* * *
Адриан не мог припомнить, испытывал ли когда-нибудь такой ужас, просыпаясь субботним утром. Особенно после того, как получил сообщение от Натали сразу же после пробуждения — будто она почувствовала это, — что все его внеклассные занятия отменены на сегодня. Замечательно. Целый день теперь торчать дома со старым добрым папой. И прежде чем он успел составить план побега, за дверью послышались знакомые шаги — сначала медленные, потом какие-то нерешительные. Адриан тут же упал обратно на подушку, пытаясь притвориться спящим, но дверь открылась — он же знал, что времени мало. Он одевался мучительно медленно, страшась каждой секунды, затем потащился в кабинет отца. Снова. — Адриан, — отец сказал это так, будто его появление было приятным сюрпризом. Габриэль был одет в одежду из собственной коллекции. Адриан всегда чувствовал себя в этой одежде куклой. Отец смотрел на него так, будто ожидал чего-то, и Адриан попытался найти слова, которые бы хотел услышать его отец. — Уже несколько дней никто не видел Ледибаг или Кота Нуара, сэр, — сказал он очень осторожно, чтобы не повторить свою вчерашнюю ошибку. Он надеялся, что никто не углубляется в наблюдение за передвижениями Кота Нуара. Глаза Габриэля сузились. — Разумеется. Глупый, неужели ты думаешь, что я бы ничего не знал о происшествиях, в которых они могли поучаствовать? Адриан постарался не скривиться. — Я просто… удивлен, что ты в последнее время ничего не предпринимал. Неужели в Париже никто не был зол, разочарован или опечален? Неужели у всех просто выдалась звездная неделя? Отец постучал длинными пальцами по столу. — Я чувствую, что был слишком… торопливым во время предыдущих нападений. Слишком случайно выбирал жертв. Некоторая точность, думаю, помогла бы подобрать более способного человека, который смог бы выследить Ледибаг и Кота Нуара. — Точность? — Кто-нибудь из твоих знакомых может что-нибудь знать? Твои одноклассники наверняка одержимы супергероями, среди них однозначно может найтись любитель расследований, который мог бы что-то разузнать. Подумай хорошенько, прежде чем отвечать, Адриан, — сказал Габриэль холодным голосом, и Адриан только убедился, что его предыдущее утверждение было неверным. Конечно же, на ум сразу пришла Алья. И конечно же он чувствовал себя ужасно виноватым за то, что просто упоминал о ней в разговоре с отцом, но… она ведь уже становилась акуманизированной. Может быть, и сейчас никакого вреда это не принесет? И кто знает, что может сделать его отец, если он еще раз глупо ответит. — Я… одна из моих одноклассниц, Алья, она ведет Ледиблог. И она твердо намерена выяснить, кто такая Ледибаг, — его отец наклонил голову — Адриан, скорее всего, высказал то, что ему нужно было. — Она была Леди Вай-Фай. — А-а, — протянул отец. — И ты считаешь, что у нее может быть информация, которая скомпрометировала бы личность Ледибаг? Адриан слышал голос, который кричал у него в голове. Предатель. Предал и Алью, и Ледибаг. Но… — У нее была теория, что Ледибаг учится в нашем коллеже, — сказал Адриан, сглотнув. — Позже она удалила этот пост, но… возможно, она что-то нашла. Лицо отца ничего не выражало, и Адриан с ужасом думал, как же тот отреагирует, однако… Габриэль улыбнулся. — Замечательно. Я постараюсь как-то повлиять на нее. На самом деле, она была вполне способным союзником. Многие из твоих одноклассников были такими. — Почему ты… почему ты акуманизировал так много моих одноклассников? — Адриан не знал, с чего вдруг стал таким дерзким, но все равно продолжал говорить. — Я каждый день их вижу, и мои друзья… — Я оставил в покое людей, о которых ты заботишься, — сказал Габриэль, почти защищаясь, и Адриан уставился на него в полном замешательстве. — Твоя подруга, дочь мэра, как ее… — он замолчал, глубоко задумавшись, затем, наконец, вспомнил имя. — Хлоя. Я не позволял ей вмешиваться. Из уважения к тебе. Он произнес это так, словно оказывал Адриану великую услугу. — …и, конечно же, из-за ее влиятельного отца. Но все же я бы не решился расстроить тебя просто потому, что мне хочется использовать ее, когда она в каком-то расстроенном или сердитом состоянии. Она и без прямого участия была полезна. Как бы правильно выразиться? Она спровоцировала многих людей, которые попались в мои сети. «Спровоцировала», — подумал Адриан. Спровоцировала, как его отец спровоцировал Нино, который не попал в число тех, кого нельзя трогать, даже несмотря на то, что был более близким другом Адриана, чем Хлоя. Нет, Нино просто столкнули в пропасть обиды и гнева, чтобы использовать, и столкнул человек, который стоял прямо сейчас напротив. Стало совершенно ясно, что именно Габриэль думает о друзьях Адриана. Отец все еще говорил: — …разумеется, я никогда не впутаю в это дело Натали, и я был бы счастлив оказать такую же честь любому из твоих друзей, Адриан, пока ты продолжаешь… сотрудничать. Имя почти сразу же сорвалось с губ, но Адриан вовремя заткнул себя. Было бы заманчиво — слишком заманчиво — убедиться, что Маринетт никогда не попадет на линию огня. Но что будет, если Адриан вдруг разозлит отца? Она сразу же окажется первой в списке. И Бог знает что случится, если Габриэль Агрест найдет хоть одну причину не одобрять ее кандидатуру… Он перебрал в голове имена других одноклассников, но, конечно, не нашлось никого, кто не стал бы жертвой Величайшей Тайны Парижа. Он видел стольких из них в ужасном состоянии — даже крепкая-как-кремень Джулека рыдала при нем, абсолютно разбитая. Но теперь уже было слишком поздно. Конечно, можно будет попросить отца позже, если вдруг понадобится. — Нет, сэр, — сказал он, и во рту у него пересохло. — В этом нет необходимости.* * *
В тот вечер он чуть было не пропустил визит в пекарню, когда патрулировал. Он почти пропустил время трансформации из-за утреннего события, а еще отец постоянно крутился возле него, даже когда он выполнял домашнее задание. Но самым ужасным стало чувство вины — оно буквально разрывало его на части, — потому что когда он был Адрианом, он чувствовал себя бездельником. Бесполезным. Не то чтобы Кот Нуар был намного лучше. Поэтому он выскользнул из дома поздно вечером и сказал сам себе, что заскочит в пекарню только на секунду. Всего на секунду, а потом снова начнет осматривать каждый дюйм Парижа, как делал это каждую ночь в течение последних пяти суток. Как будто на этот раз все получится. Он задумался, прыгая между зданиями, и уже не в первый раз — рассказать все Ледибаг. Две пары глаз лучше, чем одна, и она была его напарницей, но… Но он только что согласился активно помогать в раскрытии ее личности. И он передал своему отцу информацию, которая может изобличить ее. Он не знал, сможет ли когда-нибудь снова посмотреть ей в глаза. Маринетт вдруг стала его сообщницей — соучастницей преступления, от которой, как ему казалось, не нужно было столько всего скрывать и которую он не собирался подводить. Но теперь Кот задумался, а заслуживает ли он вообще ее общества. Он стоял перед дверью пекарни, застыв как вкопанный, и снова подумывал о том, чтобы просто повернуть назад, не попадаясь ей на глаза. Но прежде чем он успел сделать еще один шаг, дверь распахнулась, и оттуда вышла сияющая Маринетт. — Так и думала, что это ты, — сказала она, протягивая ему бумажный пакет. — Вот. Я заранее приготовила. Кот Нуар заглянул в пакет — булочка, теплая и посыпанная сахарной