Пираты 2: Отдавая долги

Солнце пронзало толщу солёной воды насыщенного сине-зелёного цвета. Она колыхалась, а в ней танцевали белые блики, рождавшиеся где-то там, наверху, на волнах, что вечно в движении. Но здесь, на глубине – было тихо, течение скользило где-то далеко внизу, вдоль песчаного дна, и даже волны не могли потревожить спокойствие вод. Изящный женский силуэт практически без всплеска прошёл сквозь морскую гладь и устремился вниз. Вытянувшись «рыбкой», девушка опускалась всё ниже и ниже, пока не замерла в этой чарующей, чуждой её народу стихии. Облако тёмно-медных волос колыхалось вокруг её головы, как диковинные водоросли вокруг камня. Девушка подняла голову и посмотрела ввысь. Солнце казалось огромным бриллиантом, пляшущим на свету – так опускают в воду огранённые алмазы, желая удостовериться в их подлинности. Она оттолкнулась руками и ногами и начала подниматься. К солнцу… Мерида вынырнула и широко раскрытым ртом вдохнула кислород. Ресницы моргали, смахивая воду, тело омывалось тёплым слоем воды на поверхности океана. Мерида посмотрела на свои руки, методично движущиеся под водой. Вода искажала солнечные лучи, и на коже плясали белые блики. Наверное, она могла бы смотреть на это вечно, нежась в тепле после холода глубин, – это зрелище завораживало своей красотой. С корабля послышался свист и улюлюканье – это на нос вышел Сморкала, полюбоваться на зрелище. Данброх показала ему неприличный жест и снова нырнула. Не потому, что она смущалась его присутствия – она прекрасно знала, что через секунду там вырастет Джек и погонит его взашей, громко возмущаясь, что пират пялится на его девушку… Вот поэтому она и решила, что в укромных объятиях моря ей будет спокойнее. Мерида развлекалась не хуже настоящего дельфина – ныряла и выныривала, плавала на спине и вертелась по кругу, любуясь необычным светом на своём обнажённом теле, которое без лишней скромности считала прекрасным. Ей нравилось шелковистое прикосновение волн к коже, нравилось, как темнеют её волосы, и как они переливаются под водой медно-рыжим на солнце. Она внезапно вспомнила Ариэль, рыжеволосую русалочку, которая спасла их команду от своих сестёр в их путешествии год назад… Если они испытывают это наслаждение постоянно, умея дышать под водой, то их образ существования на дне морском, наверное, и правда можно назвать счастливым… Её спина практически зажила, и Данброх наслаждалась вновь полученной свободой движений. Правда, страшный удар навсегда оставит о себе память в виде выпуклого красноватого шрама. Он напоминал канат, вьющийся узлами по живой плоти. Мериде было всё равно. Она даже чуточку гордилась своим боевым ранением, пусть ради него ей пришлось пройти через адскую боль. А ещё она прекрасно знала, что Джек будет восторгаться ею любой, даже с самыми страшными рубцами, хоть через всё лицо. Ноги нашли опору, уткнувшись в желтоватый песок. Выжимая волосы, девушка шаг за шагом поднималась из воды, ощущая значительную разницу там, в воде, где тело становилось легче и проворнее, и здесь, на воздухе. Каскад капель стекал с оголённого тела и разбивался о волны. Этот остров был их приютом уже несколько дней после того, как они потерпели кораблекрушение. Даже Мерида с её фантастической памятью по части карт не сразу сориентировалась, куда их занесло. Тем более, что компаса у них больше не было. Но когда до неё дошло… «Данброх, ты серьёзно?» «Иккинг, не я придумала это название, так что…» «Остров Пьяной Безнадёги? Ты, наверное, шутишь!» «Лучше подумай, как нам превратить это дырявое решето в нормальный корабль!» «Фурия» выглядела и вправду печально, как побитая жизнью бродячая собака. Чёрный корабль, увязший в песке, уныло