Прозреть

Часть I Неделей ранее. 25 июля. 07.18 утра. Сидящий напротив Акиры и Койю врач внимательно изучал результаты томографии и выписанные другими специалистами заключения. В кабинете было так тихо, что можно было услышать биение собственного сердца. Светлые, противно слепящие своей белизной стены и намертво въевшийся в них тошнотворный запах медикаментов. Висящие над дверью часы с крупным циферблатом исправно отсчитывали медленно тянущееся время. Щёлканье секундной стрелки так раздражало Рейту, что он был готов сорвать эти чёртовы часы и выкинуть их в окно. И пусть лицо его было спокойным, но то, как нервно он сминал пальцами куртку Таканори, лежащую на его коленях, выдавало его целиком. Его губы были плотно сжаты, лоб изрезали продольные хмурые морщины, и Такашима ежеминутно кидал на него обеспокоенные взгляды. Он знал, что сейчас внутри Аки бушует самая настоящая буря. — Не знаю, как мягче преподнести вам эту информацию, Сузуки-сан, Такашима-сан, — начал врач, снимая очки и кладя их рядом с собой на стол. — Говорите, как есть. Можно подумать, от того, что Вы тут мнётесь, ему станет лучше, — отрезал Акира, не глядя на него. — Аки, — Уруха предупреждающе положил ладонь на плечо Рея, но тот одним небрежным движением сбросил его руку. — Простите, Канеда-сан, — он потёр покрасневшие после бессонной ночи глаза. — Я понимаю Ваше беспокойство, Сузуки-сан, — мужчина поправил белый халат. — Если хотите конкретики — вот она. По результатам магнитно-резонансной томографии у господина Матсумото выявлено сотрясение головного мозга лёгкой степени тяжести. Если бы не ремень безопасности, всё могло бы быть куда хуже. Внутренних кровотечений и кровоизлияния в мозг не обнаружено, позвонки в шейном отделе позвоночного столба при ударе деформированы не были — это хорошая новость. Мы обязательно поставим его на ноги. В данный момент Матсумото-сан находится в сознании, контроль жизненно-важных функций не требуется. Неделю он будет находиться под моим личным наблюдением, затем, если его состояние будет позволять, я оформлю выписку, но потом неделю будет необходимо соблюдать постельный режим дома. — Вы сказали только о хорошей новости, — настороженно проговорил Койю, вновь бегло покосившись на Сузуки. — Что ещё? — Наши офтальмологи диагностировали повреждение обоих зрительных нервов и, как следствие, частичную утрату зрения. — Что? Утрату? — сердце Рея тяжело ударилось изнутри о грудину. — Вы исправите это? И… — он перевёл дух… — Как это — частично? Он хоть что-нибудь видит? — Говорить о решении этой проблемы будет целесообразно после окончания реабилитационного периода после сотрясения, Сузуки-сан. Я обязательно устрою Вам встречу с нашим ведущим хирургом-офтальмологом, Ито-сан ответит на все Ваши вопросы. Насколько мне известно, успех после оперативного вмешательства в таких случаях составляет примерно шестьдесят процентов от общей статистики. — Шестьдесят процентов? Это больше половины, шанс есть, и неплохой, — Уруха посмотрел на друга. — Акира? Куда ты? Акира медленно поднялся со своего стула, крепко прижимая к груди куртку Таки. Кровь отлила от его ставшего почти мертвенно-бледным лица, на котором застыло нечитаемое выражение. Он так же медленно двинулся в сторону выхода из кабинета, и Такашима растерянно завертелся между ним и врачом. — Пожалуйста, идите, — Канеда-сан понимающе кивнул. — Зайдите ко мне, когда сможете, я провожу Вас к хирургу. — Да… да, спасибо, обязательно. Извините, — Койю встал, почтительно склонившись перед мужчиной, и быстрым шагом вышел из кабинета. Рейта стоял в коридоре, невидящим взором уставившись в стену. Его охватила дрожь, он сжал ладони в кулаки, впиваясь в кожу ногтями. Он не понимал и не верил — как он мог допустить то, что