***
Большая часть человеческой жизни состоит из ошибок, остальная — из попыток их исправить. Гаррак уже давно поняла, что исправить свои ошибки она не в силах. Будучи еще юной и легкомысленной, Газельт изначально выбрала не ту жизнь, в которой могла бы исправить хоть что-нибудь. Нет… Все, что ей оставалось — высоко поднять голову и, гордо неся кровавое бремя на своих плечах, идти вперед, не оглядываясь. Только сейчас, стоя на коленях в центре просторной комнаты, которая была освещена лишь трепыхающимся огоньком из камина, она поняла: ей нужно было оглянуться назад. Посмотреть в прошлое, в котором крылась истина, способная сохранить жизнь, и принять во внимание тот горький опыт, который довелось приобрести за долгих двадцать лет, что были прожиты во мраке мафии. Но Гаррак, ведомая наивной мечтой о лучшем будущем, этого не сделала, и это… «Моя последняя ошибка», — пронеслось в голове женщины, пока она рассматривала угасающие огоньки пламя. Насыщенно-оранжевое, оно напоминало Газельт о прекрасном небе Лос-Анджелеса во время заката, за которым ей нравилось наблюдать сидя на пляже, зарываясь ногами в песок. Как бы ей хотелось однажды вернуться туда… Вместе с Райнтом. Крепко сжимать его руку и вместе смотреть на то небо, которое бескрайним полотном охватывает весь мир. Но все, что ей оставалось — стоять на коленях, покорно принимая судьбу. Женщина, которая проиграла в борьбе за право на жизнь, больше не могла чего-то хотеть. А горькая, страшная правда была в том, что это право потерял и ее любимый человек. Тот, кого она пыталась оградить, покидая Нью-Йорк; тот, кто заставил ее вернуться и восстать из пепла против Кристиана, чтобы, наконец, стать свободной и жить так, как хотелось ей, а не так, как было нужно, чтобы скрыться от ненависти и презрения Шенезард. Райнт был тем, кто подарил ей надежду. Гаррак отвела взгляд от камина и закрыла глаза. Темнота была намного приятнее света, но сейчас в этом бесконечном мраке багровыми огнями подсознание рисовало лицо Райнта. Такое красивое и мужественное, с чуть приоткрытыми губами, на которых застыл предсмертный крик. А его пустой взгляд, направленный в никуда, казалось, отпечатался на обратной стороне век Газельт, заставляя ее в испуге открыть глаза, будто это помогло бы очнуться от страшного кошмара. Но это не был кошмар. Весь тот ужас, что она пережила за несколько часов — начиная от засады на складе портовой банды, где погибли все те, с кем она контактировала последнюю неделю, тщательно дорабатывая план, который продумал Реджи, заканчивая смертью Райнта — был реальностью. Сейчас ей хотелось истерически расхохотаться от того, насколько наивными были все они… А в особенности она сама. Гаррак шумно вдохнула воздух, пытаясь немного ослабить веревку, которая плотно связывала ее руки. Так наивно довериться. Так наивно пойти за чужим человеком. Так наивно попасть в ловушку и потерять все, что имело значение. Тот склад, где этой ночью должна была решиться судьба портовой банды, стал местом, где решилась судьба Гаррак. Там она и похоронила все. Свою цель, мечты, надежды… И любовь. Газельт с радостью погибла бы там, приняла бы весь тот град пуль, которым накрыли ее и спец-отряд департамента полиции Нью-Йорка, на себя, если бы это могло спасти жизнь Райнту, но девушка-киллер, которая позже в сопровождении десятка сильных вооруженных мужчин доставила бывшую госпожу Шенезард в поместье хозяина, не позволила ей этого сделать, ловко введя какое-то средство, которое заставило тело Гаррак обмякнуть, лишая возможности двигаться и как-либо сопротивляться. Ей оставалось только лежать на холодном полу, наблюдая за тем, как кровь окрашивает мрачный серый бетон, и как медленно остывают тела. Райнт упал последним, будто его велели оставить на десерт. Взгляд мужчины, полный отчаяния и мольбы, был направлен только на Гаррак. Окровавленные губы что-то прошептали, но пуля, пущенная в сердце, заставила мужчину вскрикнуть, а затем замолчать навечно. Она не плакала. Не кричала. Не пыталась освободиться. Какой в этом смысл? Райнта это бы не воскресило. И поэтому Гаррак… Просто смотрела, как под ее возлюбленным растекается густая лужа крови, которая вскоре смешалась с кровью других членов департамента, и сердце ее наполнялось такой странной и липкой тьмой. Газельт