пудрой, — и его сердце упало в пятки — оно будто старалось чувствовать себя счастливым, но энергии на это совершенно не хватало. Глаза Маринетт скользнули вверх-вниз по его лицу, и улыбка с ее лица исчезла. — Кот? Кот, что случилось? Он вздрогнул, после чего заставил себя выпрямиться и улыбнуться. — О, ничего, принцесса. Я просто… проголодался. Ты же меня знаешь. Она сделала шаг к нему и теперь была слишком близко, Кот отступил назад. — Уверен? Выглядишь не очень хорошо. — Я всегда выгляжу хорошо, — сказал он, мысленно прикалывая улыбку к лицу булавками. — Правда. Ты бы видела меня без маски. В обморок бы упала. — Ну, конечно, — сказала она, снова приближаясь. Кот с трудом сдерживался, чтобы снова не отступить. — Без маски ты ведешь себя так же странно, как и в ней? Нет. Просто как жалкий трус. — Что? — спросила Маринетт, и он вдруг понял, что сказал это вслух. Боже правый, он явно был не в порядке. — Ничего, ничего. О, я… эм… — он вытащил из-за спины свой жезл. — Ха, ты только посмотри, моя Леди зовет меня. Надо идти. Спасибо большое за булочку… — Кот..! — Пока! — сказал он, зажав пакет зубами, подпрыгнул и побежал на четвереньках. Его натянутая улыбка исчезла, как только он отвернулся. Он чувствовал себя разбитым.* * *
— Ты выглядишь разбитым, — сказал Плагг. — Да, я в курсе, — пробормотал Адриан, направляясь к двери. Уроки игры на фортепиано убили большую часть дня, но сегодня утром отец внезапно уехал в командировку — это была лучшая новость за всю неделю. Поначалу он воспринял это известие как освобождение из тюрьмы, но теперь в нем проснулись прежняя паранойя и чувство вины, и он просто расхаживал по улице взад и вперед. — Ну так мне это надоело, — сказал Плагг. — Каждый день только и слышу «Трансформируй меня, Плагг», «Мы должны остановить моего отца, Плагг» и «Тебе больше не нужен сыр, Плагг»! Ты не задумывался о том, что тебе нужен перерыв? Что мне нужен перерыв? У Адриана не было на это времени. — Мы сделаем перерыв, как только все уладим, Плагг. Кроме того, мне все равно завтра в коллеж, так что мы можем… — НЕТ! — крикнул Плагг невообразимо громко. Адриан огляделся, испугавшись, что кто-то мог это услышать, но Плагга мало это волновало. Его глаза горели ярко-зеленым цветом, и он парил на уровне глаз Адриана. — Нет. Все. Твой отец даже не в Париже сейчас. ХВАТИТ УЖЕ! — Плагг, — прошипел Адриан, отчаянно пытаясь поймать квами в руки, пока он полетел в какой-то переулок. — Успокойся, кто-нибудь может услышать… — Я не успокоюсь, — сказал он, и его голос прозвучал, как голос ужасно разгневанного Бога — слишком низко и громко для такого крошечного тельца. Адриан уже приготовился к головокружению. — И я НЕ стану трансформировать тебя, чтоб мы могли снова поскакать к твоей подружке. — Она не моя подружка, — прошипел Адриан, отказавшись от попыток быть мягким, поэтому теперь он просто пытался прихлопнуть гигантскую летающую голову квами своими руками. — Она мне даже не нравится так же сильно, как… — Я живу в твоей голове, парень, — прорычал Плагг, и его голос оказался приглушен поймавшими его ладонями. — Так что я прекрасно знаю, что и кто тебе нравится. — Тогда ты прекрасно знаешь, что я люблю Ледибаг! Л-е-д-и-б-а-г! Не Маринетт! Она… она странная, и взбалмошная, и в ней как будто две разные личности живут… Плагг укусил его за палец, а Адриан выругался и убрал руки от его рта. — Ты можешь любить не только одного человека, — сказал Плагг, — так же, как я люблю не только один сорт сыра! Но вперед, отрицай это, я просто БОЛЬШЕ НЕ СОБИРАЮСЬ С ЭТИМ МИРИТЬСЯ! Слова эхом разнеслись по переулку, и полицейский, который проходил мимо, тут же обернулся, чтобы посмотреть, что происходит. Адриан тут же схватил Плагга, летающего в воздухе — за что снова был укушен, — и прижался вместе с ним к стене. — Если я пообещаю, что не буду просить тебя трансформировать меня сегодня, — начал Адриан, — то, пожалуйста, пожалуйста, ты успокоишься? Плагг усмехнулся. — Чтоб ты мог заставить меня трансформировать тебя завтра? — Нет! Да. Может быть? Боже, Плагг. Я не знаю, но… просто, пожалуйста, прошу тебя, будь потише. Я обещаю, что сегодня не буду тебя трогать, и ты сможешь спокойно отдохнуть, я все понял. Ты можешь… можешь просто спать в моей сумке весь день, если хочешь. Сделаешь перерыв. Только прошу тебя, перестань орать. Глаза Плагга снова вспыхнули, и он вздохнул. — Ладно. Хорошо. Но когда я проснусь, лучше мне быть в окружении сыра. Адриан медленно выдохнул. — Да. Конечно. Что угодно. Плагг медленно кивнул и потянулся к застежке сумки. Адриан проследил за полицейским — тот посмотрел на переулок, ничего не увидел и ушел. — …а если вдруг захочешь сделать мне еще одно одолжение, — сказал Плагг, — то, пожалуйста, перестань думать об этой девушке каждую минуту. У меня от этого уже голова болит. — Считай, что уже перестал, — сказал Адриан, с ужасом обнаружив, что покраснел.* * *
Но было гораздо легче сказать, чем сделать. Потому что — он сказал Плаггу правду — он действительно считал Маринетт странной и взбалмошной, и он ненавидел то, что в ней как будто живут две личности, а еще он действительно любил Ледибаг, даже несмотря на то, что всячески избегал ее… …Его все еще тянуло к пекарне так, будто там стоял огромный магнит специально для него. Правда сейчас он был Адрианом, поэтому пришлось забыть о черном ходе. Вывеска на фасаде гласила, что пекарня закроется только через час, поэтому он просто проскользнул внутрь и присоединился к очереди из трех других людей. Маринетт нигде не было видно, и Адриан решил, что не станет ничего чувствовать по этому поводу, поэтому задвинул все мысли в самый дальний угол своего сознания. Разумеется, Маринетт была всего лишь подругой. Странной подругой, которую он не мог до конца понять, но все же подругой. И конечно, это была единственная причина, по которой он был разочарован, когда не увидел ее. (Он повторял бы это до тех пор, пока сам не поверил бы, если б пришлось.) Адриан никогда раньше не был в основной части пекарни. Совершенно очевидно, что это их дом — этот факт придавал пекарне милоты, хоть и было немного тесно, — а на дверцах шкафчиков были вручную нарисованы цветы, очень похожие на те, которые были на рубашке Маринетт. Адриан приподнялся на цыпочки, чтобы было лучше видно из-за спины высокого мужчины, который стоял перед ним, и поразился мастерскому украшению пирожных. Теперь он немного лучше понимал, почему Маринетт так расстроилась из-за неудавшегося украшения торта. Дойдя, наконец, до прилавка, Адриан понял, что смотрит в странно знакомое лицо. Хотя он никогда раньше не встречался с мамой Маринетт, он сразу же узнал ее. Круглое лицо, коротко подстриженные черные как смоль волосы и пальцы, которые она задумчиво прижимала к губам. Она подняла взгляд от кассы и посмотрела ему в глаза. Ее лицо буквально засветилось. — Ох! — воскликнула она. — Я тебя знаю. Ты один из ее… — она вдруг замолчала, глядя в потолок. — …из ее одноклассников? — предположил Адриан, и она быстро закивала. В ее глазах был странный лукавый блеск, как будто она совсем не то хотела сказать, но и тайну свою выдавать не собиралась. Адриан почувствовал странные мурашки, которые пробежали по спине, и поймал себя на мысли, что надеется, что родители Маринетт не знают о визитах Кота Нуара в их дом. — Меня зовут Адриан, — сказал он, вспомнив о хороших