Головная боль Маклауда

— Да ну нахуй! Ты из дурки сбежал и строишь из себя супергероя! — вышел, наконец-то, из ступора Нэйтан, — слишком много непонятной хуйни происходит последнее время! Это из-за молнии! Она дала всем супер способности! — сбивчивой скороговоркой тараторил он, — я здесь не при чём! Это началось после того, как она нас шандарахнула! Так что отъебись, в вашей уебанской Игре я не участвую! — Слушай, ты, ебУчело кучерявое! — процедил сквозь зубы МакЛауд, основательно так тряхнув парня, словно тот был мешком с опилками. У Янга аж звёздочки в глазах замелькали, — мне вообще-то поебать, ебнула ли тебя молния, или же ты стал таковым после поедания кучи говна и отсоса сотни хуев! — Дункану и самому стало дико противно в этот момент, от того, что он всё это произносит вслух, — если наши «радары» засекают тебя, то ты — в Игре и никуда от этого уже не денешься! За тобой придут, хочешь ты того или нет! Понятно?! На последних фразах МакЛауд повысил голос в свойственной ему манере воспитателя, прикрикивающего на баловного детсадовца. — А что, среди ваших такое практикуется? Имею ввиду поедание говна и отсосы, ради обретения Бессмертия?! — с живым интересом, и всё шире расползающейся по роже улыбкой, спросил Нэйтан. Он продолжал дерзить так, словно в кармане у него лежала запасная вставная челюсть, — это что, ритуал какой-то? — Просто хотел достучаться до тебя, перейдя на твой, быдляцкий, — грустно вздохнул МакЛауд, — но, похоже, сия попытка провалилась, — констатировал он, — мне-то прекрасно известен лексикон гопников. А, вот, в состоянии ли ты говорить без мусорных вкраплений? — Я не гопник! — возмущенно воскликнул Нэйтан. — Кто бы сомневался, — мрачно буркнул МакЛауд. — Решил преподать мне уроки этикета?! — язвительно-ядовито ухмыльнулся парень, — я смотрю, вот, на твой плащ и думаю… А не из тех ли ты придурков, что ходят в плащах на голое тело, демонстрируя прохожим свои гениталии?! — он сложил руки на груди, и торжествующе, с вызовом посмотрел на Горца. — Да, именно! Сейчас я и тебе продемонстрирую, — загадочно улыбнулся Дункан, и распахнув длинную полу плаща, достал из-под неё огромный самурайский меч, — ну и как гениталия? Впечатляет?! — улыбка МакЛауда уже была какой-то зверской, устрашающей. Нэйтан не мог ничего сказать, а только лишь заикался, вытаращив при этом глаза. — Вижу ты невменяем, поэтому мне самому придется снести твою баранью башку. Подумаешь, одним долбаебом меньше, мир ничего с этого не потеряет, — МакЛауд медленно, но неотвратимо приближался к парню. Всё, вот теперь ему, видимо, реально пришёл пиздец. — Эээ… Мужик, я же пошутил… Не надо, пожалуйста! — Нэйтан втянул голову в плечи, и закрывая лицо руками, попятился назад, — прости меня, мужик… Меня и так все пиздят за мой поганый язык! — почти уже плакал парень, выглядывая в щели между пальцами. — Ладно, хуй на тебя, сопляк! Живи! — рассмеялся МакЛауд, пряча свою катану обратно, — на самом деле, не в моих это принципах — заниматься избиением младенцев. Да и совсем не хочется получить твой долбаебизм путем Передачи. Сам вертись как хочешь. Счастливо оставаться! Мужчина уже развернулся, собираясь уйти прочь. Разговор с этим молокососом оказался даже утомительнее, чем он предполагал. А ещё говорят, мол, женщины ебут мозги. Да этот кучерявый переплюнет любую из них. Но Мак сделал всё от него зависящее. Теперь же его совесть была совершенно чиста. — Эй, мужик! — окликнул-таки его Нэйтан. Мак обернулся. — Ты точно не будешь меня насиловать? — с надеждою в голосе спросил он. — Парень, да походу у тебя серьёзные проблемы, — брови Дункана поползли вверх, он готов был разразиться гомерическим хохотом, но всё же взял себя в руки, — тебе имеет смысл обратиться к хорошему психологу, а, возможно, и экзорцисту, — напутствовал он, — если и попросишь, не изнасилую, даже и не мечтай! Я крайне в этом старомоден, слишком люблю женщин! И не планирую переключаться на парней, примерно… Ближайшую вечность! Да и сексуальное насилие, как, впрочем, и всякое другое — это зло, в чистейшем своём проявлении, что претит самой моей сути, если это не ролевые игры, конечно. Я даже над своими врагами не издеваюсь, стараюсь убить их быстро и безболезненно, — его тон был спокойным, но твердым и серьёзным. — Как там тебя? МакЛауд? Я Нэйтан Янг, — паренек с опаской протянул руку для приветствия. Он почти успокоился, и решил довериться незнакомцу. — Дункан МакЛауд, из клана МакЛаудов, уроженец Шотландии, — Мак пожал руку пацана, — для друзей просто Мак. — Окей, Мак! Так что это у вас за Игра? Расскажи подробнее! — Нэйтан решил перестать, наконец, выебываться, и впредь вести себя благоразумно, но настолько, насколько он был способен, конечно. — У нас, Нэйтан. Теперь уже у нас. Ведь ты, на данный момент, тоже полноправный Её участник. Так что добро пожаловать! — улыбка МакЛауда была уже доброй, он смотрел на парня с теплотой, как на своего ребёнка. Дункан почти ко всем людям относился как к детям, настолько безмерной и безусловной была любовь в душе этого святого человека. Ну, а дети могут шалить и баловаться, как же без этого. Они уселись на поддоны с кирпичами и МакЛауд принялся рассказывать об Игре, что ведется уже ни то, что столетиями, а тысячелетиями, пожалуй. Рассказывал о схватках на мечах между теми, кому никогда не суждено умереть своей смертью. Об их разделении на Светлых и Тёмных. О Передаче Силы от одного Бессмертного другому, что осуществляется только после отсечения головы. В итоге, в живых должен остаться только один. — Я сам бы с радостью не участвовал во всем этом, а жил себе спокойной жизнью, но увы, сие несбыточные мечты… — с изрядной долей грусти в голосе изрек Дункан. «Как жаль, что мой батя не МакЛауд, а это кучерявое чмо, — с досадой думал Нэйтан, — меня бы научил на мечах драться, я мужиком бы вырос, а не долбаебом. Тоже бы бошки рубил. Нашла мамка от кого родить, бля. Яблочко от вишенки. Он никчемный, и я точно такой же лох.»