не смогла удержаться от тихого смешка над собственным бессилием. Человек, который так много убивал, не смог спасти одну-единственную, но самую важную жизнь… Наверное, это называется кармой? Но такова была плата за излишнюю самоуверенность и надменность. В погоне за свободой Газельт слишком поздно поняла, что Кристиан никогда не был столь глупым, каким женщина его считала. Он просто позволял ей убегать, подарил ложное чувство силы, а ведь она провела с ним так много времени, что должна была почувствовать что-то неладное, когда появился Реджи и предложил ей сделку. Как для реальной жизни в мафии, это звучало так складно и хорошо, что стоило усомниться хотя бы на долю секунды… Но ради Райнта она поверила в то, что вместе они свергнут Кристиана и получат желаемое. Любовь толкает на безумные, глупые, иррациональные поступки… А Гаррак была обычной влюбленной женщиной, которая жаждала свободы. Она любила Райнта так сильно, что в конечном итоге эта любовь их обоих свела в могилу. — Говорят, что кровь людская не водица, — тихо сказал Кристиан, рассматривая вино в своем бокале. Оно было кроваво-красным, но когда мужчина подошел к камину, поднеся бокал к пламени, заискрилось, будто прекрасный рубин. — Это то, что определяет, соединяет и становится нашим проклятьем, — он поставил бокал на каминную полку и протянул руку к трепещущему огоньку, согревая продрогшие пальцы. Несколько секунд Шенезард о чем-то размышлял, а затем подбросил в пламя пару поленьев, которые лежали в корзине рядом. — Одним кровь сулит прозябание в нищете, а другим… — Кристиан приподнял уголки губ в улыбке и повернулся лицом к женщине, которая стояла в центре комнаты на коленях, — … пророчит силу и величие. Хочешь знать, что кровь в твоих жилах сулит тебе, Гаррак? — Она сулит мне смерть, — отстраненно произнесла Гаррак. Женщина посмотрела на высокий силуэт Кристиана, который в свете огня казался даже величественным. Его безупречная ровная осанка и гордо вскинутый подбородок делали Шенезард похожим на аристократа, но вместо благородства и надменности ему была присуща чрезмерная жестокость. — Ох, нет. Ты переживешь эту ночь, — Кристиан провел рукой по выступающему над камином барельефу, который представлял собой сложившую крылья горгулью. — И последующие ночи тоже. Я не хочу убивать тебя, Гаррак. Это скучно. На лице Газельт промелькнула слабая улыбка. Она сама слишком хорошо знала, что простое убийство — смертная скука и расточительство чужой жизни. Жертва должна умирать в агонии, захлебываясь слезами и кровью, потому что это зрелище заставляет ценить силу, которая у тебя есть. Это зрелище… Кормит голодного зверя внутри. «Интересно, я умру так же?» — подумалось Гаррак, пока она смотрела на приближающегося Кристиана. Шенезард склонился к ней и приподнял ее лицо за подбородок, заставляя смотреть в его глаза. Этот взгляд карих глаз многим внушал ужас, но Газельт не почувствовала ничего. Она смирилась с тем, что умерла. Смирилась еще несколько часов назад, когда тело Райнта упало к ее ногам. — Ты будешь страдать, вкушая осознание того, что твой обожаемый детектив погиб из-за тебя, — Кристиан ласково погладил скулу женщины, — медленно разрушать себя мыслями о том, что именно ты привела его на смерть, — он склонился к уху Газельт, тихо прошептав: — будешь биться в агонии страха перед новым днем, моля меня о смерти. Но ты будешь жить, купаясь в собственном отчаянии. — Умолять тебя о смерти? Ха! — Гаррак шумно выдохнула, отстраняясь от руки Шенезард. — Этого не будет. Клянусь тебе, я отправлюсь в Ад только вместе с тобой. Одна лишь мысль о мести заставляет меня жить, сволочь. — Безумно страшно, — Кристиан щелкнул языком, ухмыляясь. — И как же убьешь меня из мести, если я, к примеру, отрежу обе твои руки? — Кто сказал, что это буду я? — на лице Газельт читалось превосходство. — Изана доберется до тебя. Рано или поздно, но доберется, и тогда… Ты почувствуешь вкус безысходности во рту. — Мертвые едва ли могут ходить, — взгляд Шенезард был таким холодным, что Гаррак показалось, будто сотни льдинок впиваются в ее сердце, наполняя естество ужасом. — Что? Кристиан промолчал и подошел к столу из красного дерева, на котором лежали различные орудия пыток. Он остановил свой выбор на щипцах, рассматривая инструмент. — Мне столько времени