Forced marriage

— Сакура-чан… — Наруто осторожно зовёт застывшую подругу, которая, наконец, перестаёт крушить его кабинет и теперь абсолютно потерянно стоит среди беспорядка. Хокаге, воспользовавшись моментом, выбирается из-под обломков стола, и опасливо шмыгнув носом, позволяет себе подняться на ноги. Утерев струйку крови с щеки, Узумаки осторожно выдыхает, и виновато тупит взгляд. — Прости, Сакура-чан, — блондин осторожно шагает к подруге, плечи которой подозрительно подрагивали, — если бы я мог… — Просто заткнись, Наруто, — голос куноичи отзывается в его теле стайкой мурашек, а затылок вдруг обжигает холодом. Её пальцы бездумно терзают небольшой, плотный пергамент бумаги, который доставил ворон. Два слова, которые решили её судьбу окончательно и бесповоротно, которые набатом стучали в ушах: Желаю удачи. Сакура будто умирает в этот самый миг. Весь запал ярости, будто разом истлев, оставляет после себя лишь холодное пепелище тихой боли и отчаяния. Взгляд зелёных глаз бездумно скользит по одной единственной строчке короткого послания — от накатившей волны беспомощности внутри что-то болезненно надламывается, а к горлу подступает удушливый ком. Наруто видит, как куноичи нарочито-медленно разрывает бумагу и вытянув руку, разжимает кулак, устилая клочками пол у своих ног. — Почему я? Наруто вздрагивает от звука её голоса. — Почему моя судьба должна решаться подобным образом? — она оборачивается к нему, глядя в глаза, будто ища оправдание в его замешательстве, но Наруто не знает, что ответить. — Лучше бы я умерла на войне, — одними губами роняет она, — чем терпеть подобную гнусность. — Не говори так. Она отворачивается, не желая слушать, но Наруто быстрым шагом сокращает расстояние между ними и не обращая внимания на сопротивление, прижимает к себе. — Наруто, — горько всхлипывает, пряча лицо на груди Седьмого, — за что он так со мной? — Постарайся понять! Ты сильнее… — Я не хочу! Не хочу… — шепчет исступлённо, всхлипывая, а Наруто стоит, крепко зажмурившись, закусив губу почти до крови и молчит. — Я ведь… люблю его. Как он мог? — Все будет хорошо, поверь мне… Впервые в жизни Наруто ощущает себя таким жалким и беспомощным, ведь в глубине души он прекрасно понимал, что ничего хорошего уже не будет. Он ненавидел себя за подобную ничтожность и лишь тесней прижимает подругу к себе, надеясь перенять хоть часть её боли себе. Он искренне верил, что Саске обязательно вернётся в деревню и разберётся с возникшей ситуацией. Но Учиха поступает по своему. Как и всегда, впрочем. Даймё страны Огня и Ветра на срочном совете выдвинули неожиданное требование о заключении брачного союза между Сакурой Харуно и Кадзекаге деревни Песка — Сабаку но Гаарой. По их мнению, данный союз являлся выгодным соглашением между странами, так что эта идея была незамедлительно одобрена другими Даймё, несмотря на явное несогласие со стороны Каге. Душное помещение мгновенно заволакивает убийственной аурой Гаары, а его нефритовые глаза опасно сужаются, заговорить ему не даёт резко вскочивший со своего места Наруто, в целях которого было явное намерение устроить скандал. — Разве Харуно Сакура связана узами брака? — невозмутимо обмахиваясь веером, интересуется правитель страны Огня, намеренно игнорируя яростный возглас блондина. — Нет, но… — Узумаки, явно не ожидая подобного заявления, беспомощно глядит на песчаного шиноби, а тот лишь складывает руки на груди. — Насколько мне известно, — нарочито тихо проговаривает Кадзекаге, и его не могли не услышать, настолько угрожающим он выглядел в тот миг, — Харуно питает теплые чувства к