Перемирие

      Остаток ночи прошёл так незаметно и быстро, что даже затихание снежной бури никто не заметил. Увлекательный рассказ заинтриговал так сильно, что Инк почти прозевал рассвет — опомнился тогда, когда первые лучики метнулись в залитое инеем окошко, прямо ему в болящие глазницы. Тогда художник потянулся и потормошил товарища по несчастью. — Эй, Эррор, вставай! Солнце почти взошло!       А ведь глючный уже поверил, что Инк помер где-нибудь в сугробе, замёрзнув насмерть.       Медленно, неохотно, будто сейчас запульнёт топором художнику между глазниц, Эррор все же выбрался из кокона тряпок. Было видно, что пробуждению он совсем не рад, но пока выбирать было не из чего. Рассвет. А значит им пора вновь отправляться в путь. Замело за ночь, наверное, здорово, и снова утопать в сугробах Эррор не хотел нисколько, но им надо использовать светлые часы с умом, чтобы двигаться дальше. Иначе они никогда не доберутся до ближайшего населённого пункта.       Первое, что увидел Ошибка в это утро — быстро собирающий какие-то вещички Инк. Он ещё не особо соображал, что происходит и зачем врагу какие-то книжечки, столько старых и выцветших газет и вон та тёплая кофта. Чуть позже до заспанного мозга наконец доходит, где они и почему радужный всё ещё жив. Он молча сползает с нагретого ложе в холодный воздух комнаты и мысленно матерится. Печка грела не достаточно, чтобы обогреть хотя бы эту комнату, но они не умерли от холода. А это уже хорошо.       Оба скелета собирались молча. Нет, Инк пытался завести разговор, как-то поднять настрой товарища, узнать его настроение. Но, судя по кислой физиономии и угрожающе мелькающим глюкам над его костями, к разговору разрушитель не склонен. Поэтому все вопросы решил отложить до лучших времён.       В отличие от Инка, у Эррора не было такого чудо-рюкзачка, куда можно было бы сложить все понравившиеся вещи. Но даже без него Оши понапихал в карманы всякой разной бумаги, газет, и в старенький, заплывший жиром и гарью котелочек, что отрыл вчера в кладовке. Он занимал почётное место в одной из его рук, в то время как топор удачно повесили на нити за спиной. Оружие всегда пригодится, никогда не знаешь, за каким углом тебя поджидает смерть.       Выход из дома завалило снегом настолько сильно, что открыть дверь даже усилиями двух скелетов не получилось. Выходом стало окошко — они, по крайней мере, находились достаточно высоко над землёй.       Первым вылез Инк. Для начала вдохнул морозный, свежий воздух как следует, перемахнул одну ногу через подоконник и спрыгнул вниз. Почти по грудь в холодном сугробе. Но на этом скелет решительно не остановился. Застегнул куртку до конца, накинул её капюшон с пушистым мехом, нахмурился и, фыркая и кряхтя, вылез из огромного сугроба на место, что более менее подходило под какую-то дорогу. Хотя, не узнаешь, везде всё замело снегом почти по самые колени. — Эй, ты там долго? Или опять заглючил? — Со смешком выдал он, пока ждал Эррора на улице и оглядывался по сторонам. — Сам бы ты уже когда-нибудь заглючил, раскраска непокрашенная, — Шипит Эррор, вылезая следом за ним. Повалявшись в сугробе, загребая еще снега черепом и после от него отплевываясь, но все же выбрался на то, что по идее должно быть дорогой. По которой им все равно придется шагать по колено в снегу. Да, очень удачненько они провалились между мирами.       Путь через громадные сугробы оказался не самым лёгким. Пришла мысль, что стоило бы взять с собой лопату и разгребать снег так, но её перебила другая, более умная, что это ещё медленнее и глупее, чем их нынешняя ситуация. Уж лучше намочить ноги и прыжками прорываться сквозь толщу снега, что Инк и делал, чем грести его лопатой и тратить лишние силы. А здесь не анти-пустота, для их восполнения им потребуется отдых и еда. Последнюю, кстати, пригодную для употребления, они так и не нашли. Кто знает, сколько они протянут в таком темпе, если еду они так и не обнаружат.       Точного времени никто не знает и сложно сказать, сколько они потратили на бессмысленное хождение по заледеневшему лесу. Но его как-то можно определять по кристаллам на потолке. Инк как раз притормозил отдышаться и думал над этой задачей, запрокинув голову к каменному небу и вглядываясь в освещение всей пещеры. Эх, была бы память получше, он бы мог сказать, который сейчас час и, возможно, кому-то подсказать время. Юмор в их ситуации не очень уместен, но не стоит терять оптимизма.       