Рецепт Катастрофы. Часть 1

      Адриан упал на кровать в наполовину расстегнутой пижамной рубашке, одетый только в один носок, примерно в четыре часа ночи.       Проснулся он в 5:54 — ровно за шесть минут до того, как сработал его будильник — с чувством ложной бодрости, которое сопровождало его вместе с недостатком сна.       Он сел на кровати, потирая глаза и стараясь не разбудить Плагга, который спал на соседней подушке (хотя, на самом деле, квами, скорее всего, не проснулся бы и от звука взорвавшейся бомбы). Он стянул носок большим пальцем противоположной ноги и встал, чувствуя себя подозрительно бодрым.       Он провел большую часть ночи в погоне за господином Кубдэлем, который не смог подавить свое отчаяние, написав завещание своим детям. Он был действительно хорошим человеком — даже предложил им с Ледибаг частную экскурсию по архивам Лувра.       Кот Нуар сказал Ледибаг, что звучит это как замурчательное свидание.       (Она, конечно же, вежливо отказалась.)       Но она так широко улыбнулась — даже немного дико (наверное, из-за того, что нападение произошло поздно ночью), что Кот просто застыл посреди улицы на целую минуту, поражаясь ей.       Его леди была такой… невероятной.       Отключив будильник за минуту до его звонка, Адриан взял спящего Плагга в руки. Он осторожно положил его в нагрудный карман рубашки (застегивая пуговицы, которые упустил два часа назад), а затем выскользнул в коридор и закрыл за собой дверь. Натали иногда заглядывала в его комнату, чтобы убедиться, что он проснулся, поэтому Адриану совсем не нужно было, чтобы она обнаружила его тайного соседа по комнате.       Кухня, которая находилась на первом этаже в противоположной стороне особняка, была слишком далеко от его спальни — и это сделало полуночные перекусы невозможными. Но в это время шеф-повар уже готовил ему завтрак перед школой. Он увидел Адриана и неодобрительно покачал головой, прежде чем поставил перед ним миску с фруктами. Адриан посмотрел на него с теплой улыбкой и увидел, как выражение лица мужчины слегка смягчилось.       Адриан, его отец и Натали были единственными, кто жил в особняке (не считая Плагга), но остальная часть персонала обычно прибывала до того, как Адриан уходил в школу. Он задавался вопросом, как они жили за пределами сиюминутных приказов Агрестов, но даже не знал, у кого из них была семья. Большая часть персонала была угрюмой и неразговорчивой. Адриан подозревал, что отец намеренно нанял именно таких.       Адриан вернулся к лестнице, кусая ярко-зеленое яблоко. Ледяной сок стек по его подбородку, и он вытер его тыльной стороной ладони. Он все еще чувствовал, будто его глаза горят, а сзади болтается хвост, но знал, что это долго не продлится.       Поднявшись наверх, он повернул к двери своей комнаты, но остановился, услышав голос, который доносился откуда-то из глубины дома — голос его отца.       Адриан замер.       Голос был злым.       Словно одержимый, Адриан пошел в сторону звука, останавливаясь у кабинета отца. Дверь слегка приоткрылась. Это было действительно странно — отец обычно не заходил в кабинет так рано, и с кем он мог разговаривать?       Габриэль Агрест выглядел измученным. Очки сползли с носа куда-то вбок, волосы, всегда идеально уложенные, были растрепаны. И он все еще был одет во вчерашнюю одежду. Уши Адриана уловили разговор на полуслове.       — …и Кот Нуар стал неаккуратным. Но эти люди такие идиоты — сосредоточены на своих собственных глупых желаниях! Не имеет значения, какую силу я им даю, они растрачивают ее каждый раз…       Яблоко упало с руки на ковер с приглушенным, но все же громким стуком.       Адриан стоял там, ошарашенный, а отец умолк и посмотрел на него. Адриан застыл в дверях, на виду, и у него не было возможности спрятаться.       — Адриан, — сказал отец, и кровь в жилах Адриана остановилась, когда до мозга начала доходить та информация, которую он только что услышал. — Что ты делаешь? Разгуливаешь по…       Слова так и не дошли до ушей Адриана, так как их заменил звук резко приливающей крови.       Какую силу я им даю.       — Отец? — сказал он, его голос звучал слабо. — С кем… с кем ты разговариваешь?       Он вошел в кабинет и увидел, как что-то фиолетовое стрелой юркнуло под стол. Габриэль сжал губы.       — Тебе, должно быть, послышалось, — сказал Габриэль. — Ты все еще наполовину сонный.       Часть Адриана хотела согласиться — поддаться уверениям отца и сделать вид, что ничего не слышал, чтобы жить в блаженном неведении вечно.       Но он знал, что не может.       Адриан молча покачал головой.       — Нет, нет… ты только что сказал… ты сказал, что был тем, кто следил за атаками. Ты следил за тем, как…       Кот Нуар и Ледибаг сражались.       Как он и Ледибаг сражались.       Глаза Габриэля сузились, а губы по-прежнему оставались сжатыми. Он вздохнул.       — Мне следует быть осторожнее, — спокойно сказал он, — и следить, чтобы двери оставались запертыми.       