Фатум

      Всполошившийся сонбэ, еле вписавшись в дверной проём, врывается в комнату. Подлетает к Наён. Заглядывает обеспокоенно в её глаза, осторожно убрав с лица волосы.       — Тэ…       — Наён-а, что случилось?       — Я… Очень боюсь грозы… — голос осип. По связкам словно наждаком скрежещет, отчего девушка заходится кашлем.       Её трясёт крупной дрожью. Тэхён бегло осматривает худенькую фигурку. Замечает наконец, что брюнетка насквозь мокрая и замёрзшая чуть ли не насмерть. Он рывком стаскивает одеяло с кровати и укутывает Пак потуже, поплотнее. Поднимает на руки, словно ребёнка, и бережно сажает на кровать.       — Нужно сменить одежду. Ты попала под дождь? — Наён часто кивает, стуча зубами. — Погоди…       Ким растерянно оглядывает комнату. Он не уверен, что имеет право лазить по шкафам, рыться в женском белье. Внимание привлекает вентилятор в углу. Он подтаскивает его к розетке и переключает на режим горячего воздуха.       — Спасибо… — с благодарностью шепчет Пак. — Я сейчас переоденусь в сухое. Всё в порядке. Ты можешь подождать меня в гостиной?       — Я тогда сделаю чай горячий.       Наён выходит из комнаты, осторожно притворяя за собой дверь. В мягком флисовом костюмчике, в тёплых тапочках она выглядит мило и совсем по-домашнему. Влажные волосы, подсушенные чуть феном, заплетены в длинную косу. Она проходит на кухню, озарённую мягким светом ламп и наполненную тёплым паром от кипящего чайника. Тэхён стоит к ней полубоком, сосредоточенно разглядывает пачки разнообразного чая, не зная, какой выбрать. Он задумчиво теребит пальцем губу, оборачивается на шорох шагов. Улыбка преображает его лицо:       — Выглядишь очаровательно! Ты уверена, что не хочешь сходить в душ? — девушка, улыбаясь в ответ, отрицательно качает головой и присаживается за стол. — Заболеешь… — он снова обращает свой озадаченный взор на полку с чаем. — Слушай…       — Я буду мятный.       — Замётано! — Ким цепляет длинными пальцами нужную коробочку и раскладывает заварку по чашкам.       — Тэ, спасибо тебе еще раз! Я обычно не реагирую так болезненно на грозу, хоть она меня и пугает. Обычно рядом всегда подруга, она не позволяет заострять на этом внимание. А сейчас её нет… И я… Почему-то вдруг…       Наён вспоминает о предшествующих панической атаке событиях. О Минхёке. О напряжённом и далеко не самом доброжелательном разговоре с ним. Обрывает себя на полуслове. Замолкает, глубоко задумавшись. Отрешённым взглядом смотрит на Тэхёна, кусая губы. Сказать ему или не надо? Стоит ли еще и его ввязывать в это дело? Возможно, сначала нужно попробовать самой решить возникшую проблему.       Очередная вспышка молнии озаряет кухню, и сознание девушки пронзает, словно током. В голове из памяти всплывают яркие картинки, как кадры из кинофильма. Вот Ким широко улыбается и восклицает, развернувшись к другу: «О, новую машину взял!» Его голос звучит растянуто, медленно, будто в замедленной съемке. Щелчок. Следующий кадр. Сонбэ открывает дверцу автомобиля: «Ты только не гони, как обычно. А то напугаешь, знаю я тебя». Щелчок. Лапшичная недалеко от реки Хан. «Он даже частенько за Чимином заезжал после пар. Им обоим было по дороге». Щелчок. Призрак, весь в поту, держится руками за голову: «Постоянно возникает одна и та же навязчивая картинка: яркий, ослепляющий свет фар и визг тормозов. Больше ничего».       Неужели… Может ли быть такое, что Минхёк тоже как-то замешан в случившемся с Чимином? Иначе к чему ему так остро реагировать на их общение с сонбэ и воспринимать расследование в штыки? Возникающие в мозгу мысли-пазлики складываются в одну размытую картинку. Это всего лишь неподтвержденные и ничем не обоснованные подозрения, но сердце вдруг начинает стучать сильнее.       — Ты хочешь, чтобы я остался?       Пак даже не слышит, что говорит Тэхён. В ушах гул стоит от только что пришедшей на ум догадки. Страх снова медленно подползает, норовя окутать своими культями и обездвижить. Она боится с Тэ ею поделится. Ведь О Минхёк его лучший друг. Сначала ей надо спокойно обдумать всё еще раз. Собрать все факты и услышанные когда-то слова воедино.       — Наён? — сонбэ ставит перед брюнеткой дымящуюся чашку чая и садится напротив.       Девушка встряхивает головой: — А?       — Я могу остаться сегодня с тобой, если тебе так будет легче. Пока не закончится гроза…       Наён рассеянно кивает и вздрагивает от прокатившегося по крышам домов грома. Да, гроза. Почему она никак не заканчивается? Она трёт ладонями предплечья, разгоняя мурашки. Осторожно отхлёбывает горячий напиток. Тот проходит обжигающей волной вниз к желудку, но, несмотря на это, ей все равно холодно и зябко. Словно снова Жнец держит в объятьях. Девушка вскидывает голову и, уставившись на Кима, хлопает обескуражено глазами:       — Тэ… Как ты вошёл?       — Я думал, это ты мне дверь открыла через домофон, — Пак молчит. Отрицательно качает головой. — Замок щёлкнул, она сама и отворилась. А потом ты закричала. Я перепугался жутко…       Наён страдальчески сдвинув брови, прикрывает глаза. Откидывается на спинку стула. «Она сама и отворилась». Джейкей… Это ведь он что-то сделал? Она с замиранием сердца прислушивается к внутренним ощущениям и понимает, что не чувствует той сочащейся сквозь стены потусторонней слизи. Не может нащупать ту черноту, что сквозила из-за дверных щелей. В квартире тихо, спокойно, уютно и даже отголосков никаких не осталось.       Брюнетка утыкается взглядом в чашку, отрешённо разглядывая плавающие в ней чаинки. Скребёт ногтем рисунок на фарфоре. Жнец опять пошел против правил ради её защиты. Его снова накажут. Будут мучить. Она вспоминает сочащиеся кровью раны на запястьях собирателя душ, и сердце стискивает до боли железными тисками. Что же она натворила?! Зачем позвала?       — Наён…       Тэхён встает, отодвигая стул, подходит к девушке. Обхватывает её лицо тёплыми ладонями, осторожно проводит пальцами по мокрым скулам. Пак даже и не заметила, что по щекам льются слёзы. Он долго смотрит ей в глаза. Сердце щемит от сочувствия и сожаления, рвётся на куски от сострадания.       Тэ бросает взгляд на дрожащие пухлые губы Наён. Поддается непонятному, заглушающему разум порыву: склоняется медленно и нежно захватывает их своими губами. Ему кажется, что он запутался в чувствах и не знает, что с ними делать. Они, словно большая волна, накрывают парня с головой, не давая и воздуха вдохнуть. Топят. Ким чувствует, как девушка цепенеет. Ошарашенно застывает, как каменное изваяние, на несколько секунд, прежде чем упереться ладошками в его грудь. Тэхён отрывается от мягких, чуть солоноватых губ и поднимает на Наён взгляд. Он всматривается в бледное лицо и в огромные распахнутые от удивления глаза.       И неожиданно для самого себя с каким-то даже облегчением и ясным осознанием понимает, что нет, это совсем не та любовь, о которой он всё это время подозревал. Даже поцеловав Наён, он не испытывает жаркого влечения, томления, желания. Кровь не бурлит в жилах, а сердце не разгоняется реактивным двигателем. Единственное, что он сейчас испытывает в душе, так это желание никогда больше не видеть её слез. Желание оградить от всех несчастий и бед. Стать надёжной каменной стеной. Пак для него больше как… как… младшая сестра.       Да! Она тот человек, благодаря которому он вновь реализовывает свою давно утерянную потребность опекать и защищать. Так ведь было и с Чимином когда-то, и он не смог его уберечь. И сейчас эта девушка словно отражение его вины и боли. Она будто посланная ему надежда и возможность всё исправить. Искупить свою вину и очистить душу.       — Прости… Я… — ему становится неловко за свои опрометчивые действия. Девушка молчит, слова выдавить не может. И Тэ выплёскивает все эмоции наружу. — Наён, поверь, я долго не мог понять, что испытываю к тебе. Но… Я знаю точно… Я чувствую себя обязанным тебя защищать. Нет! Мне жизненно необходимо чувствовать себя нужным. Иметь рядом хоть кого-то, кто во мне нуждается. И ты дала мне эту возможность. Прости, что поцеловал… вот так. Этого больше не повторится. Ты… Ты мне как сестра, — молодой человек заикается от волнения, со страхом понимая, что возможно сейчас всё испортил. Напрочь перерубил все их отношения и дружбу на корню. — Мне… Мне уйти? — вопрос еле слышен из-за тихого шёпота. Его заглушает шум дождя.       Наён смотрит на покрасневшего, как свекла, встревоженного парня. Да, он украл только что её первый поцелуй. Но… Положа руку на сердце, пусть уж лучше это будет Тэхён, а не кто-нибудь другой, неизвестный. Ведь сонбэ был нежен, осторожен и деликатен. И Пак доверяет ему. По-настоящему доверяет!       Конечно, сердце давно принадлежит другому, и девушке нестерпимо хочется ощущать вкус именно его губ. Но как бы не было сильно желание — это невозможно. Потому что Джейкей не человек. Ей никогда не испытать подобного со Жнецом. Не стоит и мечтать. Колесо судьбы не повернуть вспять. От этого тошно, тяжело и больно. Мучительно больно. Наён понимает, что скорее всего это был первый и последний поцелуй в её жизни. Она даже отчасти благодарна Тэ за возможность испытать такое, но знает, что всё равно добровольно запрёт свое сердце на замок, а ключ вручит только единственному. Тому единственному, которого любит до умопомрачения. До смерти.       — Не надо… Останься, — шепчет брюнетка другу в ответ. — Мне одной страшно.       Тэхён всё ещё сидит подле неё на корточках, стискивает в руках тонкую ладонь, по-щенячьи заглядывая в глаза. Он всё ещё не может поверить, что его не выгнали взашей. Что приняли извинения. Боится, что девушка может прийти в себя и передумать. И Наён видит это терзание.       Тэ поступил опрометчиво, на эмоциях. Но Пак совсем не испытывает отторжения сейчас. Напротив — понимает, что ей тоже нужен рядом человек, на которого можно всецело положиться. У неё никого не осталось в этом мире. И иметь рядом такого человека, как Тэхён, она бы почла за честь. Что если и правда, его братская любовь сможет исцелить её?