случилось с Таканори? Кровь грохотала в висках, ноги стали ватными, а пальцы — ледяными… внутри разворачивалась пустота с огромной чёрной дырой посередине. — Аки? Аки, ну что с тобой? — Такашима встал перед ним и, взяв за плечи, встряхнул. — Нам нужно поговорить с хирургом, и… — Чёрт! — Акира вдруг резко развернулся, впечатав кулак в стену. Две стоящие неподалёку медсестры вздрогнули и испуганно повернулись к мужчинам. Боль противной, скользкой змеёй поползла вверх по предплечью, прочно обвила своими кольцами шею, но Рею было наплевать. Даже эта боль не смогла развеять хаос, творящийся в его мыслях. — Аки, прошу тебя, не надо, — Койю взял его за запястья, опасаясь, что эта вспышка может и не быть последней. Сузуки перевёл на него полный бессильной ярости взгляд, и Урухе на секунду стало не по себе… таким он видел Акиру впервые. — Давай выйдем на минуту, — он моргнул, стряхивая внезапно возникшее оцепенение, и, не отпуская запястье Аки, повёл его за собой. — Идём, идём. Рей безвольной марионеткой пошёл следом за Такашимой, разрешив ему вести себя. Перед глазами плясали серые точки, голова кружилась — от страха, от недосыпа, от мерзкого осознания своей беспомощности. Койю вывел Акиру на крытое крыльцо больницы и отпустил его руку. Он поправил каштановые пряди, убрав их с лица, тяжело вздохнул и полез во внутренний карман куртки за сигаретами и зажигалкой. — Будешь? — Уруха протянул пачку Сузуки. — Нет. Я пытаюсь бросить. — Похвально. Такашима прикурил сигарету и, затянувшись, прерывисто и быстро выдохнул дым. Он тоже был на взводе и нервничал не меньше Акиры, но кому-то же из них двоих нужно было сохранять присутствие духа… — Рей-чан… — начал он, стараясь говорить ровно, успокаивающе. — Что бы ты ни думал, ты не виноват. — А кто тогда? Это я был с ним в том треклятом клубе, я не уследил… — Да, ты был с ним в том треклятом клубе, — перебил его Койю, — но не ты — повторяю, — не ты запихнул его в машину и завёл мотор. Он сам это сделал. — Значит, это Ру виноват? Он был пьян, Ко, и не понимал, что творит. А я был трезв, как стекло. И позволил этому случиться. — Я уверен, что и Така не винит тебя. И никто не винит. Хочешь сказать, тебе было нужно нацепить на него ошейник и держать при себе, как комнатную собачку? — Видимо, так мне и стоило поступить, — Сузуки наконец-то посмотрел на него. — Я вообще не должен был оставлять его одного в таком состоянии. — Хватит! — резко отрубил Койю и выкинул недокуренную сигарету в урну. — Акира, он жив, он в сознании, и это главное. Есть шанс, что врачи смогут вернуть Таке зрение, а ты сопли распустил. Что на тебя нашло? Сейчас Таке, как никогда, нужна наша поддержка. Очнись, наконец! Если не ради себя, то хотя бы ради него! Урухе было дьявольски сложно сохранять жёсткость, видя, как Аки истязает себя мучительным чувством всепоглощающей вины. Конечно, он винил себя… И Койю знал, как сильно он привязан к Таке. Так сильно, что, глядя на основательно раздавленного Рея, Такашиме было трудно узнать в нём прежнего неуёмного весельчака, никогда не терявшего оптимизма. Но прошло слишком мало времени… Уру верил, что Акира обязательно придёт в себя, просто надо немного подождать и не давать ему скатиться в бездну самобичевания. — Пошли, — бросил Койю через плечо, развернувшись к массивным входным дверям. — Нам нужно поговорить с хирургом. Рейта снова пошёл за ним по полупустым коридорам больницы к нужному кабинету, а память, будто издеваясь, снова и снова проигрывала сцены, предшествующие происходящему в данный момент его личному ужасу. …Почти девять часов вечера, а Руки уже достаточно пьян. Зачем он столько выпил, если у него даже не было повода для этого? Ни грустного, ни радостного… Но почему-то он продолжал опрокидывать