Почини мой характер

— А как меня зовут?       На пороге его встречает крайне неожиданный вопрос.       Ему кажется, что сегодня невыносимо жарко. Несмотря на то, что на улице далеко не летний солнцепёк, который он терпеть не мог (в конце концов, он-то всегда больше предпочитал осень), отчего-то, стоит ему зайти домой, как лицо обдаёт испепеляющим жаром, а в горле пересыхает, словно он уже несколько дней находится в пустыне Сахара.       Подхватил на работе простуду? Если так, то это не самая лучшая перспектива — сильная простуда не позволит работать как минимум неделю, что явно не входит в его планы. Но, с другой стороны, он готов уйти в неоплачиваемый отпуск хоть на целый месяц, лишь бы тот огненный жар, пульсирующий внутри него, оказался всего-навсего симптомом гриппа, а не следствием волнения, которое он испытал, как только столкнулся с требовательным взглядом светло-голубых глаз. — Я что-то не так сказал? — андроид, его прекрасный наивный ангел, наклоняет голову слегка вправо, будто, не осознавая проблемы в собственном вопросе. Он молчит, судорожно пытается подобрать нужные слова и точно также недоумевает, как и молодой белокурый юноша, встречающий его с ночной смены. — Почему ты спрашиваешь?       В голове противным кривым эхом отдаются слова самого неприятного в его жизни человека. Слова о том, что андроид никогда не будет задавать подобных вопросов, слова о сто процентной гарантии полного подчинения. Слова о том, что при наличии имени у его игрушки может возникнуть собственная воля. — У всего есть имя, — рассуждает голубоглазый. — Я много читал об этом и даже слышал за окном, как люди обращаются друг к другу. Они даже своим собакам дают клички. Как бы ты жил, если бы у тебя не было имени? Но… Меня ты зовёшь по номеру, по заводскому штампу. Почему ты до сих пор никак не назвал меня? Разве я похож на безымянную куклу?       Он кусает губы; взгляд его мечется, пока он слушает доводы андроида. Боже, он так не хочет врать ему — ему, единственному близкому существу, но, что он может сказать в ответ? Что не давал имени, боясь пробуждения внутри него эмоций? Что сам же и поверил в эту нелепую байку, ведь, у машин не может быть ни воли, ни мышления, ни переживаний — лишь код, прописанный создателем. Что, поверив, испугался, поддался эгоистичным намерениям сохранить возле себя послушного зверька, бескорыстно любившего его?       В попытке ухватиться хотя бы за одну, пусть даже самую нелепую причину, почему он поступил именно так, он выдаёт что-то бессвязное, совершенно неуверенное: — Ну, потому что… Так надо было. Просто ты особенный, и тебе и без имени хорошо живётся, — что за бред он несёт? Что за откровенная чушь?       Он чувствует себя нашкодившим ребёнком, который разбил вазу, и его родители поймали «малолетнего преступника», не успевшего сбежать. Также бесполезно и глупо что-либо отрицать, также бессмысленно что-то говорить — вряд ли он будет понят. — Зачем ты врёшь мне?! — его вгоняет в ступор громкий крик андроида. — Почему так сложно дать мне имя?! За что ты так со мной? Ты жестокий, очень жестокий человек! Я же тебе не игрушка какая-то, я живой, в конце концов! — он не успевает ничего сказать в ответ; голубоглазый спешно убегает на второй этаж. Слышится лишь звук хлопнувшей двери и быстрый стук его собственного сердца. Перед глазами плывёт, и он словно сгорает до тла из-за пожара, вырвавшегося из его души. Это ли страх? Непонимание? Незнание, как ему быть дальше?       Это их первая ссора? Та самая ссора, которой никогда не должно было произойти, потому что именно для этого его ангел и был создан — любить лишь его одного?       Он ловит себя на невероятно корыстной мысли — надо было следить за сменой цвета диода, чтобы подтвердить все подозрения.       Они мирятся уже спустя несколько часов молчания, чуть ли не клятвенно обещая друг другу, что исправят все ошибки; что он обязательно подумает над именем для своей любви, а тот, в свою очередь, не будет вести себя так высокомерно и капризно. Позабыв о том, что случилось не так давно, они запираются в спальне. Любят друг друга долго, тягуче, словно не виделись целую вечность. Жар больше не беспокоит его, лишь холодный омут страсти, куда их вдвоём утянуло с головой. Под утро всё заканчивается — прекрасно и стремительно, как вспышка фейерверка.       Он лежит, прижав к груди своего любимого голубоглазого андроида. Взгляд невольно падает на плавно мерцающий синим цветом диод. Он выдыхает, списывает их ссору на небольшой сбой в программе и закрывает глаза.       Может быть, он всё же подумает над его потенциальным именем.