последнему Учиха. Даймё ехидно переглядываются между собой, а Гаара нервно напрягается, со злостью стискивая челюсти. — Учиха? — Саске Учиха… — Да, — медленно кивает Кадзекаге, прячась за стеной нарочитого безразличия, — и будет крайне бестактно лишать их возможности… Быть вместе. Наруто горячо кивает, обрадованный находчивостью друга, и широко улыбаясь, поворачивается к стайке стариков, восседавших во главе стола. Даймё о чем-то приглушённо шептались. — Что ж, — величественно изрекает всё тот же правитель страны Огня, — тогда пусть Учиха даст надлежащий ответ в течение месяца, а после, если все выйдет так, как вы говорите, мы признаем их союз. Наруто ощущает, как его прошибает холодный пот, а полный иронии взгляд правителей его настораживает. — Между Конохой и Суной уже существует один брачный союз, — вновь отзывается Гаара, — между моей сестрой и советником Хокаге — Шикамару Нара. Его слова повисают в воздухе, оставленные без внимания, и последнее решение Даймё заставляет Каге ощутимо напрячься, ибо перечить им никто не решался. Им дали месяц на то, чтобы Учиха женился на Сакуре на добровольной основе, или же, жениться должен будет сам Кадзекаге. На этой торжественной ноте, собрание объявляют закрытым. Желаю удачи. Насмешливо-надменный тон, вихрем проносится в голове Узумаки, заставив яростно стиснуть зубы. — Чёрт возьми, — шепчет Наруто. — Чёрт возьми! Сакура сжимается в его руках. — Я собственноручно притащу Саске в деревню и заставлю его изменить свое решение. — Нет, — тихо отзывается Харуно и качает головой. — Это ещё хуже. Я уже поняла, что ошибалась в нём, — она резко отстраняется и осторожно смахивает непрошеные слезы. — Ни к чему рушить еще и его судьбу. Наруто слышит горечь в её словах. Она по-прежнему заботится о его, Саске, чувствах, даже несмотря на то, что он так с ней поступил. Наверное, она всегда будет в первую очередь думать о нем, нежели о себе, и от осознания этого, Наруто становится тошно. Сакура не заслуживала подобного обращения. В дверях бесшумной тенью стоит Шикамару и по лицам друзей, а также по невообразимому погрому в кабинете, понимает — ситуация сложилась не в пользу Харуно. — Шикамару, — голос Наруто звучит хрипло, когда он замечает друга, но тот, казалось, и так все понимает без слов, лишь коротко кивает, пряча руки в карманы штанов. — Понял. Сакура тупит взгляд, пряча лицо и, обняв себя руками, отворачивается. Шикамару, окинув её виноватым взглядом, спешит удалиться. Сегодня ему предстоит направить письмо Кадзекаге. Что ж, пожалуй, он был лучшего мнения об Учиха. Когда он входит в свой кабинет, на него тотчас же набрасывается Темари. — Ну, что? — её глаза блестят от нетерпения, а голос дрожит. Нара лишь пожимает плечами, и молча смотрит в ответ. — Вот чёрт! Темари, охнув, прижимает руки ко рту. Шикамару, коротко хмыкнув, привлекает принцессу к себе, задумчиво покусывая губу. Он даже не знает, кого ему больше жаль — Сакуру, или же Гаару? Их брак будет держаться лишь только на политическом интересе их стран, не говоря уже о том, что сами они абсолютно чужие друг другу люди, вынужденные сосуществовать бок о бок. Коротко чмокнув девушку в висок, он ещё тесней прижимает её к себе. — Бедная, — отзывается куноичи, вызвав удивленный смешок со стороны мужа. — А брата тебе, значит, не жаль? — он не сильно тычет её в бок. — Нисколько, — шикает девушка и мстительно кусает его в шею. — Ему давно пора жениться. Да и к тому же, он ни в кого не был влюблен, в отличие от Сакуры! — Как же геморно, — тяжело вздыхает Нара и устало прикрывает глаза. — Мне вот их обоих