***
С самого утра его не покидало ощущение, что над ним нависла какая-то опасность, готовая в любой момент обрушиться, подмять его под себя... Но не сломать. А наоборот, будто бы дать ему переродиться, начать новую жизнь. Всё это казалось ему бредом, который, скорее всего, вызвал плохой сон. Потому-то он и пытался отмахнуться от этих мыслей, как от назойливых мух, и заняться обычными повседневными делами. Но у него ничего не получалось. Странное беспокойство, поселившееся внутри, не хотело никуда исчезать. Он будто бы уже чувствовал в себе какие-то перемены, и это одновременно и пугало, и радовало его. Радовало потому, что он всегда считал, что перемены — это к лучшему. А пугало из-за того, что он не мог понять, в чём именно эти перемены заключаются. «Наверное, дома слишком засиделся, — подумал он. — Сходить, проветриться, что ли...» «Не ходи,» — зашептал внутренний голос. Но он не послушал: оделся и вышел на улицу. Воздух... Свежий весенний воздух ворвался в его лёгкие. Он улыбнулся и с наслаждением вдохнул, желая, чтобы все его клеточки пропитались этой свежестью. Проходивший мимо подросток покрутил пальцем у виска и недовольно буркнул: — Дурак... Обыкновенный жизнерадостный дурак. Он всё прекрасно слышал и видел, но даже и не думал обижаться. Он вообще не умел этого делать.***
Знакомые называли его Хранителем — Хранителем добра, —ведь он так и лучился счастьем и радостью. Казалось, он не умел расстраиваться, поскольку, несмотря ни на какие жизненные невзгоды, он не переставал улыбаться. И другие, глядя на него, частенько тоже переставали грустить. Он будто бы был солнцем в этом сером небе жизни. А ещё он никогда не отказывал в помощи. Не отмахивался от людей, ссылаясь на дела, работу, или ещё что-либо, а молча и с улыбкой шёл помогать, даже не задумываясь, и порою не понимая, что он совершил доброе дело. И казалось, что это доставляло ему некую радость. Потому и выходило всё это у него как-то легко. Он помогал всем и во всём, безо всяких исключений. А такие мелочи, как перевести через дорогу старичка, уступить в трамвае место пожилой даме или же помочь молодой женщине поднять коляску на самый верхний этаж он и не считал за помощь. Это не было для него чем-то сверхъестественным. Он делал это каждый день, не задумываясь. Вот и сегодня всё было так же, как и обычно. Гуляя по улицам, он не считал, сколько раз и он кому помог, его не переполняло чувство гордости за это. Он просто был рад. Рад, что хотя бы он приносил этому миру немного добра. Он возвращался домой, насвистывая какую-то незамысловатую весёлую мелодию. Чувство приближающейся беды, тревожащее его весь день, куда-то пропало, и оттого на душе было легко и хотелось летать. Он поднял лицо к небу, слегка прикрыл глаза и представил, что он, будто птица, парит под облаками. И вышло это так легко. Он будто бы чувствовал за спиной крылья, как у ангела. И ему это нравилось... Но вдруг жалобный женский крик вырвал его из мечтаний: — Тё-ё-ёма-а-а... Тёмочка-а-а... Артё-ё-ём... Он вздрогнул и обернулся на голос. И вздрогнул снова. То, что предстало перед его взором, заставило его ужаснуться. Горел чей-то дом. Толпа зевак, мгновенно собравшаяся здесь, что-то бурно обсуждала. А неподалёку от дома рвалась и рыдала женщина, пытаясь вырваться из рук тех, кто её удерживал. Он мгновенно подбежал к ней. — Что случилось? Женщина с трудом сфокусировала на нём взгляд, а потом бессвязно забормотала: — Сын... Мой сын в доме... Она ещё что-то говорила, но он уже не слушал. Уворачиваясь от тех, кто пытался его поймать, он вбежал в дом. — Сто-о-ой, дурак! Сгоришь ведь, — неслось ему вслед. «Ну и пусть, — подумал он. — Главное, найти ребёнка и спасти.» Он метался по всему дому, вынося двери и заглядывая в каждый угол. Лёгкие уже заполонило дымом, и дышать было очень трудно, но он продолжал искать. Он старательно прислушивался к своему внутреннему голосу, надеясь на его помощь, и тот, в конце концов, вывел его к мальчику, который, как ни странно, нисколько не кричал. Может, от испуга, а может и попросту не осознавая, что происходит. Быстро и в то же время бережно он взял ребёнка на руки и вынес к рыдающей матери. Та прижала своё чадо к груди, рассыпаясь в благодарностях, а потом робко сказала: — Там ещё кот... Но он её оборвал: — Я понял. Он развернулся и снова вбежал в дом. Перед глазами всё расплывалось, дышать уже было нечем, но он снова начал свой обход по комнатам. Он обыскал каждый уголок, но кота нигде не было. Паника уже начала вселяться в его сердце, поскольку он не мог просто так уйти, оставив кого-то умирать. Но, пробегая мимо окна, он услышал голоса: — Выходи, дурак! Кот на улице... Но дослушать он не успел. Раздался взрыв. Последнее, что он запомнил — темноту и мысль, промчавшуюся в голове: «Ну вот и всё...»***
— Живой? — спросил чей-то голос. Рядом кто-то фыркнул. — Ты хоть осознаёшь, что спрашиваешь? Задавать такой вопрос умершему... Он открыл глаза. Взору его предстали двое: парень и девушка. Обычные, казалось бы, такие же, как и все остальные. Если не считать белоснежных крыльев за спиной. — То есть, я в Раю? — усмехнулся он, мгновенно обо всём догадываясь. Парень улыбнулся во все тридцать два зуба: — Можешь считать и так. — И что я теперь должен делать? — поинтересовался он. — Просто наслаждаться жизнью после смерти? — Как бы не так, — фыркнул парень. — Пахать будешь, чувак. Вкалывать как пчёлка. — Не понимаю, — покачал он головой. — Позволь, я объясню, — сказала девушка, садясь рядом, на облака. Он кивнул и тоже сел. — Понимаешь, — начала она. — Ты ведь не человек. Ты Ангел. Ангел-хранитель. Как и мы. И все мы рождаемся в людском теле, и проходя определённые испытания, постепенно растём. Ну и, в конце концов, исполняя главное своё задание, мы «умираем». И обретаем крылья, после чего становимся теми, кем являемся на самом деле. И с этих пор мы должны оберегать людей от всяких напастей и как можно дольше уводить их от смерти. Ну, ты меня понял, надеюсь? — Да, — кивнул он. — А можно вопрос? — Естественно. — А чьим хранителем я назначен? Она улыбнулась. — Хранителем того, кого ты сегодня спас. И он тоже улыбнулся ей. «Ничего сложного в этом нет, — прошептал внутренний голос. — Как при жизни делал, так и теперь будешь.» Он снова улыбнулся. И зашагал вслед за этими двумя по облакам, ощущая приятную тяжесть крыльев за спиной.