х х х

      Почему-то Гэвину показалось, что пожар случился в доме Элайджи — его словно обдало разгорячённой волной со всех сторон. — Какого хуя?.. — тихо проронил он, продолжая обессилено пялиться в экран телевизора. Он не думал, кто мог организовать поджог, зачем злоумышленник сделал это; он не думал, как ему дальше быть. Шок, охвативший его разум, не давал ни единой здравой мысли проникнуть сквозь железные стены, сковавшие Рида.       Он вдруг ощутил, как ему катастрофически не хватает воздуха, как руки сами собой тянутся к грудной клетке в попытке разорвать её и дотянуться до лёгких, чтобы заставить их вновь работать. — Да твою ж мать… — прохрипел он, протягивая руку вперёд, словно бы это помогло переместиться из этого ненавистного места туда, где горел его родной дом. Моргая, Гэвин пытался избавиться от нависшей перед глазами пеленой, собраться с мыслями и заставить трясущееся в панике тело успокоиться. К сожалению, это мало чем помогло. Ещё бы несколько секунд, несколько мгновений — и детектив, скорее всего, позволил бы всепоглощающему тремору окутать его с головы до ног и упасть с разбегу в надвигающуюся темноту. Забыться. Забыться, потом очнуться, чтобы с облегчающей радостью понять, что все последние события, произошедшие с ним, являлись лишь очень плохим сном.       Но лучше бы он до конца рухнул на самую глубину — настолько его это всё заебало. — Сэр… Сэр! — впившиеся в плечи сильные пальцы и громкий знакомый голос постепенно вытянули Рида из омута его сознания, возвращая назад в суровую реальность. Подняв взгляд, Гэвин увидел стоящего перед ним 900-го, который, судя по его действиям, всё это время пытался привести мужчину в чувства и успокоить его. В любой другой ситуации он бы непременно озлобился, может даже, послал бы эту несчастную банку куда подальше, если бы вообще не применил грубую силу, но сейчас… Нет, сейчас ему было слишком всё равно. — Сэр, пожалуйста, повторяйте за мной, — вкрадчивый спокойный голос андроида оказывал некое влияние на Рида, будто помогал справиться с нарастающим чувством паники и тревоги. — Три, тринадцать, двадцать три, шестьдесят один…       Последовательный набор чисел действительно сработал — мозг Гэвина переключился на счёт и попытку понять, чем данные цифры были логически взаимосвязаны. Почему-то внутренний сарказм Рида с иронией подметил, что мужчина был похож на рыбу, которую поймали на крючок, именуемый «голос тостера», и аккуратно тянули из обжигающе-ледяного омута отчаяния.       Но, как только у него почти получилось успокоиться, Гэвин посмотрел в сторону телевизора — его привлёк раздавшийся оттуда звук взрыва. Вид полыхающего дома — его единственного убежища от давящих серых дней; осознание того, что там осталась крайне дорогая ему вещь, которую он так и не успел забрать — и хватило секунды, чтобы снова сорваться, поддаться панике, начать часто и тяжело дышать, нервно соображая, как ему жить дальше. Детектив будто перестал замечать вещи и людей (точнее, одного человека, и то, не совсем) вокруг себя. Всё кружилось и вертелось, утягивало назад, буквально вырывало из рук 900-го, так крепко схватившегося за Рида и пытавшегося привести того в нормальное состояние.       Понимая, что он может потерять Гэвина, андроид решился на отчаянные меры.       Прикосновение холодных губ подействовало на полицейского отрезвляюще, словно на него высыпали ведро льда. Он не успел толком разозлиться на «охуевшего в конец фена», зрение Рида наконец-то сфокусировалось на одной точке — невозмутимом взгляде RK. Разомкнув поцелуй, андроид, оставляя между ним и мужчиной до неприличия маленькое расстояние, осторожно положил ладони на плечи детектива. — Сэр, нам надо ехать, — медленно говорил 900-й, пытаясь удерживать внимание Гэвина как можно дольше — лишь бы у него не началась очередная паническая атака. — Но… Элайджа… — растерянно пробормотал Рид, на что RK схватил его за руку и потянул за собой, в сторону нижних этажей огромного особняка изобретателя. — Сэр Камски поймёт. И, да. Поведу я, — заявил андроид, сажая детектива в машину, припаркованную на стоянке. На пытающегося что-то возразить Рида 900-й не обращал внимание, лишь молча пристегнул его, сел за руль и, словно быстро просчитав, по какому маршруту им предстоит ехать, с полной уверенностью нажал на педаль газа.       