жаль. Всё же я ярый сторонник браков по любви. Темари лишь хмыкает и заинтересованно косится на мужа. — Ну, может они полюбят друг друга? — Хм? — Шикамару приоткрывает один глаз и вновь вздыхает. — Кто знает?.. Это сложно. — Вовсе нет, — она мягко касается его губ своими и медленно проводит по ним языком, вызывая стайку мурашек у мужчины. — Может они и разные, но… — шепчет она, вновь целуя его. — Думаю, Гаара разберётся. — Осталось только обрадовать его, — философски замечает Шикамару недовольно морщась, когда Темари кусает его за щеку. — Хм… — она хитро щурится. — Возможно, он взбесится, и захочет разнести Коноху? Шикамару молча кивает, думая о своем. — А может примет эту новость, как и подобает Кадзекаге. Она отстраняется, неожиданно погрустнев. — Что такое? — Шикамару осторожно касается ее лица, приподнимая за подбородок. — Просто вспомнила… — И что же? Она долго смотрит в его глаза. — Каким жестоким он может быть. — Будем надеяться на лучшее, — задумчиво отзывается Нара, усаживаясь за стол и принимаясь за письмо. Его эта мысль тоже тревожит. * * * * * * Сакура рассеяно извиняется перед Наруто за устроенный погром и медленно шагает прочь. Она даже не оглядывается, и не спрашивает, что теперь ей делать, и так знает — Кадзекаге сам придёт за ней. Они поженятся. Сакура даже в мыслях не может произнесии это слово. Это пытка. Настоящая пытка… Харуно с силой стискивает голову ладонями и тихонько скулит — не так она себе представляла свою дальнейшую жизнь. Куноичи отрешённо добирается до дома, даже не замечая заинтересованных взглядов, которыми её провожали случайные прохожие и, только оказавшись под спасительной крышей родных стен, позволяет себе медленно сползти на пол и зарыдать. Только ближе к вечеру, когда, наконец, истерика и злость отступают, Харуно затихает, и теперь просто лежит в полной тишине в своей спальне, отрешённо буравя взглядом потолок. Мысли плавно перетекают в воспаленном мозгу и лишь одна из них всё больше и больше пугает её: Совсем скоро она покинет Коноху. Навсегда. Её домом будет Суна. Деревня, скрытая песками, опаляемая жарким солнцем. Место, где нет ни лесов, ни озёр, лишь только обжигающий ветер да пыльные бури. Она содрогается при мысли о том, что проведёт там остаток своей жизни, и на душе становится ещё невыносимей. От недобрых мыслей её отвлекает настойчивый стук в дверь. Харуно лишь тяжело вздыхает и прижимает ладони к лицу. Видеть никого не хотелось, но она понимает, что с этого дня для неё уже начался обратный отсчёт. Конец спокойной жизни. Уже, наверняка, многие были в курсе её судьбы и того, что вскоре к ним пожалуют важные гости из Суны. Сейчас же, определенно, найдутся желающие проверить её состояние и посочувствовать, а ведь она ещё даже родителям ничего не успела сказать. Стук только усиливался, угрожая сорвать хлипкую дверь с петель, и Харуно, раздражённо подскочив с постели, плетётся открывать, всей душой надеясь на то, что там не её родственники. Их она хотела видеть в последнюю очередь — не хватало ещё причитаний матери о том, что на них, наконец, снизошла благодать небес, даровав достойную партию. Только лишь бы не Учиха. Сакура мрачно ёжится, представив лицо матери и, промокнув глаза, отпирает, застав на пороге взбешённую Ино. — Лобастая, — она неожиданно кидается ей на шею, едва не сбив с ног, а голос её странно дрожит, — почему так долго не открывала? — шмыгая носом, ругает она. — Уже всё знаешь? Яманака слабо кивает, прижимаясь к ней ещё тесней, чем вызывает раздраженный вздох у Харуно. Едва удерживая лепечущее тело на себе, куноичи с трудом