понадобилось для того, чтобы просчитать, как завершить эту шахматную партию без потерь важных фигур. Но терпение — моя сильная сторона, и я выжидал, Гаррак. — Кристиан повернулся к женщине и улыбнулся. — Люди, которые презирали меня, предавали, считали себя умнее и лучше… Где они теперь? — Шенезард взглянул на камин, огонь в котором жадно пожирал поленья. — Большинство из них мертвы или погибнут до сегодняшнего утра — за исключением тебя, разумеется. Я слишком восхищен тобою, чтобы просто убить. Для начала я сломаю тебя — такую волевую и сильную личность, — во взгляде мужчины мелькнуло что-то такое, отчего по спине Газельт пробежал холодок. — Я могу понять твою ненависть ко мне или к Вистериа, но почему Иван… — Гаррак замолчала, когда Кристиан внезапно рассмеялся, будто Газельт сказала какую-то глупость. — Дорогая моя, этот человек просто был удобным для меня. Таким по-настоящему верным и преданным… До тех пор, пока не утратил свою значимость. Его смерть — просто экзамен для Реджи. Своеобразная головоломка, которую он должен был разгадать, чтобы доказать свою зрелость и получить возможность позабавиться с вами. — В таком случае, ты воспитал достойного преемника, который поддержит твою кровавую идеологию, — Гаррак почувствовала себя опустошенной. Все то, во что она верила, было не более, чем хорошо продуманным спектаклем. — Но подвергать подобному своего единственного сына… Какое же ты чудовище — Гаррак брезгливо приподняла верхнюю губу, в ответ на что Шенезард развел руками. — Мы все чудовища. В это мире нет и не будет безгрешных людей, все знают об этом, но зло почему-то так и остается безнаказанным. Я же хочу достигнуть идеального мира, где каждый получит то, что заслуживает. Он будет создан не рукою Бога… Но моими окровавленными руками. — Кристиан окинул Газельт внимательным взглядом и крепче сжал щипцы в правой ладони. — Достаточно болтовни. Кихал, — Шенезард перевел взгляд на девушку, которая все это время немой тенью стояла в углу комнаты, заведя руки за спину. Она подняла голову и посмотрела на своего господина. — Будь так добра, помоги госпоже Гаррак удобно устроиться в кресле, — Кристиан сделал жест в сторону «кресла дознаний»*, которое слуги раздобыли по его приказу. Рядом с ним стоял низкий металлический столик, на котором были разложены различные шприцы и бинты. — Слушаюсь, — Кихал поклонилась, и волосы цвета вороньего крыла, завязанные в высокий хвост, покачнулись. Она выпрямилась и подошла к Газельт, развязывая ее руки и ноги. Женщина не пошевелилась, рассматривая носки туфель Кристиана, поэтому Тогрул вынуждена была силой поднять ее и усадить в деревянное кресло с тупыми металлическими шипами, чем-то похожее на трон. Гаррак почувствовала, как шипы впиваются в ее руки, спину и ягодицы, и поморщилась. Кихал закрепила запястья и лодыжки пленницы таким образом, чтобы боль стала еще ощутимее. — Надеюсь, ты будешь ласкать мой слух своим криком, Гаррак, — Кристиан подошел к ней и приставил щипцы к большому пальцу левой руки. — Постарайся не разочаровать меня. — Иди к черту, — женщина плюнула ему в лицо, но Шенезард только расхохотался, утирая рукавом белой рубашки чужую слюну. — Посмотрим, как долго ты будешь упрямиться, прежде чем начать умолять меня о том, чтобы я отправил тебя к твоему детективу, — щипцы сомкнулись на ногте женщины, и одним сильным рывком Кристиан вырвал его. Боль была такой сильной, что Гаррак до крови закусила губу, силясь не заорать во всю глотку. Слезы подступали, и из-за болевого шока изображение смазалось, но она, зная, что не должна доставлять Шенезард удовольствие, только тихо вскрикнула. Кристиан расхохотался. — Вот так выдержка! Но ногтей у тебя еще много… — мужчина поднял щипцы на уровень глаз Газельт, демонстрируя ноготь и кусочки окровавленных тканей. Кихал отвернулась к окну, наблюдая за пыткой в его отражении. Гаррак заметалась в кресле, а когда Кристиан вырвал очередной ноготь, громко закричала, выгибаясь дугой, отчего шипы сильнее впились в руки и лодыжки. Тогрул прикрыла глаза, вслушиваясь в голос, полный отчаяния.***