в себя стопку за стопкой крепкого ликёра. Акира же не понимал причину такого состояния, недоумённо наблюдая за ним. Сам он едва осилил бокал светлого пива, который давно выветрился из его крови. Сузуки точно не рискнул бы пить больше — ему и не хотелось. Когда он понял, что Така зашёл слишком далеко в своих возлияниях, то посчитал нужным не пускать его за руль машины. Рей отошёл на минуту, всего на минуту, чтобы грохочущая в зале музыка не мешала говорить по телефону, ему было необходимо вызвать такси для перебравшего друга. Но когда он вернулся, Ру за их столиком не было… Сердце пропускает удар… и начинает заходиться в бешеном ритме. Предчувствие надвигающейся беды цепко схватило Акиру за шею, впиваясь в кожу остро заточенными когтями. Он в панике кинулся к туалетам, заглянул в каждую кабинку, но Таки не было ни в одной из них. Не обнаружился он ни в зале, ни на танцполе, ни у бара. Сузуки схватил куртку Матсумото, которую тот оставил сиротливо болтаться на спинке своего стула, и вылетел из клуба на прохладный вечерний воздух. Он растолкал столпившуюся у входа молодёжь и, не обращая внимания на возмущённые возгласы и ругательства, побежал на парковку, где Руки оставил свою машину. И машины на том месте не было… В кармане джинсов завибрировал телефон — такси приехало. Рей рванул к стоящему на выезде парковщику и, сбиваясь на каждом слове, назвал модель и номер машины, которая всего минуту назад покинула территорию клуба. — Куда поехала эта машина, куда?! Мужчина недоумённо посмотрел на запыхавшегося Акиру и указал нужное направление. Сузуки быстро отыскал прибывшее такси и сел на переднее сиденье. — Я заплачу, сколько нужно, но езжайте туда, куда я скажу. Водитель настороженно воззрился на него, посчитав, что его пассажир попросту пьян, но просьбу всё же выполнил. Аки молился всем богам, чтобы он успел догнать Таку. Никогда в жизни ему не было так страшно… — Что это там? Что такое? — выпалил он, высовываясь из своего окна, когда они подъехали к очередному светофору. — Вы видите, что там происходит? Машины останавливались, сигналили, выстраивались в ряды, люди выходили из салонов прямо на проезжую часть. — Похоже, авария, — протянул водитель, увидев вписавшийся в столб дорожного знака автомобиль. — Что Вы видите? — Чёрная машина, седан, капот малость смят, въехала в столб… куда Вы? — изумился мужчина, заметив, как лихорадочно Акира принялся отстёгивать ремень безопасности. — Спасибо, сдачи не надо, — он оставил на сиденье крупную купюру и на всей доступной скорости помчался к месту аварии. Сузуки распихивал зевак в стороны, не заботясь о том, что о нём подумают или скажут. Он перестал ощущать собственное тело, ему было важно лишь одно: скорее добраться до машины и того, кто был за её рулём. — Да пропустите же меня, дьявол бы вас всех побрал! С дороги, прочь! — Рей подбежал к машине, положил куртку Таки на крышу, рывком распахнул водительскую дверцу и замер. Таканори был без сознания. Тоненькая струйка крови стекала по его виску и щеке, его голова и руки покоились на руле. Акира не помнил, как он убрал ремень безопасности, который Руки каким-то чудом сумел пристегнуть. Как он вытащил бессознательного друга из салона и осел вместе с ним на тротуар. Не помнил, как держал на своих коленях голову Таки, умоляя его очнуться. Как он убирал с его лица окровавленные пряди волос и судорожно пытался нащупать пульс. Прибывшие на место полицейские и врачи «скорой» почти силой оттащили сопротивляющегося Сузуки в сторону, пытаясь донести до него, что Таканори нужна неотложная помощь. Один из врачей хоть и не сразу, но смог достучаться до Акиры и, дав ему успокоительное, попросил в присутствии патрульного полицейского рассказать всё о случившемся. Голос