Фиолетовое существо — еще один квами, подсказала какая-то часть мозга Адриана — бросилось обратно к отцу и прижалось к его плечу, будто оно боялось Адриана.       Отец посмотрел на квами, и его глаза вспыхнули гневом.       — Тебе не следовало выходить.       Ответ был слишком тихим, поэтому Адриан не услышал.       Невозможно было понять, какую силу дает этот квами, учитывая, что разглядел Адриан его не очень хорошо, но то, что этого квами он не знал, можно было сказать точно.       Потому что он знал, что Плагг не мог помочь сделать то, что делал в Париже человек в маске. То, что делал его отец.       Сердце билось так быстро, и Адриан боялся, что разбудит Плагга, все еще спящего глубоко в нагрудном кармане.       — Закрой дверь, Адриан, — сказал Габриэль, и тот повиновался. — Полагаю, я ничего не могу поделать с тем, что ты все узнал.       Глаза Адриана забегали по столу и увидели еще одно доказательство. Белая бабочка металась в банке, слегка прикрытой крышкой.       — На самом деле, я должен радоваться, учитывая, что тебе потребовалось так много времени, чтобы обо всем узнать, — невозмутимо продолжил Габриэль, не обращая внимания на потрясенно молчавшего сына. — Но думаю, это и не могло длиться вечно.       Он снова вздохнул и встретился с сыном глазами.       — Я не… — попытался сказать Адриан, но слова почему-то были не громче шепота. Он откашлялся и попытался снова. — Я не понимаю.       Его отец смотрел на него, как на глупого мальчика.       — Тебе и не обязательно понимать. У Ледибаг и Кота Нуара есть кое-что, что мне нужно. Я просто хочу заполучить это.       — Все это время? Это был ты все время? И ты никогда… — Адриан замолчал, тяжело сглотнув. Он был слишком шокирован, чтобы заставить голос слушаться, но понял, что даже благодарен за это.       Габриэль снова вздохнул, повернув банку с бабочкой. Он долго размышлял, прежде чем снова заговорил.       — Я не жду, что ты поймешь, почему я преследую столь любимых супергероев Парижа, — сказал он. — И я уверен, что ты влюблен в Ледибаг так же, как и любой другой житель Парижа.       Вкус яблока во рту стал горьким.       — И ты не должен соглашаться с тем, что я делаю, Адриан. Или поддерживать меня. Но я жду, что ты, как мой сын, отнесешься к этому… лояльно.       Адриану потребовалось некоторое время, чтобы понять, о чем просил отец.       — Я… Я никому не расскажу, обещаю.       Его отец тогда отправится в тюрьму. Адриан остался бы…       Он остался бы совсем один.       Габриэль посмотрел на него — не совсем счастливый, но, возможно, менее злой, чем был, когда Адриан прервал его.       — Я рад, что ты не… не будешь ввязываться в эти дела, — сказал он. — Конечно, я не хочу, чтобы ты пострадал.       Эти слова прозвучали так наигранно для Адриана, что он чуть не засмеялся, но почувствовал, как шевелится Плагг, и кровь снова застыла. Он сделал шаг назад, боясь, что квами отца сможет на расстоянии ощутить присутствие Плагга.       Как он… как долго это уже продолжается?       Глаза отца снова сузились, и Адриан почувствовал, что если останется в кабинете еще хоть мгновение, то просто взорвется.       — Да? — спросил отец, и Адриан закрыл глаза, умоляя найти в себе силы, чтобы солгать.       Он облизнул губы, прежде чем сказал:       — Я… Мне нужно готовиться к школе, и…       — Конечно, — сказал Габриэль, снимая очки. — Можешь идти.       И это было то, что он действительно сделал — Адриан Агрест пошел в школу, как обычно, посетил занятие по фехтованию и даже пошел на фотосессию — все с той же приятной улыбкой. Адриан был спокоен, как камень в океане.       А Кот Нуар? Кот Нуар был запутан.       Как только фотосессия закончилась — как только обязанности Адриана Агреста закончились, — он выбежал и нырнул в ближайший переулок, который смог найти.       Он не мог поговорить с Плаггом весь день, но даже обычно безразличный квами был обеспокоен этим новым открытием.       Хотя и не очень сильно.       — Ваууууу, — протянул он. — Ты в полной заднице.       — Мы в полной заднице, — горько поправил Адриан. — Как думаешь, что будет с нами, когда он узнает, что один из Камней Чудес все это время был в его доме? Мы должны… мы должны…       — Мы должны что?       Адриан разочарованно застонал.       — Остановить его. Понять, как он действует, какую цель преследует, или… хоть что-то. Я не могу поверить, что не заметил ничего, и он… — Адриан прижал руку к виску, чувствуя головную боль, которая преследовала его с самого утра. — Надо шевелиться, Плагг. Трансформируй меня.       Плагг скрестил руки на груди.       — Раз, — начал он, — я не вижу сыра. Два — я не вижу Акумы.       Адриан провел руками по волосам.       — Разве это имеет значение? Я не могу просто сидеть здесь, как его сын, и ничего не делать. Что, если он нападет сегодня снова?       Плагг моргнул, задумчиво глядя на подопечного.       — Хорошо, — сказал он, наконец. — Но ты должен мне втрое больше сыра.