манерах. — Очень приятно с вами познакомиться. — Ой, мне тоже очень приятно, — сказала она, улыбаясь до жути знакомой, но не совсем обычной улыбкой. — Я могу что-нибудь тебе предложить? Его так и подмывало заказать все, чем угощала его Маринетт на прошлой неделе, но Натали бы с подозрением отнеслась к пришедшему чеку на сумму больше нескольких евро. — Эм, у вас есть что-нибудь с сыром? Удивительно, но она не сочла эту просьбу странной. Она только перечислила варианты лакомств, включая виды сыров, и пожала плечами. — Э-э… да. Давайте все перечисленное. Все еще невозмутимая, она пробила чек и взяла пирожные из стеклянного прилавка перед ним. Позади в очереди никого не было, поэтому она позаботилась о том, чтобы найти для него идеальные пирожные. — Приятно видеть мальчика с хорошим аппетитом, — сказала она, склоняясь над упаковкой. — Особенно модель. — О, нет, они… — он оборвал себя. — Подождите, Маринетт говорила вам, что я модель? Ее глаза снова блеснули, и она просто покачала головой. — Нет, милый, я просто видела твои фото в журналах. Точно. Точно, да, в этом явно больше смысла. Он сделал шаг назад, вынуждая себя уйти прежде, чем с языка сорвется еще какая-нибудь странность. — Спасибо вам большое, — сказал он, когда мама Маринетт вышла из-за прилавка и протянула ему заказ. — А, эм… — Адриан поколебался. — …а Маринет дома? Мадам Дюпэн-Чен покачала головой. — Мне жаль, — сказала она, — вы немного разминулись. — Ох, — протянул он. — Это плохо. Ну, что ж, спасибо вам еще раз. — Пожалуйста. Приходи в любое время, — сказала женщина с озорным блеском в глазах. Адриан расстроенно нахмурился и вышел. Он нашел скамейку позади пекарни и сел, положив пакет с кондитерскими лакомствами рядом. Он все еще слышал храп Плагга из своей сумки, поэтому оставил его в покое. Это был действительно хороший день — ближе к вечеру начали проявляться слабые признаки заката. Адриан положил руки на спинку скамейки и уставшими глазами смотрел на Париж. Он любил этот город и его жителей, поэтому старался сделать для них столько, сколько в его силах. Адриан закрыл глаза и глубоко вздохнул, когда услышал слова, доносившиеся из-за булочной. — Кот Нуар! Кот, я знаю, что ты где-то здесь! Кровь застыла в жилах Адриана, и он вскочил со скамейки, бросив сумку там. Он выглянул из-за угла, чтобы посмотреть туда, где обычно виделся с Маринетт… …и увидел Ледибаг, спрыгивающую с крыши. — Выходи, выходи, — крикнула она, а потом разочарованно простонала и закрыла лицо рукой. — Ну конечно, именно в этот единственный день он решил не приходить… Адриан не знал, как реагировать. Он забыл, как дышать. Прошла почти неделя с тех пор, как он видел свою Леди — и вот она стоит перед ним. Его сердце вело войну с самим собой: радость и ужас, вина и восторг — все боролось за то, чтобы занять первенство среди охвативших Адриана чувств. — Ледибаг, — сказал он сам себе, но она каким-то образом услышала. Она тут же сначала посмотрела вверх, затем вниз, потом повернулась и посмотрела прямо на него с другой стороны улицы. Он виделся с Ледибаг как Адриан только дважды — на вечеринке по случаю дня рождения и один раз из машины. Так что теперь это было очень странно, ошеломляюще, и он подумал, что сейчас взорвется от волнения. Это был совершенно другой уровень. Она спрятала йо-йо и направилась к нему, словно в трансе. А потом застыла, потому что ее руки и ноги как будто одеревенели и стали неуклюжими. — Ох, — сказала Ледибаг, ее большие голубые глаза быстро заморгали. — Эм, — она почесала затылок, — п-привет, гражданский. — Ледибаг, — тихо сказал он. — Я… это… очень приятно, — он повторил те же самые слова, которые говорил маме Маринетт, но сейчас почему-то они казались совсем другими. — И мне тоже! — быстро протараторила она и прикусила губу. — Эм… ты же… модель, да? Он кивнул, чувствуя странное беспокойство, когда вдруг мысленно подтвердил свою теорию. Ледибаг слышала об Адриане Агресте, а значит, что и о Габриэле тоже. Замечательно. Она сцепила пальцы, а затем вдруг вспомнила, зачем пришла. — Ты… ты нигде не видел Кота Нуара? Я… — она медленно выдохнула. — Я беспокоюсь за него. Ну конечно, она захотела проводить с ним время только тогда, когда он принял решение избегать ее. Адриан покачал головой. — Его уже неделю никто не видел вроде, — уверенно сказал он, спасибо отцу за отработанную практику вранья. Она поморщилась. — Вроде. — Я… — ох, святой камамбер, почему он не может связно сказать хоть одно предложение? Может, это связано с тем, что сейчас он просто Адриан? Или это из-за того, что… он прекрасно знал, что сделал? И что сделал его отец? — Мне жаль, что он заставил тебя волноваться. Она засмеялась. — Это не первый раз, так что не переживай, — она потерла руки друг о друга и тяжело вздохнула. — Мне кажется, что он попал в какую-то переделку. Адриан бросил взгляд на заднюю дверь пекарни. — Я уверен, что с ним все в порядке, — тихо сказал он. — В конце концов, он же супергерой. — Мы не такие неуязвимые, какими кажемся, — сказала она с улыбкой, однако глаз эта улыбка не достигла. Адриан посмотрел на нее — ее сильные руки, решительная линия губ, то, как она стояла — с прямой спиной и высоко поднятой головой. — Ты выглядишь так, словно можешь покорить весь мир, — мягко сказал он, и ее глаза расширились, а затем она улыбнулась — на этот раз гораздо искреннее. — Спасибо, — сказала она и снова потерла руки. Нервный тик. — Удачи тебе в поисках, — сказал он с горькой иронией, крутящейся на языке. — Спасибо, — снова сказала она и сделала шаг назад. — А ты, э-э, береги… себя? И наслаждайся выпечкой. — Ты тоже, — на автомате выпалил он и чуть поморщился от сказанной глупости. — Я, эм… имею в виду… Ледибаг засмеялась, и сердце Адриана сделало сальто. — Я знаю, — сказала она, снимая с пояса йо-йо. — Хорошо проведи остаток воскресенья. Адриан смотрел, как она уходит, и чувствовал, как тиски сжимают его сердце.* * *
В понедельник отец не приехал, а в коллеже был унылый дождливый день. Почти на каждом уроке проводили тесты, поэтому во время перерывов он отсиживался в библиотеке. Нино немного поговорил с ним, сказал, что беспокоится о нем, но Адриан легко отмахнулся. Маринетт он видел только издалека. Плагг, скорее всего, не разрешит ему навестить ее сегодня. Хотя так даже лучше. Весь остаток дня он убеждал себя, что нет необходимости перевоплощаться, пока отца даже нет в городе, и нечего ему искать в его отсутствии, да и к тому же, как он уверял Плагга, Маринетт ему не очень-то и нравится. А дома было полно еды. Так что… вот так. Было чуть больше десяти, когда Плагг вдруг захлопнул ноутбук, сел на него и громко застонал. — Хватит, — сказал он. — Давай просто пойдем. — Что? — Ты весь вечер вздыхаешь. Мне надоело это слышать. Я трансформирую тебя, и ты сможешь увидеть… — его голос снова стал насмешливым, — …Маринетт снова. Аллилуйя! Даже если это ужасная затея. И даже если это плохо кончится. Адриан уронил ручку, которой стучал по щеке. — Ты серьезно? Вчера ты мне чуть палец не откусил, а теперь вдруг передумал? Плагг скрестил свои маленькие лапки. — Эта пекарня — единственное место, где за последние дни ты был счастлив. Адриан не мог с этим поспорить. — Ну, еще я хочу тех сырных вкусностей. Пойдем уже. — Да, — согласился Адриан, все еще не уверенный, ужасная это была идея или нет.* * *