его был сухим, речь — механизированной, как у робота, словно всё, что он говорил, было заранее записано на воображаемую плёнку. Не помнил он и то, как вытащил телефон и набрал номер Койю, попросив его приехать в больницу, в которую его вместе с Такой везла машина скорой помощи. Перепуганный Такашима явился сразу же после его звонка. Всю ночь друзья провели в больнице, ожидая вердикт созванного врачебного консилиума… …И лишь сейчас к Рею понемногу начала возвращаться способность соображать адекватно. — Не стоит думать, что всё так уж безнадёжно, — заявил хирург, осматривая те же самые томографические снимки, что были и у Канеды-сана. — Операция на зрительном нерве — вещь весьма тонкая и требует повышенной аккуратности, но процент успешного исхода имеет место быть. Я готов заняться случаем господина Матсумото после окончания реабилитационного периода. Единственное, что способно нам помешать — это атрофия зрительного нерва*, которая может развиться на фоне повреждения. Главное — неукоснительно соблюдать все рекомендации лечащего врача и быть предельно осторожными, тогда мы сможем минимизировать риск развития атрофии. — Вы сказали, что он частично утратил зрение. Как это понимать? — Акира сложил руки на груди. — Матсумото-сан способен различать очертания крупных и мелких предметов, но не способен различать детали и цвета. То есть… — Ито-сан потёр подбородок. — Вас и окружающие предметы он будет видеть, как объёмные силуэты на сером фоне. — И всё? — Сузуки старательно сдерживал новую волну паники. — Боюсь, пока да. — Это уже что-то, — Койю сжал губы, обдумывая сказанное. — Есть вероятность, что зрение ещё сколько-то восстановится до операции? — Это станет ясно спустя два-три дня, когда исчезнут основные симптомы сотрясения. Пока что наша задача — не допустить ухудшения. Если состояние господина Матсумото будет стабильным, а динамика — положительной, это значительно повысит шансы на возвращение зрения. Он живёт один? — Один. — Кто-то должен быть рядом с ним, когда лечащий врач разрешит вернуться домой. — Это буду я, — тут же ответил Аки, выпрямляясь. — Хорошо, с этим пунктом разобрались. Если у вас остались вопросы — прошу. Если вам нужно всё обдумать, я буду здесь весь день. — К нему можно? Пожалуйста, — почти шёпотом проговорил Рей. — Не больше минуты. В палате может находиться один человек, — разрешил Ито-сан после недолгих раздумий. — Говорите тихо и медленно. Не делайте резких движений, не спрашивайте о том, что прямо или косвенно касается аварии, пациенту нужен абсолютный покой. Это ясно? — Да. Да, конечно. Спасибо. Мужчины вышли из кабинета и двинулись в указанном хирургом направлении. Но через несколько шагов Койю остановился у лифта, тронув Сузуки за плечо. — Ты иди, раз в палате разрешено быть только одному… а я пока позвоню Юу и Юте, нужно отменить все ближайшие репетиции, — он кивнул в сторону лестницы, ведущей на этаж выше. — Справишься? — Справлюсь, — заверил его Аки. — Встретимся в фойе. Лифт увёз Такашиму вниз, а Сузуки взошёл на первую ступень лестницы. И чем выше он поднимался, тем быстрее колотилось его загнанное сердце, тем сбивчивее становилось дыхание, как если бы воздух вокруг внезапно разредился. Остановившись перед последним лестничным пролётом, он сделал медленный и глубокий вдох, затем сосчитал до десяти… он не отказался бы от дополнительной дозы успокоительного, желательно — двойной. Рей хотел успокоиться, но получалось очень слабо. Единственное, что подталкивало его идти вперёд — это желание своими глазами увидеть Таку, понять, что вот он, перед ним, что к нему можно прикоснуться… «Я увижу его… но что он увидит вместо меня? Безликий силуэт?», — ему хотелось рвать и метать. Но он должен идти… Показав дежурной медсестре