изловчившись, ногой захлопывает дверь, чтобы скрыться с глаз любопытных соседей. — Ино, может прекратишь? — Сакура едва находит в себе силы, чтобы держаться достойно и невозмутимо. Про распухшее от рыданий лицо она благополучно забывает, хотя глаза драло так, будто под веки насыпали песка. — Я в порядке, видишь? — Конечно, в порядке, — усмехается та, смаргивая слезы и отстраняясь на вытянутых руках. — Ты в зеркале-то себя видела? Сакура непроизвольно касается волос рукой, в тщетных попытках пытаясь придать им более опрятный вид, но, должно быть, в этот момент выглядит настолько жалко, что Яманака, не стесняясь, вновь брызжет слезами. Теперь Харуно могла благополучно отвлечься от самобичевания и заняться успокоением подруги. Хотя ей было не понятно, отчего блондинка так разошлась. Пришлось осторожно провожать рыдающую и периодами хрюкающую от истерики девушку до гостиной, чтобы усадить на диван. — Ну, чего ты? — сдаваясь, мягко шепчет Харуно, протягивая блондинке стакан воды, в который та вцепляется мертвой хваткой, попутно икая и шмыгая носом. — Всё же нормально, ну? — она заботливо утирает ей слёзы, совсем не замечая, что и сама начинает плакать. — Да как так?! Почему ты? — Судьба… — Сакура неопределённо взмахивает рукой, пытаясь из последних сил сохранять спокойствие. — В пропасть такую судьбу. Вместе с этим придурком Саске! И Гаарой… — Ну, — усмехается Харуно, — Гаара тут совсем не причём, он, как и я — заложник обстоятельств. — Она тяжело вздыхает, будто обдумывая очень важное решение. — Саске тоже ничего мне не должен. Так что крайних искать бесполезно… Ино прекращает рыдать, и теперь лишь только всхлипывает да бездумно комкает в руках платок. — А Гаара? — Что? — Ты ведь его совсем не знаешь. Он даже тебе не нравится, — она раздраженно смахивает со лба прилипшую челку и задумчиво хмурится. — Да вы даже не говорили толком! — на её глазах вновь наворачиваются слезы. Что ж, об этом она особо не задумывалась. Её больше волновал отказ Учиха и вынужденный отъезд из Конохи, о Гааре она вообще никак не думала, он был где-то за гранью ее мыслей — далёкий и неосязаемый, словно песчаная, красная дымка. Сколько они не виделись? Кажется, целую вечность, настолько сильно его образ стерся из памяти, подкидывая картинки его совсем маленького, тринадцатилетнего, времен экзамена на чуунина, когда он наводил на всех ужас, распространяя вокруг себя ауру, пропитанную жаждой крови и убийств. От этих мыслей Сакура невольно вздрагивает, а страх липкими щупальцами сковывает душу. Встряхнув головой, она отгоняет навязчивые мысли, успокоив себя лишь тем, что это глупые детские страхи. И лишь перед сном вспоминает, что в последний раз они виделись после войны — четыре года назад. На свадьбе Наруто и Хинаты. Ночь не проходит спокойно. Она видит давно позабытые кошмары. Ей снился Саске с темными провалами вместо глаз и рта, с ледяными руками и скрюченными пальцами, которые тянулись к ее горлу, а повсюду звучал этот надменный, раздирающий уши шепот: Желаю удачи. Она просыпается резко, рвано дыша, с ужасом осматриваясь вокруг. Ее никто не душил, в доме стояла звенящая тишина, нарушаемая лишь тихим тиканьем часов в гостиной. Харуно была одна в своем доме и от осознания этого стало спокойней. Утерев с лица холодный пот, куноичи опускается на подушки и неосознанно прижимает дрожащие пальцы к горлу, осторожно ощупывая, проверяя. — Это лишь дурной сон, — хрипло обращается она сама к себе, прикрывая глаза. — Всего лишь сон. Остаток ночи она не видит снов. Он начинается с наступлением утра, когда Харуно, наконец, просыпается — бешеный поток мыслей буквально захлестывает её, отчего девушка лишь жалобно скулит, уткнувшись носом в подушку. Вынужденное замужество. Саске отверг её чувства. Она покинет Коноху. Суна. Суна. Суна. Сакура, беспомощно зажмурившись, трет виски. Она сойдёт с ума, если немедленно не прекратит думать обо всём этом кошмаре. Ругнувшись, куноичи медленно усаживается в постели, спустив ноги на пол и зевнув. Ужасно хотелось пить, будто организм разом высушили, даже губы потрескались и засохли. Ещё бы, столько прорыдать. Невесело усмехнувшись, Сакура бредёт в кухню. Поставив чайник и вдоволь напившись, Харуно шаркает в ванную, грезя о расслабляющем душе. В зеркало она так и не смотрит — нечего ещё и по этому поводу расстраиваться. Родители относятся к скорой женитьбе дочери очень даже положительно. Стоило им только услышать, кто будет выступать в роли жениха, и нелепые вопросы отпадают сами собой. Отец был преисполнен гордостью за дочь, что вскоре станет женой Кадзекаге, а мать была просто в восторге. Вот только Сакура умалчивает о том, что эта свадьба лишь насильственная мера, навязанная ради политической выгоды жадных до власти Даймё двух стран. Всё воспринялось как само собой разумеющееся, а её заплаканные глаза и болезненную бледность списали на излишнюю эмоциональность в преддверии замужества. Родительский дом Сакура покидает ближе к вечеру, её буквально выворачивает наизнанку от слов «замужество» и «свадьба». Говорить ни с кем не хотелось, думать тоже. Хотелось просто забиться в угол и заскулить от отчаяния. Вскоре Кадзекаге получит донесение из Конохи и прибудет за ней, так что времени оставалось совсем немного. Интересно, как сам Гаара отреагирует на скоропалительно-вынужденную женитьбу? Отчего-то Сакуре становится даже смешно, учитывая то, каким крутым нравом обладал этот бывший джинчуурики. Смогут ли они поладить? Или же их сосуществование будет пропитано взаимной неприязнью вкупе с лютой ненавистью? Тяжело вздохнув, Сакура резко останавливается, глядя в вечернее небо. Скорей всего, так и будет. * * * * * * Гаара задумчиво глядит в даль сквозь полуденную дымку марева, рисующую причудливые пыльные миражи на горизонте, он даже не щурится, стоит подобно статуе, сцепив руки за спиной. Ожидание. Вот подходящее слово, которым он мог описать свое внутреннее состояние. Любое донесение из Конохи отдавалось в мозгу тупой болью, стоило ему только увидеть свиток с привычным оттиском печати. Даже в руки брать его он не торопится, о содержании же предпочитает не знать вообще. Недовольно сверля новое донесение взглядом, Гаара раздражённо занимается привычными делами и лишь только глубокой ночью, окончательно сдавшись, разламывает печать, и прикрыв глаза, делает глубокий вздох, вновь набираясь смелости. Месяц стремительно подходил к концу и с каждым днём Кадзекаге становился всё мрачнее и раздражённей. Донесения из Конохи приходят с завидной регулярностью, но ни один из свитков не содержит в себе нужную для него информацию. Гаара чувствует себя цепным псом, слепо ожидавшим, когда ему, наконец, кинут заветную кость, способную утолить его голод. Ожидание натягивало нервы звенящими струнами, угрожая вышколенной невозмутимости, а в глазах всё чаще проскальзывает безумие с примесью животного страха. — Кадзекаге-сама, — слышится знакомый до скрипа в зубах голос, — срочное донесение из Конохи! С тяжёлым вздохом Гаара прикрывает глаза с силой сжимая челюсти. Где-то на задворках разума проскакивает заветное: Вот оно. И сердце вдруг запинается, срываясь бешеным галопом. Он слышит тихий стук, с которым на