Совсем не такая история...

В первый понедельник апреля 1625 года в город Менг прибыла карета, не украшенная ни позолотой, ни какими-либо символами - обычная карета, больше похожая на почтовую. В карете этой ехала девушка - смуглая, с большими глазами и выразительными скулами. Она могла бы сойти за фермерскую дочь, если бы не жемчужные украшения и кружевной воротник на ее платье. "Дочь моя, - напутствовала девушку перед отъездом ее мать, - помните, что вы едете в Париж единственно с целью хорошо устроиться при дворе и найти себе достойного мужа. Танцуйте на балах и флиртуйте, но не заходите в спальню к кому-либо, если он не собирается делать вам предложение. Знакомьтесь со всеми, кто может расширить ваши связи и не заводите дружбы с другими незамужними женщинами, ибо они, подобно вам, имеют цель сыграть хорошую партию. У вас прекрасные глаза и нежные руки - используйте это так, как я вас учила. Я могу дать вам карету, свое жемчужное ожерелье, подаренное мне вашим отцом на свадьбу, и рецепт некоего бальзама, полученный мною от цыганки. Он обладает чудодейственным свойством привораживать мужчин, однако у меня не было возможности проверить его силу, потому что ваш отец уже был влюблен в меня. Мне остается добавить только, чтобы в Париже вы непременно нашли мадам де Тревиль, бывшую некогда нашей соседкой. Сейчас она проводит самые блистательные приемы и является главой общества незамужних дам, которые названы мушкетершами, поскольку мадам - жена капитана мушкетеров. Получите и вы среди них место. Возьмите рекомендательное письмо и получите благословение своего отца." С таким напутствием и отправилась в славный город Париж м-ль д`Артаньян. Добравшись до вышеупомянутого Менга, девушка велела старому кучеру остановить карету около ворот "Вольного Мельника". В раскрытом окне она увидела женщину, говорившую что-то двум спутницам, которые звонко смеялись, прикрывая веерами свои улыбки. Женщина говорила о том, что знатной даме ездить в подобной карете - полное невежество или показатель полной бедности. - Сударыня, - обратилась к ней м-ль д'Артаньян, - не соблаговолите ли сказать, над чем вы смеетесь, и может быть, мы посмеемся вместе? Знатная госпожа надменно взглянула на хозяйку столь несоответствующей для дворянки кареты и с иронией произнесла: - Я не с вами разговариваю, сударыня. - Но я разговариваю с вами. Знатная дама презрительно усмехнулась и вышла на улицу. Теперь карету она могла рассмотреть еще лучше, чем она сразу же и занялась. - На вашем месте, сударыня, я бы предпочла идти до Парижа пешком, чем ехать на почтовой карете. - Госпожа, вы напрасно пытаетесь со мной ссориться. Если мы были бы в Париже, то вы пожалели бы о своих словах. - Не пытайтесь напугать меня своими знакомствами - вряд ли у вас связей больше, чем у меня. С этими словами дама с высокомерным видом прошла к только что подъехавшей карете. М-ль д'Артаньян обернулась, возмущенная неожиданным завершением разговора и собиралась возразить что-то, когда заметила выглянувшего из окна кареты мужчину, приветствовавшего эту самую даму. Он был красив, причем красотой необычной для Южной Франции. У него были прекрасные белокурые локоны, красиво обрамляющие его лицо, голубые глаза и белая, как алебастр, кожа. Хорошо было бы иметь такого мужа! Он склонился к даме, и м-ль д'Артаньян услышала фрагмент из их разговора: - Ее высокопреосвященство приказывает мне... - сказал мужчина. - ...Немедленно вернуться в Англию и оттуда прислать сообщение, если герцогиня покинет Лондон, - ответила дама. - А вы что намерены делать? - Я вернусь в Париж. Вон и моя карета. Не успела м-ль д'Артаньян произнести хотя бы слово, когда знатная госпожа исчезла в карете, и направилась в сторону, противоположную той, в которой исчезал экипаж ее красавца-собеседника. Тут только м-ль д'Артаньян заметила пропажу сумочки, висевшей у нее на поясе. Сумочки с рекомендательным письмом г-же де Тревиль. Обнаружив этот факт, девушка сразу же потеряла сознание, сраженная этой новостью. Сумочку искали повсюду, но позже стало понятно, что ее кто-то похитил вместе с письмом. - Разве в это письмо были вложены какие-нибудь ценности? - спросил трактирщик после бесплодных поисков. - В нем самом была ценность, - печально вздохнула м-ль д'Артаньян. Дальнейший путь ее прошел без происшествий, и около Сент-Антуанских ворот Парижа девушка продала и коня, и карету, однако оставила себе на первое время кучера, так как обещала позаботиться о нем и отправить, когда она хорошо устроится, обратно в Гасконь с письмом к родителям. Поскольку сразу в штат придворных попасть было невозможно, девушка сняла себе комнату и чулан для старого кучера и вечером они вдвоем обшивали ее выходное платье галуном, который г-н д'Артаньян, отец девушки, заботливо спорол с единственного выходного платья своей супруги. Когда работа была закончена, мадемуазель легла спать и до девяти утра видела себя в качестве жены того самого господина, встреченного ею в Менге и говорившего с той нахальной дворянкой.