***
Она даже и не ожидала, что так попадёт. Вестница ночи спешила к площадке, где находились мишени для метания и стрельбы. И ей было всё равно, что сейчас середина ночи, что она должна была как бы помочь паре ребятишек с кошмарами. Кто поможет принцессе справиться с её кошмаром? Всадница полностью осознала, куда вляпалась. Она бы нашла выход, имея сейчас здравый рассудок. Киллиан нарушил закон оборотней. Он даровал Луне волка, хотя это было запрещено и каралось смертной казнью. И самое весёлое в том, что парень влюбился в неё. «Вот куда докатились шутки драконов», — фыркнула она, создавая лук и стрелы из льда и снега и делая первые выстрелы. — Жаль, что эта мишень не находится на спине у Гальбаторикса. — Не волнуйся, стрел не пожалею на него. — сказала девушка. Она создала ещё одну стрелу, зафиксировала её на тетиве, которую тут же натянула, прицелилась, вздохнула, немного задержав дыхание, и на выдохе выстрелила. Стрела попала ровно в центр мишени, пробив древко предыдущей стрелы вместе с мишенью. — Кстати, привет. Что не спишь? Всадник красного дракона посмотрел на цель, которую осталось только выбросить, ведь императрица ночи пускала стрелы не только в центр, но и по разным местам мишени. — Привет, Сапфира позвала, сказала, что тебе нужна Принцесса Каденс, но Торн спит, поэтому пришел я. Расскажешь, чего такая грустная и зачем тебе нужна Каденс? — Я не грустная, и Каденс мне не нужна, — буркнула она, представляя, как бы настоящая принцесса любви отреагировала на это всё. Девушка не пыталась как-то скрыть диалог, ведь на улице они вдвоём такие… не спящие совы. Кстати о совах… «Ёлка не спит», — ответила дракона мыслям всадницы. — Тогда что с тобой? — спросил Муртаг. Глядя на названного брата, всадник понимал, что тому сейчас не очень сладко, ведь его стая с какого-то невесёлого момента обратила внимание на варденов и вновь на него. Вообще, всадники и не помнили, когда начали считать себя семьёй, они могли назваться братьями, назвать Луну и Тию сёстрами. Но чаще всего, вслух, они называли себя друзьями. Ну, или полуэльф мог назвать так Луну и Киллиана, ведь Торн со всеми потрохами сдал друзей. — Я случайно подслушала диалог Киллиана с его родителями. — Что ты… — Случайно, — повторила недовольно девушка. — Ладно. Хорошо, — кивнул сын проклятого. — И что ты услышала? Луна без утайки всё разболтала. Она старалась выложить всё, что накопилось у неё на душе за последние шесть часов. Девушка рассказала, как застряла на дереве и слушала, как отец парня ругался за её обращение, за то, что он сбежал, и как они с мамой волновались (почему-то обоим всадникам показалось это неведомой штукой). С каждым словом брови Муртага ползли всё вверх, угрожая слиться с волосами. И когда всадница замолкла, в воздухе повис вопрос: — И дальше что? Аликорн возмущённо посмотрела на стоящего рядом всадника. Может, прибить его, что ли? — Ты не понял, что я сказала? — А что я должен был там ещё понять? — ответил на вопрос вопросом полуэльф. — Я всё понял: вы влюбились, мы с Тией будем ждать племянников, а Бром — внуков. Всё логично. Вот такого ответа никто не ожидал услышать. Муртаг, поняв, что ляпнул, захотел ударить себя. Не так, напрямую, он хотел сказать ей об этом. «Гений.» — обратилась голубая дракона к другу. — Что? — Что слышала. Посуди сама: вы часто проводите время вместе, у вас много общих интересных тем, вы похожи, и пока мы с Насуадой строили отношения, ваши только зарождались. Вы влюбились, но осознал это только он. — Какая-то книжная Санта-Барбара*, — заметила всадница. — Читала? — Ага. — Ладно, — встряхнув головой, разрушала наступившую тишину девушка. — Возможно, я влюбилась, и дальше что? — Не возможно, а точно. Поговори с ним, разгребите эту тему, не оставляйте её так, — и уже уходя, он добавил: — Да, и, желательно, чем быстрее, тем лучше.***