выписанное Ито-саном разрешение на посещение, Акира накинул выданный халат и как можно осторожнее открыл дверь в палату, где лежал Таканори. Он помнил, о чём говорил врач… не делать резких движений. Рейта приблизился к кровати, не посмев присесть даже хотя бы на самый край. Ру… такой миниатюрный, бледный и кажущийся таким хрупким… он спал. Наверно, не обошлось без помощи врачей, и ему ввели снотворное. И хорошо, что сон забрал его в свои объятия. К Аки пришла запоздалая мысль — кто знает, как Така мог отреагировать на того, кто не сумел предотвратить обрушившуюся на них беду? Сузуки не верил словам Койю о том, что он не виноват. Да, он всё так же винил себя, глядя на наложенные на лоб и правую руку швы, на размеренно вздымающуюся грудь под светлым одеялом. Если бы он сразу побежал на парковку, если бы не стал терять драгоценные минуты на то, чтобы найти Таку в клубе… то смог бы остановить его, не позволил бы ему сесть за руль. Они вместе приехали бы к Акире, он бы отправил незадачливого пьянчугу под холодный душ, а утром дал бы пару таблеток аспирина. Но теперь долгие две недели они будут томиться ожиданием грядущей операции, итог которой определит, вернётся ли к Таканори зрение. «Почему ты это сделал, Така? Зачем?» Сглотнув вставший в горле ком из слёз, Сузуки мягко провёл кончиками пальцев по свободной от капельницы руке Таки. Не хватало ему расхныкаться, как девчонка. Ко был прав — он обязан держаться, ведь он пообещал, что присмотрит за Ру после выписки. Да, это должен быть он и никто другой. — Сузуки-сан, Вам пора, — шёпотом обратилась к нему всё та же медсестра из-за приоткрытой двери. Его минута закончилась. Рей отошёл от кровати, напоследок посмотрев на безмятежное во сне лицо Таки, и покорно покинул палату. — Всё будет хорошо, Рей-чан, — Койю ободряюще похлопал Акиру по колену, когда они сидели в его машине. — Вот увидишь. *** Неделю спустя. 1 августа. 15.22. — Я совсем не хочу напрягать тебя, — Таканори избегал смотреть на везущего его домой Акиру. — Ты говоришь об этом в четвёртый раз, — улыбнулся Рей. — Я начинаю думать, что это, скорее, моё присутствие будет тебя напрягать. — Нет, но… вряд ли тебе охота возиться со взрослым недоумком, который даже пить нормально не умеет, — Руки тоже улыбнулся, но его улыбка казалась натянутой, неестественной, будто его вынудили улыбнуться. — Така, пожалуйста, не надо об этом. Никто меня не заставлял, пистолет у виска не держал — я сам захотел и вызвался первым приглядывать за тобой. — Правда? — недоверчиво нахмуренные брови. — А когда бы это я тебя обманывал? Нет, ну, если ты хочешь, чтобы я позвонил Матсумото-сан и попросил её вернуться… — Не надо! — запротестовал Така. — Она меня задушит своей заботой. Узнав о случившемся, Матсумото-сан сразу прилетела в Токио первым же рейсом и навещала Таку каждый день. Он любил свою мать, но, по его мнению, она не всегда понимала и принимала границы, установленные сыном, и была прямо-таки гипер-ответственной. Он не злился на неё за это, понимая, что мать есть мать, и она всегда будет беспокоиться о своём чаде, но пока что ему был необходим покой от её чрезмерной опеки. Акира клятвенно заверил женщину, что не будет отходить от Таканори ни на шаг, и она с лёгким сердцем доверила ему сына. — Одного тебя в любом случае оставлять нельзя. К Каю я тебя отвезти не смогу, он третью неделю мается с ремонтом, сам знаешь. Аой… — Ладно тебе, Рей. Я же совсем не против, — спокойно ответил Таканори. — Но вдруг я нарушаю какие-то твои планы? — Сейчас мой самый большой план — это ты. Мы же всё обговорили ещё в больнице, помнишь? Или ты передумал? — Помню. Не передумал. — Тогда тему закрыли и больше не поднимаем, — бодро отозвался Аки и аккуратно нажал на педаль