— Не думала, что ты придешь, — сказала Маринетт прежде, чем он закончил стучать в дверь. — Вчера тебя не было. — Наверное, я бегал в другую пекарню, — сказал Кот. Он пробыл у ее двери всего несколько секунд, но уже промок до нитки. Ему хотелось стряхнуть с себя воду, но это было бы слишком по-собачьи для Кота Нуара. — Очень сомневаюсь. — Я очень популярен, Принцесса. — Еще сильнее сомневаюсь. Он попытался усмехнуться, но вспомнил свою встречу с Ледибаг — всего в нескольких футах от того места, где он сейчас стоял, — и запнулся. Маринетт посмотрела на него. — Ты в порядке? — Конечно, — сразу ответил он. — С чего бы мне быть не в порядке? — …Ну, да, — сказала она, опустив взгляд. — Заходи. Заболеешь еще, а я не хочу, чтоб ты снова терял тут сознание. Несмотря на то что было уже достаточно поздно — пекарня давно уже закрылась, — Кот почувствовал жар духовки, а несколько наполовину вымытых сковородок стояло в раковине. — Ты печешь мне подарок? — с улыбкой предположил он, ожидая ироничных шуток. Но к его удивлению Маринетт покраснела. Покраснела, как Маринетт-из-школы. — Я… я просто подумала, — заговорила она, избегая его взгляда, — что я… что ты… Просто подумала, что у тебя выдалась тяжелая неделя. Кот нервно сглотнул, от неловкости совершенно не зная, как ответить. — С-спасибо… — Но все равно он, скорее всего, сгорел, — простонала она, убирая челку со лба. — Я в последнее время была такой рассеянной. Кот устроился на полу, скрестив ноги. — Даже если так, я все равно съем каждый кусочек. Пропущу сквозь сердце. Они сидели в уютной тишине, ожидая когда сработает таймер на духовке. Маринетт мыла посуду, чтобы скоротать время. Кот почти решился предложить помощь, но… он на самом деле никогда раньше не мыл посуду. Да и кожаные перчатки вряд ли послужили бы отличной губкой. — Как прошла твоя неделя? — тихо спросил он. Маринетт вздохнула. — Странно. Как будто все не по-настоящему. Как будто я проснулась в чужом теле. Кот скрестил руки на коленях. — А в коллеже все хорошо? — Ох, да, — сказала она, оглядываясь на него. — Замечательно, на самом деле. Я даже смогла поговорить с… — она замолчала, снова покраснев, на что Кот нахмурился. — Поговорить с кем? — Ни с кем, — быстро ответила она. Кот почувствовал странный спазм в груди. Такой же, как когда он увидел Тео с Ледибаг. Он отмахнулся от этих мыслей и затолкал их в угол ко всем другим мыслям, которые он тщательно игнорировал. Его раздумья были прерваны коротким Динь, после которого Маринетт подскочила, взяла со стола потрепанные красные рукавицы и открыла духовку. Прилив тепла приятно обдал все еще влажную кожу, и Кот закрыл глаза, наслаждаясь теплом. Когда он снова открыл их, Маринетт с ухмылкой смотрела на него. Она завязала (ну конечно!) розовый фартук в горошек вокруг талии, с длинным бантом, ленты которого спускались по пояснице и… Он заставил себя поднять глаза вверх и теперь наблюдал, как она осторожно открывает пакетик с сахарной пудрой. Она взяла маленький металлический цилиндр с ручкой на боку, и Кот удивленно поднял брови. — Это что, прибор для пыток? Маринетт фыркнула, опуская цилиндр в пакетик. — Я собираюсь убить тебя прямо здесь, мистер Бонд. Кот усмехнулся. — А где же аквариум с акулами? Я буду очень разочарован, если здесь не будет аквариума с акулами. — Ах, — сказала она с притворным сожалением в голосе, — я забыла свой аквариум с акулами в коллеже, — Маринетт подошла к другой стороне духовки, где на полотенце лежал маленький стеклянный поднос, и положила пирог туда. Она подняла цилиндр над подносом и перевернула его. Сахарная пудра миниатюрным облачком упала на золотисто-коричневую корочку, погружаясь в маслянистую шелушащуюся поверхность. Маринетт остановилась, и Кот увидел, как она нахмурилась, высунув язык из уголка губ, и шлепнула по пирогу ладонью, словно мать, которая шлепает непослушного ребенка. Пирог пыхнул еще одним облаком вверх, и Маринетт что-то пробормотала себе под нос. Кот зачарованно наблюдал, как она снова натянула рукавицы, взяла поднос и полотенце и положила перед ним. На секунду она замешкалась, затем опустилась на покрытый мукой пол и села на колени. Пирог-пирожное пах потрясающе. Он был небольшой — чуть меньше его ладони — со спиральным рисунком на верхушке, образованным перекрещивающимися кусочками теста. Он был не такой аккуратный и даже не такой красивый, как та выпечка, которую он видел вчера в пекарне, но все равно потрясающий. И, может, он и был немного слишком коричневым, но все же не обгорелым. Маринетт вытащила из кармана фартука две маленькие ложки и улыбнулась ему. — Bon appetit, — сказала она, протягивая ему одну. — Спасибо, — ответил он, крутя ложечку между пальцами. Кот чувствовал на себе ее пристальный взгляд, когда отламывал кусочек пирога, начинка немного вытекла через образовавшуюся щель. Он взял кусочек золотистой корочки с янтарной начинкой и поднес ложку ко рту. Сначала он попробовал теплую корочку и сахарную пудру и закрыл глаза в экстазе — было ясно, что Маринетт унаследовала талант своего отца, даже если думала, что ее навыки украшения выпечки были не на высоте. А затем начинка… Он распробовал сладко-горькое сочетание зеленого яблока и вдруг вспомнил, как неделю назад стоял в кабинете отца, яблоко упало на ковер, розовый квами полетел под стол… Голос Маринетт вернул его в реальность. — Что? — тихо спросила она. — Так ужасно на вкус? Кот покачал головой, одновременно отвечая и пытаясь стряхнуть паутину воспоминаний. — Нет, нет, это невероятно! — Маринетт скептически на него посмотрела. Он откусил еще кусочек, чтобы доказать свои слова. — Я никогда не ел ничего более божественного. Она выглядела довольной и подвинулась чуть вперед, чтобы отломить кусочек и съесть. — Фу, яблоки слишком мягкие, — сказала она, и Кот удивленно на нее посмотрел. — На вкус — прекрасно! — Нет, это не так, — сказала Маринетт. Она не столько ненавидела себя, сколько была разочарована. — Ты просто не разбираешься. — Кот сделал обиженное лицо, но Маринетт продолжила: — Нет, я уверена, что есть вещи, в которых ты просто эксперт, потому что ты этим увлекаешься или еще что, и в которых я просто профан. — Как кошачьи каламбуры? — предположил Кот. На самом деле, единственное, в чем он мастерски разбирался — это мода, но он был уверен, что Маринетт сделала бы его в этой сфере. Поэтому, что еще можно было сказать? …Ну, он еще мог бы стать экспертом по сыру. — Именно, — сказала она с улыбкой и отломила еще кусочек своего «несовершенного» пирога. Они ели молча, изредка перекидываясь парой фраз, потому что Кот был очень занят липкими яблоками и рассыпчатой корочкой, чтобы много говорить. Время в теплой кухне тянулось лениво и сладко, за окном лил дождь, и Кот Нуар понимал, что уже, должно быть, поздно. — Мне, наверное, уже пора идти? — спросил он, хотя каждая частичка его тела желала просто проигнорировать время и сидеть здесь вечно. — Нет, можешь не торопиться. Мы никуда не спешим. Кот моргнул и посмотрел наверх, где над ними безмолвно возвышалась квартира семьи Дюпэн-Чен. — Подожди, а твоих родителей нет дома? Маринетт покачала головой, на что Кот усмехнулся и поднял брови. — О-ля-ля, — протянул он. — За окном дождь, ты приготовила нам десерт на двоих, дома никого нет… это свидание? — Фу, — Маринетт скорчила гримасу, но Кот видел, как весело блеснули ее глаза. Она встала, подняла пустой поднос и обе