указывал сломанной мачтой вбок, а лохмотья парусов колыхались на ветру. Хэддок почти заплакал после первого осмотра. Шторм, словно кара, посланная с небес, сломил непобедимое судно. Команда принялась за работу. Работали по очереди. Вонзая лезвие топора с глухим звоном в дерево, Мерида с удовольствием вспоминала, какого это – чувствовать мышцы на руках в деле. Долгое валяние на койке носом вниз безумно раздражало её деятельную натуру. Правда, теперь, после работы в лесу и плавания, рыжеволосая понимала, что из-за мощной нагрузки мышцы будут ныть, пока не привыкнут. – Как насчёт охоты? – поинтересовалась Мерида у Астрид, которая сидела и точила кортик. Блондинка сильными и плавными движениями водила камнем по лезвию. – Порох всё ещё не просох. Да и пули надо беречь… – Я не про птиц. Хофферсон подняла голову. – Только встала на ноги, как уже рвёшься в бой, а, Данброх? Торстоны разведали западную часть острова, но следов крупных животных они не нашли. – Значит, мы пойдём в восточную. Астрид пожала плечами. Мериде не нравился упадок сил её подруги. Поэтому ей было принципиально важно вытянуть (она надеялась, что не бывшую) девушку капитана на дело. – Неужели тебя всё ещё не тошнит от рыбы и солонины? – Астрид потихоньку вздохнула, уже догадываясь, что Мерида своего добьётся. – Если нам повезёт, и мы завалим какого-нибудь дикого кабана… Ты только представь, жаренное на костре мясо, поджаристая корочка и этот запах, вьющийся дымком… Ммм… – Я поняла! – смеясь, подняла руки Хофферсон. – Можешь не продолжать. Змей-искуситель… – Отлично! Тогда нам нужны ровные длинные и крепкие палки для копий, два ножика, а ещё тоненькая бечёвка. – Зачем? – в голубых, как вода в лагуне, глазах Астрид появилась заинтригованность. Пиратка усмехнулась. – А я разве тебе не рассказывала, в чём я была лучшей из лучших, пока не сбежала в море?.. …Мерида знала, что, чтобы сделать по-настоящему добротный и прочный лук, ей понадобилось бы распаривать очищенную от коры палку над раскалёнными камнями, поливая те водой, чтобы образовывался пар, и сжимать эту размягчённую палку в определённых местах, придавая ей классическую форму лука. А потом ещё ждать, пока та не застынет в этой новой форме… Короче, если делать всё по правилам, то это бы заняло у неё неделю – один поиск нужной древесины чего стоит. Так что Мерида на скорую руку обстругала уже изогнутую палку, приладила к ней тугую тетиву и набрала палочек, из которых смастерила стрелы. Её самодельное оружие выглядело, как игрушка для ребёнка, но, тронув подушечкой пальца бечёвку и вслушавшись в её мелодичное дребезжание, Мерида довольно улыбнулась – сойдёт. За это время Астрид не менее ловко наточила копья, которые были столь остры, что ни один кабан не устоял бы под таким ударом. Но мушкеты они всё равно взяли – да, пусть порох сыроват, но… Как говорила небезызвестная бабушка Фроста, «На кортик надейся, а мушкет не забывай». Попросив Рыбьенога передать всем, что они ушли на разведку/охоту, девушки скрылись за листьями джунглей. Под сводами зелёных крон было прохладно. Мерида зорко всматривалась в землю, надеясь заметить следы хоть каких-то диких зверей. Она очень надеялась, что змии здесь не водятся, и что эти двухголовые дьявольские создания живут только в Проклятом Проливе возле Солнечного цветка Вечной жизни. То, что рядом был Астрид, такая собранная, сконцентрированная, вслушивающаяся в шелест листьев и крики птиц над их головами, сжимающая копьё и кортик, придавало Мериде уверенности. А ещё – гордости, что она всё-таки её растормошила. – Смотри-ка, – прошептала Данброх, указывая на небольшие отпечатки раздвоенных копыт на влажной земле. – Кажется, всё же мы на