснувшись в слишком маленькой для него кровати под низким потолком маленькой спальни, быстро встал и ополоснул лицо холодной водой. Парень неожиданно пошатнулся и ухватился за край раковины, такое головокружительное ощущение одиночества вдруг охватило его. Он немного постоял, будучи не в силах что-то делать, потом в глазах потемнело. Охнув, полуэльф набрал полную грудь воздуха, потом резко выдохнул и постарался взять себя в руки. Нет ребят, их драконов, нет Торна. Ему так не хватает красного чешуйчатого друга… и неизвестно, когда они встретятся. Встряхнувшись, всадник заставил себя одеться и пошёл по коридорам крепости, кланяясь по пути встречным гномам, которые, в свою очередь, приветствовали его. Орик и двенадцать охранников седлали во дворе крепости пони, чьё дыхание белыми клубами повисало в холодном утреннем воздухе. Гном поприветствовал гостя и предложил ему пони, но сын проклятого отказался, сказав, что побежит рядом. Когда всё было готово к отъезду, они потихоньку двинулись к цели. Три часа конные и пеший двигались по тропе, всё выше поднимаясь по боковому отрогу горы Тхардур над долиной. Было холодно; всадник красного дракона продрог и поплотнее закутался в плащ, жалея, что у него нет крыльев как у сестёр. Солнце ещё не поднялось над Беорскими горами, и долина была погружена во влажный ледяной сумрак, хотя до полудня оставалось всего несколько часов. Вскоре гномы и полуэльф достигли ровного гранитного плато шириной не менее тысячи футов, ограниченного справа наклонной стеной из созданных самой природой восьмигранных колонн. Дальний конец плато скрывал от взгляда колышущийся занавес тумана. Орик поднял руку и объявил: — Смотри, вот он, Аз Кнурлдратхн! Наш каменный лес! Муртаг нахмурился. Как он ни напрягал зрение, ему не удавалось ничего разглядеть. — Где? Я не вижу его. Гном отдал поводья одному из сопровождавших его воинов и сказал: — Следуй за мной. Они пошли к стене тумана. Парень всё придерживал шаг, стараясь не обгонять друга. Тот остановился на краю узкой расщелины, словно расколовшей гранитное основание плато, по которому они шли, и спросил: — А теперь-то ты видишь? Прищурившись, всадник заметил справа нечто необычное, некий едва заметный рисунок или узор на туманном занавесе, или, может, чьи-то светлые и тёмные силуэты внутри этой белёсой воздушной реки. И вдруг очень быстро перед его взором стали возникать и другие формы и силуэты, тоже совершенно неподвижные и весьма странные, то очень светлые, то почти чёрные, и ни в одном из этих странных объектов парень не мог опознать ничего знакомого. Сын проклятого облизнул губы и спросил: — Откуда тут эти деревья? Орик пожал плечами: — Кто-то утверждает, что это Гунтера поместил их сюда, когда создавал наш мир. Другие считают, что каменные деревья создал Хельцвог, потому что камень — его любимое вещество, вот богу и вздумалось устроить себе такой гранитный сад. Наши предки открыли этот лес, попросту добывая камень. Это случилось более двух тысяч лет назад, когда принцесс Эквестрии ещё не было. Гном низко опустил голову, почти касаясь подбородком груди, помолчал, потом поднял топор и так ударил рукоятью о гранит, что по окрестным горам прокатилось громкое эхо. — Прошло уже почти два столетия с тех пор, как нашу расу сотрясала последняя дургримстврен, война кланов. Но клянусь чёрной бородой Морготала, сейчас мы снова на грани такой войны! — Всё так скверно? В ответ Орик недовольно оскалился. — Хуже, чем просто скверно. Распри между кланами нынче дошли до невиданного предела. Такого ещё никогда не бывало за всю нашу историю. Смерть Хротгара и вторжение Насуады в пределы Империи разожгли невиданные страсти, напомнив о старых обидах и вражде, а также усилив позиции тех, кто считает, что это глупость — идти вместе с варденами, разделяя их судьбу. — Но как они могут считать так после того, как Гальбаторикс наслал ургалов на Тронжхайм? — Могут, как видишь. Они совершенно уверены, что победить Гальбаторикса невозможно. У этой точки зрения немало сторонников среди нашего народа. Скажи мне честно: если бы тебе с остальными пришлось прямо сейчас воевать с императором, смогли бы вы одолеть его? Муртаг отрицательно покачал головой. — Нет, не смогли бы. У нас мало сил. — Так я и думал. Те кнурлагн, что выступают против союза с варденами, ослеплены страхом перед ним. Они говорят, что если бы мы держались сами по себе и продолжали укрываться в пещерах и туннелях, нам и не нужно было бы ничего опасаться. Ха! Они не понимают, что жажда власти у Гальбаторикса неутолима. Он не остановится, пока вся планета не будет покорена и не окажется у его ног! — мышцы на руках Орика вздулись и напряглись, так сильно он стиснул рукоять своего топора. — Я не желаю, чтобы наш народ трусливо прятался в подземельях, подобно жалким кроликам ожидая, что волк вот-вот