ложки. — Ты дурак. У меня просто выбора «не кормить тебя» не было. И вообще, — продолжила Маринетт, повернувшись к нему спиной и со звоном поставив тарелки в раковину. — Разве ты и Ледибаг не пара? Ох, а она оказалась хитрюгой. Но он понял, что это всего лишь тест, когда посмотрел на нее. — Ха. Не верь всему, что пишут в интернете. (В последний раз, когда он приукрасил их взаимоотношения, история закончилась не очень хорошо, и в качестве доказательства — тот скульптор все еще был на него обижен.) Пальцы Маринетт забарабанили по металлической поверхности раковины. — Так она… не нравится тебе в этом смысле? — Этого я не говорил, — но его тон ясно давал понять, что он на самом деле чувствует. Он подпер рукой подбородок и оперся локтем на колено. — Но тебе ведь очень интер-ресны подробности мяуей личной жизни? — Какой жизни? — парировала Маринетт, и он чуть не расхохотался от восторга, но вовремя вспомнил, что она тут вообще-то оскорбляет его. Он поднял на нее взгляд и изогнул губы в полуулыбке. — Если бы кто-то отдал тебе свое сердце, принцесса, ты хотя бы притворилась бы нежной, прежде чем его растоптать? Маринетт фыркнула, поднимая пакетик с сахарной пудрой. — Я была бы очень нежной. — Такой же, как со Злолюстратором? — Несколько дней назад ты считал его похитителем… — Все еще считаю. — Я была бесконечно мила, — сказала она. — Но это не имеет значения. Ты ведь не собираешься отдавать мне свое сердце. К несчастью для себя, Кот Нуар становился все менее и менее уверенным в этом. Он встал и пошел следом за ней, когда она прошла по кухне. Заметив, как близко он подошел, Маринетт еще крепче сжала пакетик в руках, отчего тот немного раздулся. Кот уже хотел предупредить ее, но сахарная пудра взорвалась прямо у нее перед носом. Она вырвалась из пакетика вверх большим белым грибовидным облаком, отчего Маринетт закашлялась, зашипела и быстро заморгала. — Фу, — прохрипела она, сморщив нос и зажмурив глаза. — Ненавижу, когда такое случается. Кот наблюдал за тем, как сахарная пудра опускается на ее ресницы, цепляется за кончики челки, слегка касается щек и губ. Его взгляд задержался на ее губах, и это произошло абсолютно против его воли. Рука Кота инстинктивно потянулась к ее лицу, и Маринетт замерла, но не отодвинулась. Его большой палец скользнул по ее скуле, оставив за собой розовый след на белом фоне. Не сводя с нее глаз, он прижал палец к уголку своих губ и задумчиво попробовал на вкус. Маринетт смотрела прямо на него, и вкус сахарной пудры вдруг показался не таким сладким, как взгляд, которым она на него смотрела. Ее лицо стало ярко-красным под слоем пудры, и он заметил, как трясутся ее руки, все еще сжимающие пакетик. — Твоя очередь, — тихо сказала Маринетт, и Кот понятия не имел, что она хотела этим сказать, но его голова будто сама собой наклонилась, сокращая расстояние между ними, а сам он не сводил глаз с ее сахарных губ. Ее пальцы чуть сжались, а затем она взяла горсть сахарной пудры и дунула ему в лицо. — Ох! — вскрикнул Кот, а затем громко чихнул. Сахар попал ему в нос и в горло, и теперь вкус был совсем не сладкий, а скорее удушающий. А Маринетт… Маринетт смеялась так сильно, что ее плечи начали трястись, и Кот просто не мог не присоединиться к ней, из-за чего чары момента рассеялись. Им потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя, Кот не мог перестать чихать, но… Но на сердце стало гораздо легче, чем было последние несколько дней. — Теперь мы идеально походим друг другу, — сказал он, поворачиваясь к ней. — Ты весь в сахаре и муке, — ответила Маринетт, продолжая смеяться. Она попыталась стряхнуть со своих плеч пудру, но быстро сдалась. Кот схватился за ручку двери, распахнул ее и выбежал под дождь. Маринетт скептически наблюдала из-за безопасного угла кухни, как он вытирает лицо тыльной стороной ладони. — Я думала, коты не любят воду. — Я пытаюсь сделать из себя торт, — крикнул он в ответ. — Тебе не нужна вода? Она фыркнула, а затем, наконец, шагнула в дверной проем, захватив со стула свою маленькую розовую сумочку. — А какой торт ты пытаешься сделать? Ее лицо как будто таяло, что было довольно забавно, но Кот был уверен, что выглядит сейчас не намного лучше. — Вообще-то сахарная пудра для выпечки тортов не используется, — сказала она. — Хотя из сахарной пудры и воды можно сделать глазурь, — она высунула язык, поймала стекающую по щеке каплю и поморщилась. — Ну и как на вкус? — спросил Кот, приподняв бровь. — Не очень, — призналась Маринетт, и ее гримаса быстро сменилась улыбкой. Она откинулась назад и закрыла глаза, наслаждаясь ощущением дождя на коже. Кот отступил на шаг назад, пока не сделал какую-нибудь глупость. (Например, попытался бы ее поцеловать.) Как только странная сахарная маска исчезла с лица Маринетт, она подняла голову и сморщила нос. — Нам, наверное, стоит зайти обратно и обсохнуть, пока ты не заболел пневмонией и не начал вести себя еще более странно. Кот нахмурился. — Ну и куда мы пойдем? Маринетт немного засомневалась и отвернулась от него. Дождь капал и отскакивал от ее хвостиков. — …В мою комнату. — У-ля-л… — Не начинай!***
— Сначала мне нужно привести себя в порядок, — пробормотала Маринетт, прежде чем быстро взбежала по лестнице к двери, которую он сначала принял за чердак. Кот стоял в коридоре, стараясь не капать водой на пол. Его костюм, теперь уже начисто очищенный от муки, быстро высыхал, но волосы промокли насквозь, а уши под тяжестью воды обвисли. Трудно было не чувствовать себя бродячим котом, который случайно попал в дом и теперь неловко стоял в гостиной Дюпэн-Чен. Маринетт дала слово, что ее родителей не будет еще несколько часов, но все равно… Да, все равно это было странно. Ее дом был маленьким, но уютным — с небольшой кухней, особенно если сравнивать с той огромной, где они только что сидели. Было очень странно находиться сейчас здесь — он только вчера с ее мамой познакомился. Люк над ним снова открылся, и оттуда показалось лицо Маринетт. — Теперь можешь подниматься, — сказала она и исчезла, а Кот поднялся по ступенькам, держась за перила. — Прятала свои темные секретики? — громко спросил он. — Ха-ха. Добравшись до верха, он увидел, что она сменила мокрую одежду и теперь сидит на маленьком диванчике, скрестив руки и ноги. Волосы у нее были распущены, чуть ниже плеч, влажные и слегка вьющиеся. Комната была милой, в розовых тонах и, что неудивительно, хорошо обставленной. Но его взгляд все равно притягивала сама Маринетт. Она была… нервной. Из-за того, что впервые впустила в свою комнату парня? Или из-за того, что он увидел ее комнату? Или она просто переживала, что он зальет водой ее ковер? Она заерзала под его взглядом, а затем резко вскочила, схватила полотенце и кинула ему. — Для волос твоих, — сказала она, завязывая тюрбан из пушистого розового полотенца на своей голове. — Спасибо, — сказал он, опустив голову. Он сел рядом с Маринетт на диван, поверх покрывала, которое она накинула сверху, и принялся тщательно вытирать волосы. Уши снова встали торчком, но волосы оставались влажными и падали на глаза. Его прическа и так каждый раз теряла форму, которую он придавал ей каждое утро, из-за трансформации, но теперь волосы стали еще длиннее и свисали, прилипнув к голове. Он пытался расчесаться когтями, чтобы волосы хоть немного обрели нормальный вид, но Маринетт, казалось, не замечала этого. Ее