этом острове не одни. Астрид коснулась отпечатков, а Мерида подметила места, где эти маленькие кабанчики разрывали землю в поисках корешков. – Главное, вести себя очень тихо,– предупредила она Астрид. – Если мы подкрадёмся к ним достаточно близко, не топчись, как бык на лугу, любой треск сразу услышат. Выбираешь того, кто ближе всех, и метаешь копьё. – Я умею быть незаметной, когда мне это нужно. – Вот и проверим, – Мерида почувствовала, как её, словно пламя бумагу, охватывает азарт преследования. Она положила стрелу на тетиву и бесшумно ступила, следуя цепочкам следов. * * * Джек стоял, а мелкие волны волновались вокруг его босых ног, ласково омывая пеной. Он, щурясь от солнца, смотрел на море. Когда кок сказал, что Астрид и Мерида ушли в лес, его это не сильно напрягло – рыжеволосая достаточно окрепла для подобных прогулок. Он рассеянно думал, что ему порой очень трудно не переживать за неё, хотя он прекрасно знал, что его опека злила её. – Ты ужасный человек, но во время болезни она относилась к этому проще, – сказал он, обращаясь к чайкам и вспоминая о тех временах почти с тоской. Он зашагал вдоль моря, отдаляясь от корабля. Увидев замок из песка, черепицу на башенках которого заменяли ракушки, он улыбнулся – его сделали тройняшки-Данброхи, пока их тоже не припрягли к работе. Сейчас они, наверное, до сих пор латают паруса под строгим взглядом Хэддока. Джек шёл и шёл, засунув руки в карманы и насвистывая известную среди пиратов песенку, как вдруг на пустынном пляже, а вернее, на чёрных камнях, торчащих осколками из воды, краем глаза он увидел большую птицу. Он скосил глаза и обомлел. Это была не птица. То есть… чёрт, это было очень сложно описать, а тем более – поверить в то, что твердили глаза, но это существо имело верхнюю часть туловища человеческую, а нижнюю – птичью. Её лицо, такое кроткое, такое прекрасно-испуганное (испуг придавал ей особую прелесть) смотрело на него лучистыми сиреневыми глазами в обрамлении пушистых ресниц. От шеи начинались перья. Её грудь, терявшаяся в нежно-перламутровых розовато-сиреневых пёрышках, часто вздымалась. Крылья, широкие, красивые, имели строение, как у летучей мыши – то есть у неё были пальцы, но эти пальчики тоже были изящны и выглядели, как у обычной девушки, пусть и были расположены сверху посередине крыла. Ими она держалась за грубые острые скалы, выглядывая из просвета между камнями. Несмотря на всю странность смешения двух натур в этом мифическом создании, она не выглядела отталкивающе или по-уродски. Напротив, казалось, будто она отличалась особенной гармоничностью, не доступной, правда, человеческому пониманию. Всего одно мгновение человек и птица смотрели друг на друга. А потом вспорхнули крылья, сверкнув на солнце нежнейшим блеском морской раковины. – Стой! – Фрост, сам не зная, зачем, бросился за ней, поднимая тучи брызг. – Ты сирена, да? Не улетай! Он остановился, стоя по колено в воде. Она осторожно выглянула одним глазом из-за скалы, цепляясь и пальцами, и коготками на нижних – птичьих – ногах. – Не… не знал, что вы ещё водитесь, – вымолвил Джек. Она моргнула. – Я тебя не трону, обещаю. Ты… умеешь говорить на моём языке? – Да, – ответила она высоким голосом, боязливо вытягивая шею. Всё-таки он вызывал у неё не меньшее любопытство, чем она у него. – Ты моряк? С того корабля? – Да, – голова у Джека кружилась. Он разговаривает с живым сказанием!.. – А вас много здесь? На этом острове? Она тихонечко засмеялась – как в серебряный колокольчик зазвонила. – Нет, мы живём на совсем других островах. Вряд ли ваш корабль хоть раз бывал в тех водах. – Тогда что ты здесь делаешь? – она чуть передвинулась, и Джек рассматривал её чудесные