разроет наши норы и всех сожрёт! Мы должны продолжать сражаться, должны не оставлять надежды, что в итоге всё же найдём способ покончить с империей. И я не позволю кнурлан уничтожить самих себя, продолжая эту нелепую, ужасную войну кланов. При нынешних обстоятельствах она поистине губительна для нашей расы и для всей нашей цивилизации; к тому же такая война, весьма возможно, и варденов обречёт на погибель. Орик даже зубами скрипнул и посмотрел парню прямо в лицо, сказав: — Вот почему я намерен сам бороться за трон. Три клана уже заявили мне о своей поддержке. Однако между мною и короной ещё немало врагов. Чтобы стать королём всех гномов, мне необходимо знать, Муртаг: поддерживаешь ли ты меня в этой борьбе? Окажешь ли ты мне любую помощь, как брат брату? Скрестив руки на груди, парень задумчиво и неторопливо промолвил: — Ты озабочен благополучием своего народа, и это совершенно правильно. Но меня, как и ребят, заботят более широкие проблемы, прежде всего благополучие всех, кто выступает против Гальбаторикса. В общем, если… если у тебя мало шансов заполучить корону, а у вождя другого клана их гораздо больше и этот вождь так же не испытывает к варденам неприязни… — Ни один из наших гримстнзборитхов не сможет стать варденам лучшим союзником, чем я! — прервал его Орик. — Но чего же ты от меня хочешь? — постарался спокойно спросить полуэльф. — Есть способ, и он поможет разрешить многие трудности и противоречия. — Вот как? И что же это за чудесный способ всё разрешить разом? Сунув топор за пояс, гном подошёл к всаднику вплотную: — Доверься мне, Муртаг, Губитель Шейдов, и не сомневайся: я вершу правое дело. Но обещай хранить мне верность, как если бы ты и впрямь был моим кровным родственником. Тем, кто выбрал меня вождём клана, даже в голову не придёт пойти против своего гримстборитха и поддержать другого вождя. Если вождь клана неправильно рубит камень, если он ошибся, то ответственность ложится на него одного. Но это отнюдь не означает, что я слеп и глух, что я не понимаю, чем ты, мой сводный брат, озабочен. — он на секунду умолк и опустил глаза. Потом продолжил столь же решительно: — Если я не смогу стать королём, можешь мне верить, — я и сам сразу пойму, что моя ставка бита. Если такое произойдёт, хотя я в это и не верю, то я по собственной воле окажу поддержку кому-то другому, ибо как и ты отнюдь не желаю, чтобы тот, кто станет королём гномов, впредь относился к варденам враждебно. Но если я помогу взойти на трон кому-то другому, то и весь свой авторитет, всю свою власть я тоже передам ему, поставлю ему на службу, а это означает, что и ты обязан будешь ему служить, поскольку ты — член клана Ингеитум. И тебе придётся тогда поступиться частью своего авторитета, своей силы и всего прочего. Ты понимаешь меня? Ты веришь мне? Ты считаешь меня своим гримстборитхом, как и все остальные члены нашего клана? Муртаг откашлялся, так сильно сдавило ему горло, и бессильно прислонился лбом к грубой коре каменного дерева. Довериться. Верить. Ему и мысли не пришло о таких проблемах, когда он соглашался стать частью клана. Орик нравился всадникам, но подчиняться ему или кому-то другому они не собирались, а когда столь многое стоит на кону, согласие означало бы ещё большее ограничение собственной свободы. Нет, ему совсем не улыбалась подобная перспектива! Ведь этим он ограничит не только свободу, но и свою ответственность за судьбу Алагейзии. — Я не стану выполнять любые твои приказы, Орик, — сказал он гному. — Я не один из твоих безмозглых слуг. Но если дело будет касаться всего Дургримст Ингеитум, я, безусловно, буду подчиняться тебе. А во всём остальном, извини, ты надо мной не властен. Воин с серьёзным видом кивнул и сказал: — Меня не слишком беспокоит, зачем тебя направила сюда Насуада. Не волнует меня и то, с кем ещё ты можешь сразиться, кого можешь убить в очередном поединке со слугами Гальбаторикса. Нет, меня беспокоит, что ты попытаешься как-то повлиять на голосование при выборах короля. Я понимаю, твои намерения в общем благородны, но ты совершенно не представляешь наших внутренних дел и проблем, как бы хорошо ни учил это в теории. А я на этом собаку съел, ведь столько лет был верным учеником и помощником Хротгара. Так позволь мне поступать так, как я считаю нужным. Полуэльф вздохнул и, чувствуя себя так, словно уже упал с того обрыва и летит вниз, сказал: — Что ж, хорошо, я тоже буду действовать так, как ты считаешь нужным, гримстборитх Орик. На лице гнома появилась широкая улыбка. Он сказал: — Спасибо, Муртаг! Ты даже не представляешь, как это для меня важно! Я понимаю, это большое одолжение с твоей стороны, даже очень большое, и я никогда этого не забуду, даже когда мне стукнет двести и борода станет такой длинной, что будет волочиться по земле! А Муртаг лишь понадеялся, что не сделал большую ошибку.