* * *

      Что ж, ладно: это заслуга Плагга — поесть перед трансформацией было удачной идеей.       Тем более, что Кот пропустил обед, так как исследовал ранние нападения Акум, воспользовавшись школьным компьютером. Прошло несколько часов с тех пор, как он трансформировался, бегая по городу взад и вперед, и его головная боль с каждой минутой лишь становилась сильнее. А теперь еще и желудок начал жаловаться на голод, но, конечно же, у Кота не было с собой денег. Ему стало интересно, есть ли поблизости какие-нибудь владельцы ресторанов, которые были бы должны ему (или Ледибаг, ну, вы знаете — разницы особой нет), как вдруг почувствовал запах свежеиспеченного хлеба. Он поплыл на него, как одуванчик по ветру, и очутился у черного входа в пекарню. Он прислонился к стенке переулка и решил подождать. Пекарня выглядела знакомой — хотя он не мог вспомнить, чтоб они сражались с какой-нибудь хлебопекарной Акумой, — и был крошечный шанс, что один из сотрудников сжалится над ним.       А еще он овладел мастерством «Глаза Кота из Шрека».       В его измученном мозгу что-то щелкнуло, и он понял, кому принадлежит эта пекарня, когда дверь распахнулась, приветствуя его громким скрипом.       Следом появилась буханка хлеба, которой чья-то бледная рука воспользовалась как саблей. Кот впервые оказался в такой ситуации, и ему пришлось резко откинуться назад, чтобы избежать удара хлебом по морде. Он моргнул, а затем его глаза встретились с глазами нападавшего.       Маринетт тяжело выдохнула, другой рукой держась за грудь.       — Ты чертовски сильно меня напугал, — сказала она, обвинительно указывая на Кота хлебом, после чего положила его на стол. — Что ты здесь делаешь? — спросила она, а потом ее глаза в ужасе расширились. — Подожди, что ты здесь делаешь? — одноклассница Адриана оттолкнула его и вышла за порог, чтобы было лучше видно. — Неужели очередное нападение?       Он покачал головой и посмотрел на ее руку, которая все еще была на его плече. Она тут же отдернула ладонь.       — Ты выглядишь взволнованной, — сказал Кот, и Маринетт вздрогнула.       — Это… эм… ну, я… Я просто никогда не вижу всю битву целиком! Я всегда, э, где-нибудь в другом месте, поэтому успеваю посмотреть лишь конец, да и то в новостях…       Он нахмурился.       — Разве похищения тебе было недостаточно?       — Меня не похищали, — сказала Маринетт, возвращаясь туда, где разговор начался: она вскочила на ступеньку и вернулась в теплую кухню. Ее слова звучали как-то отрепетировано. — Это была просто игра, чтобы вернуть его к нормальной жизни. Он даже не хотел никому вредить и не заставил бы меня идти, если бы я не хотела.       Но Кот и раньше задумывался об этом.       — Стокгольмский синдром, — пропел он.       Маринетт скрестила руки на груди.       — Он — мой одноклассник. И он действительно хороший, добрый человек. В отличие от того, кто любит появляться на чужих порогах без приглашения.       Кот Нуар ухмыльнулся, склонив голову.       — Когда-нибудь ты станешь относиться ко мне теплее, я просто знаю это.       — Перебьешься, — сказала она с кривой улыбкой, и это выражение лица он никогда даже представить не мог на лице своей застенчивой, милой одноклассницы. Кот никогда не думал, что Маринетт, которая всегда была тихой и немного нервной, будет разговаривать с ним так. В школе она всегда была милой, проявляла себя как талантливый дизайнер, но… до встречи с ней в обличье Кота Нуара Адриан даже представить себе не мог разговор с ней.       С Котом она всегда была остра на язык. Не то чтобы он часто встречал ее — всего два или три раза, — но каждый раз она становилась увереннее и надменнее рядом с Нуаром. А вот в школе рядом с одноклассником заикалась и едва слово могла связать. Этой тайне Адриан решил посвятить немного больше времени: почему она такая разная с двумя его половинами? Может, в школе Маринетт раскрывается только перед Альей, но не перед ним? Ха.       Он подумал над ее словами о пропущенных битвах, и что-то щелкнуло в голове.       — Ты ведь дружишь с Альей, не так ли? — спросил он.       Она заколебалась, но кивнула.       — А что?       Адриан начал перебирать в голове имена своих одноклассников. Нино. Аликс. Алья. Натаниэль. Ким. Милен. Айван. Макс. Роуз. Джулека. Сабрина… но ни разу, ни разу Маринетт Дюпен-Чэн.       Его глаза округлились.       — Ты… эм… ходишь в ту школу, где много акуманизированных жертв, да?       Выражение ее лица было настороженным — она начала что-то подозревать, — но кивнула.       — Эм. Да. Это… странно. Даже страшно, как часто это происходит, — сказала она, нервно глядя вниз. — Все в порядке?       — Конечно, — сказал Кот, чувствуя, как головная боль уже давит на глаза. — Я просто… ты ведь никогда не была жертвой Бражника, не так ли?       