Темное небо над головой. Темный асфальт под ногами. Мрачные серые здания, которые, казалось, тянулись бесконечным рядом до самого горизонта. Этот вид Шираюки не нравился, но сейчас, когда нужно было сосредоточить взгляд хотя бы на чем-то, чтобы перед внутренним взором не возникало кровавое месиво, учиненное ими на складе банды «Сокол», она готова была смотреть на эту серость вечно. Так тянулись минуты, которые в тишине ночи казались ей вечностью. — Спасибо, Рита, — тихий ветер донес до Блеймор голос Оби. — Раны не слишком серьезны, но если будешь много двигаться — швы разойдутся и начнется кровотечение. Имей ввиду, латать второй раз не стану, — Рита сложила руки на груди, хмурясь. Ее голос был таким встревоженным, что Шираюки не нужно было обладать детективным мышлением, чтобы понять одно — Окамото дорог ей. Блеймор сделала вывод, что Оби не впервые приезжает в «Кровавый рай» за помощью подобного рода. — Я так ценю твою заботу, — Оби тихо рассмеялся и посмотрел на свою машину, возле которой стояла Шираюки. Она казалась отстраненной и потерянной, рассматривая однотипные серые дома, но Окамото был уверен, что девушка прислушивается к их разговору. — Если уж так случится, уверен, мисс Блеймор снова доставит меня в госпиталь, — проговорил киллер, и Шираюки обернулась к нему, смерив возмущенным взглядом. — Действительно серьезное дело? — Рита посмотрела на нее, и от силы взгляда женщины по телу Блеймор почему-то прошла дрожь. Все возмущение, которое она собиралась высказать Оби по поводу глупой шутки, испарилось, уступая место растерянности. Оби кивнул, и Рита вздохнула. — Мисс Блеймор, значит… Ну, надеюсь, ты проследишь за этим сорванцом, — Бланшар аккуратно хлопнула киллера по здоровому плечу, подталкивая вперед. — Заходите ко мне, как закончите свое дело. Всю неделю на ужин я буду подавать тыквенный пирог, так что вы просто обязаны это попробовать. Отказы не принимаются! — Х-хорошо, — Шираюки неловко улыбнулась от такого напора Риты. Такая простая и открытая женщина казалась эфемерным образом из другого, более чистого и светлого мира, но именно этот образ почему-то помог Блеймор придти в себя, вселяя уверенность в то, что они вообще останутся живы после этой ночи. Ведь несмотря на то, что ей и Оби удалось выбраться из того склада живыми и почти невредимыми, им только предстояло попасть в Ад. — Берегите себя, — Рита еще раз посмотрела на Окамото и, тяжело вздохнув, скрылась за дверью. Больше ничем помочь она не могла. — Кто она? — поинтересовалась Шираюки, занимая водительское сидение. Девушка настояла на том, что будет вести машину, когда Оби предложил поехать сюда, чтобы получить первую помощь, и теперь роль водителя досталась ей. Окамото сел рядом, морщась от неприятных ощущений в области бедра. Плечо его почти не болело — или это он просто привык к тому, что не чувствует руки? — Моя… Можно сказать, крестная матушка, — Оби хмыкнул, откидываясь на спинку сидения. — Рита мой врач. Она была хирургом в молодости, поэтому когда я попадаю в передряги она — именно та, кто вытаскивает меня с того света. — Судя по ее реакции, это не редкое явление, — Блеймор фыркнула. — Нельзя же быть таким беспечным. — Возможно. Но я был уверен, что не переживу эту ночь, поэтому правда сожалею, что мне пришлось потревожить Риту. В любом случае, нам пора ехать. — И куда мы отправимся теперь? Я понятия не имею, где найти Изану или Зена, — Шираюки завела автомобиль и осторожно сдала назад, выезжая из узкой улочки. — Насчет этого… — Оби посмотрел на девушку, чуть склонив голову набок. Его лицо было беспристрастным, когда Блеймор на долю секунды встретилась с ним взглядом, желая понять, почему он молчит. — Я тоже не знаю, но я что-нибудь придумаю. Сейчас наведаемся к одному моему хорошему другу. Шираюки отвернулась, пытаясь скрыть улыбку. — Тебе когда-нибудь говорили, что ты не умеешь лгать? — спросила Блеймор, заправляя выбившиеся из хвоста пряди волос за ухо. Она чувствовала пронзительный взгляд Оби на своем лице. — И что меня выдало? — с интересом спросил Окамото. — Твой взгляд, — Шираюки пожала плечами, вдавливая педаль газа в пол. В это время суток на дороге машин было не так много, поэтому Блеймор подумала, что может позволить себе немного нарушить правила дорожного движения. Такова уж была ситуация, когда принципы порядочного гражданина уходили на второй план. — Ты смотришь… Как-то виновато. — Тц, — Оби щелкнул языком и закрыл глаза. — Могла бы сделать вид, что веришь мне. — Я верю тебе, — Шираюки улыбнулась. — Но это не отменяет того факта, что лгать ты не умеешь совсем. Разве это не странно для такого человека, как ты? — Возможно, — на выдохе сказал Окамото. — Но я все равно больше ничего не скажу тебе. Это будет тайна, покрытая мраком, ясно? — И долго ли она будет покрыта мраком? — девушка хихикнула. — Ну, кто знает? — Оби и сам не сдержал улыбки. Его удивляло то, что он вообще может улыбаться, учитывая боль, которая сковывала тело.***