крылья, имевшие изнутри такой же перламутровый розовый цвет, но более тёмного, малинового оттенка. – Я не люблю подолгу жить в одном месте. Мои сёстры предпочитают селиться на скалах, подкарауливая моряков. – И завлекают их на верную гибель своими песнями… – вспомнил Джек и содрогнулся, поняв, что подошёл слишком близко. Сирена, прижимаясь к скале, хитро прищурилась, догадавшись о его опасениях. – Да вы прямо как русалки. – Их чары так сильны, что они околдовывают мужчин одним свои присутствием. Улыбка русалки способна покорить сердце быстрее, чем оно успеет сделать второй удар. Сирены же очаровывают, только когда поют. – Значит, пока тебе не взбредёт в голову спеть одну из своих фирменных арий, я могу не волноваться за свой разум? – Да. – Какое облегчение, – пробормотал Джек, – надеюсь, что у тебя сегодня непоющее настроение. Она снова тихонечко засмеялась, уже осмелев. – Зато песня сирены – это самое красивое, что ты когда-либо можешь услышать в своей жизни. Кроме того, сирены поют о твоих самых заветных и сладостных желаниях. Слушая их, ты можешь узнать свои самые сокровенные тайны и постичь мудрость своей души. – Заманиваешь меня? Соблазнительное предложение, но я отказываюсь. – Я не собираюсь тебя съедать, – она смотрела на него своими чистыми и доверчивыми, как у ребёнка, глазами, а Джек чесал в затылке. – По крайней мере, сейчас. – Вау! – Джек сжал белые пряди и опустил руку. – Я тебе так приглянулся? – Я давно не разговаривала с людьми, – опустив глаза, она разгладила длинные перья хвоста. – Но моей магии хватает, чтобы понять и без песен, будто тебя что-то тревожит. Мой облик тебе неприятен? – Что? Нет, я бы сказал, что ты в некотором роде красивая. Для птицы, конечно, не в обиду будет сказано… Но с чего ты решила, что… – Самые потаённые желания, – напомнила сирена. – Так что почувствовать настроение для нас не сложно. – Ух ты, не знал, – Фрост, стараясь не делать резких движений, присел на ровный камень, возвышающийся из воды. – У нас редко бывает возможность использовать эту силу, – слабо улыбнулась мифическая женщина-птица. – Кораблекрушение так сильно сломало ваш корабль, что вам придётся остаться здесь навсегда? – Нет, к счастью, через неделю мы сможем поднять якорь, – беловолосый подумал, что он нашёл себе самого странного собеседника в мире, но, раз уж других вариантов нет, тем более, что с Меридой об этом поговорить не вышло… Парню нелегко было заставить себя начать изливать душу. Он вслушался в успокаивающий шум моря и облизнул пересохшие губы: – Понимаешь, мы сейчас в такой ситуации, что нам очень нужно золото для возвращения долга одному королевству. И это может даже помочь нам – и ещё двум королевствам – выиграть войну. И, так как честным морским разбоем мы не можем набрать эту сумму, нам пришлось напасть на один город… Я занимаюсь пиратством уже почти три года, однако это был мой первый налёт. И то, что мы там… Он посмотрел в голубое-голубое небо, утягивающее взгляд в свою глубину, и сглотнул появившийся на языке железный вкус крови. – В общем, я… Я служил в королевском флоте. Раньше. Но теперь, несмотря на то, что иного пути в моей жизни не будет, я сомневаюсь, что способен на такие же вещи, что и другие, настоящие пираты. Сирена сочувственно на него смотрела. В голосе Джека звучала надежда: – Ты никогда такого не чувствовала? Ну, например, по отношению к тем морякам, что вы должны зазывать на острые рифы? – Это немного другое, – пробормотала она. – Таковы наши инстинкты, наша… натура. И способ добычи пищи. – Ясно, – Джек смотрел, как маленький крабик бочком ползёт мимо его ступни. Повисло молчание. – Но знаешь, – сирена говорила медленно, будто не совсем уверенная