«Муртаг сказал, чем быстрее, тем лучше, но это не значит, что надо было посреди ночи идти.» — проворчала сапфировая дракона. «Зато всё решили.» «Ну да» — ответила она, вспоминая, как её всадница напугала оборотня своим появлением. Бедный Киллиан решил, что на них посреди ночи напали. Они, наверно, так и стояли, пока Луна что-то делала с её седлом. «О, — заметила дракона, повернув голову в сторону бегущей к ним Таси. Её рыжие волосы летели за ней, как плащ. — Сестра жениха захотела поговорить с будущей невесткой» «Сапфира! — возмутилась аликорн, в добавок покраснев. — От Торна заразилась?» Её напарница весело рассмеялась, плюхнувшись на землю. Сестрица знакомого им обоим оборотня немного испугалась, остановившись. Луна обречённо вздохнула. От них с Киллианом никто не отвяжется, а ведь об этом разговоре знают только всадники с их драконами. Принцесса призывно махнула девочке рукой. — Привет, прости что напугали, у этой заразы сегодня очень хорошее настроение. «Это ты кого назвала заразой?!» — рыкнула недовольно дракона. «Отстань.» «Извинись!» «Нет.» Наверно, это продолжалось бы достаточно долго, если бы Тася, как её называет брат, не начала говорить: — У одной пары родилась девочка с «волчьей пастью». Кажется, так у вас называют расщепление нёба? Всадница нахмурилась. Детей с таким недугом было очень тяжело прокормить, а если удавалось, то будущее у них незавидное. — Где палатка?***
Вот кто её просил лезть во всё это? «Сестра Киллиана, и ты сама согласилась» — ответила голубая дракона. Девушка что-то пробубнила в ответ, немного поменяв позу и продолжая держать ребёнка на руках. Пожилая женщина, которая принимала роды, сидела на табуретке сбоку от всадницы. Она сама откликнулась, предложив пойти с ней и ребёнком в палатку императрицы ночи, потому что плачущие женщины сильно действовали на нервы, как и перешёптывание их мужчин. Она уже молчала о том, что думает о ситуации. И девушка понимала, почему сестра Киллиана побежала за ней. Если сравнивать Луну и Муртага, то принцесса ночи вызывала больше доверия в лагере, ведь Всадник Торна стал больше похож на эльфа, чем на человека. А народ боится эльфов, считая, что те воруют детей и меняют на своих, хотя остроухие с каждым ребёнком обходятся как со своим, не считая, конечно, раззаков и похожих на них тварей. Киллиана ребёнок не хотел впутывать, ведь это его сестра случайно проболталась родителям о том, где нужно было искать всадника Шадоу. — Что ж ты молчишь? Девочка выглядит точно так же, как и прежде! У тебя что, ничего не получается, да? Нет необходимости скрывать от меня правду. В своё время мне приходилось иметь дело со случаями и похуже. Вестнице ночи очень хотелось съязвить, но она всего лишь мягко заметила: — Но работа ещё даже не начиналась. Старуха тут же притихла и снова скорчилась на своём табурете. Потом она извлекла из своей сумки клубок жёлтой шерсти, недовязанный свитер и две блестящие вязальные спицы. Её пальцы двигались с невероятной скоростью и ловкостью умелой вязальщицы. Девушка вновь поелозила на лежанке и, наконец, стала думать, как безопасно для ребёнка срастить «волчью пасть». Можно было составить несколько заклинаний и произносить поочередно. А ещё можно было «уговорить» несросшееся нёбо, как это делают эльфы с деревом, цветком или другим существом, желая как-то изменить собственное тело или тело другого, всегда исполняя задуманное заклинание в виде некой песни. Вместо эльфийских мелодий аликорн решила воспользоваться незатейливой песенкой, которую помнила с раннего детства — это была колыбельная, которую пели ей сначала мама, а потом Селестия. И она запела нежно и негромко, позволяя словам как бы самим неторопливо катиться вперёд, и голос разлился по палатке, точно тепло от горящего очага. Но прежде, наклонившись к девочке, она