Ожидание было слишком напряженным, чтобы он мог оставаться неподвижным. Наверное, именно поэтому парень ходил вокруг автомобиля, проверяя колеса, дергая двери, рассматривая содержимое багажника. — Ты начинаешь меня нервировать. Можешь постоять спокойно, а не бегать туда-сюда, будто у тебя шило в заднице? — со вздохом отозвался другой, прокручивая в руке пистолет. — Ну уж прости, что мне неймется. Я слишком переживаю за Кики, чтобы стоять спокойно. И вообще, откуда у тебя такое хладнокровие? Разве ты не обеспокоен тем, что Шираюки пропала? — Митсухиде остановился прямо напротив Зена, уперев руки в бока. Вистериа, который до этого спокойно рассматривал мигающую вывеску какого-то магазина, опираясь на капот черного Bentley Bentayga, тяжело вздохнул, порядочно утомленный этой беседой. — Нет, — коротко ответил он, вспоминая свое утреннее состояние. Конечно, весь день Зен был на взводе, гадая над тем, куда могла пойти его возлюбленная, но после одного телефонного звонка это напряжение исчезло, уступая место предвкушению. — Восхитительно. Ладно, хорошо, — Митсухиде поднял руки, словно капитулируя, и отошел. — Мы ее не ищем, мы не поехали на «Большую гонку», мы не пошли вместе с остальными. Тогда какого хрена мы торчим тут? — Мы ждем, — удивленно отозвался Вистериа. — Я же тебе уже говорил. — Чего мы ждем? У моря погоды? — Луэн скривился, продолжая наворачивать очередной круг. — Я тебя сейчас вырублю, если ты не остановишься, — огрызнулся Зен. — Людей мы ждем, людей. Кое-кого я убью сразу, правда. — Ты поэтому напихал в багажник столько пушек? — Митсухиде все-таки остановился, предпочитая не выводить друга. — Митсухиде… — в голосе Вистериа были слышны гневные нотки, но он все же не удержался и хмыкнул. — Ты вроде умел в сарказм раньше, но видать любовь вышибла тебе мозги, превращая в инфузорию туфельку. — И это я слышу от человека, который сам чуть глупостей не наделал? — Луэн удивленно вздернул бровь. — Кто из нас еще безмозглый. — Но не наделал же, — Зен вздохнул и взлохматил пятерней волосы. — Ну, во всяком случае пока. Поэтому я, в общем-то, притащил тебя сюда. Не хотел делать очередную глупость в одиночку. — Обнадеживает, — Митсухиде ухмыльнулся. — А что за люди-то? — Вот сейчас и увидишь, — Вистериа прекратил опираться на капот и выпрямился, поправляя свою куртку. В поле его зрения попала серая Toyota Camry, которая направлялась прямо к ним. Водитель медленно припарковался у обочины напротив его бентли, но выходить почему-то не решался. Впрочем, Зен ее понимал.***
— Там… Это… Зен? — глаза Шираюки округлились от удивления, когда она заметила светловолосого парня с пистолетом в руке. Рядом с ним стоял Митсухиде, который морщился от яркого света фар. Ну конечно, это был он. Что за глупый вопрос она задала вообще? — Ну, во всяком случае этот парень на него похож, — Оби пожал плечами. Шираюки крепко сжала руль, пытаясь унять бешено бьющееся сердце в своей груди. — Но как?.. — Ты не поверишь, но в две тысячи восемнадцатом году у людей есть телефоны, и они умеют звонить, — Оби фыркнул в ответ на такой очевидный вопрос. — Идем. Окамото вышел из машины, и Шираюки не оставалось ничего иного, кроме как выключить фары и последовать за ним. Она не ждала этой встречи. Не была готова к тому, что встретится с осуждающим взглядом Зена так скоро. Будет ли он злиться? Или будет рад ее появлению?.. «Вероятно, и то, и другое», — подумала Шираюки, закрывая дверцу. Блеймор чувствовала, как дрожат коленки, и почему-то встреча с человеком, которого она любит, вызывала в ней страх больший, чем убийство, которое ей довелось совершить, чтобы защитить Окамото. Это было так странно… Почти смешно. Вистериа не двинулся с места. Взгляд его лазурных глаз был направлен на лицо Шираюки, она почти на физическом уровне чувствовала исходящее от него негодование. Возможно, для