в своих словах, – у меня есть идея, как тебе помочь избежать других налётов… – Если ты опять будешь говорить про свои песни, спасибо, я ещё жить хочу. – Нет! – она выпрямилась, затеребив пёрышко на груди. – Есть другой вариант. Без налётов. Но… Это золото может стать испытанием для твоей команды. Ты уверен, что вы пройдёте его?.. – Какой вариант? Говори! – Я знаю остров, на котором зарыт клад, – спокойно сказала сирена, а Джек навострил уши. – Я знаю координаты, где он конкретно зарыт. И, думаю, как бы ни был велик ваш долг, он его окупит. – С чего мне верить тебе? – подозрительно спросил пират. – А что, если ты отправишь нас прямо к своим голодающим сёстрам, а они ещё скажут тебе «спасибо»? – Действительно, доверять мне ты не должен ни в коем случае, – согласилась она. – Но, с другой стороны, у тебя нет выхода. Этот клад был накоплен сотни лет назад очень кровожадными пиратами. Их корабль сгинул в пучине… И они не смогли вернуться к своему тайнику. Но вы могли бы просто забрать богатства, и вам не пришлось бы вырезать целые города. Те пираты всё сделали уже за вас. – Сказки, – хмыкнул беловолосый. – Где доказательства, что ты говоришь правду? Откуда ты знаешь о том острове? – Потому что я была среди тех, кто завёл их корабль в глотку к Смерти, – захихикала сирена. – И во время пения я видела в их душах эту алчность, это желание вернуться и забрать все двадцать сундуков. – Логично. Об этом я не подумал… Секундочку, двадцать? А маленьких или… – Больших, в каждом можно было бы спрятать по человеку. У Джека аж перехватило дыхание от такой перспективы. Это бы моментально решило все их проблемы!.. Завидя блеск в его глазах, сирена предупредила: – Но учти, если у моря что-то берёшь – ты должен это вернуть обратно. Ничего у моря нельзя взять просто так. Тебе придётся расплатиться за то богатство, которое Судьба преподносит прямо в раскрытые ладони. Сможешь ли ты потом вернуть этот долг обратно в воды?.. Джек лихорадочно думал. Перед его глазами уже мелькало серебро, золото и обещанные сокровища, но сирена права. Ничего у моря нельзя взять просто так. Если ты что-то берёшь – то должен уметь и отдавать. Он задумался, смогут ли они потом накопить денег и вернуть эту же сумму на остров, но твёрдо решил, что попытаться стоит, и отодвинул эти мысли. – Да, думаю, у нас получится. Где тот остров, о котором ты говорила? * * * Когда Астрид и Мерида, раздувшиеся от гордости, как индюки ко Дню Благодарения, принесли в лагерь свежие туши лесных кабанчиков, команда их встретила с восторженным улюлюканьем. Остальные не меньше них истосковались по горячему дымящемуся мясу и соку, наполняющему рот. Быстро собрав ветки, они запалили огонь и освежевали добычу. Хемиш, Хьюберт и Харрис завороженно смотрели, как Мерида ловко снимает ножом шкуру с добычи – пригодится. – Нашли что-нибудь интересное? – к Астрид подошёл Иккинг. Поругав себя за то, что заглядывается на его широкие плечи, прикрытые рубашкой (да, и спустя год Астрид не могла не наслаждаться рассматриванием его тела), она с отсутствующим лицом помотала головой. Хэддок помолчал. Задирака и Забияка кидались мелкими ракушками в Сморкалу, а тот дёргался и смотрел на невинно-голубое небо и чаек с таким недоверчивым видом, словно подозревая их в злой шутке. Флин, заняв самое удобное место у костра, красочно рисовал свои похождения с пиратами за этот год. Если верить его словам, он пять раз был на волоске от смерти и раз десять точно спасал всю команду самым героическим способом. Мысленно Астрид почти умоляла Иккинга что-нибудь сказать. «Ну давай же. Хоть что-то. А лучше – что ты сожалеешь. Что ты хочешь забыть ту ссору и идти дальше. Или что ты был неправ и просишь прощения… Астрид, не будь наивной, если ты сама не можешь этого сказать и чувствуешь, будто у тебя язык заливают в глотке воском, то неужели ему легче?» – блондинке захотелось зарычать. Шатен набрал в грудь побольше воздуха («Пожалуйста, будь умнее, прекрати это первым!»), и Хофферсон с надеждой обратила к нему глаза: – ...