The other side of the life of the Bowers/Другая сторона жизни Бауэрсов

День без избиения — по праву считается рекордным днём. Их было очень мало, а когда наступали — Генри и Кортни считали их большой победой для себя. Около недели Генри ходил и бросался в отца ненавистным взглядом, а иногда даже Кортни умудрялся упрекнуть в том, что она защитила Оскара. Но на свою сестрёнку долго обижаться он не мог. Парень видел, что досаждает своими упрёками Кортни, поэтому быстро принял решение извиниться. И заодно рассказать про недавно посетивший его план. В одну прекрасную ночь Генри дождался пока отец уйдёт на очередное ночное дежурство. В доме было прекрасно тихо и спокойно: не шумел проклятый телевизор, не было слышно очередных матерных криков. Было бы ещё лучше, если бы не пахло пивом. Но, кажется, этот запах попросту въелся в воздух этого дома. Несмотря на это, чувство спокойствия и наслаждения постепенно набирало обороты. Каждый миг, проведённый без Оскара, был по-настоящему великолепен. Бауэрс-старший ушёл на работу в девять часов, но было достаточно светло для лета. Поэтому для прогулки будет само то. Генри нахаживал круги по своей комнатушке, размышляя о том, что сказать сестре. После он сделал глубокий вдох и направился к Кортни. Дверь её комнаты была чуть прикрыта; толкнув её, Бауэрс неторопливо вошёл к девушке. Кортни сидела на своей кровати, мечтательно глядя в окно. Она даже не взглянула на брата, что говорило о том, что она была обижена. И Генри считал, что Кортни в полном праве это делать. — Привет, — скромно произнёс парень, становясь напротив сестры, оперевшись о стол. — Привет, — отозвалась темноволосая, не отрываясь от пейзажа за окном. Оглядев комнатку сестры, Генри набрал побольше воздуха в лёгкие и, присев на корточки рядом с ногами девушки, вполне искренне произнёс: — Кортни, прости… прости меня, я знаю, что повёл себя как настоящий мудень, — на последнем слове Бауэрс сморщилась, — прости, я помню, как настоящий придурок. Просто… пойми меня правильно… — Ты меня любишь и просто хочешь меня защитить, — перебила брата Кортни, улыбнувшись, — я знаю. Я тоже тебя люблю. — Ты — всё, что у меня есть. — Как и ты у меня, — Кортни присела на корточки рядом с Генри, взяв его за руки. Но, увидев на его глазах подступающие слёзы, поспешила заключить его в объятия. — Генри, пообещай мне никогда больше не называть себя плохими словами. — Ты так чиста для того, чтобы быть Бауэрс, — грустно хмыкнул парень. — Пообещай! — Я обещаю. Чуть отстранившись от сестры, он взглянул в её глаза, проведя рукой по голове. Генри всей душой мечтал, чтобы девушка никогда больше не плакала. Для этого он готов пойти на многое. Поднявшись на ноги, парень подал сестре руку и потянул её к себе. На секунду взглянув на улицу через окно, Генри довольно улыбнулся. — Отец никогда не разрешал выходить на улицу после восьми. — Это тебе, мне не позже шести, — с грустью сказала Кортни. — Но сейчас этого идиота нет дома. До самого утра, — ухмыльнулся Генри и крепче взял за руку сестру. Как только парень двинулся в сторону двери, Кортни поняла, что затеял братец, поэтому начала немного возмущаться. — Генри, нет! Он же узнает об этом! Нам нельзя выходить на улицу, уже поздно! — Правила ведь созданы, чтобы их нарушать, — коварно произнёс парень, а после засмеялся. — Тебе нечего бояться, ты ведь со мной. — Но мало ли… — Разве что нападут москиты. Пошли, я ведь знаю, что ты хочешь побывать там. Сдавшись, Кортни довольно последовала за братом. Они шли минут пятнадцать куда-то вглубь небольшого леса, который