А Эррор, что всё это время лениво и устало плёлся вслед за врагом, мысленно жаловался и проклинал эту чёртову жизнь. Нет бы попасть в безопасные Руины или хотя бы в более тёплый Вотерфолл, так нет, она решила поиздеваться и проверить их на прочность. Глюк знал себя, как достаточно выносливого, но даже он примерно к обеду, испытав на себе всю прелесть голода, холода и усталости, просто свалился в один из ближайших сугробов, внезапно решив, что стать настоящим скелетом не такая уж и плохая идея. Им хотя бы жрать не надо.       Инк обернулся на шум практически сразу. Вот только голодных обмороков им сейчас не хватало. Он попытался поднять его со снега, но Эррор отбивался и вырывался, пока не упал в другой сугроб, уже рядом с деревом. Инку оставалось только обречённо вздыхать. — Эррор, давай только ты не будешь падать от усталости прямо сейчас, ладно? Нам ещё идти и идти. — Проговорил художник, оглядываясь. Он мог поклясться, что слышал чьи-то шаги по снегу. Но, возможно, это лишь его богатое воображение решило поиграться. — ЗЗЗЗззнаю. ОТтттТтебись от меня! — Кое-как очухавшись, Эррор заглючил больше обычного, подвисая на добрые несколько секунд, прежде чем встать и опереться на это самое дерево.       Теперь шаги услышал и Оши, молча доставая из-за спины топор. Атмосфера нарастала, странное чувство тревоги закралось в черепушку и верещало, что сейчас что-то произойдёт. Рука Инка так же сама потянулась за ножом в внутреннем кармане куртки, пока глаза высматривают того, кто за ними наблюдает. Почему-то они не могли представить, что эта встреча будет дружелюбной для них. Если бы это был кто-то из добрых монстров, чутьё бы не верещало благим матом бежать отсюда как можно скорее и спасать свои костяные шкуры.       И очень повезло вовремя среагировать. — Берегись! — толкнув Эррора в сторону, Инк и сам сиганул в другую, чертыхнувшись в полёте, и приземляясь не очень удачным образом в сугроб.       Странный зверь, похожий на помесь кабана и носорога, если судить по одному большому бивню на лбу, массивным ногам и густой щетине, что сейчас топорщилась во все стороны от гнева. Он впился рогом в дерево, возле которого всего секунду назад стоял глюк, но не надолго, быстро высвободившись, и принялся мотать головой то на Эррора, то на Инка, решая, кого затоптать или заколоть первым. Секундная заминка. За её вечное продолжение оба скелета успели стрельнуть друг на друга взглядами, выпрашивая план действий. Отлично, плана нет. И что делать? — ССЮда иди, образина! — Крикнул Эррор, покрепче вцепляясь руками в топор. Можно было бы пошутить про благородство, но было совсем не до шуток. И кивнул Инку, чтобы тот драпал, да подальше. У Оши, по крайней мере, есть хоть какое-то оружие, глючащее тело. И, наверное, будь у него реальное сердце, он бы чувствовал свой пульс в самом горле. Инку осталось только послушаться и уйти подальше от поля боя, не мешаться и так в панике необдуманным действиям.       Уже первые движения Эррора воспринялись монстром как красный флаг для быка. Зверь громко зарычал, рыл копытом замёрзшую землю и снег, дёрнул головой с мощным рогом на лбу и понёсся вперёд. Эррор моментально забыл, как материться, только и успел, что отпрыгнуть в сторону, прежде чем это существо с треском и рёвом снова врезалось в ёлку. И, не растерявшись, скелет в два прыжка прыгнул по сугробам и, со всей силы, что удалось замахнуться, вонзил топор монстру в шею. Разъярённый зверь завизжал от боли на весь лес, захлёбываясь собственной кровью, вскидывая уродливую морду вверх вместе с кусками коры ели. Предсмертная агония придала ему сил ещё поноситься по поляне, чуть не задавить испуганного внутренним чувством самосохранения Инка. От его силищи упало дерево, в которое он врезался со всей дури и, кажется, наконец, издох. Перепуганные скелеты ещё несколько минут боялись пошевелиться, опасаясь, что тварька может оказаться куда живучее, чем кажется на первый взгляд. — Умер? — Для верности, перепуганный до чёртиков скелет прислушался, пытаясь уловить его дыхание. — Наверное…       Всё ещё не отошедший от прошедшего шока Эррор, для верности, ещё разочек проломил зверю хребет, что бы уж точно отправить его душу на тот свет, от чего художника в стороне заметно передёрнуло. Его потряхивало, глючило от пережитого внезапного страха, мелко подвисая, глюк даже не сразу вытащил своё оружие из мёртвой тушки. Очень легко сражаться, когда ты спокоен и знаешь, что можешь в любой момент воспользоваться своей магией, своими родными