А где Джек? Надежда медленно сдулась, как парус, потерявший ветер. Астрид пересчитала матросов. – Я не знаю, может, ушёл в лес? – пробормотала она с растущей неприязнью к, в общем-то, ни в чём не повинному Фросту. – Это он зря, я же говорил никому не бродить в одиночку, – Астрид хотелось закатить глаза. Хэддок, серьёзно? Или ты притворяешься, будто тебя это не волнует? – Слушай, – в конце концов, дальше тянуть было не в её характере, – нам надо поговорить. Капитан покосился. – По поводу Стормхилла, – проговорила Астрид, отрезая пути к отступлению. Он скрестил на груди руки, рассматривая песок под ногами. – Хорошо. Давай поговорим. – Я хочу сказать, что мне не нравится, когда взрослые и, хотелось бы верить, умные люди дуются друг на друга, как дети. – В таком случае просто признайся, что моя точка зрения была верной, а твоя… Астрид усилием воли подавила в себе раздражительность. – Я считаю, что в ссоре всегда виноваты двое. Он угрюмо взглянул на неё из-под густых бровей. Астрид подумала, что они редко ссорятся, но уж если дело до этого дошло – то каждый стоит на своём. Один – потому что привык быть правым, быть капитаном и требовать от остальных послушания, а вторая – потому что должность командора воспитала в ней напористость, гордость и стальную хватку. К счастью, ещё её научили стратегическому отступлению и ведению мирных переговоров. – Извини. Ты прав. Из-за того, что я была на войне и видела то, как она корёжит людей как физически, так и душевно, я мечтала бы избегать её до конца моих дней. Но то, что происходит сейчас… Ты вернулся к старому флагу «Фурии». Пора и мне перестать бегать от своего прошлого… и будущего. Её признание стало для него неожиданностью. Астрид прочувствовала, как из вежливо-отстранённого его взгляд превратился в растерянный, потом сочувствующий, а теперь в тёплый и заботливый до родного покалывания на коже. – Капитан! – к ним, поднимая за собой тучи песка, нёсся пушечным ядром Джек. Он затормозил всего в паре сантиметров от них и упёрся руками в колени, тяжело дыша. – Фрост, я же говорил не отходить от корабля на дальние расстояния в одиночку! – начал делать выговор капитан суровым голосом. Беловолосый сделал небрежный взмах кистью, будто отгоняя муху, и Хофферсон чуть не рассмеялась: затыкать капитана, ну-ну, что же его так взбудоражило?.. – Бабушкой клянусь, капитан, сейчас дело поважнее, чем какие-то правила… Дайте… отдышаться только… – Что значит «какие-то правила»? – вознегодовал Иккинг, но Астрид прислонилась к его плечу, обнимая руками за торс, и он запнулся, сбившись с настроя. Джек серьёзно взглянул на него своими по-детски прозрачными голубыми глазами. – Я знаю, как нам собрать золото, не пролив ни капли человеческой крови. * * * Флин сосредоточенно глядел в эфемерные всплески золотого огня. Костёр уже догорал, языки огня становились короче, а Мерида, поджав губы, ворошила угли палкой, чтобы последние деревяшки прогорели и можно было перейти к готовке мяса. Забияка, которая поливала мясо лимонным соком со специями, казалось, забыла о своём деле и с открытым ртом смотрела на то, как бушевал их предводитель. Смотрели ли другие пираты, Флин не знал, видя периферическим зрением лишь кудряшки Мериды и застывшую фигуру блондинки. Огонь овевал кусок угля призрачным нимбом… – …Фрост, ты вообще думаешь, что говоришь?! Остров