Ледибаг могла справиться с Акумой самостоятельно — он прекрасно это знал, — и ему всегда было интересно, сражалась ли она с кем-нибудь, пока он спал или находился в школе.       Маринетт покачала головой, а растерянная и смущенная улыбка появилась на ее лице, как будто она даже не осознавала этого.       Облегчение смягчило черты лица Кота. Его отец никогда не манипулировал Маринетт, никогда не использовал как одну из пешек в своей игре. Ледибаг никогда не приходилось сражаться с ней.       Пока.       Кровь застыла в жилах, и Кот почувствовал, будто воротник затянулся, а колокольчик сильно сдавил горло.       Залп головной боли заставил его вздрогнуть, и теперь Кот даже был рад, что маска скрывает большую часть лица. Но Маринетт все еще с любопытством смотрела на него. Обеспокоенно смотрела.       — Что-то не так?       Да.       — Нет, — жизнерадостно сказал он, выдавливая из себя улыбку. — Должно быть, удача улыбается тебе.       Улыбка Маринетт не дошла до ее глаз.       — Можно и так сказать.       Кот решил опереться на дверной косяк — встать в какую-нибудь легкую, кокетливую позу, которая скрыла бы его проблему, — но почувствовал, что мир вращается и выдает его. Он споткнулся и начал падать вперед. Его единственной мыслью было: «Господи, только бы не плюхнуться на Маринетт». Неожиданно для себя самого он почувствовал, как крошечные, но удивительно сильные руки удерживают его.       Ей пришлось сделать несколько шагов назад, она пошатнулась из-за его веса, но удержалась. Его холодный костюм тесно прилегал к ее мягкому кардигану, и Адриан почувствовал, что дрожит. От ее рук — там, где они касались его — исходило тепло, и он просто хотел прислониться головой к ее плечу и отдохнуть. Может, вздремнуть немного.       Но Маринетт прижала его к стене, не в силах удержать на весу. Она прислонила его к стене, как старую метлу, а затем положила руки на бедра и начала задавать вопросы, которые он еле разбирал.       — Ты что, только что чуть в обморок не свалился? — был единственным вопросом, который он понял.       — Ты на редкость мила, принцесса, — невнятно сказал он. — Я не мог… ууф… — он закрыл глаза от ярких вспышек света, когда способность видеть начала постепенно возвращаться. — Я… я собираюсь лечь. Прямо сейчас.       — Подожди! — вскрикнула Маринетт, но Кот упал, как марионетка, которой перерезали ниточки.       Он спиной сполз вниз по стене, пока не осел на пол, а в голове начало стучать еще сильнее. Он постарался не шевелить головой, уткнувшись подбородком в грудь. Но даже здесь, на полу, мир вращался.       — Кот? — обеспокоенно позвала Маринетт, но ее голос будто был далеко. — Ты… ты как?       Он подмигнул ей, но только потом вспомнил, что она не может видеть его лицо, и попытался заставить другую часть своего тела двигаться. В конце концов, ему кое-как удалось поднять большой палец вверх.       Маринетт выдохнула с облегчением, а затем села на колени, чтобы тщательно его осмотреть. Тыльной стороной ладони она прижалась к его холодному потному лбу, и он увидел, как она вздрогнула. Ее пальцы уцепились за край маски, и несколько секунд она колебалась, но затем одернула себя.       — Знаешь, — начал Кот, когда в голове начало немного проясняться. — Я чувствую себя немного лучше. Сидя на полу. Даже если он весь в муке, — он поднял ладонь, покрытую белой пылью. — Кот Бланш. Ха-ха.       Маринетт проигнорировала его и коснулась рукой колокольчика, чтобы отодвинуть. Он слегка зазвенел, когда теплые пальцы прижались к его горлу, проверяя пульс. Она была так близко, что он мог увидеть веснушки на переносице — никогда не замечал их раньше.       Его сердце снова ускорилось, только теперь он не был уверен, что это связано с обмороком.       — Ты ведь не заболел, да? — спросила она, все еще прощупывая пульс на шее и температуру, чтобы понять, что с ним.       Он покачал головой.       — Ранен? — спросила она, и ее взгляд вдруг стал злым и испуганным одновременно. — Если тебя ранили, и ты вошел в мою дверь, не сказав об этом…       Он улыбнулся, несмотря на то, что это было совсем не смешно.       — Нет. Я не ранен. Я даже не так долго бегал… не знаю, почему чувствую себя так ужасно.       Ну, вообще-то моральную причину он знал, но не физическую.       Что-то заискрилось в глазах Маринетт.       — Когда ты в последний раз ел?       Он выдавил извиняющуюся улыбку.       — Сегодня в шесть утра?       Маринетт строго посмотрела на него, но в ее взгляде проскользнула вспышка облегчения от того, что причина оказалась такой простой и легкоисправимой. Она схватила буханку хлеба и чуть не швырнула в него.       — Поверить не могу, — продолжила она, бормоча себе под нос. — Каков герой — прыгает по крышам, бегает вокруг да около и буквально вызывает разрушения на своем пути, но забывает поесть?       