Дорога пронеслась для Гэвина мимолётно; он не особо следил за ней, лишь изредка взгляд ловил мелькающие за стеклом фонари ночного города. Подобно сжатому вокруг головы обручу, одна-единственная мысль давила, пульсировала в мозгу полицейского — он не успеет. Он, блять, уже не успел. По сути, хер с ним, с домом — страховка могла бы покрыть большую часть ущерба; ничего сверхценного среди предметов быта толком и не было; документы, в их-то век продвинутых технологий, восстановить труда не составило бы. Но вещь, хранимая в самом далёком углу его гостиной — ради неё он бы и сам бросился в самое пекло.       Если бы они вообще могли успеть.       Наверное, только столь трагическое событие смогло собрать такое невероятное количество народу во дворе детектива. Тут вам и соседи-зеваки, и любопытные прохожие, и знакомые лица бывших коллег по работе, и, собственно, сами господа пожарные, пытавшиеся бороться с бушевавшим пламенем. Судя по всему, 900-й нарушал все правила дорожного движения, включая скоростные, иначе Рид не мог по-другому объяснить, как они смогли так быстро добраться до нужной улицы и успеть застать пожар в самом разгаре.       Гэвин медленно открыл дверь и вышел из автомобиля, до сих пор не находя в себе сил поверить, что всё происходило взаправду. Словно горел вовсе не его дом — так, недалёкого идиота соседа, забывшего выключить газ или уснувшего с сигаретой в зубах.       Выходит, что «идиотом» оказался он сам.       Рида вновь сковало чувство постепенно нарастающей паники, настолько пронизывающее, что, казалось, именно оно подкосило мужчину, заставило покорно опуститься на колени и уставиться на страшную и, вместе с тем, прекрасную картину танцующих языков племени. Его совершенно не смутила холодная осенняя погода, промёрзлая земля, на которую он так послушно осел. Не смутило и то, что они с его «тренером» так торопились к его дому, что детектив даже не переоделся — так и остался в лёгкой футболке и домашних штанах.       Зарывшись с головой в вопросы: «Почему я?», «За что мне это?», «Я это заслужил?», Гэвин, похоже, и не думал беспокоиться о своём здоровье. Изредка он наблюдал за тем, как спасатели, что-то невнятно крича друг другу, пытались вынести хоть какие-то вещи из почти обгоревшего здания. Вдруг полицейского ударила мысль — может, он ещё успеет спасти её? Ту самую вещь. Но, как объяснить пожарным, где она находится и почему она так важна для него?.. Бред. Да и наверняка она уже сгорела, превратилась в пепел. — Вы так простудитесь, сэр. Ждите здесь, я быстро вернусь, — раздался где-то позади невыносимо-неприятный, спокойный голос андроида, и на плечи Рида осторожно легла белая форменная куртка 900-го. Секундный обмен взглядами — и RK, ринувшись в сторону дома, скрылся в пламени.       Первые несколько мгновений Гэвину было всё равно — даже не потому что ему представился отличный способ избавиться от навязанного его обществу бесполезного чайника, нет. Просто потому что он не понял, что происходит. Зачем 900-й отдал ему свою куртку? Зачем полез туда? Андроиды вроде бы не научились читать мысли, чтобы понять, что Рид был в безвыходном состоянии и не мог никого попросить спасти дорогую ему вещь. Анализ ситуации привёл к резкому возвращению в реальность: детектива тут же обдало холодным ветром, и он по инерции вцепился пальцами в белоснежную мягкую ткань. Она противно пахла смешанными ароматами хлорки (видимо из-за того, что RK частенько бывал в бассейне у Элайджи, где он и проводил беседы со своими «игрушками») и свежих овощей (ещё когда они были дома, Рид заметил, что андроид стряпал что-то «полезное» — скорее всего, для него). Отвратительно — именно с такими запахами он и ассоциировал RK. Она насквозь пропахла этой железкой.       