нитями и отправить абсолютно любое существо на тот свет за считанные минуты, не придётся даже напрягаться. А здесь можно рассчитывать только на свои физические данные. — ИИИиИИ ЧЧттО Это была за тТттварь?! — В приступе то ли злости, то ли запоздало накатившей паники обратился глючный к Инку, снова начиная сильно сбиваться и зависать. Кажется, такие эмоциональные горки явно не идут на пользу его стабильности. Он знал все АУ или, по крайней мере, большинство, и точно помнил, что никто из грёбанных людишек не создавал вот ТАКОЕ. — Без понятия, честное слово. — Вздрогнул Инк, когда Эррор снова начал глючить. — Я не создавал подобных мутантов и не видел таких ни в одной из АУ. Так что ко мне претензий быть не должно.       Хотя, чтобы узнать точно, он подходит ближе и тыкает в зверя своей небольшой перьевой ручкой. Удивляется, почему ничего не работает и вспоминает, что магии у них нет. В любом случае, такого не было ни в одной из многочисленных вселенных — это Инк может сказать с полной уверенностью, даже имея плохую память. — Ты как? — Внезапно художник вспоминает, проявляет заботу и слегка тормошит за плечо заглючевшего Эррора, в надежде, что он придёт в норму. — Никак, — Бурчит Ошибка, отшатываясь от прикосновения, как от огня. Его еще потряхивает после такой встречи. Чудовище в пыль не рассыпалось, значит, оно не монстр. И это уже не привычное для них подземелье. — Слушай, что мы вообще делаем? — Внезапно он разворачивается к своему спутнику и задаёт простые, но не имеющие ответа вопросы. Он тяжело дышит, вытаскивая топор из тела чудища и брезгливо обтирая его об белый снег. — Куда мы идем? Мы даже не можем с точностью сказать, что в этом месте вообще есть Сноудин. В смысле, у нас нет в запасе ни еды, ни воды, и мы ушли из единственного места, которое можно было считать укрытием. Может ну это все? Посидим в той хижине? По крайней мере, мяса на месяц вперед у нас уже запасено, — вздохнул глюк, печально кивая на убитого зверя. Ну не пропадать же добру? А ничего съедобнее он все равно во всей округе не видит. — Я тоже об этом думал, но… Мы ушли от того дома слишком далеко и не успеем вернуться до заката. И чёрт знает, что здесь ещё за живность бегает, раз уж ты этого кое-как прибил. — Так же вздохнул, рассуждая логически. — Да и даже если бы и вернулись обратно, как бы мы, два маленьких скелета, дотащили эту тушу?       Инк пнул поверженного зверя ногой, словно в обиду того, что он их до жути напугал. Они встали перед сложным выбором: пойти обратно, или же попробовать выбраться и найти край этого огромного снежного леса. — Нам стоит пойти дальше. Возможно, до темноты удастся найти укрытие. — Инк снова прислушался, чтобы убедиться, что на запах крови не пришли хищники побольше. Но, к счастью, пока что горизонт был чист. — И остаться в этом укрытии голодными. — Выдохнул Эррор, смотря на тушу мяса и на свой котелок. Ну, в принципе, сколько-то он унести с собой сможет, если сможет срезать. — Можем отрубить этому хрену ногу, и если найдем укрытие запечь на углях. Да даже если и не найдем нам надо что-то есть, так что… выбора особенного я не вижу. Кору жрать, как олени или зайцы, я ещё не готов, так же, как и искать просветления в вегетарианстве.       Эррор хохотнул. Шутка не удалась, так как радужный Санс всё так же печально-задумчиво оглядывал поверженного ими зверя. Понятное дело, что выбора особого у них нет, придётся пользоваться тем, что есть на данный момент, а затем идти дальше в поисках мнимой надежды на возвращение. — Что ж, ты прав. Деваться нам некуда. — Скелет расстегнул куртку, снял её вместе с любимым шарфом, чтобы не заляпать их кровью, предварительно достав широкий нож, который, вообще-то, держал для самообороны. — Я взял несколько рулонов газеты, могу взять в рюкзак себе немного мяса.       Инк был готов помогать во всём, даже с таким делом, но костяные ладони слегка дрожали. В ХоррорТейле и некоторых других АУ он видел, как разделывают даже живых, кричащих монстров, но сам… Кажется, психика добряка была к такому не готова — Инк мелко вздрагивал и скрипел зубами в собственных противоречиях. Но он попытался об этом не думать, считая, что на этот раз так нужно. Даже глаза зажмурил, чтобы убрать это чувство жалости к существу, что пару минут назад пыталось их убить.       