Он взглянул на нее из-под хлеба и откусил кусок, не в состоянии ответить. У него было искушение хоть раз в жизни наплевать на свои идеальные манеры и поговорить с полным ртом, но он понял, что уже достаточно проблем ей доставил, не хватало еще крошки повсюду расплевать.       — Я не забыл, — сказал он, как только проглотил кусок. — Я имею в виду… обычно, я бываю в порядке, даже когда… — иногда он не ел почти целый день (спасибо фотосессиям) и чувствовал себя хорошо. Но со сном длиною в полтора часа вряд ли стоит пренебрегать едой…       И он только представить мог, какому стрессу подверг свой организм.       Маринетт прошла через кухню, пока он раздумывал, и вернулась с фруктовым пирогом, который был немного надломлен с одной стороны, и сырной булочкой. Она протянула их Коту и снова ушла на поиски еды.       — Спасибо, — сказал он, вспоминая о манерах. — За… за выпечку. Ничего, что ты отдаешь мне все это? — спросил он, чувствуя себя немного виноватым, но все равно пихал все в рот, на самом деле даже не чувствуя вкуса. Сырная булочка была немного несвежей, но все равно восхитительной — лучше, чем все, что готовил его шеф-повар.       — Это все, что мы не смогли продать, — сказала Маринетт. — И мы не всегда можем все съесть, так что… ты делаешь нам одолжение.       — Тогда я рад помочь, — пробормотал он, уже чувствуя себя значительно лучше.       Маринетт нашла еще пару пирожных, и он забрал их, поставив на колени. Отдав последний из гостинцев, она прислонилась к одному из металлических столов и приложила пальцы ко рту.       — Что-то не так? — спросил Кот.       — Нет, — быстро ответила она. — Я просто… я рада, что ты упал в обморок здесь, а не свалился с какой-нибудь крыши.       Он засмеялся.       — Я тоже. Ты — мой герой.       Ее улыбка в этот раз была похожа на ту милую и застенчивую улыбку, к которой он привык.       — Ты чувствуешь себя лучше?       Он кивнул, начиная вставать.       — По-видимяуму, мне пора идти, пока я не съел все ваши запасы.       — Наверное, — согласилась она, опираясь на каменную кладку, окаймляющую печь. — Выздоравливай, ладно? И береги себя.       Кот почувствовал тепло, глядя на беспокойство в ее глазах.       — Я постараюсь. Спасибо тебе еще раз, принцесса.       Она махнула рукой — наполовину показывая жест «что уж там», наполовину прощаясь, — а Кот прижал выпечку ближе к себе и выскользнул из кухонной двери.       Он еще раз пробежался по городу, глядя, есть ли какая-либо угроза или летающие бабочки, но только сейчас начал чувствовать себя нормально. Скорее всего, выпечка помогла. Ведь это было больше, чем просто еда — было приятно осознавать, что кто-то на твоей стороне.       Он снял трансформацию в квартале от особняка и зашел внутрь, предвкушая расспросы Натали и отмахиваясь от них хорошо отработанной ложью. Его ужин уже стоял на столе, и он ел, чувствуя себя немного полусонным. Еда была менее черствой, чем выпечка Маринетт, но чего-то в ней не хватало.       Отца нигде не было видно.       Он не знал, легче ему от этого или нет.       Адриан начал засыпать, когда делал домашнее задание по литературе — голова падала на грудь, как в пекарне, поэтому он сдался и решил пойти спать в смехотворно ранний час — 10 вечера.       Последнее, что промелькнуло в его голове, прежде чем он отключился, было не лицо отца и не бабочка на его столе, а Маринетт, прижимающая кончики пальцев к губам.

* * *

      — Удивительно, как мой «дом» смог стать еще более холодным и враждебным, — сухо сказал Адриан, снимая куртку и предоставляя голые плечи свежему ноябрьскому воздуху. Сегодня он рано ушел в школу, сославшись на какой-то школьный проект, и теперь сидел на одной из скамеек во дворе. Незаконченное домашнее задание по литературе лежало у него на коленях — продвинулся он не намного дальше, чем накануне вечером.       Плагг задумчиво пропел:       — Ты всегда можешь убежать.       — Ха, — безэмоционально сказал Адриан. — Ага, и что будет? На следующий же день вся полиция Парижа потащит меня за ноги обратно или вообще будут кричать и гнать пинками, — он облокотился подбородком на руку и вздохнул. — Я ничего не могу сделать, чтобы не вызвать подозрения отца. Мне надо быть идеальным сыном, как всегда, — он поморщился. — Думаю, я вообще должен быть благодарен за то, что он не попросил меня быть его… злобным напарником или что-то вроде того. Кто знает, как бы я тогда вышел сухим из воды.       Плагг погрыз бок дырявого швейцарского сыра, который Адриан дал ему. Это был уже второй кусок за сегодняшнее утро.       — Хорошо, что отец не очень тебя любит, да?       — Да уж, — сухо сказал Адриан. — Какое облегчение.       Плагг неожиданно подлетел к его лицу и завис на уровне глаз.       — Где твой Талисман?       Пальцы Адриана ухватились за цепочку на шее, и он вытянул кольцо из-под воротника рубашки.       — Не хотел рисковать.       — Хорошая идея, — сказал Плагг. — Просто держи его при себе. Мне нельзя находиться слишком далеко от кольца, а иначе все станет слишком уж неприятным.       Адриан полуулыбнулся, вспоминая кое-что.       — Ты как демон?       — Чего?       — Не бери в голову, — сказал Адриан, не удивляясь, что Плагг не оправдал его ожидания. — Его квами не почувствует ничего, или ты, да?       Плагг покачал головой.       — Я никогда не встречал его раньше. Нас вообще семеро, но я знаю только Ти… квами Ледибаг.       Почему-то Адриан никогда не думал, что у Ледибаг тоже есть квами, хотя ведь знал, что волшебные сережки и сверхспособности у нее появляются не просто так.       — Но вы можете чувствовать друг друга?       Плагг пожал плечами.       — Нет. А я бы хотел. Она мне сыр должна.       Адриан цокнул языком.       — Так ты уверен, что квами не могут…       — Даааа, — раздраженно пропел Плагг. — Ты думаешь, Пинки просто постеснялся рассказать обо мне твоему отцу? Все нормально. Я бы не смог почувствовать другого квами, если б он был прямо пере…       Адриан услышал треск и встал в боевую позу, запихнув Плагга в сумку. Маринетт прибежала несколько секунд спустя, и ее сумка почему-то сильно раскачивалась.       Она остановилась прямо перед ним, тяжело дыша.       — … Привет?       Она выпрямилась, взгляд прошелся по нему, а затем ее глаза расширились от ужаса. Она сделала шаг назад, потом еще один, словно пытаясь найти стену, к которой можно было бы прижаться.       — Ой! Привет! Адриан! Привет! А что… что ты здесь делаешь? Я имею в виду, эм, это… это же твоя школа. Наша школа. Так что… очевидно… Ха. Эм. Доброе утро?       И-и она снова стала нормальной.       — … Доброе утро, — он кивнул в знак приветствия, и ее лицо стало ярко-красным. Она была…       … Ладно. Она была действительно странной.       Куда делась Маринетт, которая была с ним прошлым вечером? Она была совершенно другим человеком рядом с ним — рядом с Адрианом. Как будто боялась его. Он не мог припомнить ни одной встречи, когда бы она не заикалась, не кричала, не замолкала и — хотя бы один раз — не визжала от страха.       Все это заставило его почувствовать себя странно виноватым. Не говоря уже о неудобстве.       — Ты в порядке? — спросил он, заметив ее растрепанный вид.       — Эм, — промычала она, заметно сглотнув. — Д-да, я просто… ну, я опоздала, так что…       Он наклонил голову.       — Опоздала куда?       — В коллеж? — сразу же ответила она, после чего огляделась и увидела одноклассников, которые неспеша шли к коллежу, многие ученики и вовсе отсутствовали.       Она закрыла лицо рукой.       — Ох, я такая глупая, — пробормотала она. Адриан подумал, что не должен был это слышать.       — Все точно в порядке? — мягко спросил он, и Маринетт прекратила заниматься самобичеванием, чтобы посмотреть на него сквозь пальцы.       — Да, я… я просто вчера поздно уснула. Мысли не оставляли в покое.       Его сердце почему-то начало отбивать странную чечетку.       — Да?       — Домашнее задание по литературе… концовка была открытой, — начала она, — так что я просто… ну, знаешь… думаю… об этом.       — О, — только и смог произнести он, борясь со странным чувством разочарования.       Почему он вообще хотел услышать, что Маринетт не спала из-за мыслей о нем? Сам-то он лишь на пару секунд вспомнил о ней, все еще погруженный во вчерашние утренние откровения.       — Ну, — сказал он, спустя какое-то время. — Я все еще работаю над этим домашним заданием. Кажется, я просто написал одно и то же предложение три раза подряд. Если ты не занята, можешь помочь мне?       Маринетт перевела взгляд на домашнее задание, потом снова на него. Их взгляды встретились, и она вздрогнула, сразу же опустив глаза вниз.       — Это… э-э… это было бы… ух, — она поморщилась. — Немогупростияхотелабы пока!       А затем она убежала, не сказав больше ни слова.       Адриан нахмурился.       Маринетт Дюпен-Чэн была… загадкой.       Весь оставшийся учебный день она избегала его взгляда. Алья обнимала ее, словно утешая, и Адриан задумался, не случилось ли чего-то плохого. Может, он повел себя как придурок, удивившись ее поведению?       Остаток учебного дня прошел как в тумане. Ему всегда было легче, когда он отключал ту часть своего мозга, которая принадлежала Коту Нуару, и совершал все действия на автомате, с отсутствующей улыбкой на лице.       Но забыть о том, что он узнал, становилось все труднее и труднее. Мысли у него в голове эхом раздавались в голове и становились все громче, выползая из глубин сознания.       Как только Адриан сел в машину (после занятий по фехтованию, где несколько раз отхватил шпагой от учителя), он получил сообщение от Натали.       