глава пятая, в которой поцелуй
1 сентября 2021 г. в 00:57
— Ты чё тут забыл? — Настя выбегает из ванной в одном полотенце, с мокрыми волосами и смотрит на него так остервенело и злобно, словно готова убить его прямо тут.
— Я поговорить хотел, — только успевает сказать Лёха, как дверь перед ним начинает закрываться, но он тут же быстро реагирует готовый к такому раскладу.
— Ногу свою вонючую убери с двери, — шипит Мадышева и пытается захлопнуть дверь, но силы не равны, нога Горелова даже на сантиметр не смещается. — Придурок!
— Обзывай меня, как хочешь, ладно? — он беспомощно поднимает руки в жесте примирения. — Я заслужил понимаю, но дай пройти и хотя бы просто поговорить с тобой, пожалуйста.
Костенко стоит никак не реагируя, позади Насти и смотрит на них, просто выжидая что будет дальше.
— Нет! — Настя кричит, срываясь на хрип.
— Почему нет? — чуть ли не орет во всю глотку в ответ Горелов. — Я просто хотел с тобой, блять, поговорить, чё ты ерепенишься! Наверно, просто уже нашла мне замену, да? Вон этого лысого что ли полюбила? — глаза его полны ревности и ярости, но он не решает идти за порог, потому что знает, что тогда Костенко точно что-нибудь предпримет и захлопнет за ним дверь. — Чё ты в одном полотенце то перед ним бегаешь, нормально считаешь, что ли? Домой когда вернёшься, дура!
— Я ещё и дура! — Настя с огромными глазами смотрит на него, синяки под глазами от недосыпа ещё не прошли и, наверное, она сейчас не лучшем виде, но ей как-то плевать. — Это ты мне изменил кобель сранный, проваливай уже отсюда.
Рыжеволосая некоторое время молчит, потому что видимо Лёха не знает, что сказать и просто пялиться на неё то ли с обидой, то ли с сочувствием, а ей выть хочется и закрыть дверь прямо перед его носом.
Только он как-будто нарочно не уходит, а Костенко никак ей не помогает. Сердце разрывается от желания отомстить ему, отплатить тем же, чтобы понял насколько это неприятно, дерьмово и унизительно. Чтобы не лез уже к ней и оставил в покое. Раз и навсегда.
— Да если даже и влюбилась тебе то что? Он намного лучше тебя может. Вали к своей Перфиловой уже. Не твое дело, понятно?
Костенко в удивлении изгибает бровь, но продолжает упорно молчать. Смотреть за этим спектаклем ему становится ещё интересней. В уме делает ставки на то что придётся ли ему вышвиривать Лёху или тот сам уйдёт. Пока было пятьдесят на пятьдесят.
— Моё дело, Насть, — уже тихо и обессиленно говорит он, понимая, что агрессией проблему не решить, только вот жаль не понимает, что её уже никак не решить теперь. — Мое дело, ты моя и я хочу всё исправить. Вернуть всё назад, как было. Понимаешь?
— Машина времени сломана, если что, — издевается над ним она и безжалостно усмехается. — Ладно не понимаешь по хорошему будет по плохому, — Настя с раздражанием смотрит на Лёху разворачивается на сто восемьдесят градусов от него к Костенко и тут же меняет взгляд на более ласковый и милый, смотря теперь на мужчину. — Серёж, может сделаешь уже что-нибудь? Я правда не хочу его видеть.
Ласковый приторный голос приводит в недоумение Сергея, режет перепонки. Театрально, конечно, и лживо, но такого тона от неё он ни разу ещё не слышал. И это льстит ему, пусть он и колеблется, но решимость помочь ей, не смотря на все её выпады, возрастает.
Конечно, он прифигивает от такой наглости и этого милого сокращения его имени, но не успевает ничего предпринять, как тут же она подходит к нему и целует. Без зазрения совести, просто подходит и целует, словно он её собственность.
Ледяные губы Мадышевой мягко совсем ненастойчиво накрывают губы мучжины, и вот теперь он точно сдаётся. Продолжая спектакль, то ли из интереса побесить Горелова, то ли от того, что её губы действительно манят его, Костенко ложит на её талию свою ладонь и прижимает к себе крепче. Настя вздрагивает, совершенно не ожидая, что он ответит ей взаимностью на этот недопоцелуй.
Тонкий аромат персика, исходящий от рыжеволосой, словно обхватывает всё пространство рядом с Костенко. Запах будто дурманит. Слишком приятно. А когда она начинает умело перебирать его губы своими, чуть ли не проникая языком ему в рот, он хочет продолжить, углубляя поцелуй, но чувствует, что она отстранается от него. На секунду Сергею показалось, что её щёки покрылись румянцем, но она разворачивается обратно к Горелову, и удостовериться в этом он уже не может.
— Доволен? А теперь уходи, Лёш, — теперь Настя говорит без издевательства, смотря на него стеклянными глазами.
Парень косится на неё с отвращением, а потом бегает отчужденными глазами по Костенко, наверняка мысленно уже давая ему пару ударов в челюсть.
— Совет вам да любовь! Не думал, что ты падкая на стариков, — Лёха бежит по лестнице, бросая на ходу слова, которые небрежно летят в когда-то любимую девушку.
— И тебе того же с Перфиловой, падкий на шлюх, — кричит уже в пустоту Мадышева, точно зная, что Горелов её услышит.
Эхо её собственного крика утихает, оставаясь в стенах. Настя слышит, как входная дверь в подъезде трещит от сильного удара, и тут даже думать не надо кто по ней ударил с такой дурью, а потом с силой захлопывается.
Рыжеволосая закрывает дверь квартиры с небывалым облегчением. Этот разговор её утомил, но теперь предстоял разговор с Костенко и она даже не могла представить, что он ей на это скажет.
Девушка смотрит на хмурое лицо мужчины.
— Жестоко ты с ним. Хотя той же монетой отплатила считай. Осталось со мной переспать, чтобы уж точно отомстить в полной мере.
— Ни за что! — Настя с ошарашенными глазами смотрит на него, а потом просто уходит в свою комнату.
Мужчина тихо посмеивается, ожидая от неё подобное высказывание. Она приняла всерьёз его шутку. Правда ему стало не особо смешно, когда он начал размышлять, что делать с возбуждением, которое она вызвала у него в паху. Нет, он не был педофилом, а ей вроде не семнадцать и даже не меньше. Да он старше её на много лет, но когда Настя его поцеловала, он увидел в ней не только бунтаря-подростка, но и сексуальную девушку, способную пробудить в нём желание и потребность. Впрочем это не он же к ней первым полез. Именно она затеяла эту игру в пару и пробудила в нём вожделение.
Настя в свою очередь соврёт себе, если скажет, что ей не понравилось с ним целоваться. Но и признаваться она себе в этом упорно не хочет. Лавируя между, было, конечно, прикольно, а может и не особо, но во всяком случае лучше об этом забыть.
В доме стояла мёртвая гробовая тишина. Костенко и Мадышева сидели в разных комнатах, по разные стороны, только вот мысли обоих были заняты одним и тем же. Поцелуем. И как бы они не старались о нём не думать и выкинуть из своей головы, это им особо не помогало.