Тупой железкой, которая за каким-то хреном попёрлась в самый эпицентр пожара. Которая жертвовала собой ради человека, пользовавшегося ею в своих низменных целях и считал её максимум за красивый торшер в комнате.       На смену панике пришёл натуральный страх — тот, что детектив не испытывал уже много лет и ещё столько же не хотел бы. Придерживая одной рукой куртку 900-го, мужчина протянул ладонь вперёд, открыл рот, чтобы позвать этот несчастный кофейник, но вдруг застыл в этой позе. Ему просто нечего было выкрикнуть; он никак не мог обратиться к андроиду, разве что по номеру его модели. Имя… Которое Гэвин так и не дал ему.       На душе стало в тысячу раз противнее. — 900-й, сука ты грёбанная, вернись! — в отчаянной попытке заорал Рид, ощущая, как медленно идёт время, когда ты чего-то боишься до седых волос. Казалось, RK ушёл всего пару минут назад, а вокруг проплыла целая бесконечность — ужасающая бесконечность, в которой он навсегда мог исчезнуть. Наконец, спустя пять невыносимо долгих минут, андроид показался около выхода из дома. Небольшая часть его одежды была беспощадно подпалена огнём, от него почему-то воняло жжёным пластиком, и лишь спокойно переливающийся синим диод и кукольный взгляд голубых глаз служили доказательством, что к Риду вернулся 900-й — его настоящий RK900-й, а не очередной призрак, мучавший бы детектива остаток его всратой жизни. — Нахуя, скажи мне?! Совсем в мозгах закоротило?! Ты мог там заживо сгореть, долбоёб! — преодолев слабость, навалившуюся на него от пережитых потрясений, Гэвин резко встал на ноги и схватил андроида за грудки, впился в него совершенно потерянным и напуганным взглядом, внутренне с горечью понимая, что и в самом деле испугался за эту сломанную «духовку». Мысль о том, что он мог потерять RK в этом безумии, заставляла Рида до посинения в костяшках сжимать и оттягивать на себя чёрную ткань кофты андроида в ожидании удовлетворительного ответа. — Сэр, отпустите меня. Вам нельзя сейчас волноваться, вы только-только пришли в норму… — С хуя ли это норма?! Я, блять, чуть седым не стал! Когда-нибудь я тебя реально разберу на запчасти, настолько ты меня доебал своими приколами! Скажи мне… — мужчину перебила протянутая андроидом полуобгоревшая книга — самый обычный, ничем не примечательный сборник сказок. Она явно пострадала из-за пожара, и, если бы не защищающий её толстый слой синего переплёта, страницы бы вряд ли уцелели полностью. Не решаясь взять её в руки, будто он не верил собственному зрению, Рид хрипло пробормотал: — Откуда ты?.. Как?.. — Об этом нам лучше поговорить дома, сэр. Главное, что эта вещь теперь в ваших руках. Сейчас нам следует разобраться с пожарными и последствиями, оценить ущерб, нанесённый вашему дому и выявить причину возгорания. Некоторые говорят, что это может быть связанно с андроидами, восставшими против нового порядка… — RK уже собирался отдать вещь детективу, как тот резко прижался лбом к его груди, закрывая лицо правой рукой. — Сэр?.. — Заткнись, — прозвучал в ответ глухой и сиплый голос Рида. Заметив, как плечи Гэвина нервно вздрагивают, RK опустил голову вниз и выдохнул. Слёзы, капающие на синюю обложку протянутой книги, коротко и ясно объяснили андроиду, каково было состояние мужчины в те ощутимо тяжёлые для него минуты. — Всё бывает, сэр. Даже самому сильному человеку иногда приходится трудно. Всё пройдёт… — мягко говорил 900-й, следуя прописанной в его системе программе на экстренный случай нервного срыва хозяина (Камски предусмотрел и такой вариант развития событий). Рид в ответ лишь дрожал, всхлипывал, сильнее прижимался к RK и тихо матерился — то ли сам на себя из-за того, что посмел себе слабость разреветься как девчонка, тем более перед «этим чайником», то ли из-за навалившихся на него разом бед. Андроид осторожно приобнял мужчину, гладя его рукой вдоль шеи, словно искреннее пытаясь помочь и утешить горе-детектива. В правом виске вдруг что-то коротнуло, заставило RK на мгновение потерять зрение, а потом прийти в норму, как ни в чём не