Эррор долго наблюдал за тем, как ко всему этому готовился Инк. И если он расплачется, разделывая мертвую тушу… Глючный, возможно, зависнет снова, просто не зная, что делать. — Давай лучше я сам. Успокойся, Инк, оно уже умерло, правда, и я смогу справиться с тем чтобы срезать мясо с одной туши. Иначе, чувствую, тебя еще раньше вывернет. Просто дай мне нож и во что ты там собирался это дело заворачивать, быстрее закончим — быстрее уйдем отсюда дальше, не будем терять время. — Ошибка и правда начинал несколько переживать за нежную психику радужного. Если того снесет с катушек, он тут останется совсем один и тогда да шизы точно недалеко.       Инк взглянул на Эррора, утверждаясь, что он это сказал серьёзно. Ему действительно не хотелось принимать участие в расчленении мёртвого животного. Поэтому нож и несколько рулонов старой, но плотной газеты были отданы глюку в руки. — Я… Я пока осмотрюсь. Может быть найду что-то. — Пояснил он, опустив взгляд. — Рюкзак оставлю, распределишь вес, как посчитаешь нужным.       Взяв куртку и шарф, надевая их по пути, художник действительно пошёл куда-то между деревьев. Ему уж точно не нужно смотреть на подобное. В анти-пустоте им не надо есть, поэтому Инк совсем не привык к такой правде жизни, лишь наблюдая за некоторыми АУ, вроде того же самого ХоррорТейла, удивляясь, как можно не просто есть сырое мясо, но и заниматься канибализмом. Казалось бы, это не такая уж и большая трагедия, но бедняге-добряку было даже противно думать о том, что они будут есть то несчастное животное.       Эррор остался там, принимаясь за дело, пока тушка не начала леденеть и замерзать на таком морозе. На нём же безошибочно срабатывало правило «с кем поведешься», а поводился он со многими самыми ужасными вселенными, и застревал на целую неделю в ХоррорТейле по так и неизвестной никому причине. Где его и научили разделывать туши, снимать скальп и не опустошать желудок при виде мертвого животного. После недели такой жизни, он согласился с Хоррором, что пирог из человечины — это просто отменное блюдо. Хотя тогда лично счищал с мяса опарышей. Так что, что бы им ни пришлось есть в этот раз, это точно не будет ужаснее трупа давно убитого безумным скелетом ребенка.       Он срезал мясо, с голени, не самые маленькие куски, упаковал все это дело в бумагу и в рюкзак Инка, а после старательно заложил труп животного еловыми ветками, а руки и нож отмыл в снегу. И только после этого позвал впечатлительного художника обратно, действительно беспокоясь, что нежная психика может такого не пережить.       Явился Инк практически сразу, как только его позвали. За всё это время скелет успел обойти их небольшую остановку практически по кругу, но, к сожалению, ничего так и не нашёл, кроме елей, снега и камней. А, нет, нашёл следы взбесившегося зверя, которые вели по одному из разветвлений их пути. Раз уж животное прибежало оттуда, значит им там делать нечего — минимум могут нарваться на его сородичей. — Зверь прибежал оттуда, — Оповестил он спутника, указывая направление, а заодно принимая свой отяжелевший рюкзак и накидывая на свои плечи. — Нам стоит пойти в другую сторону, так можем не нарваться на его родственников.       Эррор согласно кивнул, и они продолжили свой путь, через метровый слой снега, по холоду, и так ничего и не жравши. Ничего, по крайней мере, была хоть какая-то надежда, что к темноте они выйдут на обитаемую местность.       И снова вокруг были только белые снега, пышные ели, да с каждым часом гаснущий потолок пещеры. И ничего такого, что могло бы стать для них укрытием ещё на одну ночку. Лишь когда свет под потолком пещеры практически погас, когда сил идти уже не оставалось, они, наконец, смогли достигнуть хоть какого-то населённого пункта. Ну, или почти населённого. К сумеркам наши герои смогли добраться до небольшой, так же заброшенной, как и тот домишка, деревеньки, в которой, поди, лет десять уже никто не живёт. По крайней мере, животных им больше не встретилось. Это было и хорошо и одновременно не очень — не было даже элементарных птиц, что уж говорить о ком-то более крупном. Это настораживало.       