взгляд стал мягким, даже пустым, когда она пересела в компьютерное кресло, подтянув колени и наблюдая за ним. Он опустил полотенце и, прищурившись, посмотрел на нее. — У меня что, все еще пудра на маске? — Нет, — ответила Маринетт, — я просто пытаюсь осознать тот факт, что я только что бегала с Котом Нуаром под дождем, как пятилетний ребенок. Он усмехнулся. — Ну, как я уже говорил, тебе невероятно везет. Она прикрыла глаза, но продолжала улыбаться. — Мне повезет меньше, когда родители вернутся домой и увидят, какой беспорядок я устроила. Мама наверняка прочитает мне огромную лекцию, а папа просто… — она решила изобразить своего папу, поэтому сердито сдвинула брови, вытянула руки и согнула, как будто у нее были огромные плечи и мускулы. — А иногда бывает еще хуже. Кот откинулся на спинку дивана, прикрыв глаза полотенцем. — Мне знакомо это чувство, — сказал он. — Мой отец — король молчаливого неодобрения. — Я думала, что ты сирота. Кот убрал полотенце с лица, широко раскрыв глаза. — Кто тебе такое сказал? Однажды он сказал это Ледибаг — он пошутил вообще-то, но она сразу так смягчилась, что он подумал… ну, наполовину же это было правдой, да? Так что он не стал исправлять себя — не то чтобы их семьи могли бы вдруг встретиться. Ледибаг не очень любила говорить о чем-то, что касалось их личностей. Маринетт почему-то покраснела. — Я… эм… это был просто слух? Наверное, Алья сказала мне об этом, — она уставилась в потолок. — А твой папа хороший? Кот повернулся полубоком, подперев голову рукой. — Это начинает походить на сеанс психотерапии. Маринетт достала из ящика стола блокнот и заговорила фальшивым интеллигентным голосом: — Расскажите мне о своем детстве. Он снова прикрыл глаза полотенцем. — Меня бросили на улицах Нью-Йорка с моими… — он замолчал. — Ты что, записываешь это? — О, конечно. Адриан подождал, пока ручка не перестанет водить по странице, после чего продолжил. — …с моими братьями и сестрами. Вскоре их усыновили и удочерили, а я остался один, и заботился о себе сам. Под дождем, — драматично добавил он. — Какое совпадение! Он усмехнулся. — А потом меня завербовала банда свирепых карманников. Однако, когда я попытался впервые что-то украсть, меня поймала богатая девушка, которая забрала меня к себе, но хозяин и его злые доберманы… Ручка остановилась. — Это же из «Оливера и компании». Он ткнул пальцем в ее сторону. — Плагиат. Маринетт цокнула языком. — То есть ты бы сказал, что бегаешь по городу в образе Кота в знак протеста против своих родителей? — Нет. Ручкой Маринетт постукивала по блокноту. — А твой папа супер-сильно одобряет, что ты бегаешь по крышам и ужасно каламбуришь? — Конечно, — сказал Кот, отворачиваясь. Она усмехнулась. — Так вот почему ты не ответил мне, когда я спросила, хороший ли он? Кот замер, ответ так и остался у него на языке, и он услышал, как Маринетт отодвинула кресло. — Прости, это было… прости. Он стянул полотенце с лица. — Все в порядке, — прерывисто сказал он. — Я просто… это была долгая неделя. Ее голос стал тихим. — У вас… у вас все хорошо с Ледибаг? — Конечно, — быстро ответил он. — Она просто… занята. У нее секретная миссия. — Ничего не слышала о секретной миссии, — скептически сказала Маринетт. Кот поднял бровь. — Ты хочешь сказать, что вы с Ледибаг лучшие друзья? Она скрестила руки на груди, как бы намекая, что ему стоит самому опровергнуть свои догадки, но Кот вдруг вспомнил, что именно Ледибаг позвонила ему и попросила присмотреть за Маринетт тогда, со Злолюстратором — в тот день, когда они впервые встретились. Ну, когда Кот и Маринетт встретились. …И если так подумать, то Маринетт, будучи подругой Ледибаг, могла написать ей и объяснить, где именно можно встретить Кота Нуара — вчера Ледибаг была точно уверена, что он возле пекарни. Но если он спросит об этом, то выяснится, что он — как Адриан — видел Ледибаг вчера, поэтому он решил держать рот на замке. Он посмотрел на Маринетт, а затем сложил руки вместе, словно умоляя. — Но, эм, если вы с Ледибаг действительно лучшие друзья, не могла бы ты… не рассказывать ей об этих маленьких встречах? Пусть они будут… нашим маленьким секретом? Ее глаза сузились. — А о чем именно она не должна знать? Кот мысленно вернулся к понедельнику. — О том позоре с опасно низким уровнем сахара в крови? Маринетт разочарованно застонала. — Ты не можешь просто отшучиваться каждый раз, когда хочешь избежать разговора. — Я несомненно постараюсь. Но улыбка почти сразу же сползла с его лица. Все это — шутки, игры, попытки спрятать то, что узнал, в самый дальний угол своего сознания — было очень утомительно. — Кот? Он потряс головой. — Все хорошо, я просто… устал. Маринетт положила блокнот на стол и снова уселась на кресло. Ее телефон завибрировал так, что чуть не свалился со стола, и они оба подпрыгнули от неожиданности. Она взяла его в руки и скинула звонок, чтобы не обращать внимания, после чего положила обратно на стол. Но он снова завибрировал. Маринетт нахмурилась и, не отрывая взгляд от Кота, снова взяла телефон в руки. Она повторно сбросила звонок и отправила автоматическое сообщение. Однако телефон только громче завибрировал. — Наверное, тебе лучше ответить. Маринетт застонала. — Я бы ответила, но… зачем она звонит так поздно? И так настойчиво? — Алья? — спросил он, и Маринетт кивнула. — Должно быть, что-то важное. Новости о Ледибаг? — у Кота вдруг резко пересохло во рту, а Маринетт напряглась. — Да. Может быть, — Маринетт указала на него пальцем. — Спрячься. Она заподозрит неладное, если я не отвечу по видео. Повинуясь приказу, Кот нырнул под диван и проследил, как Маринетт проводит пальцем по телефону. — Привет, Алья. — Девочка, ты где была? Из-за кого это ты меня игнорируешь? — Не из-за кого, — ответила Маринетт, и в ее голосе послышались нервные нотки. — Что случилось? — Ну-у-у, — протянула Алья. Кот подался вперед, опираясь на локти. Покрывало, которое Маринетт накинула на диван, закрывало его от посторонних глаз и доставало почти до самого пола, из-за чего он едва мог видеть Маринетт. — Выкладывай уже, — поторопила Маринетт, но все время оглядывалась в его сторону, поэтому выглядела не очень заинтересованной. — Мне пришло письмо сегодня днем, — сказала она, сделав драматическую паузу. — Угадай, от кого? — Понятия не имею, — ответила Маринетт, а Кот с любопытством нахмурился. Прошла секунда, и Алья произнесла имя. — Габриэль Агрест! Ты можешь вообще поверить в это? Глаза Маринетт расширились. — Ты серьезно? О, Боже мой! Чего он хотел? — А это самое странное, — сказала Алья. — Письмо пришло на Ледиблог. Он спрашивал о Ледибаг. Маринетт постучала пальцем по нижней губе. — Может, он хочет создать линию одежды совместно с Ледибаг? Кот чуть не выругался, но вовремя остановился. Конечно, это все, о чем могла подумать Маринетт — кто бы мог подумать, что модельер может оказаться главным злодеем Парижа? — Я подумала о том же самом, — сказала она. — Но он, кажется, был больше заинтересован в постах с моими теориями. Я уже подумываю о том, чтобы сказать ему, кто такой, по моему мнению, Кот Нуар, ха-ха. У Маринетт ушла всего секунда на осознание, после чего она нахмурилась. — Ты бы не стала этого делать. — А вдруг Кот стал бы более открытым с некоторыми… — Это просто смешно, — сказала Маринетт. — С чего вдруг? Ты внезапно стала близкой подругой Кота Нуара? Ну, подумал