Твой отец хочет видеть тебя в своем кабинете, как только ты вернешься домой.       Адриан всю дорогу ехал, окутанный ужасом, практически умоляя, чтоб по дороге домой произошла какая-нибудь авария. Нет, не слишком серьезная, конечно, просто… чтоб на разбирательства ушло несколько часов. В данную минуту Адриан хотел, чтоб его сила невезения перешла и на обычную жизнь. Ему бы очень хотелось пользоваться своей силой вне супергеройской жизни.       Вернувшись домой, Адриан сразу же побежал в свою комнату, зная, что у него есть всего минута или даже меньше, прежде чем отец поймет, что он дома. Он снял цепочку с кольцом и положил ее в ящик стола, заперев крошечным серебряным ключиком. Затем он снял сумку и открыл ее, чтобы поговорить с Плаггом.       — Оставайся здесь и не издавай ни звука.       — Ты параноик, — сказал Плагг. — Я же говорил: квами твоего отца не знает о моем существовании.       Кот скорчил гримасу.       — Да, но когда ты рядом, я нервничаю в десять раз сильнее. Лучше, если при мне не будет никаких… улик.       Не то чтобы его отец собирался устраивать полный досмотр.       … Ну, Адриан надеялся на это.       — Я собираюсь поспать, — объявил Плагг и поглубже зарылся в складки сумки. Адриан вздохнул и вышел, убедившись, что надежно запер дверь.       "Отец не знает, кто я такой, — подумал Адриан, пытаясь успокоить себя. — Скорее всего, он хочет поговорить о чем-то другом. Возможно, я облажался на вчерашней фотосессии — без сомнений, причина в этом, учитывая то состояние, в котором я был весь день".       Он глубоко вдохнул и постучал в дверь.       — Входи, — раздался голос Габриэля изнутри, и Адриан инстинктивно выпрямился, прежде чем войти.       Его отец выглядел намного лучше. Он был далеко не так измотан, как прошлым утром, а его волосы и одежда вернулись в свое обычное безупречное состояние.       Адриан поздоровался с отцом, заставляя голос звучать небрежно, но вежливо, на что Габриэль поднял бровь.       — Я тут подумал, — начал он, и Адриан начал мысленно повторять «Он не знает, он не может знать, он не знает, он НЕ МОЖЕТ знать», будто это было заклинание.       — Ты же знаешь, как я ненавижу, что ты ходишь в государственный коллеж, — продолжил отец, и у Адриана кровь застыла в жилах. Нет. Нет. Он не мог забрать его из коллежа. Он не сможет оставаться в доме ни на мгновение дольше, чем это было необходимо.       — … Но, — снова заговорил Габриэль, делая паузу и позволяя слову повиснуть в воздухе. — Я владелец компании, который, к тому же, занят еще одним… другим делом, и у меня остается не так много времени на общение с парижанами.       — Но у меня оно есть, — сказал Адриан, не уверенный, было ли это утверждение или вопрос.       — Да. Я не прошу многого. Я вижу, как сильно тебя самого это нервирует, но тебе ведь будет несложно просто передавать мне любую информацию, которую ты услышишь и которая могла бы меня заинтересовать, не так ли?       Адриан молча кивнул, напоминая себе, что могло быть и хуже. Все могло быть намного хуже.       Что плохого в том, чтобы рассказывать отцу сплетни? Большинство из них все равно были бредом, а остальные он мог бы… фильтровать. Делать так, чтобы отец даже близко не узнал о чем-то важном. Эта идея была неплохой. Даже очень неплохой, на самом деле.       Хотя он бы вряд ли отличил правду о личности Ледибаг от лжи.       Оставалось только надеяться на лучшее. Адриан мог это сделать. Он знал, что мог.       И очень хотел, чтобы руки не дрожали, когда он выходил из кабинета.       Адриан сделал небольшой крюк, забежав на кухню за очередной вонючей «взяткой» — повар даже не обратил на него внимания, — после чего проскользнул обратно в свою комнату.       И он все еще дрожал.       Адриан бросил на стол наспех упакованный бумажный пакет, и Плагг тут же очнулся ото сна.       — Вот, — сказал Адриан напряженным голосом. Он открыл ящик, снял кольцо с цепочки и надел на палец. — Пошли.       Плагг сел и посмотрел на сыр.       — Из-за камамбера я никогда не отказываю в трансформации, — сказал он, хотя голос его звучал не так радостно, как обычно, — но ты убьешь себя такими темпами. Тебе нужно сделать перерыв. Отдохни. Вздремни. Почитай книгу. Съешь немного сыра!       Адриан потер лоб.       — Чем дольше я буду сидеть на одном месте, тем больше шансов, что он догадается, Плагг. Я должен найти его убежище и… — и что? Образумить его? Умолять остановиться? Когда он вообще выигрывал спор с отцом?       Он медленно выдохнул, отгоняя пессимистические мысли.       — Пожалуйста. Я не могу просто сидеть и ничего не делать. Я чувствую себя бесполезным.       Плагг уставился на него с жалостью, которая вспыхнула в огромных зеленых глазах, затем медленно прожевал огромный кусок камамбера.       — Ла-а-адно, — протянул он, наконец. — Приблизим твои похороны.