Самый первый дом, в котором скелеты решили обосноваться, сам выглядел куда прочнее их прошлого пристанища — оно было каменным и не стонало от каждого порыва ветра. В этом доме обнаружилась целая печь! Он был большой, и печка большая, каменная, не та древняя буржуйка, что попалась им в хижине. Эррор знал из книг, что на таких, если как следует протопить, и спать можно. И это само по себе уже было просто волшебно. Ну, на эту ночь они не останутся ни голодными, и не замерзнут. Инку так же не терпелось осмотреть и исследовать это большое здание, найти что-то интересное, как и в прошлом, но им нужно заняться более насущными проблемами, вроде собственных потребностей. — Ты же знаешь, как готовить еду, чтобы не отравиться в первую же ночь? — Чернильный с надеждой взглянул на глюка, пока откладывал свою тяжёлую ношу на стол одной из комнат. Эта комната и была кухней с той самой печкой — мысленное и единогласно скелеты решили сделать её своей главной комнатой, куда нужно стаскивать все интересные находки. — Поверь, получше тебя знаю. Если сможешь найти нам нетронутую крупу и соль, будет тебе лучшая каша с мясом на свете. — Фыркнул глюк, который последнее найдет скорее сам, так как твёрдо решил для себя обшарить печь и все что к ней прилагалось. Конечно, первым делом эту прелесть пришлось растопить, уничтожив сразу несколько деревянных предметов мебели, раскочегарив каменную почти на максимум. Зато протапливаемый дом, не смотря на долгое отсутствие жителей, быстро оживал. В нем становилось по-настоящему тепло.       Эррор нагло выгнал художника с кухни оглядывать другие комнаты, чтобы этот радужный обалдуй не мешался у него под ногами. Не шаря в подобных вещах, ему действительно не следовало путаться возле глючного, Инк сам пошёл осматривать потёмки старого кирпичного дома. И, как только белая черепушка скрылась за первой дверью, Оши принялся копаться на кухне и к ней прилегающих местах, вроде закутка с умывальником, шикарного закутка на самой печке, где можно было бы устроиться на ночлег из-за рекордного количества тряпья, одеял и матрасов на сантиметр комнаты. Там же, на печке помимо тюков с матрасами были и чугунные горшочки, которые он почти с любовью отмыл как следует в снегу. Раз уж готовить в печке, то и готовить по правилам печки. Даже горатый ухватец был найден, задвинутый в сторону с садовыми инструментами.       Крупа нашлась, как и соль. Последняя хоть и превратилась в сплошной камень, но несколько ударов обухом топора сделали её сговорчивее. В жестяной, не пострадавшей от мышей и коррозий банке же был рис. Белый, чистый, хоть он все равно несколько раз промывал его растопленной в печи водой. Готовить из него кашу с диким мясом для Эррора было почти увлекательным приключением и удовольствием, все же тут, он точно знал, что от него требуется и что нужно делать. Он был уставший и голодный, но такие находки и тепло быстро придавали глючному сил. Горшочек был отправлен ухватом в жаркую печку.       Тем временем Инк совершил целый рейд по дому в поисках чего-нибудь интересного, необычного.       Снова несколько комнат. В одной из них находилась спальня с почти развалившейся кроватью, парой тумбочек, в которых кроме старого и не пригодного для использования хлама, да ненужных безделушек не было. Хотя Инк потратил немного времени, рассматривая какие-то выцветшие от времени украшения.       За следующей дверью оказалась детская. Вандалы, что побывали здесь до них, развалили кровать, но, в целом, комнатка выглядела получше прошлой, лишь покрытая толстым слоем пыли. Кажется, раньше она принадлежала девочке — вокруг было очень много игрушек, на коих Инк заострил большую часть своего внимания. Ему даже приглянулся один, заляпанный пылью белый пёсик, очень похожий на Надоедливую собаку из классической вселенной. Куча тетрадей, ручки, почти не тронутые карандаши, кажется, заставили художника злобно растереть лапки от нахождения такого сокровища. И… О, здесь даже была гитара! Полностью расстроенная, но за пол часика это можно легко исправить.       Сбагрив всё понравившееся добро в рюкзак, оставив гитару возле стены, чтобы не забыть, Инк вышел дальше. В коридоре, ближе к входной двери, он нашёл вход на чердак, но сам до ручки не дотягивался, поэтому решил позже сказать Эррору. «Ну раз есть чердак, то и подвал где-то имеется» — Логично рассуждал радужный, но так же решил оставить поиски зловещего подвала на потом.       Последняя комната перед оккупированной Эррором кухней была небольшая ванная. Ничего полезного здесь так же не было — прилипшие и примёрзшие к деревянной тумбочке предметы гигиены, большая, но ржавая ванна и грязное, запотевшее зеркало. Хотя нет, постойте, за зеркалом тоже есть полочка, а в ней весьма увесистый ключик. — Хех, забавно. — Улыбнулся Инк и спрятал ключик в один из своих кармашков.       