тормоза. — Приехали. Матсумото проворно нащупал кнопку ремня безопасности, отстегнул его и вышел из машины. Он так стремился быть самостоятельным, чтобы другим не пришлось оказывать ему помощь в выполнении повседневных дел, что Рейте невольно стало грустно… Така ни для кого не хотел быть обузой. Зрение его так и не восстановилось, оставшись на прежнем уровне. Таканори видел мир в силуэтах и серых тонах, но за неделю он успел неплохо адаптироваться к своему новому состоянию. Он хорошо ориентировался в пространстве, больше не спотыкался при ходьбе, исчезли головные боли и головокружения. Канеда-сан постарался на славу — он действительно сделал всё возможное, чтобы максимально уменьшить все неприятные последствия сотрясения. Осталось пережить одну неделю, повторно пройти обследование и назначить дату операции… Что ж, отсчёт пошёл. Пока Рей доставал из багажника сумки, Матсумото наощупь нашёл ключ-карту от подъезда и открыл дверь. — Спасибо, — пропыхтел Аки, заходя внутрь, пока Така придерживал для него дверь. Они поднялись на лифте до последнего этажа, остановились перед нужной квартирой, и Таканори озадаченно свёл брови к переносице, посмотрев на то место силуэта двери, где, предположительно, должен быть замок. Озадаченность мгновенно сменилась раздражением — он не видел замочных скважин. — Эм… Ру, дай я, — осторожно попросил Сузуки, заметив, как он переменился в лице. Таканори вздохнул и нехотя протянул ему ключи. Он чувствовал себя уязвлённым. Акира хотел сказать ему что-то утешительно-ободряющее, но понимал, что Така, вероятно, расценит это, как проявление жалости. Рей прекрасно знал, как Таканори ненавидит, когда его жалеют. И поэтому он промолчал, просто открыв дверь в квартиру. — Ну, с возвращением домой, что ли, — Аки затащил сумки в гостиную. — Да уж… дома пахнет куда приятнее, чем в больнице. Раздавшееся в глубине квартиры радостное и звонкое тявканье заставило их обернуться — из спальни, цокая коготками по паркету, присеменил Корон, ткнувшись в ноги хозяина. — Корон-чан! Така медленно наклонился и поднял любимого питомца на руки — тот сразу принялся облизывать его щёки и нос. К своему огромному облегчению, Рейта заметил, как широко и искренне улыбался Руки. Впервые со дня аварии. — Юта и Юу по очереди приходили к нему, каждый день. — Это хорошо. Обязательно позвоню им обоим и поблагодарю, — Матсумото ласково погладил Корона по спинке и повернулся к Аки. — Можешь выбирать любую спальню и располагаться. *** Вечером Рей привёз оставшуюся часть своих вещей, чтобы прописаться на неделю в квартире Таки. Мужчины сидели на просторном диване напротив негромко работающего телевизора. Аки читал журнал, посвящённый любителям «железных коней», а Матсумото вслушивался в звучащий из колонок фильм. Гостиная была залита приглушённым светом двух торшеров, с открытого настежь балкона веяло вечерней прохладой. Руки зачем-то рассматривал свои ладони, очертания пальцев и запястий, помещённые на вязкое светло-серое полотно его новой реальности. Корон мирно дремал у дивана на небольшом пуфике, который Така принёс сюда из своей спальни. — Что Кай сказал насчёт репетиций? Рейта вздрогнул, надеясь, что Руки не заметил это. Голос его был спокойным, а лицо — бесстрастным, но Аки догадывался, как нелегко ему далось спросить об этом. — Ты же знаешь, что сказал тебе Канеда-сан. В данном случае, его слово будет решающим, а не Кая. А у Лидер-сана и свой котелок на плечах есть, он всё понимает. — Он не злился? — Така… что ты такое говоришь? С чего ему злиться? Он очень беспокоится о тебе. И Аой, и Уру. — М-да, добавил я вам хлопот, — взгляд Таки по-прежнему блуждал по его рукам. — Ничего подобного, — Сузуки весь подобрался внутри — надо уводить разговор от опасной грани. — Аой