***

      Гроза бушевала практически всю ночь. Наплывами. То утихая, то возвращаясь. И успокоилась только под утро. Наён спала из-за нее урывками, но повторных панических атак всё же так и не случилось. То ли благодаря защите, поставленной Жнецом; то ли осознанию того факта, что она не одна, и в зале ночует Тэхен; то ли чай помог. А может всё вместе. Но наутро девушка проснулась пусть и уставшей, но воспрявшей духом.       Она выкарабкивается из постели и, умывшись, тихонько прокрадывается на кухню. Невольно притормаживает возле гостиной, бросая взгляд на диван. Тэ мирно сопит, крепко прижимая к себе огромную диванную подушку. Одеяло наполовину сползло на пол, открывая голые ступни и тонкие щиколотки широко раскинутых в разные стороны ног. Тёмно-русые волосы разметались, губы приоткрыты. Он сейчас похож на маленького мальчика, нежели на взрослого парня. Наён улыбается от умиления, прикусывая губу. Осторожно ступая, приближается к дивану. Поднимает одеяло, укрывая им торчащие ноги.       Пак старается вести себя как можно тише. Не греметь посудой, пока готовит завтрак. Испуганно замирает и бросает взгляд на диван каждый раз, когда случайно звякает фарфор. С кухни гостиная хорошо просматривается, но, кажется, Ким спит здоровым, богатырским сном. Ни разу даже не пошевелился. Его будит только запах. По квартире разносятся ароматы свежесваренного супа, испечённого хоттока* и кофе. Он всего секунду ворочается и садится так резко, что Наён вздрагивает, чуть не разлив бульон. Волосы его всклокочены, глаза всё ещё закрыты. Он пару раз глубоко тянет носом воздух:       — М-м-м… Твэнчжан чиге*… — довольная сонная улыбка расползается по лицу.       Тэхён подтягивает к себе ставшую уже такой родной диванную подушку и, облокотившись о неё, потихоньку приходит в себя.       — Тэээ… — тихонько зовет его брюнетка. — Завтрак готов. Иди умойся, я тебе оставила в ванной новую щётку. И садись кушать, пока горячее.       Ким порывисто кивает так, что топорщащиеся пряди падают на лоб, и приоткрывает один глаз. Потом кряхтя встает и шлёпает босыми ногами в ванную. Парень возвращается буквально через несколько минут. Пораженный, он окидывает взглядом накрытый стол и восхищённо тянет:       — Ничего себе! Ты когда успела?       Воодушевленная Наён широко улыбается и делает приглашающий жест рукой. Как же давно она не готовила такие обильные, традиционные завтраки с горячим супом, рисом, закусками, яичными роллами и блинчиками. Последний раз только отцу. Ынджи много не ест по утрам, следя за своей фигурой, а в одиночку Пак столько еды не осилить. И сейчас в груди приятно щекочет тёплый огонёк радости от того, что в жизни всё же появился человек, который может с удовольствием разделить с ней трапезу.       — Как же давно я не ел домашней еды, — словно вслед мыслям девушки произносит Тэхён и накидывается на приготовленное.       Молодой человек мычит от удовольствия и кушает с таким большим аппетитом, что брюнетка откладывает палочки в сторону и, подперев подбородок руками, наблюдает за этим зрелищем с какой-то материнской нежностью. С точно такой же она смотрела по утрам на отца, собирающегося на работу. Огонёк в груди вспыхивает и разливается патокой по телу. Да, она теперь не одна. Тэ словно родственная душа. Та семья, которой девушке не хватало всё это время.