него это было сродни предательству, но Блеймор была уверена, что поступила правильно, пойдя с Оби. Девушка так и застыла у двери тойоты, не в силах повернуться к Зену и проронить хотя бы слово, не говоря уже о том, чтобы просто поздороваться. Шаг. Еще шаг. Блеймор сжалась, приготовившись к нотациям, но Зен ничего не сказал. Только развернул Шираюки лицом к себе, крепко обнял за талию и положил голову ей на плечо, судорожно вдыхая ее запах. — От тебя веет смертью, — совсем тихо сказал он, пока Оби и Митсухиде что-то громко обсуждали. Мимо проносились какие-то автомобили, и рядом мигала яркая вывеска какого-то магазина, но для них двоих весь мир не имел значения. Шираюки робко подняла руки и обняла Зена в ответ, закрывая глаза. Она даже представить не могла, что снова увидит его… Во всяком случае, так скоро. — Я…Мне пришлось убить человека, — с болью прошептала Блеймор, чувствуя, что готова взорваться. Она всегда считала себя сильной, умела откладывать слезы на потом, но отчего-то в присутствии Зена стена самообладания разрушилась моментально, и весь тот ужас, который ей довелось пережить за последние несколько часов, охватил тело девушки от макушки и до самых пяток. Шираюки задрожала, и объятия стали крепче. — В этом смысл выживания. Или убиваешь ты, или убивают тебя, — Вистериа поднял голову и костяшками пальцев стер слезы на щеках возлюбленной. — Ты вернулась ко мне… Живой. И поэтому тебе не за что себя корить, слышишь? Значение имеет только то, что ты невредима. Шираюки закусила губу, не зная, что ответить. Она понимала, что Зен прав, и верила, что все сделала правильно, но принять то, что ей довелось самостоятельно забрать чужую жизнь, все еще не могла. Руки казались липкими от крови Реджи, хотя она не прикасалась к нему. Однако Блеймор резко отстранилась от Вистериа и посмотрела на них, желая удостовериться в том, так ли это. Ладони были вымыты дочиста в «Кровавом рае» и пахли мылом. Ни намека на красное пятнышко не было, хотя кровь была на ее одежде — ей, как-никак, довелось помогать Оби, раны которого кровоточили. Это немного успокоило, и все же… Зен какое-то время наблюдал за внутренней борьбой Шираюки, которая так четко отразилась на ее лице, но не в силах видеть боль и растерянность во взгляде зеленых глаз вновь обнял девушку, прижимая к себе. — Я всегда буду на твоей стороне. Не важно, скольких нам еще придется убить, как много придется вынести… Я буду с тобой до самого конца. — Знаю, — Шираюки обмякла, прикрывая глаза. Это была короткая передышка, которая помогла ей перезарядиться и посмотреть на вещи здраво. Она не одна в этом мраке. Кровь не только на ее руках. Возможно, это странное утешение, но осознание этого привело ее в чувство. — Эй, вы там, — голос Оби заставил молодых людей отпрянуть друг от друга. — Мы должны ехать, если хотим спасти твою семью. — Нашу, — Зен скривился, в ответ на что Окамото только вздохнул. — Нашу… — задумчиво повторил он. — Так, ладно, — Митсухиде предпочел перевести беседу в более важное русло, — какой у нас план? — Шенезард уже раскодировал чип, мы должны уничтожить информацию, которой он владеет, и лучше всего сделать это сейчас, пока он расслаблен и уверен в том, что я мертв, — Оби нахмурился, рассматривая машину Вистериа. — Но нам нужно успеть перехватить Изану и не позволить ему попасть в ловушку в поместье Джерарда. Перед смертью Реджи сказал, что машина с чипом заминирована. Нужно остановить их, иначе кончится это все плохо. Вы знаете, когда Изана планировал выехать из поместья? Митсухиде нахмурился, отрицательно качая головой. — Знаю только то, что смена караула в семь. Думаю, они покинут поместье в пять утра, плюс-минус час. — Тогда мы можем разделиться, — предложила Шираюки, сжимая руку Зена. — Кто-то займется поиском Шенезард, а кто-то поедет к Изане и предупредит его. — Да уж, сомневаюсь, что до него я смогу просто дозвониться, — Окамото шумно выдохнул, и ветер, будто вторя ему, задул с новой силой. — Разумно, в общем. Тогда скорее езжайте к Изане, а мы с Митсухиде наведаемся к господину Кристиану. — Это не лучшая идея, ты знаешь? — Луэн смерил Оби возмущенным взглядом. — Там охраны больше, чем на биржах на Уолл-стрит. — Наверное, именно поэтому в багажнике вашей машины лежит гранатомет, не думаешь? — Окамото