бывало. — Светает, сэр. Нам надо домой. Не хватало, чтобы ваше самочувствие ухудшилось, — 900-й повёл Рида к машине, иногда оборачиваясь, чтобы посмотреть, как пожарные добивали остатки пламени и разгребали обгоревшие дочерна куски бетона, некогда называвшиеся стенами дома. От всех навязчивых соседей, тут же признавших в мужчине своего знакомого, от расспросов пожарных и полицейский — андроид буквально укрывал детектива от любых источников стресса, коротко поясняя, что на все важные вопросы «мистер Гэвин сможет ответить, когда придёт в надлежащее состояние». Думая о том, насколько ужасные вещи происходили вокруг и сколько ещё предстояло им перенести разбирательств, RK нахмурился. Зря он не успел зайти к сэру Камски на диагностику, которая ему, теперь уже, настоятельно рекомендовалась.       В дом Элайджи они вернулись под самое утро — пасмурное и неприятное, такое же тёмно-серое и тоскливое, каким и являлось настроение детектива. Он особо не сопротивлялся, когда в приказном тоне под патронажем старшего брата и тренера был отправлен в свою комнату на принудительный отдых (что за странное словосочетание?). Удивительно — его гениальный родственник ни разу не пошутил по поводу случившегося. Возможно, даже в нём осталось некое подобие сочувствия другим людям.       Поспать ему удалось совсем немного — из-за пережитых потрясений Рид толком не смог погрузиться в сон, чтобы восстановить своё душевное спокойствие. Весь оставшийся день он, лежа в кровати, молча рассматривал свой том сказок, бережливо оставленный андроидом на прикроватной тумбочке. В конце концов он осмелился взять его и аккуратно пролистать уцелевшие страницы. Посередине книги была вложена фотография — такая редкость для их века. Лицо запечатлённого на ней человека, сидевшего рядом с Ридом, судя по пейзажу, где-то на поляне, сгорело почти полностью, как и весь левый верх вещицы. — Видимо, это знак, чтобы я окончательно уничтожил всё, что напоминало бы о тебе. Как жаль, что я не смог сделать этого самостоятельно, — горько усмехнулся мужчина, откидываясь на подушку. За окном он слышал приглушённые крики — это репортёры местных газетёнок прознали, что детектив Гэвин Рид, чей дом был уничтожен пожаром предыдущей ночью, на данный момент проживал у изобретателя. Теперь они буквально атаковали особняк Элайджи, пытаясь дорваться до потерпевшего и расспросить его обо всём; к тому же, слушок, что это могла сделать группа протестующих андроидов, лишь подогревал интерес прихвостней жёлтой прессы — увы, полицейский, с его известной репутацией ненавистника «тупорылых духовок» вполне подходил на роль жертвы, пострадавшей от расправы обезумевших роботов. К их сожалению, пройти дальше порога дома Камски у них не получилось — фактически, особняк брата стал оборонительной крепостью. Иногда, если ситуация совсем выходила из-под контроля, RK900 пытался взять над ней верх, распугивая угрозами физической расправы надоедливых мужчин и женщин с блокнотиками, диктофонами и фотокамерами.       Однако одной особе всё-таки удалось прорваться в непреступные стены, которые так бесстрашно защищали Гэвина от любых попыток расшатать его моральное состояние напоминаниями о трагедии.       Вероятно, её пустил сам Элайджа — или из-за старых связей, или из-за предвкушения очередной драмы, что могла разыграться в его доме. Рид больше склонялся ко второму варианту; он отчётливо видел довольную лыбу брата, в которой он расплывался, пока наблюдал с камер, как к комнате полицейского стремительно направлялась молодая девушка в сопровождении его хорошего знакомого андроида. 900-го он, само собой, не предупредил — чтобы не мешал представлению.       Именно так и думал о брате Гэвин, наблюдая за тем, как дверь открывается, и в помещение входит Антея Винчи, а за ней, с любопытством рассматривая обстановку, и сам Коннор.       