хотел заглянуть к нам завтра. Что скажешь? — Конечно, — Ру кивнул, — я буду рад… — он чуть не сказал «увидеть его», но удержал себя от этого. — Ему. — Тогда утром обмозгуем список необходимых продуктов на ближайшие дни, а я смотаюсь за ними, чтобы было чем встретить дорогого гостя. Кстати, — Рей отложил журнал на столик и поднялся на ноги, — ты не проголодался? — Есть немного. — Кай похозяйничал тут перед твоим приездом и блеснул кулинарным талантом. Он приготовил карри с курицей и спагетти в сливочном соусе. — Отлично. Акира отправился на кухню, чувствуя себя так, словно ему на грудь положили многотонный камень. Вечно экспрессивный, непоседливый, разговорчивый Така был совершенно не похож на себя… Односложные ответы, бесцветная, почти сухая речь и потухшие глаза. Безусловно, на то была причина, причём, с приставкой «архи». Что ощущает человек, стоящий перед неизвестностью? Кто мог бы сказать Руки, что его ждёт после предстоящей операции? И как пройдёт оставшаяся до неё неделя? Или сколько там… Не возникнут ли осложнения, о которых говорил хирург? Оставалось только ждать, но, боже, ожидание иной раз убивает. Таканори понимал, почему Аки перевёл их разговор на другую тему. Да, он сделал это исключительно из лучших побуждений, потому что обещал заботиться о нём. Но Ру не мог сказать, что он был благодарен Сузуки за это. То, что Рей жертвует своим свободным временем ради него, что тратит силы и нервы… нет, лучше сосредоточиться на чём-нибудь ещё. А если подумать — хотел бы Така, чтобы Аки оставил его одного? Хотел бы, чтобы в стенах квартиры воцарилась тишина, которую больше не разбивал бы звук ставшего родным низкого голоса? «Нет…», — моментально откликнулось потревоженное сознание, и Така удивлённо вскинул брови — надо же, обошлось без гложущих душу самокопаний. Это что-то новенькое… Да что там, он бы сам попросил именно Рея остаться с ним на эту неделю, и он был рад, когда Рей предложил свою помощь. Действительно, рад. Акира был тем самым человеком, к которому Матсумото мог обратиться с любой проблемой, в любое время дня и ночи. И всё равно, неловкость и смущение с завидным постоянством пробивались через толщу напускного спокойствия, которое Матсумото пытался удерживать, как спасительный щит. А Аки? «А когда бы это я тебя обманывал?», — спросил он, когда они ехали к Таке домой. И Акира, и Таканори отлично знали, что этот вопрос был риторическим. Рей всегда был честен с ним, не давая ни малейшего повода усомниться в себе. Значит, и в этот раз Така обязан принять его слова, как непреложную истину. Ну что же за дурацкая ситуация такая? Ни себе жизни, ни другим… Руки едва ли не физически ощущал сквозящую в голосе Рея вину. С потерей полноценного зрения все прочие чувства обострились до неведомого ему ранее уровня. Но винил ли Акиру сам Така? О, нет. Ни за что. Если он и винил кого-то, то себя самого. Как, чёрт возьми, сказать об этом Рею? Как дать ему понять, что он ни в чём не виноват? Матсумото был уверен на все сто процентов, что Аки станет избегать разговоров на эту тему, что будет ни разу не удивительно. Таканори сполз по дивану ниже, положил голову на подлокотник и прикрыл веки. Лучше он просто будет ждать, когда Аки вернётся с кухни с двумя тарелками приготовленной заботливым Ютой вкуснятины. Может, после сытного ужина ему станет легче? А за ночь всё устаканится, разложится по полочкам… Как говорят, утро вечера мудренее. «Мне жаль, что я пока не могу быть до конца с тобой таким же честным, Рей, каким ты бываешь со мной…» * Атрофия зрительного нерва — разрушение нервных путей, которые транслируют зрительные образы в мозг. При несвоевременном врачебном вмешательстве атрофия зрительного нерва приводит к частичной или полной потере зрения.