криво улыбнулся, а Шираюки в ужасе застыла. — Тц, — Митсухиде щелкнул языком. — Ладно уж, выбора у меня, видать, нету. Поедем на тачке Зена, у меня нет настроения перекладывать все пушки в твою рухлядь, — сказав это, Луэн предпочел скрыться в Bentley Bentayga, занимая место водителя. — Я заберу оружие и поедем, хорошо? Можешь сесть за руль, если хочешь, — Зен поцеловал Шираюки в макушку и отошел. Блеймор осталась с Оби наедине, не зная, что сказать. — Что же, надеюсь, что вижу тебя не в последний раз. Спасибо, что спасала мою никчемную жизнь столько раз, — Окамото приподнял уголки губ в улыбке и развернулся, намереваясь скрыться в машине, но Шираюки дернула его за рукав свитера, заставляя остановиться и удивленно повернуться к ней лицом. — Когда белое солнце засияет, кромешную ночную тьму поглотит кровавый рассвет. Когда время придет, ты должна пожертвовать огненным пламенем, иначе погибнут сотни тысяч невинных… — она подняла взгляд на Оби, глядя в его янтарные глаза. — Это то, что сказала мне Ирен незадолго до своей смерти. Я…Мне кажется, что ты — именно тот, кого мне нужно было защитить, чтобы партия Кристиана закончилась. Поэтому прошу… Не делай эту жертву напрасной. Если вы не сможете свергнуть короля, лучше вернитесь домой, пока мы не придумаем что-то еще. Окамото печально рассмеялся. — Вот оно как, значит. Вернуться домой… — Оби выдернул рукав свитера и шумно выдохнул. — Я не могу обещать. Сейчас от нас зависит столько жизней, что если потребуется, я поставлю на карту свое существование. Ты ведь понимаешь это, правда? Но я буду счастлив, если ты станешь оплакивать мою потерю, — Окамото улыбнулся и развернулся к Шираюки спиной. — Я буду молиться за вас, Оби, — вдогонку сказала Блеймор и твердым шагом пошла к тойоте. Она села за руль и громко хлопнула дверью, заводя машину. — Молиться, значит… Спасибо… — Оби глянул на темное небо, а затем скрылся за дверцей бентли.***
Шираюки бездумно смотрела на машину за лобовым стеклом. Черная и большая, она будто тонула в этом ночном мраке. Когда Митсухиде и Оби уехали, мрак, кажется, стал гуще — даже вывеска магазина не привносила света. Возможно, этот мрак просто был отражением темноты в ее сердце. — Готово, — она услышала голос Зена и пришла в себя. Вистериа положил автомат и пару обойм для него в багажник, а в бардачок рядом с водительским местом сунул два пистолета. — Ну и крови, — парень вздохнул, но брезговать было некогда, поэтому он сел на сиденье, где до этого был Оби. — Это… — Не волнуйся, я знаю, — Зен перебил ее, касаясь рукой красных локонов. — На самом деле, Оби рассказал мне все еще до того, как вы уехали в Квинс. Он попросил меня собрать некоторое оружие и другие полезные… М-м… Инструменты, — Вистериа криво улыбнулся и сместил ладонь на скулу девушки. — Пока вы были в «Кровавом рае», Оби в двух словах поведал о случившемся на складе. — Прости. Я должна была сама сказать тебе, — Шираюки сжала руль, крепко зажмурив глаза. — Ты… Злишься? — Злюсь ли я? Хм… На самом деле, я просто в бешенстве, — Зен приподнял голову Блеймор за подбородок и заставил повернуться, чтобы смотреть ей в глаза. — Но ты сказала верить тебе, и я верил. Не то чтобы я очень счастлив оттого, что моя девушка влезла во все это… Ум… Гнилье, — Вистериа скривился, не зная, как подобрать слова, — но ты хотела помочь клану всем, чем могла, когда я сам отказался от тебя. Это требовало невероятного мужества, да? — почти в губы ей прошептал Зен. — Скорее невероятного безрассудства, но я… Просто хочу, чтобы все это закончилось, — Шираюки сама потянулась за поцелуем, прихватывая губы Вистериа. Возможно, не будь адреналина в ее крови так много, она просто сидела бы и отчаянно краснела, пытаясь выдавить из себя хоть слово, но сейчас, когда от нее зависела еще чья-то жизнь, не было времени робеть. Блеймор отстранилась, напоследок прикусив нижнюю губу Зена, и смущенно улыбнулась, заводя машину. — И когда ты так повзрослела? — удивленно сказал Вистериа, откидываясь на спинку сидения. — Я всегда была взрослой, в отличии от некоторых бесшабашных детей, — фыркнула Шираюки, разворачивая автомобиль. — Напомни мне наказать тебя за твои голословные высказывания, — Зен явно насмехался, но это заставило Блеймор смутиться. — Ой-ой, и что это мы там представили, что сразу покраснели? — Замолчи, — Шираюки специально резко крутанула руль влево, заставляя Зена вжаться в дверцу. Он только рассмеялся. — Ладно, ладно, а то убьешь, пока мы доедем до поместья, — Вистериа вздохнул, улыбаясь. — Надеюсь, они еще не уехали, — он глянул на наручные часы, пытаясь подавить нарастающее беспокойство. Они показывали «3:15». Слишком рано для начала операции… Ведь так?***