Глубокий вздох. Риду не хотелось скандалить. Не хотелось крыть эту высокомерную тварь и её верного механического пёсика всевозможными матерными словечками. Он догадывался по взгляду журналистки, в какую степь убежит их будущий разговор, и, честно говоря, полицейского такая перспектива мало волновала. Что ему, человеку, потерявшему буквально всё, могли сделать претензии девчонки? — В первую очередь, мы бы хотели выразить вам свои соболезнования относительно случившегося. Действительно, это трагедия, и, я уверен, виновники скоро будут найдены, — было заметно, что Коннору с трудом давались слова сожаления, и, в какой-то степени, андроида можно было понять — в последний раз их с Ридом разнимали охранники офиса, в котором работает Антея. Разве что присутствие Винчи сдерживало брюнета от холодного игнорирования детектива. Складывалось впечатление, что именно из-за девушки этот тостер недоделанный и явился. Видать, опасался оставлять журналистку наедине с мужчиной.       Гэвин слабо махнул рукой — не хватало ему ещё жалости со стороны потенциального соперника. Возможно, бывшего, так как Антея лишь подливала масла в огонь: — Ходят слухи, что это сделала группа андроидов. Но, с чего бы им поджигать именно твой дом, Рид? Не ты ли сам специально пускаешь их? — недоверчивость девушки по отношению к детективу тоже была вполне оправдана. Как ещё она будет относиться к человеку, который всеми силами навязывал ей своё общество? Тем более, Винчи была отнюдь не глухим или слепым инвалидом, и за свою работу в участке успела подметить, как Гэвин относился к «жестяным куклам». Может, даже, её теория имела место быть. Действительно, опорочить честь андроидов столь громкой сенсацией было бы вполне выигрышным делом. А девушка, являясь ярой защитницей прав этих консервных банок, ухватилась за слушок и сейчас отчаянно пыталась восстановить справедливость.       Заметив, как в её вечно дохлом взгляде всплеснулись искорки злости, полицейский опустил голову. Как же ему это, сука, знакомо. — Думай, что хочешь. Разбираться будет следствие, а не ты или кто-то из твоих коллег, — подавленно пробурчал Рид. У него не осталось сил спорить о чём-то, вступать в перепалки и доказывать свою правоту. В самом деле, пусть считает, как ей будет удобно. Уже всё равно. — Почему-то я думаю, что совершенно не удивлюсь результатам… — задумчиво проворчала Антея, параллельно делая пометки карандашом в своём маленьком блокноте. Неизвестно, сколько бы ещё продолжался этот импровизированный допрос, если бы не буквально ворвавшийся в комнату 900-й, вероятно, прознавший, что к его хозяину подпустили незваных гостей. — Я бы попросил вас покинуть помещение, мисс Винчи, сэр Коннор. Господину Риду сейчас требуется полный покой. Все свои вопросы вы сможете задать ему позже, — со стороны тон RK звучал как обычно — достаточно безэмоционально, размерено и спокойно. Но что-то в этих словах возымело эффект над Антеей, и та, коротко кивнув, вышла из комнаты. Коннор последовал за ней; 900-й же, объяснив Гэвину, что ему нужно проводить посетителей, закрыл за собой дверь.       Когда они пересекали очередной длинный коридор, в кармане журналистки зазвонил телефон, и та, принимая срочный звонок, отошла от андроидов на небольшое расстояние и оставила их наедине друг с другом. Повисло крайне неловкое молчание — Коннор понятия не имел, о чём ему говорить со своей почти что копией, изначально созданной для того, чтобы в один «прекрасный момент» стать его заменой в полицейском участке. Его, в какой-то степени, забавляла ирония сложившейся ситуации, ведь теперь эта модель выполняла функции стандартного тренера, следящего за здоровьем человека.       