Каменных Столпов, это же через всё море, во владениях Южных Островов! Какого дьявола, по-твоему, я должен туда переться?! Только потому что какая-то говорящая курица тебе это сказала?! – Она не курица, тысяча чертей! – Ах, простите, совсем забыл – кровожадная говорящая курица, питающаяся человеческим мясом и околдовывающая их своими песнями! Существо, сотканное из тумана неведомыми бесовскими богами! Теперь я наиболее полно её описал?! – Двадцать огромнейших сундуков, до краёв набитых золотом, Хэддок! Неужели ты не понимаешь, какая это удача! – Удача? Удача! Ты слетел с катушек, если думаешь, будто я пойду на эту откровенную глупость. Идиот, тебя могли сожрать, а ты даже мушкета не взял! А теперь городишь такую ахинею, что я уже сомневаюсь, не прочистила ли она тебе мозги своим пением, чтобы привести нас всех к гибели, глупый, наивный молокосос с рыбьей чешуёй вместо... Мерида швырнула палку в песок и вскочила: – Не смей с ним так говорить, иначе я выцарапаю тебе глаза, Иккинг Хэддок! – Данброх, не лезь не в своё дело! – Это у тебя рыбья чешуя вместо мозгов, сын склизкого моллюска! – Ты забываешь, с кем говоришь, девчонка! – Придурок, заткни пасть – ты старше меня всего на несколько лет! Флин отрешённо смотрел, как уголёк распадается на две части. Мерида выхватила кортик. Как по щелчку, команда отмерла: – Эй, эй, вы чего творите! – Сморкала вылупил глаза и вскочил, готовый либо разнимать драку, либо закрывать собой Кровожадного Карася. – Мерида, брось кортик! – Астрид и Джек вклиниваются между ней и капитаном. Кто-то вырывает у Мериды клинок, тройняшки, не разобрав, кто хороший, а кто плохой, переворачивают кастрюлю с рыбой на Задираку, тот отскакивает, наступает на ногу Хэддоку, рыба под горестный вой Рыбьенога валится влажной почищенной шкуркой на песочек. Начинается гомон, недоразумения, ругань, пронзительные крики Мериды, задирающей взбесившегося Иккинга, мелькают руки, рыбу топчут… И только тогда Райдер, не выдержав, встаёт и, выхватив пистолет из-за пояса, выстреливает в воздух. Облако белого дыма и рокот выстрела, прокатившегося по острову и вспугнувшего стаю птиц, заставили всех обратить внимание на шатена, который стоял, широко расставив ноги, и молча смотрел на это безобразие. Он бросил теперь бесполезный мушкет на землю. – Если бы на этом острове были другие сирены – они могли бы вязать всех нас своими чарами, как полугодовалых козлят. Да что там сирены – кто угодно, даже те самые лунориумцы, если бы таковые имелись в зарослях леса, могли бы сейчас запросто нас одолеть без особых трудов. А знаете, почему? Потому что мы сами облегчили им задачу. Вы посмотрите – только что Фрост и Хэддок чуть не начали драку. Если бы это случилось, в бой ринулись бы Хофферсон и Данброх – а там, где Мерида, кровопролитие неизбежно. Вот и всё. Команда раскололась на две части, и каждый бы принял одну из сторон. К чему бы это привело? К одному выжившему-победителю, как в битвах древних племён? Вы хоть понимаете, как легко вас направить друг против друга? Если бы Лунориум был умнее, он бы посеял меж вами вражду, заставив выбирать, и вы сами бы вцепились в глотки недавних «друзей». После того, что мы – хотя нет, что вы вместе пережили, ведь я говорю не только про Солнечный Цветок, но и про год в бегах, – я-то думал, что теперь ваша команда отличается от остальных. Что теперь вы осознали, как важна сплочённость и слаженность, особенно, когда твой сосед, возможно, сегодня вытащит тебя из-под картечи, а ты будешь отбиваться с ним плечом к плечу от полчищ врагов. Неужто я ошибался? Неужто вы ничем не отличаетесь от кучки пиратов, набранных в кабаке за пару скудно звенящих монет, которым глубоко плевать