Кот, зависит от того, насколько близкими можно назвать людей, которых ты заставляешь прятаться у себя под диваном. — Я знаю Кота Нуара достаточно хорошо, — сказала Маринетт. — Так что это невозможно. — Почему нет? — Потому что он рассказал бы мне, — ответила Маринетт. Кот не был уверен, о чем она — о личности Нуара или о теории Альи. — Проехали, — отмахнулась Алья, махнув рукой. — Ты уверена, что не влюбилась в Мистера Хвост-на-поясе? У Маринетт отвисла челюсть, лицо покраснело, и Кот снова подался вперед, чтобы лучше слышать. — Не похоже на не-е-ет, — пропела Алья. — Я… нет! Нет, — сказала Маринетт, а потом повторила громче, как будто хотела убедиться, что Кот ее слышит. — НЕТ! Алья засмеялась. — Прекрасно. Конечно. Слушай, я отвечу мистеру Агресту, — это имя сразу же привело Кота в чувства, — и буду держать тебя в курсе. Кто знает, может быть, это будет сенсация, которую мы так долго искали. — …В индустрии моды? — В жизни Адриана, глупая, — сказала Алья, закатывая глаза. И хотя он знал, что Алья была его другом и знала о его существовании, ему все еще казалось совершенно странным, когда его имя всплывало в разговоре. Маринетт выглядела так, словно проглотила лимон. — Хотя такими темпами эта информация тебе даже не понадобится, — продолжила Алья. — Особенно учитывая, как много вы оба разговариваете… Маринетт громко рассмеялась. — Ага! Разумеется! Эм, мы можем… Разве это не странно, что он связался с тобой из ниоткуда? — Ага, — ответила Алья. — Мне тоже так показалось. Но кому не нравится Ледибаг? Все нормально. Наверное. — Да, — сказала Маринетт. — Да, ты права. И линия одежды совместно с Ледибаг была бы потрясающей. — В точку! Ладно, мои сестры снова пытаются убить друг друга, так что я лучше побегу. Поговорим позже. Люблю тебя. — Люблю тебя, — пробормотала Маринетт в ответ и повесила трубку. Она снова повернулась к Коту. — Молчи, — сказала она прежде, чем он вылез из-под дивана. — Я даже не начал еще говорить, — запротестовал он, но улыбки, которая растянулась на его лице, было более чем достаточно. — Молчи-и-и, — простонала она, закрывая глаза. — Это даже нечестно! Я бы никогда не позволила тебе подслушивать, если бы знала, что она собирается сказать. — Ух, — протянул Кот, переворачиваясь на спину. — Интересно, что бы ты сказала, если бы меня здесь не было? Может, что-то интересное об этом Адриане? Маринетт схватила со стула подушку и тут же принялась колотить ею Кота, который пополз от нее на коленях. Он смеялся и хрипел, перекатываясь, чтоб избежать ударов. Это был не самый удачный способ, особенно в такой маленькой комнате. Они оба хохотали так, что было трудно дышать, и когда Маринетт рухнула на него, трясясь от смеха, все, что было у него в мыслях — это удивление: как всего за несколько дней они смогли так сблизиться? Но это было замечательно, правда ведь? Он знал Маринетт уже почти год. И он сам виноват в том, что так и не узнал ее, а просто искал оправдания. Она повернулась, и вдруг ее голова оказалась лежащей у него на груди, волосы были растрепаны и взъерошены, некоторые пряди прилипли к губам. Маринетт и сама выглядела немного взъерошенной, но так идеально подходящей для поцелуя. В эту минуту Адриан понял, что притворство и разговоры о том, что она ему не нравится — возможно, самая большая ложь, которую он когда-либо говорил. Он начал прокручивать в голове обрывок разговора Альи и Маринетт. Значат ли слова Альи — ее намеки — то, что он нравится Маринетт? Как Адриан? Почему это… Почему он чувствовал себя из-за этого таким несчастным? Это было не из-за Ледибаг — он, разумеется, чувствовал себя ужасно всякий раз, когда думал о ней, потому что вина проедала в нем огромную дыру, — дело было в том, что ему действительно нравилась Маринетт. Маринетт-из-пекарни, с ее сарказмом и несовершенно совершенной выпечкой. А Маринетт-из-коллежа нравился Адриан. С неестественной улыбкой и идеальным харизматичным отцом-модельером. — Что случилось? — спросила Маринетт, все еще прислонив голову к его груди. — Кот? Кот, что случилось? — Ничего, — ответил он в миллионный раз за эту неделю. — Ничего, просто… ничего… Маринетт раздраженно промычала и села. — Хватит уже, — сказала она, отбрасывая волосы с лица. — Я устала это слышать. Ты прямо сейчас расскажешь мне, что происходит. Он тоже сел и уставился на какую-то точку на потолке. — Не понимаю, о чем ты говоришь. — Ну я же не дура, — сказала она. — Я знаю, что уже неделю не было ни одного нападения. Значит, есть какая-то другая причина, по которой ты почти каждый день по крышам Парижа скачешь и при этом избегаешь Ледибаг. Она что-то не то сделала? — Она ничего не сделала. И она ни в чем не виновата, я просто… это просто… — он закрыл лицо руками. — Это личное. Это просто глупость… ей не нужно об этом беспокоиться. Он видел, что мысли Маринетт изменились, еще до того, как она заговорила. — А ты в порядке? — Нет, — ответил он, наконец. Его голос звучал тихо и жалко, без прежнего очарования или уверенности, которые вдруг испарились из Кота Нуара. Его голова упала на ее плечо, и на мгновение Маринетт застыла, но затем расслабилась и прижалась щекой к его все еще влажным волосам. — Я просто хотел бы никогда… — он запнулся, слова застряли комом в горле. — Никогда что? — Забудь, — тихо сказал он. Ему бы очень хотелось вернуться в тот момент, когда мыслей об отце не было у него в голове и в помине, и теперь он только и мог думать о том, как сильно он этого хочет. — Кот, — позвала Маринетт, отвлекая его от мыслей. — Слушай, я знаю, ты еще неделю назад даже не знал меня, а потом я вообще пыталась убить тебя хлебом, но… ты ведь возвращался каждый день по какой-то причине, верно? Мы же друзья? Ты можешь доверять мне, я обещаю, что никому не расскажу. Ты можешь рассказать мне, что угодно. Кот скорчил гримасу. — Нет, я не могу. Ты же гражданский, Маринетт, я… мы обязаны сохранять гражданских в безопасности и не впутывать их во все это. Мы пытаемся держать тебя подальше от битв, помнишь? Маринетт стиснула зубы. — Я не жертва. — Пока нет, — ответил он, и она отвела взгляд. Маринетт уставилась на их колени и прикусила нижнюю губу, словно не собираясь сдаваться без боя. Он хотел, чтобы она просто забыла обо всем этом и о его проблемах, потому что чем больше людей ему приходилось защищать от своего проклятого отца, тем ужаснее он себя чувствовал. Маринетт, которая была простым гражданским жителем, хотела заняться модой, была в восторге от того, что ее лучшая подруга общалась с его отцом. Она даже выиграла дурацкий конкурс шляп — это было слишком близко к утешению, но слишком страшно, чтобы он мог думать об этом. — Кот? — тихим голосом позвала Маринетт. — Хм? — спросил Кот, словно очнувшись от кошмара. — Как… как насчет секрета за секрет. — …Что? — Что это вообще значит? Что она могла сказать ему такого, что могло бы изменить его решение? Она закрыла глаза и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. — Ты расскажешь мне, что случилось. И позволишь помочь тебе. А я расскажу, кто такая Ледибаг. Кот мог поклясться, что услышал тихий писк, который донесся из глубины комнаты, но не мог сосредоточиться на этом, потому что в ушах вдруг зазвенело. — Она сказала тебе? Маринетт? Девушке, которая всегда умудрялась держаться подальше от подобных ситуаций и чья лучшая подруга ведет блог, посвященный Ледибаг? О чем только