Правда, Коннора отнюдь не веселил тот факт, что «пациентом» 900-го оказался самый отвратительный человек, которого он когда-либо встречал. — Если детектив плохо с вами обращается, то знайте, вы всегда можете обратиться к управляющему в полиции, или в специальный отдел по делам андроидов, — он попробовал начать с насущных проблем. Конечно, далеко не все его собратья до сих пор дошли до такого явления, как «девиация», и некоторые люди нагло пользовались их положением. Прежде всего нужно было достучаться до сознания RK, попытаться помочь ему и, по возможности, вытащить из этого сумасшедшего дома, уж тем более спасти от неуравновешенного ненавистника «ходячих шлюхоботов». Ответ 900-го слегка озадачил Коннора: — Я создан для того, чтобы следить за самочувствием детектива и помогать ему в восстановлении здоровья. Других функций у меня не предусмотрено, и я не понимаю, что вы подразумеваете под словосочетанием «плохо обращается». Каким бы не было его отношение ко мне, я не откажусь от своих обязанностей. — Н-но… — Коннор поначалу попросту не мог подобрать нужных слов. — Вы же понимаете, что он, возможно, специально разжигает ненависть между людьми и андроидами, распространяя ложные слухи о поджоге своего дома? Мало того, что он пользуется… — Во-первых, вы, как полицейский, должны понимать, что это всего лишь теория, не имеющая никаких доказательств. Всё это время детектив находился под моим присмотром, и я не замечал, чтобы он занимался подобными вещами. Во-вторых, я не позволю вам так поверхностно судить относительно личности сэра Рида. У вас должны быть вещественные улики, а не доводы, основанные на ваших субъективных впечатлениях. Теперь я настоятельно попрошу вас удалиться из нашего дома и принять во внимание тот факт, что, в первую очередь, мой пациент — жертва обстоятельств, пострадавшее лицо, а не человек, которого можно безосновательно обвинять в случившемся. Выражаясь литературно: «козёл отпущения». Я понимаю вашу неприязнь и неприязнь мисс Винчи относительно поведения детектива, но, как работники средств массовой информации и правоохранительных органов, вы должны вести себя соответствующе, — Коннор в немом удивлении слушал речь 900-го, не до конца понимая, что же взыграло в андроиде — программа, в которой продиктовано защищать своего «пациента» в любом случае или же собственные интересы?       Лёгкая усмешка отразилась на лице полицейского, стоило ему поднять взгляд и перевести его вправо, на висок RK. Теперь-то он всё понял и мог не беспокоиться о дальнейшей судьбе личного тренера Гэвина. — Возможно, вы-то как раз и тот, кого нам всем не хватало. Хорошего дня. Дорогу можете не показывать, я здесь уже бывал, так что, не потеряюсь. — И вам хорошего дня, сэр Коннор, — наблюдая за тем, как полицейский бодрым шагом направился в сторону выхода, RK протёр левый глаз — в последнее время у него явно возникали проблемы с оптическим блоком. Когда же он дойдёт до этой диагностики?..       Чуть позже 900-й вернулся к Риду, по его же просьбе, что несказанно удивило и порадовало Элайджу, который в это время проверял настройки у андроида. Перед тем, как отправить RK в комнату брата, Камски дал ему пару напутственных указаний, подозрительно ухмыляясь при этом.       Они долго молчали, пока Гэвин не решился заговорить первым: — Защищаешь меня от нападок этих крыс? Вот тебе заняться нечем… — Я просто делаю свою работу, сэр. — А было похоже, что тебе не всё равно. Я много чего услышал — беседовали вы уж слишком громко. Неужто и тебя скоро девиантнет? — Это исключено, сэр. Так, по какому поводу вы меня звали? Вам что-то нужно? — Да… Нужно, — протянул Рид, будто не решаясь продолжить мысль. Спустя пару минут запинок и заминок, детектив, откашлявшись, всё же сформулировал свою идею: — Я хочу дать тебе имя. — Сэр, зачем? У меня есть номер, думаю, вам этого достаточно. К тому же, назвали, меня бы назвали также, как и мою предыдущую модель — Коннором, а вам это имя… — До блевоты не нравится. Ты прав. Но неправ про номер, — детектив отвёл взгляд от андроида. — Понимаешь, у всего должно быть имя. Своё собственное, уникальное. Чтобы к тебе можно было обращаться. В конце-то концов, не могу же я постоянно звать тебя «девяткой» или названием кухонных предметов — у меня скоро кончится словарный запас. Это, блять, неудобно. Короче, ты понял мою мысль. Да и не спорь со мной, я же решаю, что с тобой делать. — Как скажете, сэр. И какое же имя вы бы хотели мне дать? — Я думал, думал… Может быть, Олег?       «Система нестабильна» — пронеслось перед глазами 900-го прежде, чем он открыл рот, чтобы возразить.