на общее дело, если только это не способствует их пропитанию и здоровью? Все одиннадцать пар глаз смотрели на него, изредка моргая, а Райдер в злобном бессилии пнул ногой камешек в сторону моря, вспомнив Рапунцель. – Где-то там целых три, чёрт подери, королевства нуждается в нашей помощи. Где-то там живут люди, которым не нужна война, но которые оказались в неё втянуты, зная, что заведомо проиграют. И где-то там было дано слово пиратской (да и просто человеческой) чести. Но люди, связанные им, не где-то, а здесь, передо мной, уставшие после шторма, измученные неизвестностью, терзаемые вопросом «Как?». А ещё «Получится ли?». Но они все сейчас смотрят мне в глаза, а не отводят их. Они все вступили на путь, от которого бы спрятались другие, те самые жалкие кучки пиратов, выходящие в море с тем, кто им платит больше, а не с тем, кого они могут назвать другом. Они были смелы, но отнюдь не наивны, так как понимали, на что подписываются. Но не отказались. Флин почувствовал, как у него дрожат руки, и сжал их в кулаки. – Каждый из вас мне ближе, чем кто-либо ещё. Каждый из вас обладает своими качествами, своими сильными и слабыми сторонами. Но вы, якорь мне в глотку, составляете команду, за которую, будь я королём, я бы отвалил столько золота, сколько весит «Ночная Фурия» с полным трюмом, умоляя поступить ко мне на службу, потому что именно вы дошли до Проклятого Пролива и вернулись – из места, откуда, на секундочку, до этого смог вернуться лишь один человек, будучи бессмертным! И если кто-то и может выполнить эту миссию, то, действительно, только вы, самые чокнутые и безбашенные пираты, которые когда-либо плавали по Мировому Океану. Но если вы так и будете отвлекаться на ваши проблемы, ссоры, недомолвки – то потеряете то, из-за чего вы уникальны, из-за чего все ваши таланты сливаются воедино, как хорошая сталь, и этой сталью вы прорубаете себе дорогу сквозь трудности, попутно творя Историю... ваше единство. Тишина накрыла берег моря, как стеклянный колпак. Флин стоял, вонзившись зубами в собственную губу, и вспоминал вечер, когда Рапунцель при свете свечи, над ворохом карт и расчётов, поправляет каштановую прядь, и как он подходит и мягко целует её в макушку, прижимая к себе крепко-крепко, и как она начинает говорить о том, что необходимо провести подкоп под штаб лунориумских офицеров и что она не знает, кого из капитанов послать на это дело… Грудная клетка сжалась. Впервые они расстались на такое долгое время. Впервые никто не знает, что происходит с другим. Вдруг Хофферсон порывисто приблизилась к нему и обняла так, что Райдер охнул. Весь воздух словно выбили из него, а её следующие слова – так точно: – …Мне показалось, что это говорила Рапунцель. Флин сжал её в объятии, неожиданно получив поддержку и даже понимание оттуда, откуда не ожидал. Он зажмурился, отчаянно посылая мысленное сообщение своей брюнетке и сожалея, что чайки не умеют носить письма. Когда Астрид, непривычно мягко улыбнувшись, отпустила его, Хэддок подошёл и кашлянул, протягивая ладонь. – Прости, – глухо сказал он. – Ты абсолютно прав. Время не стоит на месте, а мы… Действительно должны сделать всё возможное и не подвести Рапунцель. Флин с радостью встряхнул его ладонь. – Ты должен просить прощения не у меня, а у Джека. Как бы ни ненормально звучал его план, это пока лучшее, что у нас есть. В конце концов, пограбим Южные Острова, если сирена соврала нам… А сейчас нужно как можно быстрее починить корабль и запастить пробковыми затычками. – Зачем? – не поняла Забияка. – Уши затыкать на случай радостного приёма пернатых сестричек знакомой Джека. Кстати, про костёр все забыли – мы будем сегодня жарить кабанов и рыбу, или нет?