* * *

      Его миссия на сегодня? Найти место, откуда отец управляет всем. Это явно был не его домашний офис — та единственная бабочка из банки не могла акуманизировать половину Парижа, — но Адриан был уверен, что такое место где-то есть.       Несколько часов спустя, он так сильно расстроился, что хотелось опустить голову и закричать. Париж — большой город, да, но где можно спрятать несколько сотен — или тысяч — бабочек? Может, в каком-нибудь заброшенном здании? В каком-нибудь месте, которое принадлежало его отцу?       Почему это было так трудно?       В конце концов, он повернул назад где-то возле коллежа — уже стемнело — и снова остановился перед пекарней Дюпен-Чэн.       Адриан помедлил.       А потом в животе заурчало, и он воспринял это как знак.       Кот Нуар снова сел у задней двери, ожидая, когда уляжется шумиха в пекарне. Было достаточно темно, и он мог хорошо и полностью прятаться, когда дверь открывалась и закрывалась. Сегодня в пекарне было полно народу — он увидел отца Маринетт и несколько мужчин и женщин, суетящихся вокруг и занятых своей работой. Он уже собирался бросить эту затею, когда заметил знакомые хвостики и веснушчатый нос, сосредоточенно наморщенный.       Он ухмыльнулся и вскочил на мусорный бак, цепляясь за стену в переулке, чтоб скрыться в темноте. Затем он взял свой жезл и очень громко ударил по крышке контейнера.       Послышался стук, а затем из пекарни донеслись слова — слишком тихие, чтоб он мог их расслышать.       Как он и предполагал, они послали Маринетт посмотреть, что там за странные звуки — как самую младшую из поваров.       — … наверное, кот, — Нуар услышал ее голос, когда дверь снова распахнулась, и его улыбка стала шире.       Она вышла, освещая переулок фонариком на телефоне, и встала перед мусорным баком, положив руку на бедро. Она повернулась, направив свет в другую сторону, и он молча наклонился вперед, чтоб постучать жезлом по ее плечу.       Он ждал, что она испугается так же, как и утром, но вместо этого она резко развернулась, посветив фонариком прямо ему в лицо.       — Я знала, — сказала она, глядя как Кот морщится от ослепляющего света. — Ну и что ты здесь делаешь? Снова, — добавила она с каким-то странным напором.       — Проверяю тебя, — весело сказал он. — Есть что-нибудь странное, что ты хотела бы сообщить?       Она искоса взглянула на него.       — Если только информацию об очень настойчивом бродячем коте.       Он пожал плечами, что было не так уж и легко — он все еще висел на стене.       — Я скоро уйду. Но…       — А-а-а, — протянула она, широко раскрыв глаза в притворном понимании. — Ты здесь только для того, чтоб еще еды стащить.       Он смущенно улыбнулся.       — Это не будет воровством, если ты просто отдашь ее мне… а еще ты не хочешь, чтоб я снова упал в обморок?       Она вздохнула и прикусила нижнюю губу.       — Ну, вообще-то у меня есть кое-что. Жди здесь.       Через минуту она вернулась, держа в руках что-то небольшое и круглое.       — Иди сюда, — сказала она. — Я даже не знаю, что сказать папе, когда он спросит о странных звуках у задней двери. Может, просто скажу, что это был кот.       Она жестом подозвала его ближе; Кот сначала приземлился на мусорный контейнер (ударив ногами по крышке, разумеется), и Маринетт вздрогнула от громкого звука.       — Очень толстый кот.       — Я не толстый, — запротестовал он. — У меня просто кость пушистая.       Она не оценила юмор. Просто молча протянула ему "сюрприз" — небольшой круглый шоколадный торт.       Кот уставился на торт, заметив жирные размазанные линии розовой глазури. Маринетт заметила его пристальный взгляд и немного поморщилась.       — Папа предложил мне попробовать его украсить, но я… криворукая, — пробормотала она. — Думаю, мне лучше заниматься только дизайном и шитьем.       Ему потребовалось мгновение, чтоб вспомнить, что Кот Нуар как бы понятия не должен иметь о том, что Маринетт дизайнер.       — Так у тебя есть хобби и помимо того, что ты меня дразнишь? — спросил он, выдавив из себя удивление.       Маринетт состроила гримасу, и голос Нуара смягчился.       — Ты скоро набьешь руку. Да и ты, должно быть, фантастический художник. Кроме того, этот рисунок на торте не так уж плох… что это? Очень красивый цветок?       — Это птица, — уточнила она.       — Это именно то, что я хотел сказать, — быстро спохватился он. — Очень милая птица.       Она закатила глаза, но улыбнулась, убирая прядь волос за ухо.       — Спасибо за комплимент. Ну, или за попытку его сделать.       Он отломил кусочек от торта; шоколадная глазурь полностью покрыла его большой палец.       — В любом случае, он очень вкусный.       — Ну, тут уж не моих рук дело, — сказала она, наблюдая, как Кот слизывает глазурь со своего пальца. — Но я рада, что тебе понравилось.       — Я очень тебе признателен, — сказал он. — Благодарю за твой благороднейший поступок — ты накормила половину Парижской команды супергероев.       Она перевела на него взгляд.       — И правда, — сухо заметила она. — Самый важный вклад в историю, который я только могла внести.       Он смотрел на девушку, которая стояла сейчас перед ним — ни капли не испуганная и не впечатленная обаянием Кота Нуара, — и не мог разглядеть ту застенчивую неуклюжую девушку, которую видел утром в школе.       — Ты уверена, что вас не двое в семье? — спросил он, наклонив голову, чтобы рассмотреть под другим углом — как будто он мог найти какую-то отметину, которая отличала бы ее от его одноклассницы.       Она помолчала, после чего усмехнулась, будто вспомнила какую-то личную шутку.       — Насколько мне известно, я одна.       Он уставился на нее, погруженный в свои мысли. Должно быть, что-то отразилось на его лице, потому что Маринетт нахмурилась и опустила телефон с горящим фонариком.       — … Все в порядке?       Кот выпрямился.       — Конечно. Сегодня никаких обмороков. Я в отличной форме.       Она не особо поверила, но крик "Маринетт!" отвлек ее от дальнейших расспросов.       Она оглянулась на дверь.       — Пора идти. Пока, Кот-проглот.       — Доброй ночи, моя Принцесса.       Он смотрел, как она идет к двери и выключает фонарик на телефоне. Она оглянулась на него через плечо, и он помахал ей рукой, хотя знал, что она этого не увидит.