А после, вместе со всеми собранными пожитками, вернулся в кухню, где во всю кипела работа. — Да ты у нас прям хозяюшка! — Тихонько посмеялся Инк, когда заметил Ошибку с ухватом в руках. — Да? Что-то ты не очень похож на мужика-добытчика. Хоть что-нибудь полезное принес? — спросил Эррор, не обращая внимания на подколку. Он, в свитере, с повязанной тряпкой-банданой на голове и ухватом и правда напоминал деревенскую хозяйку. Которая и с блинами с поля мужа встретит, и сковородкой его огреет в случае пьянства. — Не думаю, что старые детские карандаши для тебя будут считаться действительно интересной находкой. — Хохотнул, разбирая находки. — Но я нашёл чердак. Возможно, там будет что-то полезное и… О! Смотри! Инк, с не поддельной радостью оставил свои пожитки где-то рядом с рюкзаком и внёс в комнату старую, расстроенную гитару. Звук от струн исходил ужасный, но художник намеревался это исправить. Эррор прыснул, но все же постарался сильно не смеяться, с ухватом в руках, и нанизанным на него чугунным горшком. Он бы никогда не подумал, что кто-то может ТАК радоваться инструменту отвратительным, режущим слух звуком. — Если ты достал гитару натягивать мои нервы, ради всех вселенных настрой её скорей. Звучит ужасно. И я надеюсь ты правда умеешь на ней играть, а не просто хвастаешься новой растопкой для печки. — Хорошо, что дрова для печи были сложены рядом, аккуратной поленницей, что более смягчало угрозы Оши спалить несчастный инструмент. Эти поленья он обнаружил немного позже, в поленнице за домом, когда отмывал в снегу посуду и принёс несколько сюда. Можно было бы принести ещё, но за окнами уже стояла непроглядная темнота, и только кухню освещала найденная сальная свечка у окна и свет печи.       Инк с толикой обиды, как маленький ребёнок, показал глюку свой разноцветный язык. Играть он умел и намеревался доказать это неверующему скелету. Но позже — сейчас он оставил свою находку возле большого шкафа, забитого старыми и поношенными тряпками, что когда-то назывались одеждой, и принёс тарелки. Их, немногим ранее, успел почистить снегом вместе с ложками. Деревянная посуда приятно поразила радужного: когда-то он и сам хотел научиться вырезать из дерева, но рисование оказалось куда более интересным занятием. — Каша, кстати, скоро приготовится. Через минут пятнадцать все будет, я еще туда воды кипятиться поставил, но чая нет. Зато засушенная травка, можно заварить вместо чая, хотя кто знает сколько она здесь уже висит… Там, кстати, за шторками на печке можно спать, самое теплое место, и огонь не караулить, её жара до самого утра хватит. — Надеюсь, что ты прав, а то мне не хотелось бы проснуться утром, промёрзшим ДО КОСТЕЙ — Инк даже рассмеялся своей шутке, в отличии от закатившего глазницы собеседника. Кажется, настроение, вместе с находками и хорошим общением с злейшим врагом, поднимали художнику и настрой, даже несмотря на всю серьёзность и плачевность ситуации, в которую им пришлось попасть.       На самом деле, Ошибка немного переживал. Грубая каша на воде с мясом — не самое изысканное блюдо для первого «свидания» двух врагов, но, он невероятно радовался тому, что она хотя бы будет соленая, хоть и приготовится без масла, перца, и многих других вещей, что могли бы сделать её чуток вкуснее. — Эррор, слушай, у меня всё никак не укладывается в голове… — Осторожно, будто боясь поломать хрупкую атмосферу их перемирия, начал Инк. — Почему ты решил меня не убивать и… Вообще помогаешь, работаешь в команде? Вчера, когда мы дрались, ты ещё хотел меня убить.       И неловко посмеялся. Инк бы ещё долго не заводил подобную тему, довольствуясь их перемирием, но интерес взял вверх. Похоже, очень-очень зря, потому что глючный как-то раздражённо выдохнул, оставляя ухват возле печки и скрестив руки на груди. Он как будто ожидал этого вопроса весь день, так как говорил чётко, ясно, с толикой жёсткости. — Хочешь знать моё мнение? Мне НЕ нравится этот отпуск, ок? И я бы тебя может с радостью бы убил. Но. Есть одно но. Я останусь тут один. А чему меня и научил ХоррорТейл, так это тому, что одиночки не выживают. Их съедают первыми. Надеюсь, ты осознаешь, что в самой моей природе есть желание тебя придушить ночью подушкой, но сейчас мы отрезаны не то что от анти-пустоты, от магии вообще. И… это желание немного притупилось. Я… Не считаю тебя таким уж ужасным и плохим, Инк. Но ты мешал делать мне мою работу. Сейчас — нет. Сейчас моя цель — это выжить и выбраться отсюда, желательно с тобой в придачу. Так что если до тебя все еще не дошло, у нас официальное перемирие по случаю чрезвычайной ситуации. Давай не будем больше трогать эту тему и просто попытаемся выживать… Вместе. — Наконец закончил он, надеясь, что ничего лишнего не наговорил, и донес до головушки Инка абсолютно всю информацию, что ему необходимо было знать.       