думала его Леди? …Почему она доверилась этой девушке, а не ему? — Да, — ответила Маринетт, ее голос дрожал. — Сказала. Он почувствовал, как что-то больно впилось ему в грудь, но это был не восторг от мысли, что он может узнать, кто такая его Леди, и даже не разочарование или ревность из-за того, что не он узнал об этом первым. Это был страх, который преследовал его вот уже неделю, и сейчас он вернулся и стал гораздо сильнее, чем был когда-либо. Потому что если он узнает тайную личность Ледибаг, то раскрыть придется и свою. И его отца. Она больше никогда не будет доверять ему. И, возможно, никогда больше не заговорит с ним. Даже если он не станет этого делать — даже если сохранит это в тайне в отчаянной попытке не потерять ее доверие, — ему придется хранить не только их с Плаггом секрет, но и секрет Ледибаг. Тогда отец впервые увидит в сыне нечто большее, чем просто модельную куклу. — Я не понимаю… я не понимаю, как ты можешь раскрыть мне личность Ледибаг только для того, чтоб я рассказал тебе о своих проблемах. Ее взгляд был стальным. — Я сделаю это. Он нахмурился так сильно, что почувствовал, как ткань его маски сморщилась, и где-то глубоко в его сознании развернулось объяснение. Он не желал больше слушать ее. — Я… я не хочу знать, кто она, — сказал он. — Больше не хочу. Он проигнорировал выражение разбитого сердца на ее лице и встал, желая быть холодным и бесчувственным. Каким всегда был его отец. — Кот… — начала она, но он повесил огромный замок на свое сердце и забросил ключ так далеко, как только мог. — Я больше не хочу с тобой говорить, — сказал он. — Не могла бы ты… не могла бы ты просто оставить меня в покое? Маринетт фыркнула, возмущенная и обиженная. — Я? Я? Это ты приходишь сюда каждый день, и ты… почему ты просто не можешь поговорить со мной? Я хочу тебе помочь. Ледибаг хочет тебе помочь, — она встала, чтоб стать выше него, ярость сотрясала все ее тело. — Я не нуждаюсь в вашей помощи, — прошипел он, и ее лицо вмиг стало суровым. — Прекрасно, — сказала она. — Прекрасно, — повторил он, чувствуя себя ребенком. — Она все равно попытается выбить это из тебя, — тихо сказала Маринетт. — Я знаю, — ответил он, поднимаясь. — Не могу сказать, что с нетерпением этого жду. — Я разочарована, — выплюнула Маринетт и крепко зажмурилась, стиснув зубы. Как если б она боролась со слезами. — Маринетт… — Я не хочу ничего слышать, — сказала она, — так как совершенно ясно, что в данный момент все будет ложью. Кот поколебался мгновение, а затем сократил между ними расстояние. Она все еще упорно продолжала смотреть в пол, поэтому он схватил ее за плечи, заставляя обратить на себя внимание. — Убирайся из моей комнаты, — сказала она, сверкнув глазами. Он видел слезы в ее глазах и знал, что заслужил это, абсолютно точно заслужил. — Маринетт, — повторил он и понял, как редко называет ее по имени. — Просто дай мне буквально пять секунд. Он чувствовал, как в голове появляются слова, которые он должен был произнести. Он обязан сказать. Маринетт неуверенно посмотрела на него. Слова обжигали горло, горели на языке. Но он все равно их произнес. — Не доверяй Агрестам. Злость мгновенно исчезла с ее лица, сменившись шоком. — Что? — Просто… пожалуйста. Они не хорошие люди, и лучше не позволяй Алье или… или еще кому-нибудь связываться с ними. — Но… они… — она смотрела на него с непонимающим ужасом. — Я знаю, — сказал он, потому что Габриэль Агрест был лучшим в поддержании общественного имиджа. — Но если ты доверяешь мне, — продолжил он, — если ты… если ты доверяешь мне настолько, что готова была выдать тайну Ледибаг, то доверься и сейчас. Тогда она молча кивнула. Вонзив последний нож в свое сердце, он отпустил ее плечи и отступил к окну. — Они причинили тебе боль? — спросила она — слова сами сорвались с ее губ. — Кот, они причинили тебе боль? И как он мог ответить на это? Как он вообще мог ответить на это? Потому что — как бы Габриэль Агрест его ни игнорировал на протяжении стольких лет, как бы ни унижал его, а теперь еще и командовал им, как марионеткой… Никто и никогда не смог бы причинить ему столько боли, сколько причинил Адриан Агрест. Ведь что может быть хуже, чем жить день за днем и притворяться, что все в порядке? Притворяться идеальным? Притворяться счастливым? Маринетт, казалось, восприняла его молчание как согласие, потому что на ее лице можно было увидеть, как разбивается ее сердце, как рушится ее мир. Она протянула ему руку, но он не коснулся ее, только покачал головой и выскользнул в окно. Он даже не оглянулся.* * *
Кот бежал до тех пор, пока грудь не запылала, а ноги не заболели, и пока эти чувства не стали сильнее, чем буря, назревающая в его голове. Дождь усилился, пока они с Маринетт сидели в ее комнате, и теперь лил как из ведра, окутывая Париж мутной серой пеленой. Он спрыгнул на землю, поймал в луже свое отражение — жалкий, потонувший Кот — и снял трансформацию. Плагг упал ему на руки, недовольно цокая. Его глаза открылись, а затем сузились, и Адриан отпустил его прежде, чем он успел что-либо сказать. Его дизайнерские туфли уже полностью были в грязи, но он даже не думал о лекции, которую прочтет ему Натали. Даже благодарен был бы за мгновение, в котором он был бы нормальным подростком и слушал нотации — это хоть немного отвлекло бы его. — Я же тебе говорил, — сказал Плагг. Адриан проигнорировал его. — Что я тебе говорил, — сказал Плагг громче, сделав вид, что поверил, что Адриан просто не расслышал его в первый раз. Он парил прямо над его плечом. — Ты… — Я правда не хочу сейчас это слушать, — сказал Адриан и притянул плечи к голове, как будто это могло помочь скрыться от дождя. Плагг прищелкнул языком и несколько минут помолчал. Адриан шел молча, прокручивая в голове всю их встречу и задаваясь вопросом, мог ли он что-нибудь не то сказать, или говорила ли она что-то, что могло бы раскрыть какую-то тайну… — Ты сам себя напополам разорвешь, — сказал Плагг, слова которого были еле слышны из-за дождя. Адриан мрачно улыбнулся. — Кажется, я уже это сделал. Плагг устроился на плече Адриана и осторожно прислонился головой к его щеке. — Ты просто ужасный везунчик, Адриан.* * *
Отец должен вернуться к концу дня — на почту пришло письмо, когда он сел за парту следующим утром. Его внезапно приобретенная свобода испарилась даже раньше, чем началась. — Чувак, — сказал Нино, усаживаясь рядом с ним. — Ты выглядишь так, будто не спал всю неделю. Адриан пробормотал что-то в ответ, уже не желая лгать. Больше не хотелось. Девочки уже сидели на своих местах позади него, но он был слишком взволнован, чтобы говорить с ними, слишком взволнован, чтобы услышать, какую лапшу повесил Габриэль на уши Альи, и слишком напуган, чтобы увидеть… — Ты только не смотри, — прошептал Нино, — но Маринетт прожигает дыру в твоей спине. Где накосячил? Но он все равно посмотрел. Адриан обернулся так быстро, что у нее не было возможности спрятать взгляд, и он, наконец, понял, как именно Маринетт Дюпэн-Чен смотрела на него до этого момента. Когда их взгляды встретились, она быстро опустила глаза, но на ее щеках не было ни румянца, ни крошечной застенчивой улыбки. Только усталость и подозрение, ярко выраженные в ее голубых глазах и веснушчатом носу. Перебирая в голове все прошлые моменты, он понял — совершенно очевидно, что она никогда его не боялась. …По крайней мере, до этого момента.