сказала ей на древнем языке, что принцесса друг ей и хочет для малышки добра, а потому она должна непременно доверять. Девочка чуть шевельнулась во сне, словно отвечая, и её кулачки немного разжались. Затем Луна спела одно из своих заклинаний, состоявшее из двух предложений, которые она повторяла много раз. Маленькая розовая впадина в том месте, где соединялись края разорванной губы девочки, слегка задрожала, срастаясь, словно недоразвитое нёбо под её поверхностью шевельнулось, как некое живое существо. Предпринятая попытка была далеко не проста. Косточки новорождённого ребёнка хрупки, а суставы — с большим количеством хрящей. Всадница старалась быть особенно осторожной, чтобы не заполнить прореху во рту малышки такой костью или плотью, которые свойственны взрослым, ибо тогда эта часть лица никогда не вырастет. Кроме того, занимаясь «починкой» прорехи в верхнем нёбе и челюсти, девушка была вынуждена передвинуть и разместить симметрично корни будущих передних зубов. Ещё больше усложняло работу то, что всадница понятия не имела, как должна будет выглядеть эта девочка без своего уродства в будущем, когда лишится недуга. Так что принцесса продолжала работу осторожно и медленно, после каждого небольшого изменения делая перерыв и пытаясь как-то оценить результат. В какой-то момент и Сапфира начала негромко подпевать, лёжа снаружи под стенкой палатки, и от её мощного голоса завибрировал, казалось, даже сам воздух. Волшебный огонёк то разгорался, становясь ярче, то несколько затухал в такт мелодичному мурлыканью драконы. Медленно, очень медленно ткань нёба и челюсти девочки становилась цельной, лишённой каких бы то ни было швов; края «заячьей губы» тоже сошлись; кожа её текла, точно жидкость, морщилась, распрямлялась, и крошечная верхняя губа постепенно начала приобретать безупречную форму «лука любви». Особенно долго Луна возилась с формой губ, страшно волнуясь и без конца исправляя, пока Сапфира не сказала напарнице остановиться. Только тогда вестница ночи была вынуждена признать, что больше не сможет ничего улучшить, и дальнейшие исправления могут лишь повредить малышке. И она позволила, наконец, себе умолкнуть. После этой бесконечной колыбельной рот у неё совершенно пересох, язык, казалось, распух, горло саднило. Аликорн потянулась, а потом немного расслабилась. Кости в позвоночнике от этого хрустнули и стали болеть, но ей было приятно. В палатку, помимо зажжённого волшебного фонарика, проникает ещё какой-то бледный свет, примерно такой же, как и тогда, когда всадница только начала работу. Женщина сунула своё вязанье обратно в сумку, встала, наклонилась над лежанкой, потом выпрямилась и, совершенно потрясённая, воскликнула: — Вот уж никогда не думала, что мне доведётся увидеть такое! Луна, отнюдь не имея желания разговаривать, проворчала нечто невразумительное и одним взглядом удалила волшебный огонек. Императрица ночи взяла девочку на руки. Она посмотрела на ребёнка и прошептала: «/Пусть ты будешь счастлива/». Это было не совсем заклинание, но девушка надеялась, что оно, возможно, поможет малышке избежать некоторых бед, которые обрушиваются на голову многим. После этого принцесса вышла из палатки. Она увидела, что снаружи, у входа, полукругом стоит небольшая толпа. Точнее, одни стояли, а другие сидели на земле или на корточках. Среди них девушка заметила свою Сестру, некоторых оборотней, в том числе и сестру Киллиана, самого парня, Муртага, Брома, Арью и других эльфов, хоть они и стояли чуть в стороне от остальных, а также воинов из лагеря варденов. В передних рядах толпы стоял отец ребёнка и, кажется, его сыновья. Вид у них был встревоженный. Брови Хорста поползли вверх, когда он увидел в руках у девушки сверток с младенцем, и он даже открыл было рот, чтобы что-то сказать, но так и не издал ни звука. Без излишних церемоний