После окончания длинного монолога, Инк глубоко вздохнул, согласно кивая: — Я понял. Закрыли тему. — Судя по лицу, другого ответа он не ожидал, хотя где-то в грудной клетке теплилась какая-то неясная надежда. И чего он ожидал услышать?       Радужный немного поник в сравнении с улыбкой несколькими минутами ранее, но старался не подавать виду. В конце концов, перемирие между ними — уже хороший знак, Эррору не выгодно оставаться одному и он может не волноваться, что однажды утром не проснётся.       Как только оба горшочка, с кашей и заваренной сушёной ромашкой, найденной немного ранее, оказались на столе, художник любопытно сунул в каждый свой любопытный нос, за что получил черенком ухвата по лбу. Ему готовить не приходилось, да что там — есть простую еду приходилось достаточно редко за ненадобностью. Инстинкт выживания, кажется, заглушил лёгкое отвращение того, что это когда-то было живое существо, а в не существующем животе неприятно закрутило от голода.       Инк похлопал по столу, призывая глюка присесть и перекусить за два дня. И как только тот, наконец, уселся, отправил первую ложку в рот.       То ли продолжительный голод повысил чувствительность вкусовых рецепторов, то ли Эррор так хорошо готовит, но Инку безумно понравилась каша — об этом говорили замигавшие разноцветные глаза. Нападать на бедную тарелку с едой не стал, но похвалил глюка с набитым ртом и странной улыбкой. Голод и правда творит чудеса — превращает простейшую кашу на воде в действительно вкусное и сытное блюдо, тем более с мясом, больше всего похожим на вепрятину. Но, какая там разница, что они жуют, когда иллюзорные животы набиваются, а тела наполняются сытой истомой. Ромашковый отвар успокоил расшатанные нервы, и Эррор глубоко вздохнул. Рядом расположился художник, уложив череп на руках, придерживая кружку в протянутых ладонях, чтобы было удобно поддерживать разговор, но при этом не менять расслабленную позу. — Так, что думаешь делать завтра? — Вялые, сонные мысли прервал спокойный голос Эррора. Пожалуй, чай с ромашкой действовал слишком успокаивающе, потому что даже дрожь от глюков на костях стала слишком медленной и ленивой, больше похожей на мурашки. — По-моему отсюда пока глупо уходить. Мы толком не знаем куда идем, и вообще есть ли тут то, что мы ищем. Может, осмотрим другие дома? Печка цела, нигде не дымит, и этот дом можно было бы сделать чем-то вроде поста, местом для отдыха. Я просто… Не вижу перспектив дальше наобум рваться в лес. Третий раз с местом для ночлега нам может и не повезти. — Хех, в этот раз я с тобой соглашусь, — так же расслабленно улыбнулся Инк. — Идти нам пока что не надо. Обследуем соседние дома, возможно, найдём карту этой местности, может чего полезнее — сейчас всё сгодится.       Ненадолго, внимание его цветных глаз привлекла тень на стене, исходящая от огня печи. Воображение додумывало свои картинки, рисуя образы каких-то странных животных существ, монстров и даже картинки каких-то сюжетов возможных романов. Но после взгляд снова переполз на Эррора. — А кто сегодня будет спать на этой царской кровати? — в шутку хохотнул он, кивая на печку. Потому что что-то внутри подсказывало, что Оши просто так не согласиться спать с врагом в одной кровати. — Там места на двоих завались. Вот споешь мне что-нибудь пристойное под гитарку, пущу тебя на печь, чтобы твои кости не превратились в леденцы к утру от холода, — Улыбнулся Эррор, так же, расслабляясь и очень коварно хихикая. Нет, он отказывался верить в то, что Инк сможет воскресить эту гитару, да еще и сыграть и спеть. И если это действительно произойдет, то, ну, он будет не против поделиться тёпленьким местечком, не рассказывая радужном чёрту, что там все уже давно как раз подготовлено на них двоих и даже одеяла он специально затащил наверх два, чтобы не разыгралась баталия за одно. — Ты не веришь? — усмехнулся, заметив коварную ухмылку глюка. Кажется, его глаза загорелись лёгким азартом, а зрачки изменили цвет на яркие оттенки. — Я принимаю твои условия!       Нет, Ошибка просто отказывался верить в то, что эта упрямая чернильная жопа сможет воскресить ту старую гитару, ещё и устроить здесь собственный концерт. Но, как говорят, чем бы дитя ни тешилось, пускай пробует.       