находился неподалёку от их дома. Кортни осторожно взяла Генри за руку, боясь отстать от него, на что парень крепко сжал её ладонь. Девушка, точно маленький ребёнок, разглядывала красивый пейзаж на закате и восхищалась природой. Почему-то именно сейчас её покинуло то тошнотворное чувство, которое она испытывала на протяжении всей своей жизни: дома, на улице, в школе, везде она понимала, что она — Бауэрс. Кортни носила эту фамилию с отвращением, ведь прекрасно понимала, чья она дочь. Как и все вокруг. Но, находясь рядом с братом в этой обстановке, она смогла задышать полной грудью. — Вот мы и пришли, — с лёгкой улыбкой сказал Генри. Он привёл её на небольшое озеро, туда мало ходят люди, неизвестно по каким причинам, но это было чертовски красивое место во всём грёбаном Дерри. Генри сел на траву и усадил рядом свою сестру, нежно обняв её. Легкий ветерок развевал их волосы; Бауэрсы наблюдали за заходом солнца и, наверное, впервые в жизни были по-настоящему рады. Кортни перевела взгляд на Генри и любовалась чертами его лица. Её брат — единственный мужчина, которого она не боялась и не испытывала отвращение. К её годам образ мужчин ассоциировался с отцом: мерзкие и жестокие тираны с бутылкой в руке. Но Генри — иной типаж. Только брат может её защитить, отстоять. Только его прикосновения для Кортни не ужасны. — Ты чего? — спросил парень. — Ничего, просто любуюсь. — Мной? — он усмехнулся. Вместо ответа Кортни лишь смущённо улыбнулась ему. Её взгляд утонул в глазах брата, скользнул вниз к губам, задержавшись на них, а после к шее. У девушки появилось какое-то странное чувство внутри, которое она попыталась заглушить. Это смешанное чувство вызывало и отторжение, и в то же время некое желание, притяжение, отчего она почувствовала, как её щёки начинают гореть. Кортни тряхнула головой, дабы отогнать от себя это, и перевела своё внимание на уходящее солнце. Они просидели около озера ещё с час, болтая о всяком и стараясь не затрагивать тему отца. Когда уже стемнело совсем, Генри крепко взял за руку Кортни, чтобы она не боялась ничего, и повёл её домой. Только переступив порог, вновь накатилось чувство отвращения, снова подступили страх и паника. Взяв себя в руки, Кортни выдохнула и быстрым шагом пошла к себе в комнату. Генри чем-то громко шумел у себя в комнате, а после зашёл к Кортни и сказал: — Сладкая, меня сегодня ночью не будет, — девушка насупилась, — сможешь себе не навредить за несколько часов? — Что? Куда ты? А если отец вернётся раньше? Генри, закинув рюкзак на спину, подошёл к сестре и взял её за плечи. — С парнями нужно уладить кое-какие дела. — Генри, прошу… — Всё будет хорошо, проснёшься, я уже буду рядом. Девушка почему-то стыдилась признаться, что боится оставаться в этом доме совсем одной. Однажды такая ситуация произошла. Пока отец был на ночной дежурстве, Генри решился с компанией на воровство — дома практически не было еды, только несколько ящиков пива. Генри в тот день обокрал какой-то магазинчик и принёс продуктов. И всё было бы хорошо, вот только Кортни, проснувшись от кошмара посреди ночи, плакала от охватившей панической атаки из-за чувства одиночества. Тогда она соврала брату. — Не уходи, прошу, — взмолила Кортни, — я не смогу. — Я… я не знаю, мне нужно сегодня… Генри не успел договорить, как вдруг Кортни обхватила его лицо руками и впилась в губы. Он сперва опешил, но ответил на поцелуй, сам не зная, почему. Всё же Бауэрс слегка отторг сестру, но держал её лицо в руках. — Кортни, нам нельзя, — сказал он, не открывая глаза. — Останься. Ради меня.