она подошла к мужчине и повернула девочку так, чтобы тот мог видеть её личико. На мгновение Хорст застыл, точно каменное изваяние, потом глаза у него влажно заблестели, а лицо так исказилось от невероятной радости и облегчения, что это могло показаться проявлением великого горя. — Я просто поверить не могу… Нет, я не могу поверить! — он посмотрел на всадницу. — Отныне мы с Илейн вечно в долгу перед тобой. И если… — Никаких долгов, — мягко возразила аликорн. — Я всего лишь сделала то, что сделал бы каждый, имей он такую же возможность. — Но ведь это именно ты исцелила её! И именно тебе я так благодарен! Всадница поколебалась, а потом кивнула как бы в знак того, что принимает благодарность. — Как вы её назовете? — спросила всадница. Кузнец, сияя улыбкой, смотрел на дочь. — Если Илейн понравится, я бы хотел назвать её Надеждой. — Хорошее имя… «Ага — заговорила Сапфира — Кто-то мне недавно твердил, что надежда — это один из видов жестокости.**» «Это да.» Потом подошли и сыновья к отцу, а к ним присоединилась и та женщина, которая вместе с принцессой сидела в палатке. Через некоторое время и эльфы, распрямив свои длинные ноги, двинулись к ним, и люди быстро расступились, давая им дорогу. А вот кузнец весь напрягся и выпятил нижнюю челюсть, словно бульдог, пока представители лесного народа один за другим подходили, наклонялись и внимательно рассматривали девочку, порой шепча ей одно-два слова на древнем языке. Они, похоже, не замечали подозрительных взглядов, а может, эти взгляды попросту были им совершенно безразличны. Затем подошли ребята с их драконами. Сапфира поднялась на лапы и вместе с Ёлкой двинулась к ним. Даже оборотням стало интересно, что сделала с ребёнком обращённая. Взяв филина на руку, девушка потёрла ей лапку, а потом попыталась стянуть выпавшее перо из крыла. Будь они в палатке, Ёль попыталась бы схватить перо и начать хрустеть им***. Аликорн подала подошедшей Арье перо, на что та улыбнулась, взяла его и сказала: — Ты должна гордиться тем, что сделала, — очень тихо сказала она. — Ребёнок совершенно здоров, и всё у него в порядке. Даже самые искусные наши заклинатели не смогли бы ничего исправить в твоей работе. Ты подарила этой девочке великую вещь — лицо и будущее. И она этого никогда не забудет, я уверена… И никто из нас этого не забудет! И вестница ночи заметила, что Арья и остальные эльфы смотрят на неё с выражением какого-то нового уважения. — У меня самые лучшие на свете учителя, — шёпотом ответил она. И эльфийка не стала оспаривать это утверждение. Отец с ребёнком давно ушли, но толпа и не думала расходиться, поэтому, попрощавшись с друзьями, Луна быстренько объяснила Ёлочке и драконе куда лететь и взлетела сама.***
Найтмер проснулась поздно ночью. Луна светила достаточно ярко, и Мун не смогла преодолеть соблазн выбраться из тени на мягкий свет ночного светила. Чёрные крылья и хвост от усталости волочились за ней. Аликорн улеглась удобно на траву и проверила ментально, есть ли кто-то рядом с ней. Шрюкна рядом не было, но и далеко от бывшей Иллирии он не отошёл. Найтмер немного поелозила, думая, пообщаться ли с чёрным драконом, пока его хозяин развлекается с наложницами. Гальбаторикс даже знать не знает, что она скрыла все свои разговоры в памяти Шрюкна и Элдунари, а также то, что девушка в каком-то смысле помогла всадникам варденов убить многих раззаков и знать вампиров. А ещё король даже понятия не имеет, что Кошмар рассказала раззакам, что он ищет истинное имя древнего языка и старается мешать ему с этим делом. Симуран устало вздохнула, надеясь, что вардены достаточно быстро доберутся сюда. Или ей придётся самостоятельно выманить обе стороны из своих убежищ. А ведь это будет нелегко. «Что ж, придётся надеяться.» — подумала Мун. А она-то знает, что надежда — это лишь один из видов жестокости.