Темный автомобиль стоял на углу улицы. С этого места открывался замечательный обзор на поместье, находившееся практически на краю небольшой деревни близ Нью-Йорка. — Скоро все начнется, — Франц потянулся к заднему сидению и достал ноутбук, принимаясь настраивать программу, с помощью которой можно было влезть в систему безопасности поместья. Мария, сидящая рядом, неотрывно смотрела в окно, глядя в беспросветную тьму, единственным источником света в которой были уличные фонари где-то за поместьем. — Что-то не так, — медленно сказала Леруа, оборачиваясь назад. Позади них не было ничего — только густые лесные заросли, да и на горизонте не было никого. И все же… — Люди Изаны уже зачистили территорию, мы, в конце концов, ради этого приехали раньше, — отозвался Франциск, что-то печатая. — Ты напрасно беспокоишься. — Наверное, — с сомнением пробормотала Мария. Она не была киллером, чтобы так остро чувствовать какую-либо опасность, однако ее развитое шестое чувство буквально кричало о том, что что-нибудь да случится. Даже несмотря на то, что они тщательно подготовились и сняли всех снайперов и подручных Шенезард в районе поместья Бэйкера, все это выглядело слишком легко, чтобы быть правдой. Между супругами снова воцарилась тишина. Мария сделала глубокий вдох и опустила окно, намереваясь подышать свежим ночным воздухом. В этом районе он пах хвоей, поэтому она сразу расслабилась, как только ветер ворвался в салон. — Как думаешь, у нас получится это закончить? — снова нарушила тишину Мария. Франц отвлекся от ноутбука и посмотрел на жену. — Всегда надо верить в лучшее, да? — он улыбнулся, но мгновением позже выражение его лица стало напряженным. — Я пытаюсь себя в этом убедить, но… Иногда даже не верится, что до цели, к которой мы шли столько лет, осталось всего два шага. Просто забрать… И уничтожить. — Нам нужно было сделать это еще тогда… — тихо прошептала Мария, закрывая глаза. — А теперь по нашей вине могут пострадать люди. — Быть ученым значит нести на себе груз ответственности за новые технологии, — Франц приобнял жену и поцеловал ее в макушку, вдыхая аромат шампуня с ландышем. — Таков уж наш крест. — А я, между прочим, если бы не поступила на твой факультет, то могла бы стать художницей, — Мария потерлась о плечо мужчины. — Но мама мне всегда говорила, что мои картины несколько… Эксцентричны, — она рассмеялась. — Не настолько, чтобы ты бросила рисовать. Мне всегда нравились твои картины, правда. — Льстец, — Мария цыкнула, но Франц только улыбнулся. — Ну-ну, моя милая жена подозревает меня в таком грехе… Как я смогу работать, если печаль уже охватила меня? Мария отстранилась, заглядывая мужу в глаза. Она чувствовала, как волдыри у уголков рта начинают лопаться из-за образовавшейся на ее лице улыбки, но не могла прекратить это делать. — Когда все это закончится, обещаю, мы вместе найдем способ, как вернуть мне нормальное тело. И тогда я развею всю печаль, которая обволакивала нас так долго. — Мария… — Леруа прислонился своим лбом ко лбу жены, закрывая глаза. — Ты — это ты, твоя красота заключалась не только в теле. Для меня ты всегда будешь прекраснее любой девушки на этой планете. — Звучит красиво, — Мария взяла мужа за руку и переплела их пальцы, нежась в столь уютной атмосфере. Но когда рядом раздались шаги, девушка отпрянула и обернулась к распахнутому окну, наткнувшись взглядом на глушитель пистолета. Раздался выстрел. Кровь брызнула на лицо Франциска и лобовое стекло. Следующий выстрел раздался прежде, чем он закричал. Руль и стекло окрасились в алый. Электронные часы, встроенные в панель автомобиля, показывали «3:33». Кровь медленно стекала вниз, гулко капая на руки и обувь Леруа. — Район зачищен, — человек в черном плаще развернулся и спрятал пистолет в кобуру за спиной. На ближайшем дереве сидела ворона, и она взмыла в небо, когда человек прошел рядом. Громко каркнув, птица полетела к особняку.