После того, как с помывкой посуды с помощью снега, чтобы к ним не набежали мыши (хотя, откуда они здесь?) было покончено, радужный скелет принялся за выполнение своих слов. Несмотря на большое время, проведённое в старом и промёрзшем доме, струны были целые, да и дерево не сгнило, хоть и инструмент нельзя было назвать новым. Инку потребовалось не меньше часа на правильную настройку гитары, чтобы она не издавала звуки, похожие на жалобный вопль придавленного тюленя. Было забавно наблюдать за тем, как он несколько раз громко фыркал и даже порыкивал, когда настаивал одну струну, а две другие звучали совсем не правильно. И так окунулся в своё занятие, что даже не замечал, чем занимается его товарищ по несчастью. А Эррор всё это время крутился рядом, кидая колкие комментарии, пытаясь поддеть или задеть врага на очередной рык с его стороны, делая вид, что он действительно готовит место на печи только для себя одного. Что вполне реально может оставить чернильного придурка ютиться на холодном полу. Даже морду состроил вполне коварную, чем ещё больше бесил дорогого врага.       Наконец, спустя продолжительное время, Инк таки сумел её настроить. Почистил от пыли, проверил струны — звучало не идеально, но вполне хорошо и не режет ушные перепонки. А когда собрался давать сольный концерт, выразительно прочистил горло, привлекая внимание. Подождал, пока неверующий Оши присел на стул рядом и скептично оглядел его труды.       И наконец, начал петь, имея вполне хороший голос и музыкальный слух.

Мне сегодня прольется, Белой кошке в оконце, Лучик бисера пыли… Доброе утро! Мне сегодня воздастся Три ступеньки от царства, Три подковки от Сивки, Три копытца от братца… Три попытки вернуться, Две попытки остаться… С вечера полоумна — Вокзал немноголюдный Прощай, мое детство! А с утра безголова От короткого слова На стекле электрички Мне по ранней дорожке До беззубой старушки, Пауки в паутинке, Шолом алейхем. Преисполнена грации С бересты колесница. Я не Синяя Птица В три погибели гнуться… Я хочу улыбаться, Чтобы не разминуться… И что сегодня Джа даст нам, Станет горьким лекарством С песней по жизни. И чего мне стрематься — Белой кошке в окрошке. Парус надежды.

      Слова песни приходили сами, как-то, что ты знаешь очень давно, но не можешь вспомнить откуда. Кажется, эту песню напевала одна из художниц, создателей Альтернативных вселенных, за работой которых Инк иногда следит по ту сторону экрана. Но это лишь догадка, откуда он знает слова бессмысленной, но лёгкой и забавной песни. Эррор даже не заметил, как заслушался, начал в такт мелодии постукивать костяными пальцами по столу и, кажется, даже блаженно улыбаясь. Что-то было в этой песне, что заставляло чувствовать себя легко, а все муторные мысли и вовсе выбросить из головы. — Ладно, считай, ты заслужил теплое место на печке. Это и правда была неплохая песня. — он вздохнул, потягиваясь на месте. — Что же, пора спать. Давай, клади свою балалайку и пошли.       Довольный собственной маленькой победой, Инк широко улыбнулся и согласился с сонным состоянием Ошибки — пора на боковую. Отложил гитару к своим вещам, что лежали в одном углу вместе с кое-какими вещами глюка, тем самым позволив Эррору лечь первым, к стене. А затем и сам, сняв некоторую мешающую одежду вроде громадного шарфа и пары курток там же, влез за ним. Пространства было много, всё забито прогретыми от жара печки тряпками, никто не упадёт во сне, если его кто-то посреди ночи не столкнёт, конечно же. Он как следует накрылся тёплым, пахнущим сыростью одеялом, устроился на своей половине поудобнее и глубоко, грустно вздохнул. «Жаль, что это только перемирие…» — Расстроенные мысли как всегда лезли не в самый подходящий момент, но Инк старался тут же перебивать их чем-нибудь позитивным, вроде мыслей о том, что они ещё ни разу не дрались за эти два дня. А это уже прогресс! — Спокойной ночи, Эррор. — Внезапно произносит Чернильный спустя недолгую паузу после прекращения шебуршаний, обнимая найденную в детской плюшевую собаку. — Спокойной ночи, Инк. — Раздалось из груды одеял и подушек. Почему-то он откликнулся почти сразу, будто бы и сам хотел это сказать, кто его знает, этого глючного. Но даже он, разморенный усталостью и теплом, в эту ночь отключился довольно быстро, как обычно спя в обнимку с топором. Словно бы это могло защитить его от дурных сновидений.       Глазницы сами закрывались и усталость брала своё, загребая несчастных скелетиков в вселенную снов, доживать тёмные часы до самого утра.