его столе оставляют очередной свиток, а плечо предательски дёргается. Сухим щелчком пальцев пески у его ног вздымаются плотной завесой — клубятся, беспокойно шепча, и волей хозяина сбиваются в тугой ком, чтобы осыпаться роем, явив взору точную копию его головной боли. Песочный силуэт пред ним безмолвен и отчужден, черты лица переданы на редкость правильно и тонко, но Гаара недоволен, во взгляде сквозит неприкрытая злоба. Их разделяет расстояние вытянутой руки. — Сакура Харуно. Они не виделись четыре года, но воспоминания о ней по-прежнему не утратили красок, оставшись такими же чёткими, как будто они виделись ещё вчера. Он заинтересованно склоняет голову набок, лениво скользя взглядом по песчаному силуэту, уголки его губ подрагивают, а руки крепко сжимаются за спиной. Затем он медленно отступает и направляется в кабинет, где его уже ожидает ненавистный свиток. Печать с сухим щелчком разламывается надвое, цепкий взор нефритовых глаз медленно скользит по аккуратно написанным символам. Почерк Шикамару он легко узнал бы из тысячи, как, впрочем, и каракули Седьмого, которые сейчас неровными загогулинами красовались в самом начале свитка. Стиснув зубы, Гаара ещё раз внимательно перечитывает послание и прикрыв ладонью глаза, беспомощно откидывается на стуле. — Проклятый Учиха... Снова повисает тишина. Гаара старается игнорировать участившиеся сердцебиение, но то громыхает словно набат, угрожая переломать ему ребра. Напускное спокойствие разом испаряется, ставя невозмутимость Кадзекаге под большой вопрос, пальцы лихорадочно постукивают по столешнице. — Чёрт возьми, — на выдохе шепчет он, невидящим взором глядя перед собой. Значит, всё же старики победили и ему придется жениться? Гаара вдруг ощущает острое желание свернуть этому Учиха шею. Как так вышло, что его судьба стала зависеть от ублюдка, который разом перечеркнул его жизнь? Рыкнув, Гаара с силой пинает стол и раздражённо поднимается на ноги, даже не придав значения тому, что тот с грохотом отлетает к противоположной стене и грузно заваливается на бок, рассыпая вокруг всевозможные бумаги, папки и прочий хлам. В кабинет, привлеченная неожиданным шумом, врывается Матсури и при виде озверевшего взгляда Гаары, испуганно вскрикнув, зажимает рот ладонью, неосознанно пятясь к двери. — Что за шум? — Канкуро появляется следом за куноичи, от неожиданности врезаясь в её спину. — Берегись, — рявкает он, в последний момент пригибая их головы, над которыми проносится тяжеленный стул. — Что за?! — Эй, — возмущённо взвизгивает Матсури, скидывая с себя широкую ладонь кукольника, — отвали от меня! — Завались, — рявкает тот, и предусмотрительно шагает вперед, загораживая плечом девчонку. Матсури лишь обиженно зыркает на него, но рот всё же прикрывает. — Гаара, — он поднимает вверх ладони в успокаивающем жесте и медленно шагает к брату, — что такое? Кадзекаге мечется из стороны в сторону, словно загнанный. — Война, что ль? — брякает первое попавшееся кукольник, пытаясь установить связь. Гаара резко останавливается и с чудовищной медленностью поворачивается к нему, заставляя непроизвольно сглотнуть и попятиться. — С Темари что-то? Вместо ответа ему в руки перекидывают свиток, кивком головы приказывая прочесть содержимое. Присвистнув, Канкуро делает «страшные глаза» и углубляется в чтение, не забывая при этом загораживать весь обзор любопытной Матсури. — Вот чёрт… Гаара мрачно умехается. — И что теперь? — А сам как думаешь? — Кадзекаге лишь тяжело вздыхает, игнорируя боль в сбитых костяшках и устало приваливается к стене, прикрывая глаза. — Не ошибись только.